Последний шанс

На улице уже начал накрапывать дождь, но Адам все-таки успел забежать в дом и спрятаться от больших и холодных капель. Сняв немного промокшую кожаную куртку, он сразу направился в спальню. — Сау, как ты? — Так же, как и десять минут назад: укутан двумя одеялами, в окружении пустых кружек от выпитого чая и с кучей носовых платков в ногах. — Ну, сейчас мы все это исправим. Адам подошел к кровати и начал собирать все бумажные платки, которые Саули лениво разбросал по кровати. Выбросив их, он забрал две пустые кружки. После он разведет лекарство от гриппа, и, возможно, Саули станет легче. Адам возлагал свои последние надежды на все эти порошки с таблетками, которые только что купил в аптеке. Сейчас он должен помочь своему другу. Другу? Да, теперь именно другу. Еще совсем недавно все было по-другому: Саули вставал по утрам и, пытаясь не шуметь и не разбудить Адама, делал завтрак на двоих. А когда Адам наконец-таки просыпался, журналист уже сидел на диване с чашкой кофе за ноутбуком и что-то старательно печатал. Он тихо подкрадывался сзади и целовал Сау в макушку, желая доброго утра. Саули, улыбаясь, поднимал голову, заглядывал в бесконечно голубые глаза Адама… И это утро могло затянуться очень надолго. Но рано или поздно, а точнее часов в одиннадцать, Адам уходил в студию, а Сау шел на свое телешоу, где он был ведущим и мило общался с приходившими гостями-звездами. Конечно, Адам смотрел иногда это шоу: ну, а что еще делать, когда продюсер вдруг опаздывает? А вечером, если никто из них не занят, Саули и Адам, сходив в супермаркет за продуктами, вместе готовили ужин, а потом смотрели по телевизору какой-нибудь боевик. Да, так протекала их совместная жизнь в дали ото всех. Улыбаясь своим воспоминаниям, Адам взял кружку с чудодейственным питьем и направился к Саули. А ведь сколько таких моментов было именно в этом доме, в Лос-Анджелесе, и все это было не так уж и давно… так странно и больно сейчас думать об этом в прошедшем времени. Хм, если вы когда-нибудь заглянете в глаза Сау, то вы не скоро вынырните из этой глубины светлых небесно-голубых и чистых глаз, так загадочно мерцавших в этот вечер. Да, сейчас, во время болезни, под этими глазами проглядывались небольшие темные круги. Но в его взгляде было столько нежной преданности и благодарности, что не смотреть в эти ангельские глаза в этот момент он просто не мог. И Адам в очередной раз загляделся на Сау: это взгляд как будто залечивал все раны, для которых, наверное, и нет другого лекарства. Но журналист вдруг вздрогнул и судорожно приник к чашке, которую Адам уже успел ему отдать. — Спасибо, — как коротко и четко. — Всегда пожалуйста. Завтра утром я приготовлю куриный бульон, а ты его выпьешь, до последней капли. Сау, если с тобой вдруг что-то случится или тебе понадобится моя помощь, то ты звони мне, очень тебя прошу. — Адам, не переживай. Я знаю, что всегда могу положиться на тебя, но… — Знает он! — Адам вдруг порывисто встал с кровати и начал ходить по комнате. — А почему тогда ты мне сразу не позвонил, когда тебе стало плохо? — Просто я не хотел тебя лишний раз беспокоить. — А вот когда ты лежишь в полуобморочном состоянии на диване и даже воды себе налить не можешь, то мне позвонить — это, конечно же, «лишнее». — Что ты так кудахчешь! Ну, не сердись. Просто у тебя же совсем недавно закончились гастроли, и я думал, что ты и так устал, чтобы возиться со мной, — Саули снова уткнулся в чашку и еще больше зарылся в одеяло. — Ну, ты и нашел повод. А вот если бы я не приехал, то что бы тогда сейчас с тобой было? — и Адам еще более внимательно посмотрел на своего друга. Саули даже не решился поднять глаза и просто снова отпил из кружки. — Знаешь, мы же все-таки друзья… — Да, знаю…- слова эти были произнесены с некоторой горечью и обидой. Да, такое обыденное слово могло возбудить столько воспоминаний в них обоих. В комнате повисло неуютное молчание, которое из солидарности к чувствам друг друга никто никак не мог нарушить. Вдруг послышался гром, на улице пошел сильный дождь. Но даже шум воды не смог заполнить того неуютного