Cocktail recipe

Пройдя по всему дому, Фредди находит Оскара на кухне, где Джо уже приготовил все для их с Джимом ужина. Кот сидит на подоконнике, внимательно прислушиваясь к звукам с улицы, доносящимся из приоткрытой форточки. Его хвост то и дело нервно подергивается из стороны в сторону, а немигающий взгляд неотрывно наблюдает за чем-то по ту сторону окна. Фредди подходит к нему и не решается погладить, выжидая, что произойдет дальше. Неожиданный звонок в дверь заставляет их обоих встрепенуться. Оскар поворачивает к нему голову и громко мяукает, как будто спрашивая, мол, «и почему меня оторвали от моего важного занятия?» — Извини, приятель, — усмехаясь, отвечает Фредди и, не удержавшись, чешет кота за ухом. Тот, забыв обо всяком недовольстве, с радостью ластится к его руке. — Оу, да тут целый праздничный стол накрыт! Фредди резко оборачивается, в удивлении, и с головы до ног оглядывает Роджера, прислонившегося к косяку двери с видом Джеймса Дина, только что выигравшего главную гонку в жизни. Тейлор ухмыляется, чуть наклоняя голову, и Фредди замечает, что его глаза с неестественно расширенными зрачками недобро блестят. — Родж, зачем ты пришел? Я жду… — Свою ручную зверушку, — перебивает его Тейлор, — дааа, знаю, — издевательски тянет он, разглядывая кончики ногтей на правой руке, — ну, можешь уже и не ждать, потому что до завтрашнего утра твоя очень и ооочень уставшая, пьяная и обдолбанная усатая Аврора будет спать сном младенца и видеть цветные и красочные сны. Слушая Роджера, понимая, что тот пьян и, скорее всего, хорошенько припудрился, Фредди чувствует, как каждая мышца в его теле буквально деревенеет. А потом бурлящий, словно кипящее масло, гнев поднимается от самого желудка вверх быстрее, чем он успевает сделать вдох, и руки сами сжимаются в кулаки. — Где Джим? — жестко спрашивает он, подходя ближе. Его шумное, резкое, распаленное дыхание долетает до пергидрольных, торчащих во все стороны волос, и те шаловливо подпрыгивают, словно издеваясь над ним еще больше. Ему кажется, что Роджер подтрунивает над ним каждым своим вздохом. — Я же тебе сказал, с ним все в порядке, — Тейлор смотрит в упор, и растягивает слова в совершенно несвойственной ему манере. Меркьюри сжимает губы, нависая над ним, начиная чувствовать крошечные молоточки, бьющиеся обо что-то внутри головы, мысленно умоляя дать ему повод. В нос бьет запах алкоголя и чужого парфюма, острый, отдающий пряными специями и горечью апельсинов Лараха. Ароматы будоражат и заставляют пах сладко заныть от внезапно накативших воспоминаний о тех днях, когда они, бесстыдные и бессовестные, трахались в каждом новом городе тура, в туалетах лондонских или нью-йоркских клубов, как отсасывали друг другу прямо за кулисами, пока Брайан играл свое соло, а Джон заливался пивом из своего развернутого за сценой мини-бара. Но потом к основному запаху примешивается другой, чуть более деликатный, с легким оттенком кедра и свежего морского бриза. Этот уже не принадлежит Роджеру. И никогда не принадлежал. Фредди, чудом сдерживая поднявшуюся внутри ярость, любовно оглаживает воротник его кожаной куртки, наслаждаясь чуть успокаивающей прохладой гладкого материала, а потом сильно сжимает в кулаках ткань, отрывая Роджера от косяка и прижимая к стене. — Полегче, мистер! — возмущается Тейлор, вцепляясь в его запястья, — это, между прочим, дорогая вещица! — В отличие от тебя — дешевой шлюшки, — презрительно фыркает Фредди, — раз ты решил трахнуться с моим мужиком, а потом как ни в чем ни бывало заявиться ко мне. Чего тебе от меня нужно? Почему ты не можешь просто оставить нас в покое и жить дальше, высунув голову из треклятой бутылки? — его лицо перекашивает от злости и боли, — мне осточертели твои игры! — Да не трахался я с ним, мы просто немного поболтали, — заявляет Роджер, закатывая глаза, — впрочем, после того, как