никогда

отвратительно. дженнет считала себя отвратительной. отвратительной до мозга костей, с пальцев ног до головы. удивительно, как быстро она переключилась с ненависти к младшей сестре на ненависть к себе. какой же глупой она была, думая лишь о своих неисполненных мечтах, думая лишь о том, что они никогда не смогли бы претвориться в жизнь. большая часть из них – да, но она же могла хотя бы установить добрые отношения с императором? могла же? если бы не была такой инфантильной. ненависть к атанасии, к ее хитрым улыбкам и пустым драгоценными глазам затмили ей разум, мешая обзору. ах, если бы она сразу могла разглядеть все. если бы не была такой глупой. если бы подготовилась к прибытию во дворец как следует. если бы не надеялась на теплый прием. если бы заранее знала... если бы, если бы, если бы. как много этих если бы. ее вина. во всем ее вина. не императора, обращающего внимания лишь на копию своей погибшей жены, не атанасии, с удовольствием потешающей его больной от любви во всех смыслах разум, не иджекиля, что влюбился в эту хитрую лису. в конце-концов, могла же она предотвратить хотя бы глупую любовь братца? не позволить забрать единственного дорогого ей человека? да, атанасия хитра. да, она не поскупится даже на самые грязные методы, если такова будет необходимость. да, да, да и еще раз да – да, дженнет уступала ей во многом. главным образом во всем, хоть признание самой себе и дается слишком тяжело. слишком тяжело перестать винить других во всех своих бедах и осознавать, что сам себе их создавал. своими действиями. своим мышлением. своей глупостью и боязнью поступить неверно. до нее слишком поздно дошло, что только она виновата во всем. атанасия игралась с ней, как с живой куклой разве дженнет не была такой?, забавлялась, дергала за ниточки, сладко-мило улыбаясь. она сама позволила такому обращению с собой случится. если бы только... ах, размышлять о "если бы да кабы" уже поздно. рано или поздно жизнь за все предоставит счет. так получилось, что для дженнет все произошло слишком рано и дорого – она уже чувствовала опасное дыхание смерти на своей шее и не имела сил его отрицать. даже одиночество в позабытом всеми рубиновом дворце, прежде казавшееся ей невыносимым, сейчас было для нее далекой от исполнения мечтой. она уже слишком сильно намозолила глаза императору и атанасии, уставшей от своей сломавшейся игрушки. как жалко. как отвратительно. она даже не сумела спасти себе жизнь. как тупо, в самом-то деле. ведь сейчас даже это желание пропало, оставляя после себя бесконечную апатию вперемешку с безразличием ко всему происходящему вокруг. для чего она до сих пор жила? почему все еще жива? ей иногда снились сны, где вместо атанасии она, где атанасия на ее месте, где нет пустых глаз и насмешливой ухмылки, где нет презрения и есть только любовь, любовь, любовь. любовь всех без исключения. хотелось окунуться в омут сладостного сновидения с головой и не вылезать никогда, слиться с другой версией своего будущего и жить счастливо. но по утру сон уходил, оставляя после себя дымку радостных сцен так похожих отчего-то на смутные воспоминания, так и не повидавших свет вживую. тогда дженнет становилось так стыдно и горестно, что она не находила сил встать с постели даже для того, чтобы просто спуститься к своему скудному завтраку и снова просидеть в четырех стенах, за окнами слыша радостное пение птиц и звонкий смех сестры. ведь смысл давно утерян. даже идже, ее милый старший, всегда находивший секунду, чтобы навестить ее, увидеть хотя бы глазком, некоторое время назад перестал это делать. будто про нее все забыли, но в то же время помнили, выжидая момент, когда смогут избавиться от бесполезной, мозолящей глаза девчонки. а ей это так, господи, осточертело. избавьтесь уже. ну пожалуйста. и з б а в ь т е с ь! жить больше не хотелось. жила ли она когда-нибудь по-настоящему? сейчас ей отчего-то кажется, что нет. что вся ее жизнь – лишь жалкое существование, готовое прерваться в любой миг и никому н и к о м у, дженнет не будет от этого больно. она знала, что придет момент и от нее избавятся. ей даже было интересно каким образом все это провернет атанасия. возможно она подставит дженнет, возможно убьет по-тихому, а возможно подсыпет ей что-то в чай. дженнет уже не знала, чего от нее ожидать, но понимала, что явно ничего хорошего. также понимала, что ей, к огромному сожалению сестры, все равно на все манипуляции той. хочется просто закрыть глаза и заснуть. навсегда желательно. в голове у дженнет пусто, когда ее обвиняют в отравлении атанасии. так вот, что было ее планом? довольно посредственно и легко для кого-то вроде атанасии, но, дженнет должна признать, что весьма и весьма действенно. император мог закрыть глаза на что угодно, но только не на угрозу для жизни своей милой младшей дочери. атанасия никогда не прогадывала, попадая прямо в цель. – тебя оказалось так легко сломать, – даже сейчас. – зачем ты пришла, атанасия? – дженнет смотрит на сестру, но все-таки сквозь, словно та была лишь призраком. взгляд не бегает по грязной и сырой камере, в поисках спасения, губы не дрожат от страха и глаза не болят от пролитых слез. потому что ни спасения, ни страха, ни слез всего этого н е б ы л о. время будто бы замерло здесь и дженнет еле могла осознать, что уже завтрашним утром ее поволокут на эшафот за совершенное "преступление". его, кстати, тоже не было. – как дерзко с твоей стороны, – сладкая улыбка атанасии прямо сейчас больше напоминала злой оскал. – называть меня по имени без разрешения. щеку обожгло неожиданной пощечиной, от которой тело по инерции отшатнулось назад, а голова повернулась в сторону. даже когда дженнет была просто забытой принцессой, питавшейся какими-то отходами вместо нормальной еды и одевавшей тряпье, на нее никто и никогда не смел поднимать руку. омерзительно. это самое настоящее унижение – атанасия явно тешилась происходящим, заставляя девушку падать еще ниже, чем, казалось бы, та могла. – ты была довольно занимательной куклой, милая дженни, – атанасия, подобрав ткань юбок, присела перед дженнет на корточки, нежно поглаживая место, на которое пришелся ее же собственный удар. – поэтому я великодушно исполню твою последнюю волю, если такова, разумеется, есть. чего ты хочешь? – почему? почему ты все это делала? – о, так вот, что тебя интересует, – усмехнулась девушка, убирая руку от лица своей "сестры". – что ж, это довольно занимательная и длинная история. а впрочем, времени у нас достаточно.