***
Снег понемногу начинал таять. Как будто кончилось рождественское чудо, и всё возвращается на круги своя. Изредка падали мелкие снежинки, напоминая о пышном белом покрывале. Праздничное настроение сменилось подготовкой к зимним экзаменам. Барти проводит время за изучением всяких бумаг, учебников З.О.Т.И и практике на насекомых. Читать учебники он не любил, но обучать студентов в рамках школьной программы более безопасно для него. После уроков с непростительными заклинаниями слухи полетели со скоростью света. Дамблдор пристально наблюдал за «Грюмом». Кто же виноват, что в школе учат всякой херне? Настоящее волшебство существует только за её пределами. Магия не должна иметь границ. Все великие волшебники выходили за них в своё время, поэтому достигли высот. По мнению Барти, школа уничтожала истинный потенциал студентов. В чём радость изучать защиту от тёмных искусств, если нет практики? Как эти сопливые недоноски научатся противостоять врагу, если в их головах только «Экспеллиармус»? Школьное обучение было нужно только для того, чтобы сдать экзамены. Но что потом? Как этих детей встретит реальный мир? Барти не сомневался в том, что предстоит великая битва. Тёмный Лорд обязательно вернётся, и тогда для сопляков наступит судный день. Что они будут делать? Конечно, насрать на них. Многие просто сдохнут от своей же беспомощности. Но ведь будут и те, кто примет верное решение присоединиться к повелителю. И что тогда? Какой толк будет от недомерков, не способных использовать «Круциатус»? Задача Барти, как преподавателя, состояла в том, чтобы подготовить студентов к реальной опасности. А как пожирателя смерти — обучить потенциальных соратников. Когда Синистер пришла просить научить её невербальной магии, Барти сначала разозлился, что она будет отнимать его время. Но потом подумал: она ведь тоже хочет большего. Если направить её желание в нужное русло, она станет сильным членом общества Тёмного Лорда. Барти обучал её по-своему. Поначалу студентке тяжело давалась тема, но спустя несколько месяцев она достигла определённых результатов. И Барти только заново убедился в том, что школьная программа не может дать всех необходимых навыков для становления поистине великим волшебником. Он сам обучался тёмным искусствам. Учить было некому. Сам практиковался в невербальной магии, применении непростительных заклятий, зельях и даже легилименции. Теперь свой опыт он мог передать другим. Тем, кто к этому стремится и тем, кто достоин. А Синистер достойна. Хоть она сама не понимает, кто есть на самом деле. Хоть она утопает в своём сгорающем рассудке. Хоть она противится судьбе. Время расставит всё по местам. А Барти может помочь ей научиться. И направить знания в нужное русло. Она уже сомневается в том, сможет ли стать мракоборцем. И не потому, что плохо учится или думает, что слаба. Потому что постепенно ломается и подчиняется своей чёрной сущности. И в этом состоит заслуга Барти. Если бы каждый студент стоил таких усилий, мужчина не взялся бы за дело. Но она не все. Она этого стоит. Она умная, сообразительная, способная. К тому же, её семья является одной из самый богатых и известных. А отец — пожиратель смерти. Не было сомнений в том, что рано или поздно Ева Синистер пойдёт по его стопам. И Крауч сможет быть рядом… Нельзя было до конца объяснить эту одержимость. Но Барти был уверен в том, что теперь не отступит. Слишком много сил уже вложено. Тем более, союзник в стенах Хогвартса не помешает. Если всё выйдет из-под контроля, девчонку можно будет кинуть в пекло событий. Синистер была интересным развлечением для Крауча. Она усердно трудится, чтобы стать мракоборцем, не зная, что судьба готовит ей иное место в жизни. Она говорит, что не предаст друзей, но закрывается от них. Она изо всех сил пытается противостоять кошмарам, которые посылает ей Барти. Она строит из себя недоступную заучку, но трахается с пожирателем смерти. А ещё она уверена в том, что придерживается стороны этих жалких ничтожеств — министерства, Дамблдора, грязнокровок и всё такое. Но в глубине души понимает, что не хочет себя ограничивать.***