я накрыл для него поляну, клянусь тебе, он был бы совсем не против и такого поворота сюжета. Твой любовничек готов вешаться на каждого, кто его щедро угостит… Фредди не выдерживает и с силой прикладывает его затылком об стену. Роджер, к его мрачному удовольствию, давится вдохом и пытается вырваться из захвата, упрямо пыхтя и упираясь ногами. — Значит так, — сквозь зубы выплевывает Фредди в озлобленное лицо напротив, — слушай очень внимательно то, что я тебе скажу, Лиззи, потому что повторять я не намерен! Ты сам свалил от меня к Доминик, и я принял твое решение, потому что тебе была нужна семья! Я разваливался на осколки, выл от боли, но пережил это! Почему ты снова приходишь и без зазрения совести вспарываешь все старые раны, как будто для тебя это просто какая-то гребаная игра? — выйдя из себя окончательно, он, оторвав Роджера от стены, со всей силы швыряет его на стол, с которого на тут же дождем сыплются столовые приборы, позвякивая от столкновения с керамической плиткой на полу, а ярко-красные ягоды клубники художественно разлетаются по всей кухне. Один из высоких фужеров с жалобным хрустом сминается прямо под тяжестью упавшего на него тела, и Роджер не получает несколько осколков в спину только благодаря пресловутой кожаной куртке. К удивлению Фредди, Роджер, улыбается. Конечно, это не его обычная теплая и добрая улыбка, которую хочется прижать к себе или бесконечно сцеловывать с нежных губ. Эта — звериная, хищная, а от скрывающейся за ней безжалостной жестокости у него от грусти начинает щемить сердце. — Ты что, забыл, как сам подталкивал меня к ней? — огрызается Тейлор, продолжая скалиться, — это же ты мне без конца заливал о том, как важно иметь надежный тыл, завести семью, любящую, заботливую жену, родить детей! И не беспокоиться по поводу жадных до горячих и скандальных подробностей личной жизни писак! Да, ты меня в этом убедил! И знаешь, что? — его глаза злобно сужаются, и остаток фразы он уже ядовито шипит, словно змея, — я только потом понял, что просто надоел тебе, и ты всеми силами искал способ от меня избавиться! Конечно! Ведь тебе, как оказалось, нужен неотесанный мужлан из деревни, который будет смотреть тебе в рот, и которого ты сможешь драть, как и когда тебе вздумается! Перед глазами Фредди опускается красная пелена гнева, и он бьет, не задумываясь, на автомате. Его тело прекрасно помнит все боксерские приемы, и удар приходится точно в челюсть. Голова Роджера запрокидывается, он, не удержавшись, падает со стола, зацепив несколько тарелок, с грохотом разбившихся об кафель, и приземляется на четвереньки. — Что, правда глаза колет? — хрипит Тейлор, и смеется, как будто лает, жестко и отрывисто. Встрепенувшись, словно обнаружив что-то, он вдруг начинает возить рукой по полу, размазывая попавшую под ладонь сочную ягоду, зачарованно наблюдая за тем, как на светло-бежевом фоне появляются длинные красные вензеля, и даже не пытается встать, — вот видишь… Фредди, едва дыша от ярости и возбуждения, на несколько секунд задерживается взглядом на его выставленной напоказ сочной заднице, туго обтянутой джинсовой тканью, а потом нагибается, хватает его, поднимая на ноги, и хорошенько встряхивает. Когда лицо Тейлора снова оказывается прямо перед ним, Фредди замечает тонкую струйку крови, стекающую по подбородку из разбитой губы. В голове успевает промелькнуть шальная мысль о том, что это красиво, что Роджер выглядит, как аристократичный вампиреныш, только что в первый раз отведавший теплой человеческой крови, которая потекла по его лицу и по жилам. Ему необъяснимо сильно хочется слизать это красную ниточку с нежной кожи, но он останавливает себя, поморщившись, когда вставший член неудобно упирается в ширинку его собственных левайсов. Огромные глаза в обрамлении женственно-длинных ресниц внимательно изучают его, словно пытаясь предугадать, что