↫↫↫Попадос ↬↬↬

      И жизнь одна. И убивают с пары ударов. Я вздохнула и уныло перевела взгляд с планшета на капельницу, что была подведена к моей руке. Кап-кап-кап       Лекарства идут по маленьким трубочкам прямо в вены. На планшете высвечивалась дурацкая игра «Клуб Романтики». Персонажи картонные, диалоги тупые, но отвлекает от нерадостных мыслей хорошо. Пиликнуло сообщения на планшете о новом фэнтези фильме.       Я медленно умирала от тупейшей короны. Кто-то переболел, кто-то даже не знал о том, что болел ею, а я умирала. Уже восемьдесят процентов лёгких были поражены. А ведь до этого недуга моя врожденная болезнь была таким пустячком и совсем не мешала жить. Подумаешь, хроническое воспаление лёгких. Откашливающее пить регулярно, и всё хорошо, и можно спокойно жить полноценной жизнью.       Завтра переведут лечиться на дом. По факту, умирать. Мать пишет, что молится за меня, зайдёт ещё вечером за здравие свечку поставить. Поставь за упокой, блин. Ни на что этот Бог не способен, потому что его не существует. Давно перестала в него верить. Это также придуманный людьми, как и Зевс, Ярило и мавки с русалками.       Мама всячески пытается не быть со мной вместе. Отговаривается чем только можно. Понятно ведь: херово смотреть на то, как человек умирает, и ты ничего не в силах сделать.       Но как бы откупается вещами. Приобрела несколько вещей, о которых я только мечтала. В том числе и этот дорогой планшет. В кредит взяла, не иначе. Я не возражала, только обрадовалась, ведь жить недолго, а если так, то какой смысл себе в чем-то отказывать. Хоть им потом будет и тяжело, но мне уже всё равно. Выплывут как-нибудь.       Спокойно так сейчас думаю, а ведь, как только узнала, была жуткая истерика. Плакала, кричала, что больше не хочу жить, не хочу мучиться, пусть убьют прямо сейчас. А потом то ли смирилась с этим, то ли сил нет истерить.       Раздраженно удалила игру и взяла стилус. Ведь этот планшет для того, чтобы в малотребовательную игру играть. Лампочка над головой мерцала неярко. В больнице никогда не включали свет, всегда довольствовалась блеклой энергосберегающей.       Соседке по комнате уже было легче, она понемногу выздоравливала. Штрих, зарисовать… Всё, что рисовала в последнее время было ярким и живым: девочка, катающаяся на скейте в коротких шортах, через которые просвечиваются трусики и парень, что едет следом на велосипеде и любуется, другой со скрипкой в чехле, и смеющаяся, обнимающая его за шею, миниатюрная анимешная девочка; влюбленная пара, что целуется под дождём на фоне осени; котенок, слизывающий потекшее со стола мороженое, и недорисованные персонажи в комнате ужасов; лиса в скафандре, что пьёт чай с Чеширским котом, и выдра, что делает селфи с верблюдом.       Зеваю и откладываю планшет. На сегодня хватит, завтра дорисую. Чонгук смотрел на меня с укором второй половиной недорисованного лица, а будущий Тэхен, изображая за его спиной вампира. Красавцы…       Умерла я через неделю. За это время пробовала моделировать, рисовала, играла в игры с высоким разрешением и много общалась, смотрела фильмы пачками. Больно не было, пила лекарства, чтобы симптомы снять. Ничего совсем не хотелось, пыталась отвлечься от грустных мыслей.       Проснулась от того, что трудно дышать, и в ушах звенит. Стукнула рукой, где должен быть выключатель у ночника. Перед глазами стояла серость, и слышались шорохи, как в сломанном телевизоре. Сейчас же утро, что за хрень?! Пытаюсь нащупать на столе телефон или планшет, чтобы засветилось и убрало перед глазами эту серость. Но шум в ушах усиливался, и я смотрела, но ничего не видела, кроме него.       Кричу, пытаюсь позвать кого-то, но ничего не слышу. Только шум. Боль была ужасная. Чувствовала, как будто с меня сдирают кожу. Всё тело горело и болело невыносимо, перед глазами стояла кромешная темнота, и хотелось, что угодно отдать, лишь бы кончилось. Чужие голоса, то ли смех, то ли шёпот. Уже ничего не болело, но и не чувствовала собственного тела. Стою перед весами и двумя большими вратами разного цвета. Белые и чёрные. — Ей к нам, –голос элейный, нелишённый приятности. — Не согласны, она вполне может уйти и к нам. Велика сила покаяния, — второй же тихий, спокойный, но уверенный. И теплее. О чем это они? — Это очень просто решить. Разобрать, чьи голоса говорят, невозможно. Они кажется, бесполые. — Кто же вы такие? –Висшие и Низшие, — безразличный ответ на два голоса. — Раскаиваешься ли ты в грехах своих? –строго спросил тот, что был теплее. — Ничего не сделала. За что раскаиваться? –Ты сама помнишь и знаешь свои грехи. Грехи? Ну да, церковь и религию не жаловала, интересовалась до этого всего лишь магией и гадала. Перед глазами, как в фильме пронеслись все грехи и грешки. Мда, успела накосячить знатно и со вкусом. И много чего уже успела забыть. — Сожалеешь ли ты? — что-то подсказывает, что лучше сказать, что сожалею.       Очень хочется соврать, но язык ум не слушается, говорит то, что имею в виду: — Нет. — Ей до нас. В Ад. — сказано было ну очень довольно.       Ничего не чувствую. Совсем. Ведь Ад это должно быть страшно, много мучений. Ворота раскрываются, и падаю вниз. Ниже, ниже, ещё ниже и ударяюсь о что-то очень тяжёлое.       Знакомый запах лекарств, иногда кто-то ходит, меня куда-то несут. Раскрываю глаза, и я в… еее… закупорена в какой-то фигне, к носу и рту подведены провода, тепло, мягко. Жива? Где я? Что это за консервная банка? Голову повернуть могу лишь немного и вижу сквозь прозрачные стенки такие же, что стоят с младенцами. Ору, что есть мочи, но вместо этого получается слабый писк. Вот это называется родиться заново. Пищала, сколько могла, пока не выбилась из сил и замолкла.       По ощущениям времени прошло много, как ко мне подошла… подошла женщина. На этот раз получилось что-то напоминающее визг. Она была с прямыми, грязного цвета, рогами, длинными пальцами с большими грязными ногтями, большой харей с маленькими раскосыми глазами.       Посмотрела на меня сквозь консервную банку, потыкала в аппарат, до которого были подведены разные провода и подошла к другому младенцу. Есть никого она не собиралась. Или… это она подкармливает?! А младенцы на самом деле бывшие люди? Почувствовала, как стало теплее, и что-то полилось с провода через нос и в глотку. Ощущение было мерзкое. Пока провода были, то ещё терпеть можно было, но так было особенно мерзко.       Малышей же вроде должны через бутылочку кормить? Когда женщина развернулась, за спиной обнаружились непропорционально маленькие крылья, как в кажана. Что-то было со зрением. Всё было нечётко, смыто. В прошлой жизни я пользовалась очками, но не может быть же плохое зрение у младенца! Поморгала, не помогло. Так и оставалось смыто. А ещё спать очень хотелось всё время.