Оказавшись в своей спальне, я выдохнула с облегчением. Кошмарные каникулы закончились. Впереди были экзамены, но меня они пугали гораздо меньше. Рядом с моей постелью стояла кровать Тони. Её вещи были уже здесь, а значит, подруга приехала. Подтверждая мои мысли, девушка вышла из ванной. — Ева! Ты приехала! — воскликнула она, а затем подбежала и обняла меня мокрыми руками. — Привет — еле улыбнувшись, поздоровалась я. Мне было приятно видеть Тони, но мысли обо всём, что произошло в Малфой-Мэноре и с Джорджем слишком сильно беспокоили меня. — Как ты провела каникулы? — Просто потрясающе — саркастично усмехнулась я — Как и обычно. — Сочувствую — грустно ответила подруга и прижала меня к себе. — А ты? — Хорошо. Повидалась с родителями, провела время с Мелиссой… — С этого момента поподробнее, пожалуйста — заулыбалась я. — Ну мы… вроде как встречаемся. — Да ладно?! Наконец-то! — воскликнула я, забыв обо всём на свете. Радость за подругу была искренней, и я видела, как она счастлива. — Это началось ещё на Хэллоуин. Тогда мы впервые поцеловались. А на Рождество я предложила ей встречаться, и она согласилась! Наблюдая сияющие от счастья глаза Тони, я подумала про Джорджа. Ведь у нас всё могло быть так же. Если бы я была уверена в своих чувствах. Если бы я не испортила всё на свете. — Кстати говоря, ты не знаешь, что случилось с Джорджем? — снова, будто прочитав мои мысли, спросила Тони — Я видела его сегодня. На нём лица нет. — Это я виновата. Мы поссорились. Вернее, я накричала на него — призналась я, поникнув. — Что произошло? — Не знаю, думаю, он пытался признаться мне в чувствах, а я запаниковала. Тони рассмеялась. Я нахмурилась, не понимая такой реакции. Внутри всё задрожало от злости. — Что смешного? — Прости, прости, просто я представила, как Джордж говорит, что любит тебя, а ты на него орёшь. — По-твоему, это забавно?! — сквозь зубы процедила я. — Ева, прости, не злись — осторожно сказала Тони. — Это очень серьёзно! Это беспокоит меня, а тебе весело! — я злилась так, что сорвалась на крик. — Я хотела успокоить тебя, перевести всё в шутку! — Но это не шутка, Тони! Я такого наговорила ему… Ты не понимаешь — я поднялась с места и направилась к двери. — Подожди, Ева, расскажи мне! — девушка схватила меня за руку. — Ты никогда не понимала… — резким движением я вырвалась из её рук и выбежала из комнаты. Наверное, раньше я бы тут же заплакала. Но сейчас по какой-то непонятной причине внутри не было ничего. Вместо бури эмоций в груди зияла дыра. Во мне не было ничего похожего на эмоции. Только пустота. Теперь я осознала, что мы с Тони никогда не были близки. Мы жили в одной комнате, тусовались в одной компании, но я никогда не доверяла ей ничего сокровенного. И стоило мне поделиться переживаниями… Она только посмеялась надо мной. Забавно. С каждым днём остаётся всё меньше людей в моей жизни. С каждой минутой я подхожу ближе к краю пропасти. Но что будет, когда я сорвусь? «Тебе не нужны друзья» — говорил внутренний голос: «Никогда не были нужны. Они тебя не понимают. Ты всегда была сама за себя». И я поверила этому голосу. Поверила, потому что нужно было во что-то верить. Скитания по коридорам школы привели меня в кабинет З.