он сделает дальше. И Фредди уже хочет отпустить жертву своих разборок и выгнать из дома на все четыре стороны, как вдруг взгляд концентрируется на непривычно синих из-за расширенной радужки зрачков. Только что сказанные Роджером слова снова эхом отдаются у него в голове, и ярость закипает внутри с утроенной силой, смешиваясь с возбуждением в один воспламеняющий коктейль, грозящий уничтожить все вокруг, действительно непредсказуемый и опасный, как огненный торнадо. — Значит, это ты у нас страдалец, да, Лиззи? — выкрикивает Фредди, прижимая своего изящного соперника к столешнице рядом с холодильником и упираясь коленом ему между ног, срывая развратный стон с капризно изогнутых губ, — вот она, твоя извечная проблема, которую ты отрицаешь и просто отказываешься видеть! Ты считаешь, что Вселенная вращается вокруг тебя! Может, попросить Брайана растолковать тебе, а? Возможно, его ты послушаешь, если моего словарного запаса не хватает для того, чтобы вдолбить тебе одну простую истину: ты не прав! — Роджер ерзает и пытается соскочить с его колена, но Фредди держит слишком крепко, не давая ни малейшей попытки отстраниться, — ты думаешь только о своих проблемах, своей боли, своих страданиях, и тебе порой абсолютно наплевать, что чувствуют другие! Наши отношения были на грани катастрофы, мы ругались и дрались почти каждый день! — Зато какой был секс, — почти мечтательно и совсем невпопад, по мнению Фрэдди, вставляет Роджер, слизывая скатывающуюся по подбородку капельку крови, за что получает ощутимый тычок под ребра и закашливается на несколько секунд, — ну ты и садист! — Нет, Роджи, за садиста у нас всегда был ты! Ты предпочитал тянуть волынку, испытывая на прочность наше с Доминик терпение, без конца мечась от меня к ней и наоборот. Ты изводил меня, ее, самого себя, в конце концов! Вспомни, во что ты превратился, во что превратились наши встречи, когда ты, как сейчас, заваливался ко мне, чаще всего катастрофически нетрезвым и устраивал сцены. Я думаю, ты, несмотря на свинское состояние, все равно помнишь, чем это все заканчивалось. А потом Дом забеременела, и я понял, что должен тебя отпустить, должен помочь тебе все исправить и переключить на семью. — Вот, значит, оно что? — взвизгивает Роджер, брызгая слюной, и начинает неистово брыкаться, пытаясь со всей силы наступить ему на ноги, — а ты ничего не упустил в этой своей гениальной цепочке рассуждений? Ну, например, такой маленький, ничего не значащий пунктик, как спросить меня? Нет же, тебе же все нужно самому держать под контролем, самому принимать все решения, а глупая наивная Лиззи, так уж и быть, на все согласится и с радостью схавает все, что ты бы ей ни предложил! Он не оставляет попыток освободиться, но тут Фредди наконец-то замечает, что Роджер возбужден не меньше его самого. Адреналин, вспыхнувший в крови из-за потасовки, моментально направляется и в другое русло тоже, заставляя тело откликаться на близость того, кто все еще оставался для него таким желанным и притягательным. Он понимает, что не должен показывать, что заинтересован, не должен вестись ни на какие чудовищные провокации, но Тейлор замечает все его эмоции быстрее, чем он успевает их скрыть, и, внезапно перестав брыкаться, неожиданно собственнически, грубо хватает его за шею и впивается в губы голодным поцелуем, тут же врываясь в рот горячим и юрким язычком. Фредди поддается натиску, чувствует соленый привкус крови во рту, и это странным образом заводит его еще больше. Руки Роджера, высвободившись из захвата, тут же ловко расстегивают ремень на его джинсах, звонко звякая пряжкой, а потом принимаются за молнию, юрко проскальзывая внутрь, едва края ткани расходятся в стороны. — Ты же тоже хочешь этого, — горячечно шепчет он в поцелуй, — ты соскучился по мне, признайся, — Роджер ластится к нему, как домашний кот, спускаясь поцелуями