безмолвия, которое так некстати возникло. — У тебя открыто окно? — «ага, „сменим тему“» — подумал вдруг Адам. Вопрос нейтральный, так что он ответил на него почти без какой-либо интонации. — Да. Оно всегда открыто…- а вот последнее предложение все-таки получилось немного двусмысленным. Но певец не стал даже задумываться над этим и быстро пошел в другую комнату: окно все же стоит закрыть. Когда он вернулся в спальню, Саули был все таким же угрюмо задумавшимся и завернувшимся в одеяла щеночком. Да, именно щеночком. Адам даже улыбнулся такой ассоциации, вдруг возникшей так нечаянно и не вовремя. Вспомнив, на чем они остановились, Адам снова погрустнел. Что же им делать? — Адам, я знаю, ты забрал меня к себе только потому, что я твой друг… умудрившийся заболеть гриппом. И я очень благодарен тебе за заботу, но… — и опять эта нелегкая пауза. Адам знал, о чем сейчас вспомнил Саули, но он и сам не хотел поднимать эту тему. Да, они расстались. Да, они решили, что так будет лучше для всех. Но почему тогда сейчас эта тема стала такой запретной и болезненной для них обоих? — Сау, я знаю, что ты хочешь сказать. Я все понимаю… — Да ничего ты не понимаешь! — перебил его вдруг блондин. Хоть и сказал он это негромко, но от волнения Саули даже немного привстал с кровати. — Адам, не следовало тебе приезжать сегодня. Понимаешь? Вся эта болезнь, слабость — это все чушь, и тебе не нужно было беспокоиться обо мне. Я только нашел себе квартиру в самой далекой части города, только начал погружаться в работу и все забывать… — но Саули не договорил, так как Адам тихо перебил его: — То есть ты переехал туда, чтобы быть подальше от меня? Ты это хочешь сказать? — а ведь это даже говорить мучительно, не то, что осознавать… — Да, грубо звучит, но … мне было так легче… извини, я не артист, поэтому не привык запихивать свои эмоции куда подальше. Мне просто нужно это пережить. Самому. Понимаешь? — Саули с надеждой посмотрел на певца, но Адам не ответил на этот вопрошающий взгляд. Он встал с кровати и медленно прошелся по комнате. Это вроде должно было помочь справиться с потоком мыслей, обрушившимся на музыканта, но от такой каши в голове это никогда не спасает. Теперь до него постепенно начинало все доходить: они расстались по глупости, и Саули до сих пор что-то испытывает к нему, так же, как и Адам. Да-да, сейчас все по-прежнему!.. нет, совсем не по-прежнему. После всего, что было, после того тяжелого разговора, когда они решили расстаться, все не могло оставаться по-прежнему… — Да, Сау, конечно. Я тебя понимаю. В такой ситуации каждому важно побыть в одиночестве, подумать там над всем, что «артисты запихивают куда подальше». Это нормально. Но, пока ты болен, лучше побудь здесь, а я тебе устрою реабилитационный курс лечения. Ладно? — Адам уже подходил к двери, когда говорил последние слова: он надеялся закончить этот диалог на хорошей ноте, потому что улыбаться уже не было сил. — Так как? — Эх, ну просто не могу отказать такому дружелюбному доктору. Обещаю, что не сбегу, — и Сау вновь невинно улыбнулся. — А ты еще и бежать думал? Ах-ах, ладно, никакого насилия таблетками. Лежи и отдыхай. Спокойной ночи. — Приятных снов. И спасибо за заботу, — с этими словами Саули поставил пустую кружку на тумбочку. — Не за что. Ложись и отдыхай, — вновь повторил Адам и закрыл за собой дверь. Да, вот так обрывается последняя ниточка, последний шанс, последний лепесток несчастной ромашки. И путь он оборвался на слове «любит». Это все равно ни к чему не приведет. Им незачем снова мучить друг друга разлуками и переживаниями: все это слишком бесчеловечно. Саули такого не заслужил, и Адам постоянно винил себя за это. Да, сейчас он, наверное, уверен, что в Адаме не осталось ни капельки той прежней любви, но… нет, теперь он должен отпустить Сау, как бы ни было больно. Если не сделать этого сейчас, потом будет еще больнее им обоим. А у Адама осталось еще пара бутылок виски, так что после выздоровления Саули музыкант снова попытается заглушить свою «болезнь». С этими мыслями певец попытался лечь спать, но сон еще долго не мог прийти к нему.