О.Т.И. Я остановилась у двери, немного помедлив, а потом постучала. Не знаю, зачем я сюда пришла. Может быть, Грюм вправит мне мозги? Я видела, как он разговаривает с Поттером. И мне самой интересно слушать его. Тем более, как ни странно, профессор был единственным человеком в данной ситуации, к которому я могла прийти. Хоть он и пугал меня, хоть мы не были так близки, как он с Гарри, но я не знала, куда мне ещё пойти. Можно было поговорить с Драко, но он сейчас, скорее всего, на тренировке по квиддичу. — Да? — послышался грубый голос за дверью. Я толкнула массивную деревянную дверь и вошла в кабинет. Грюм сидел за своим рабочим столом и внимательно что-то писал. Рядом стоял его посох. Или трость. Что это? — Профессор, здравствуйте — неуверенно поздоровалась я, приближаясь к мужчине. Грюм поднял глаза и посмотрел на меня своим пристальным взглядом. — Синистер? — начал он — Занятия начинаются только завтра. — Да, простите, что беспокою. Я просто… Я хотела поговорить с вами. — Тебе что-нибудь не понятно? Ты практиковалась на каникулах? — Да, я тренировалась, и всё получается хорошо, но я не об этом. — Так что же? — профессор смотрел на меня так, что было неуютно. — Знаете… Я, наверное, пойду. Не хочу вас отвлекать. — Стой — остановил меня Грюм. Он встал с места, взял свой посох и, ковыляя, подошёл ко мне. А затем посмотрел прямо в глаза. — Что случилось? И мне захотелось ему рассказать. — Знаете, меня беспокоит ощущение, что я теряю контроль над своим разумом… Это странно, я понимаю, но… Мне кажется, что кто-то… — Проникает в твои мысли? — Да, именно. И во мне засела какая-то злость и пустота, и я… — Успокойся. Пойдём в мой кабинет, выпьем чаю — после этих слов Грюм приобнял меня за плечи и повёл к себе в комнату. Я уселась на стул, а профессор пошёл ставить чайник. Потом он резко обернулся и подошёл ко мне, посмотрев сверху вниз. — Расскажи мне, как это было. — Я не знаю точно, но такое ощущение, будто кто-то посылает мне странные сны… Кошмары. В них убивают моих близких. А в последнее время я вижу, как они смотрят на меня с ненавистью и хотят прикончить. Мне страшно. Но это не похоже на обычные сны, понимаете? Как-то раз мне приснился человек, которого я никогда не видела. — Ты узнала его? — Нет, он был лишь силуэтом, но… — Ты слышала что-нибудь о легилименции? — в ответ я помотала головой — Это искусство проникать в чужой разум, читать мысли, путать их. То, о чём ты говоришь, очень похоже на одно из ответвлений легилименции. Естественно, я знала об этом виде магии, но Грюм сам подвёл к этому, так что лучше мне сделать вид, что я впервые об этом слышу. — Но ведь есть же какие-то защитных чары? — Окклюменция. Это обратная магия. Она позволяет защитить разум от проникновения. — Как же научиться этому? — Одно не может существовать без другого. Чтобы защитить свои мысли, ты должна научиться читать разум других. — Вы научите меня, профессор? Внутри всё затряслось. Я была готова к тому, чтобы вылететь из кабинета. Но вместо этого Грюм наклонился к моему лицу и внимательно всмотрелся в него. — Ты весьма способная, Синистер. Твоя тяга к знаниям очень похвальна. Но ты должна понимать, что это будет намного сложнее невербальной магии. Читать мысли — это не кино посмотреть. Людской разум запутан, словно миллионы разноцветных нитей, скомканных вместе. — Я готова. — Вот и посмотрим — с усмешкой сказал Грюм — Легилименс! В голове с бешеной скоростью начали проноситься воспоминания: вот я, маленькая, сижу у мамы на коленях, а она напевает колыбельную… Мы