на шею, — я замечаю, как ты смотришь на меня иногда. Это так заводит… Фредди прикрывает глаза от наслаждения и подается бедрами навстречу ласкающей его руке. — Смотрю как? — облизывая губы интересуется он, на ощупь стаскивая с желанного тела кожанку, пробираясь руками под белоснежную свободную рубашку с мелкими брызгами клубничного сока на ней, ощупывая гладкие горячие бока и крепкую спину. — Как будто хочешь разложить меня немедленно на любой подходящей для этого поверхности и наплевав на присутствующих. Фредди чувствует, как на его шее остаются липкие следы, но понимает, что ему наплевать. Голубоглазый демон заполняет собой все пространство, собираясь утащить его в глубины его собственного ада, и он осознает, что не хочет этому сопротивляться. — Ты был бы рад, если бы я это сделал, как я понимаю, — Фредди мстительно впивается ногтями в его спину, заставляя вскрикнуть от сладостной боли, — и они все, Брай, Джон, остальные, смотрели бы на то, как ты стонал бы подо мной, умоляя брать тебя жестче. Где-то на периферии сознания острой ледяной иголочкой в сердце вонзается чувство вины перед Джимом, но он дает себе слово, что все это теперь уже точно в последний раз, и глубоко вдыхает, приняв решение утонуть в кокаиновом безумии васильковых глаз, в бархатистости кожи, в сладостных стонах, в отголосках слов «Люблю тебя», произнесенных столько раз, с благоговейным трепетом и с отчаянной мольбой в голосе, со страстным рычанием и с горькой обидой… — О, да… — Роджер, полубезумно улыбнувшись, возвращается к его губам, покусывая, сминая их, жмется ближе и уверенными движениями надрачивает его член, — Мелина, дорогая, я бы сделал для тебя все, что угодно. Фредди на пару секунд замирает от его слов, а потом притянув его за шею, спрашивает: — У тебя еще осталось что-нибудь для меня? — Для тебя, любимая, у меня всегда найдется немного веселья, — подмигнув ему, Тейлор запускает свободную руку в карман джинсов, на ходу успевая расстегнуть ширинку и поправить собственный вставший член, и вытаскивает на свет небольшой пакетик с белым порошком. Фредди, хищно усмехнувшись, выхватывает заначку у него из руки и, игнорируя протестующие возгласы, резко отстраняется, чтобы окинуть оценивающим взглядом своего любовника: бездонные глаза светятся звериной яростью, взъерошенные волосы стоят дыбом, рубашка задрана и смята, а из-под молнии выглядывает ярко-розовая головка члена. Роджер Тейлор выглядит просто божественно. — Раздевайся, — строго приказывает Фредди, стаскивая с себя майку и скидывая ее на пол, — и вот сюда, на четвереньки. Без лишних вопросов, Лиззи. Тот смотрит на него еще пару секунд, меча глазами молнии, но потом все-таки сдается и шустро снимает с себя всю одежду, оставляя ее прямо на столешнице. Фредди делает приглашающий жест рукой, показывая на лежащий на полу светло-голубой кусок ткани, и Роджер подчиняется — не без тщательно скрываемого удовольствия, думает Меркьюри, — опускается на колени и локти, отставив задницу и напрашиваясь на хороший шлепок. Удар ладони о сочную, упругую ягодицу разносится по кухне удивительно громко. Тейлор вскрикивает и просит: — Еще! Он становится на колени позади своей жертвы, обхватывает ладонью сочащийся смазкой член и обрушивает на выпяченную задницу еще несколько звонких и хлестких ударов, пока кожа не начинает краснеть и гореть от прилившей крови. Налившийся член Роджера от каждого шлепка напрягается только сильнее, он бессвязно шепчет «да!» и «пожалуйста, сильнее!», которые чуть позже сменяются на отчаянный скулеж с мольбами взять его, пока он не кончил только от порки. Когда мольбы не помогают, а пятая точка становится еще краснее от более тесного знакомства с тяжелой ладонью, он переходит к угрозам, обещая взять инициативу в свои руки, за что получает злой поцелуй, снова вскрывающий только что закрывшуюся ранку, и послушно затыкается. — Вот так, стой смирно, — возбужденно шепчет Фредди, оторвавшись от припухшего рта и оглаживая аппетитные ярко-розовые полушария, — побудь моим столиком для угощения. — По-твоему, я какая-то барная шлюшка? — щетинится Роджер, но при этом даже не пытается сопротивляться, когда Фредди ловко раскрывает отобранный у него пакетик и делает дорожку на его крестце, а потом быстро снюхивает, зажмурившись, и кидает остатки кокса на стол, чудом оставшийся стоять после их потасовки. — Ты и есть шлюшка, Лиззи, — урчит Фредди, пробираясь рукой между его бедер и дразня твердый член медленными движениями ладони, — моя чудесная потаскушка, — свободной рукой он надавливает на уже чуть влажную от пота поясницу, заставляя его сильно прогнуться. В какую-то секунду его отвлекает металлический блеск ручки холодильника прямо сбоку от них, и в голову приходит идея, — Сейчас мы сделаем кое-что, заговорщицки шепчет он в аккуратное ушко, едва прикрытое светлыми волосами. Он тянется немного вперед, тащит на себя ручку, приоткрывая прохладную дверцу, и достает с полки небольшую бутылочку с карамельным сиропом, которым Фиби просто обожает поливать приготовленные Джо французские блинчики. Роджер крутит головой, пытаясь понять, что он задумал, но чрезмерную шустрость только получает очередной отрезвляющий шлепок. — Бляяя, — пьяно тянет он, догадавшись, — ну ты и говнюк. Отмывать меня будешь сам, так и знай! — Всенепременно, — Фредди уже откручивает крышечку целиком, откидывая в сторону, и заносит бутыль над разгоряченным тейлоровским задом, наклоняя ее и позволяя сиропу тоненькой прохладной струйкой литься на идеально гладкую кожу. Блестящие подтеки ползут по телу Роджера, стекая по ягодицам, скапливаясь в ложбинке позвоночника, повторяя контуры ребер и устремляясь все ниже по нежной бархатистости. Фредди, коварно усмехнувшись, чуть сдвигает руку, и порция тягучей сладости попадает точно в ложбинку между упругих полушарий. — Твою маааать! — Стонет Роджер, чувствуя, как карамель попадает на самое чувствительное место и тут же продолжает путешествие по его телу, сбегая по поджавшейся мошонке и твердому члену и, наконец, янтарными каплями срывается с его кончика на пол, смешиваясь там с его собственной смазкой. Фредди в спешке ставит бутылочку на стол, но та опрокидывается, и остатки сиропа стекают со столешницы на пол, встречаясь на пути с рассыпанной клубникой и натыкаясь на осколки разбитого дорогого фарфора. Ему на это наплевать, потому что разум концентрируется на необычайно яркой, четкой и развратной картинке перед ним. Роджер манит и сводит с ума своими плавными изгибами и шелковой кожей, блестящей в теплом оранжевом свете. Разведя в стороны аппетитные ягодицы, Фредди одним жадным движением лижет между ними, заставляя Роджера вздрогнуть и хрипло ругнуться, и шлепает карамельный зад, пачкая в сладком свою ладонь. Дерзкие капли разлетаются во все стороны грандиозным веерным фейерверком, оседая на всем, что попадается по пути, а Фредди тут же возвращается к прерванному занятию, снова раскрывая для себя любовника и внимательно разглядывая его во всех подробностях. — Видел бы ты себя сейчас, Роджи, — насмешливо выдыхает он, — твоя дырка так и пульсирует, умоляя меня ее как следует вылизать, — не дожидаясь ответа, Фредди наклоняется ниже и сразу ввинчивается языком в жаждущее его тело, облизывает и посасывает, впитывая в себя бесконечную терпко-приторную сладость, дразнит, прикасается кончиками пальцев, доводя Роджера до грани безумия, заставляя его дергаться и дрожать от настойчивых, дерзких ласк, заставляя скулить от бессилия, дуя на разгоряченную кожу и отнюдь не остужая этим пыл своего любовника. — Фред, выеби меня, немедленно! — Рычит обессиленный Роджер. Его колени скользят по вязкой массе, разлитой на полу, делая его похожим на только что родившегося