с Тони и близнецами сидим в «Трёх Мётлах», смеёмся, а потом я ложусь на плечо Джорджу… Мы с ним целуемся у башни Когтевран… Себастьян целует мою руку… Я кричу на Джорджа и убегаю в слезах… Передо мной лицо Барти Крауча-младшего… И в один момент меня выкидывает из этого потока. И я понимаю, что всё, что видела сейчас я, видел и Грюм. Профессор стоит рядом и снова всматривается в моё лицо. А мне просто хочется исчезнуть. — Это личное… — бормочу я. — Уже нет, Синистер. Не для меня. И не для того, кто проникает в твои сны. И это только начало. Ты должна научиться противостоять этому заклинанию. Но контролировать мысли во сне гораздо труднее. Ответь мне снова: ты готова к этому? Я медлила с ответом. Открыть свои мысли Грюму было страшно. Однако его будто не волновало увиденное. Я молилась Мерлину, чтобы он узнал лицо Крауча и догадался обо всём. Помог мне. Но, кажется, считывать разум действительно не так просто. И теперь я поняла, что кроме меня самой мне никто не поможет. — Готова.***
Странно было осознавать своё одиночество. Обычно я проводила свободное время в компании друзей, теперь же сидела в пустом коридоре пока в Большом зале все ужинали. По какой-то причине одиночество не вызывало у меня никаких эмоций. Я понимала, что сама виновата в том, что произошло, но ничего не делала. Не пыталась помириться с друзьями. Возможно, мне просто не хватало времени наедине с собой. Ведь раньше я боялась быть одна. Оставаться наедине со своей головой, утопать в мыслях и страхе. Но всё это было лишь ширмой — веселье и смех. Внутри всё ещё бушевали чувства. Но не теперь. Стоило мне остаться в одиночестве, и я не чувствовала ничего, кроме пустоты. — Что же ты не рыдаешь, Синистер? — прозвучал совсем рядом до боли знакомый голос. Из-за стены вышел Барти Крауч-младший. Он выглядел устрашающе, но очень довольно. — Признайся, ты ждала меня — сказал он, подходя ближе. Я вжалась в плитку подоконника. После разговора с Грюмом я оказалась в коридоре третьего этажа. До отбоя оставалось немного времени, и я решила посидеть здесь и обдумать слова профессора. Нормально поговорить и выложить всё я не могла. Мы не были близки, потому я не чувствовала облегчения после встречи. Мне всё ещё было плохо. И я хотела вывалить кому-то всё, что накопилось. — Нет — твёрдо ответила я, хотя в глубине души мне хотелось поговорить с Краучем. Остановить его я не способна, но он сделал со мной то, что я сама не смогла — успокоил сознание. Мне не хотелось ощущать пустоту внутри, но это было лучше, чем гореть в огне собственного разума. Он мог понять меня. — Ты врёшь — утвердительно произнёс Барти без тени сомнения, изобразив на лице безумную улыбку — Тебе хочется знать, что происходит, верно? Что я здесь делаю, что произошло с тобой… Я могу дать тебе ответы на эти вопросы. Я действительно хотела знать, и Барти читал это в моих глазах. Как бы я ни сопротивлялась, когда тебе приносят ответы на блюдечке, хочется их получить. — Приходи в выручай-комнату сегодня в полночь. И возможно тогда ты узнаешь всё, что тебя интересует. После этих слов Крауч растворился в тени замка, будто был привидением. А я осталась наедине перед огромной дилеммой: остаться в живых или получить ответы. Зачем ему просто так рассказывать мне обо всём? Это ловушка. Однозначно. Выручай-комната скрыта ото всех, и меня даже не найдут. Помощи просить не у кого. Но мне действительно нужны ответы. И никто, кроме Крауча, не способен дать их мне. На свидание со смертью я собиралась всё оставшееся время. Труднее всего было принять этот факт морально. Я спрятала палочку в карман мантии, а ещё взяла несколько дымчатых шариков, которые мне дали близнецы. В случае чего, они создадут густой дым, и у меня будет шанс на побег. Несмотря на всю опасность ситуации, которую я осознавала, внутри не было страха. Возможно, он ушёл, когда я поняла, что моя жизнь рушится. А когда это происходит, умереть уже совсем не страшно.***