олененка, и этот образ, внезапно вспыхнувший у Фредди в голове, настолько не вяжется с тейлоровской потрясающей грубоватой нахальностью, что он просто не может рассмеяться. — Тебе смешно, сука? — Роджер, взбесившись, пытается выбраться из крепкого захвата рук, держащих его за тазовые косточки, но поскальзывается, и они оба падают на пол. Руку Фредди, на которую ему удается опереться, обжигает внезапной болью, заставляя вскрикнуть. Приподняв ее, он обнаруживает, что поранил внутреннюю сторону ладони об осколок тарелки. Роджер завороженно смотрит на стекающую по его коже кровь, зубоскалит, мгновенно заставляя Фредди закипеть от ярости, а потом вдруг кидается вперед и присасывается к ране губами, проходясь по ней шершавым языком и пошло причмокивая. Несколько секунд Фредди наблюдает за ним, не в силах оторваться от этого зрелища и думая о том, что что бы ни делал Тейлор, все это всегда будет пропитано сексом, вне зависимости от того, насколько он старается вести себя прилично. Весь он — сплошное сосредоточение греха в ангельском теле. Если его прислали на землю с целью проверки, то, пожалуй, у них там, наверху, весьма странное чувство юмора. Кончик языка проходится по центру царапины, заставляя зашипеть от боли, и Фредди уже собирается выдернуть руку из цепкого захвата, но Роджер сдается только тогда, когда получает отрезвляющую пощечину, обжигающую красивое лицо. — Ты знаешь, пожалуй, это самый охуенный коктейль, который я когда-либо пробовал, — восторженно сообщает он, как будто даже не замечая, что правая щека, должно быть, горит огнем, — наша с тобой кровь, пот и карамель. Не хватает, пожалуй, только шампанского. Его блуждающий взгляд пробегается по кухне и натыкается на сиротливо стоящую на столе бутылку из темного стекла. — О, шампунь! — Он тянется в сторону заветной цели, но в итоге просто заваливается на Фредди, — угости свою Лиззи кристаллом, Фред, — канючит он, капризно надув губки и тычась ими в чужую щеку и сползая на шею. — Оно уже теплое, — поморщившись, отвечает Фредди, — было холодным в начале вечера, пока ты не показал здесь свой вертлявый зад, — он, немного небрежно скинув с себя опьяненное наркотиком и ласками тело, нехотя поднимается с пола и ловко вытаскивает пробку из бутылки, не обращая внимания на все еще текущую по руке кровь. Фредди прикладывается к бутылке, морщась от того, насколько сильно успело нагреться ее содержимое. Роджер заискивающе смотрит на него снизу. — А мне? — невинно хлопая ресницами, спрашивает он. Меркьюри, сделав еще один большой глоток, протягивает бутылку ему, но как только тот тянется к ней, тут же одергивает руку. — Детский сад, — обиженно выдает Роджер, а потом делает резкое движение и с победным рыком отнимает объект своего вожделения, прикладываясь к тонкому горлышку. Фредди наблюдает, как струйки шампанского стекают по его подбородку и шее, пробегая тоненькими ручейками по дергающемуся кадыку. — Если тебе так хочется к чему-то присосаться, то для этого всегда есть мой член, — нетерпеливо комментирует Меркьюри. Роджер отрывается от бутылки и, поставив ее сбоку от себя, демонстративно выпятив задницу, возвращается на сбившуюся на полу футболку. — Я думал, ты что-то хотел сделать, прежде чем мы прервались, — шально сверкая глазами сообщает он. Фредди немедленно оказывается позади него, оглаживая красивые, аккуратные плечи и стройную, но крепкую спину, чувствуя под кожей сильные мышцы и размазывая по коже остатки карамельного сиропа и собственную кровь. Он выуживает тюбик со смазкой из кармана джинсов, которые так и остались на нем, вымазанные в ингредиентах странного коктейля, созданного их общими стараниями, и быстро откручивает крышку. Роджер взвизгивает от восторга, когда в него ввинчиваются два горячих пальца, к которым почти сразу присоединяется третий. — Хватит, Фредди, я готов, ну. перестань меня изводить, — капризничает он, подмахивая задом трахающим его пальцам. — Рано, — отсекает Меркьюри, свободной рукой хватая с пола бутылку и делая из нее несколько глотков, не прекращая мучить своего любовника. Потом ему в голову приходит, на его взгляд, просто великолепная идея, и он заливает дорогим теплым шампанским карамельную спину, завороженно следя за тем, как пузырьки начинают прыгать по идеальной коже. — Твою мать! — хрипит Роджер, не ожидавший такого маневра, пытаясь соскочить, но Фредди, вытащив пальцы из растраханной дырки, придерживает его под животом. — Куууда? Стоять! — Рявкает он, почти ложась на вяло сопротивляющегося Тейлора, — Тут осталось еще совсем чуть-чуть, — он осматривает бутылку в своей руке придирчивым взглядом, оценивая и что-то прикидывая, — Хотя… Роджер расслабляется на пару секунд, когда со спины исчезает приятная, как ни крути, тяжесть чужого тела, но потом чувствует, как к раскрытому анусу прикасается что-то твердое и прохладное. Осенившая его догадка заставляет испытать колоссальный прилив страха и адреналина одновременно. Фредди слегка надавливает, и горлышко из гладкого темного стекла беспрепятственно входит в ждущее наполненности тело. — Ты чертов гребаный извращенец, — шипит Тейлор, сопротивляясь больше из гордости, нежели из страха, но Фредди крепко держит его за талию, не позволяя дергаться. — Терпи, детка, — Меркьюри надавливает чуть сильнее, преодолевая сопротивление мышц, и завороженно наблюдая, как сжатое колечко поддается его напору. Проходит еще несколько секунд, прежде чем он решает, что все, достаточно. Роджер под ним дышит часто и загнанно. Его светлые волосы слиплись от смешавшихся во время их потасовок жидкостей. Все его тело расписано мазками крови и струйками карамельного сиропа, разбавленного дорогим теплым шампанским. Налюбовавшись созданной им картиной, Фредди чуть наклоняет бутылку. От неожиданности Роджер лишается дара речи и просто кричит, беспомощно царапая ногтями пол от ощущения того, как в него стекают несколько миллилитров Кристалла. — Вот так, хорошо, Лиззи, — поощряет это Фредди, осторожно вынимая из его тела орудие столь изощренной пытки, а потом, спустив джинсы до бедер и быстро раскатав по члену презерватив, он наконец-то входит в покорное тело, начиная двигаться быстрыми, размашистыми толчками. Роджер отчаянно пытается удержаться на четвереньках, скользя по полу непослушными руками и ногами. Поло Фредди сминается, превращаясь в совершенно бесполезную, мокрую, пахнущую шампанским тряпку. — Я сейчас упаду, — хнычет Тейлор, становясь на локти и прогибая спину еще сильнее. Фредди прижимается к нему, обнимая, обхватывает поперек груди одной рукой, кладет пораненную ладонь на шею, и неожиданно тянет на себя, поднимая с пола и продолжая брать его, мощно двигая бедрами. Роджер хрипло стонет, когда большой горячий член задевает чувствительную точку внутри, а рука на горле сжимается сильнее. — Пожалуйста, — выдыхает он. — Чего ты хочешь, Роджи? — Издевательски интересуется Фрэдди, замедляя темп. — Позволь мне кончить, — умоляет Тейлор, подаваясь ему навстречу, отчаянно пытаясь насадиться сильнее. — Тебе действительно это так нужно? — Да, пожалуйста! — Роджер срывается на крик, который, вполне возможно, услышат и другие обитатели Гарден Лодж, но ему наплевать. Фредди, наконец сжалившись и обхватив рукой его член, врывается в его тело просто идеально и каждый раз попадает по простате. Подчиняясь безжалостному ритму, сгорая в адском огне подчиняющей страсти его любовника, так же необходимой ему, как музыка и сцена, Роджер чувствует, как по груди стекают капли чужой крови. Он не видит их, но четко и ярко представляет, как они прокладывают на его коже рубиновые дорожки. Это осознание толкает его за грань слишком неожиданно, но становится превосходным катализатором. Фредди громко стонет и