«Пора открыть девочке правду. Вправить мозги. Она должна узнать, что происходит, прежде, чем снова упрётся в стену сомнений. Нужно показать ей, что лучше быть на стороне победителя. Она найдёт свет в кромешной тьме своего разума только тогда, когда всё поймёт».***
О Выручай-комнате я узнала ещё на третьем курсе, когда познакомилась с близнецами. Мы частенько сбегали туда после того, как натворили пакостей. Как-то раз я пряталась от Филча и оказалась на восьмом этаже. Я была загнана в угол и пожелала найти скрытое от глаз место. Тогда передо мной впервые открылись двери Выручай-комнаты. Внутри было тихо и спокойно. Когда я вошла, двери исчезли. В комнате горел камин, хотя никого, кроме меня, там не было. Возле камина стоял большой тёмно-синий диван с мягкой обивкой. На нём лежала книга. Я поняла, что это место исполнило мои желания — тишина, спокойствие и безопасность. Тогда я долго просидела там, уверенная в том, что Филч меня не найдёт. Так и произошло. Правда, после того случая я забыла путь в эту комнату, пока близнецы не обзавелись картой Мародёров. Было нетрудно догадаться, где находится выручай-комната, когда мы изучили схему школы. И мы вчетвером стали часто приходить туда, могли проводить там по несколько часов, удивляясь, как комната создавала всё, что нам было нужно. Вот только как Барти Крауч узнал об этом месте? Неужели он тоже учился в Хогвартсе? Стоя перед пустой каменной стеной, я дрожали не только от страха, но и от предвкушения. Любопытство взяло верх, и теперь я готова ко встрече с судьбой. Забавно. Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь назову Барти Крауча-младшего, пожирателя смерти и преступника, своей судьбой? Кто знал, что мы вообще встретимся? Было ли это его задумка или виной всему стечение обстоятельств? Снова одни вопросы. И пора мне узнать на них ответы. Я закрыла глаза и шумно выдохнула, наполняя себя этими мыслями. Затем медленно подняла веки, и передо мной возникли большие высокие двери с витыми узорами. Я коснулась одной из них рукой и замерла на мгновение. В этот момент передо мной пронеслась вся жизнь. Так чувствуют себя люди перед смертью? Зная, что идут прямо в ловушку? Я толкнула дверь и вошла внутрь. В глаза ударил яркий свет, и я прикрыла их рукой. Предчувствие было нехорошее, а разум кричал: «Беги отсюда!» Однако вместо этого я убрала руку с лица, и тут же пожалела, что не послушала свой внутренний голос. Я оказалась в подземелье. Том самом, из моего фамильного особняка. Это место наводило на меня нечеловеческий ужас. Я возвращалась туда каждый раз в своих кошмарах, но теперь это не было сном. Я стояла прямо здесь, на каменном полу, покрытом слоем засохшей крови. Стены тоже были испачканы багровой жидкостью. На меня накатило осознание того, что я вернулась в свой худший кошмар наяву. Я оказалась в Аду. В реальном Аду. Сознание отказывалось воспринимать мои тщетные попытки понять, что это всё ещё выручай-комната. Для меня это было реально. Реально на столько, что мне стало дурно. Руки затряслись, а по телу пробежала дрожь. На лбу выступил холодный пот, а зрачки были готовы выпасть наружу от ужаса. Мне было дико страшно. Настолько, что я готова была отдать что угодно, чтобы не быть здесь сейчас. Снова эти стены, вымазанные кровью измученных магглов и грязнокровок. Снова непрерывная тьма, уходящая вглубь. И только факела на стенах позволяют мне разглядеть это место. Хочется потушить их все. Но от этого подземелье не исчезнет. На меня накатывает новая волна страха, и я понимаю, что не могу пойти вперёд. Не могу снова пережить это. Как вдруг из темноты выходит силуэт. Его я уже видела раньше. В одном из своих снов. Он узнаваем, как нечто тёплое и спасительное. Но это не кто-то из моих друзей. Этот человек мне не знаком. Но я иду к нему. Иду, потому что знаю, что он спасёт меня. Вытащит из Ада. Однако чем ближе я подхожу, тем отчётливее слышу голоса. Они раздаются у меня в голове? Нет, они вполне реальны и звучат из темноты. — Ева, ты отвратительна! — Предательница Я узнаю голоса Фреда и Джорджа. Их нигде нет. Но почему они говорят такое мне? Что я сделала? — Не подходи к нам! — Не приближайся! Такое было прежде. Они пытались убить меня, говорили разные гадости, и я искренне не понимала почему, задавая себе один и тот же вопрос: за что? Слёзы снова застилают мои глаза, и я плохо вижу, но иду вперёд. И вот, когда я уже не могу сдержать их, то падаю в объятия человека, стоящего в конце моего пути. Я не вижу его лица из-за темноты и слёз на глазах, но знаю, что он меня не тронет. Он защитит. И я вдыхаю запах свежего чёрного кофе, смешанный со свежестью лаванды и скошенной травы… Когда я открываю глаза, подземелья уже нет. Оно испарилось вместе с моим страхом. Я стою посреди выручай-комнаты и обнимаю его. Но запах слишком хорошо знаком мне… — Ты! — кричу я, отскакивая в сторону от Барти Крауча-младшего. Он молча смотрит на меня с ухмылкой на губах. Его глаза внимательно изучают моё заплаканное и искажённое от ярости лицо. — Это ты сделал? — спрашиваю я, сжимая в руках палочку. — Что именно? — спокойно спрашивает он, будто не понимая. — Создал это подземелье и всё… остальное. — Нет, Синистер. Это не я. Это твоё сознание — отвечает Барти, начиная медленно расхаживать по комнате с самодовольным видом — Ты сама перед входом сюда пожелала узнать ответы. Комната всего лишь исполнила твоё желание. Я здесь ни при чём. — Я не понимаю… Одновременно с тем, как он говорил, в сознании всплывали все моменты, которые я пережила во сне и наяву. Если подумать, то в своих кошмарах я видела Фреда и Джорджа, которые ненавидели меня и гнали, пытаясь убить. И я услышала их голоса. А Барти… он был рядом. Во сне и в реальности. Когда мне было плохо после ссоры с Джорджем, он смог успокоить мои мысли. Возможно, он сам не хотел и не понимал этого, но после встречи с ним мне стало легче. Однако его силуэт во сне я видела гораздо раньше. Как это произошло? В глазах появилось осознание и не ускользнуло от Крауча. — Садись — сказал он, указав на кресло. Я послушалась и села, всё ещё пытаясь во всём разобраться и не отрывая от мужчины внимательного и изумлённого взгляда. — Не волнуйся, я не стану убивать тебя. Пока что. Ослабь хватку — произнёс Барти, задержав взгляд на моём кармане, где была спрятана палочка. Я медленно разжала пальцы и вытащила руку из кармана, оставшись беззащитной. — Что тебе от меня нужно? — поинтересовалась я. — Понимание, Синистер — ответил Крауч — Я знаю, ты способна на это. Видишь ли, я наблюдал за тобой с начала года. — Что? Но каким образом? — У меня свои методы — туманно отозвался Крауч и продолжил — Я вижу, что ты не такая, как все эти жалкие дети. Ты хочешь большего. Ты не готова мириться ни с правилами школы, ни с беспомощностью, которая была тебе когда-то свойственна. — О чём ты говоришь? Я не подавленная жизнью сорокалетняя женщина, которой можно сказать, что