кончает вместе с ним, охваченный тугим бархатистым сжимающим жаром и одновременно чувствуя упругую пульсацию у себя в руке. Они замирают на несколько секунд, вздрагивая и тяжело дыша. Роджер откидывает голову назад, устраивая ее на чужом плече, но Фредди уже через несколько секунд отстраняет его от себя, заставляя поморщиться от внезапного ощущения пустоты. Он быстро стягивает с себя презерватив и, завязав, кидает в мусорное ведро. Где-то внизу открывается дверь, раздаются чужие приглушенные голоса, и от входа на кухню вдруг тянет прохладой, заставляя кожу покрываться мурашками. Роджер зябко ежится, все еще сидя на полу, и обхватывает себя за плечи, немного растерянно глядя по сторонам. Фредди смотрит на него и понимает, как внутри смешиваются гремящим водопадом самые противоречивые, самые разные чувства. Тейлора хочется обнять как провинившегося, но слишком жестоко наказанного ребенка. Его хочется уколоть, ужалить побольнее за то, что снова спровоцировал, соблазнил своей дерзостью, своей непререкаемой красотой. Сбросив с себя оцепенение, он берет с крючка у раковины полотенце, смачивает его теплой водой и аккуратно обтирает ладную спину, бока, шею. Роджер послушно приподнимает задницу, чтобы он смог пройтись кусочком ткани по аккуратным упругим ягодицам, и сильным бедрам. Закончив, Фредди бросает полотенце на столешницу и же помогает Роджу подняться. Блондин немного морщится, вставая на ноги, косится на блестящее от смазки горлышко бутылки из-под шампанского, стоящей рядом, и криво усмехается: — Нет, я, конечно, знал, что ты одичал тут без меня, но чтобы настолько… — Заткнись, Родж, — Фредди резко одергивает его, но тут же понимает, что в его голосе нет ни злобы, ни раздражения. — Ну ничего, дорогой, я все понимаю, — Роджер мягко высвобождается из его рук и начинает собирать свою одежду, натягивая на себя сначала джинсы, потом — белую футболку, теперь уже художественно украшенную розовыми клубничными брызгами. Фредди встает у стола, сложив руки на груди и любуясь тем, как черная кожаная куртка вновь обхватывает собой стройное крепкое тело. Развернувшаяся на кухне картина почти сюрреалистична: везде осколки битой посуды, сверкающие столовые приборы, лужицы из шампанского, блестящие разводы сиропа, ягодное конфетти, угодившее, в том числе, под холодильник и под стол. И посреди всего этого гастрономического хаоса, словно Венера, оказывается Роджер, как сосредоточение всех причин его душевной нестабильности в течение последних нескольких лет. — Я знал, что не пожалею! — несмотря на смысл сказанного, он улыбается неожиданно смущенно, словно скинув с себя наркотический дурман и снова став привычным собой. Роджер подходит к Фредди вплотную, и тот чувствует, что он безвозвратно пропитался сладостью выплеснутого на него сиропа и терпкостью игристого. — Я позволил себе лишнего, — серьезно бубнит Меркьюри, изо всех сил сопротивляясь желанию заключить его в объятия. Теплое тело рядом светится любовью и страстью, и его намерения обрубить все сейчас же и немедленно, вспыхивают, как папиросная бумага. Ему кажется, что в воздухе вьется не пыль, а крошечные кусочки пепла. — Ты был великолепен, — шепчет Роджер, опаляя его губы жарким дыханием и заставляя дрожь желания снова прожечь его кожу тысячей острых иголочек, — Только я надеюсь, что в следующий раз мы все-таки обойдемся без посторонних предметов в моей заднице, дорогой. Меня вполне устраивает твой потрясающий член. — Лиззи, — Фредди делает попытку остановить это безумие, но стоящий перед ним демон уже запечатывает его губы слишком нежным для адски искушающего создания поцелуем. — Увидимся на репетиции. Не провожай, — подмигнув ему и сверкнув привычной яркой голубизной глаз, Роджер бесшумно покидает кухню, выскользнув за дверь. Фредди стоит посреди хаоса своей кухни и покорно слизывает с губ тягучую сладость.