она не такая, как все, чтобы возыметь над ней власть. Барти усмехнулся. — Это верно. Тогда скажу прямо, Синистер. Ты не тупая. И это мне в тебе нравится. Но ты слишком упёртая и, к тому же, погрязла в своей голове. — Что? Откуда ты знаешь? — изумилась я, начиная о чём-то догадываться. Его силуэт в моих снах, то, как он оказался рядом, хотя не мог наткнуться на меня случайно, его уверенные слова о моих мыслях, то подземелье… — Это ты! — воскликнула я, сложив последний пазл — Это ты проник в мой разум и посылал мне все эти кошмары! Заставил меня думать, что друзья настроены против меня! Всё это время это был ты! Захотелось убить его. Мне было мерзко и отвратительно смотреть в глаза человеку, который сделал столько дерьма. Он заставил меня поверить, что друзья желают мне плохого. Что я должна принять свою тьму. Что он меня спасёт. Ненавижу. — Я тебя ненавижу! — закричала я, быстрым движением направив на Барти палочку. Он снова усмехнулся. Казалось, ему было плевать. Он стоял передо мной и не двигался. В его глазах не было ни тени страха, только тот самый безумный огонёк. Он и правда был безумен. — Наконец поняла — сказал он — Вот только ты не во всём права, девочка. Да, я проник в твои мысли. Да, я посылал тебе сны, где выступал в роли спасителя. Да, я специально нашёл тебя тогда, на Балу. Но я не воздействовал на твой разум, пытаясь заставить тебя во что-либо поверить. Ты сама изменила своё отношение. Я не заставлял тебя отказаться от друзей, не заставлял принимать свою душу, не заставлял чувствовать спокойствие после ссоры с твоим дружком. И, наконец, я не заставлял тебя трахаться со мной, Синистер. Мои глаза расширились от осознания. Он был прав. Он не делал ничего, что привело бы меня к тому, что творится сейчас. Он не принуждал меня. Это я. И только я. Сама во всём виновата. — Ответь мне, Синистер, — продолжил Барти — неужели тебе хочется и дальше мучится от своих же мыслей? Ведь ты можешь очистить своё сознание от этих ненужных переживаний. А я помогу тебе. — Нет — твёрдо и грубо отрезала я — Ты уже достаточно помог. И знаешь что? Раньше я боялась рассказать о тебе преподавателям из-за того, что ты мог убить меня. Но больше не боюсь. Думаю, тебя ждут в Азкабане. Можешь кидаться непростительными, Крауч, но я не позволю тебе держать меня в страхе. Больше нет — после этих слов я встала и направилась к выходу, готовая в любой момент принять Аваду в спину. — Хорошая девочка — неожиданно сказал он — Ты больше не боишься. Делай, что хочешь. Но я уверен: мы ещё встретимся. «Чёрта с два, Крауч!» — подумала я, покидая выручай-комнату. Но как только я оказалась в коридоре, то резко остановилась и посмотрела за спину. Никого. Он не стал ничего делать, чтобы остановить меня, хотя я намеревалась доложить о нём. И как это понимать? Он был уверен, что я этого не сделаю или просто безрассуден? Не угадаешь. Сумасшедший. Я покидала выручай-комнату с неприятным чувством осознания и… незавершённости. На самом деле мне хотелось остаться, но признавать это было бы против моих принципов. Слова Барти шокировали меня, однако вместе с этим я действительно получила ответы на многие вопросы. Но теперь добавился ещё один, который казался мне важнее всех прежних: Что делать со всем этим? Как осознать, что всё, в чём я винила других, на самом деле моя вина? Это труднее всего. Но Крауч был прав ещё и в том, что я больше не боюсь. Не боюсь его, себя, смерти… И вины своей я тоже не боюсь. Да, я отвернулась от друзей. Да, это был мой выбор. И если я захочу вернуть их, мне никто не помешает. Потому что это тоже будет мой выбор. Но хочу ли я этого?