Тише, Феденька, тише

Его чёрные кудри, яркие голубые глаза, смотрящие на царя всея Руси то с интересом, то с усмешкой, то с покорством, его алые губы с вечным металлическим привкусом, которые он любил больше всего и целовал их каждый день своей жизни, бледные руки с длинными тонкими пальцами, что были украшены дорогими перстнями — подарками царя. Всё это любил и вспоминал при молитве царь Иван Грозный. Он всегда рассматривал его лицо так, словно видел его в последний раз, отправляя Фёдора в бой. — Вернись живым на Родину свою, — шептал он ему на ухо каждый раз сидя с ним на кровати и сжав пальцами его плечи, глядя прямо в синие его глаза. — Вернусь, Царь-Батюшка, уж не волнуйся ты так за меня, — смущённо улыбался Басманов, поднеся запястье царя к своим губам и нежно целуя тыльную сторону его ладони, — не оставлю я тебя одного. И за его уходом Грозный наблюдал из своих покоев, грустно глядя через окно на Царский двор. Смотрел, как Федя садится верхом на своего коня вороного, как выезжает он за ворота, открытые одним из слуг Государя, как направляется он вместе с дружиной на битву страшную, имея при себе лишь меч в ножнах и любовь Царя своего. Иван же, только потеряет лошадь Басманова из виду отправится в церковь, где молясь за Фёдора будет он вспоминать всё, что знал о возлюбленном своём. И Федя возвращался, возвращался почти невредимым, поднимаясь к Царю своему в покои, где изливался он горючими слезами, рассказывал обо всех страхах пережитых, говоря о том, сколько людей добрых пало, просил его вновь исповедоваться дабы очистить руки свои от крови солдат невинных, что лишь волю государя своего исполняли. — Тише, Феденька, тише, — ласково приговаривал Грозный, гладя его по спине ладонью своею царскою, перебирая пальцами кудри смоляные, — чист ты и невиновен, грехи твои на мне лежать будут, по моей воле ты людей невинных губишь, по моей воле ты головы на плечах врага не оставляешь. — Как же это на тебе, царь-Батюшка? — сквозь слёзы говорил Басманов, уткнувшись носом ему в шею и тихо всхлипывая, — Я убил, мне за это и платить придётся, моя душа в Аду гореть будет, а твоя в Царстве Божьем упокоится. Не упасти тебе меня от неизбежной участи. Боялся Фёдор смерти, боялся суда страшного, что ему Бог приготовил, боялся быть непрощённым за грехи свои. Не желал он смерти мучительной, мечтал о вечном упокоении, но нет, смерть страшная настигнет его, и расколется мир на две части от его сумасшедшего и отчаянного крика, и лишь тихий голос Ивана "Тише, Феденька, тише," приведёт его в себя, вернёт его сознание, соберёт расколотый мир Басманова по частям, словно мозаику, получив из неё новый, совершенно новый рисунок. Царь Иван Грозный будет целовать его алые, с металлическим привкусом губы, укладывать его чёрные кудри, смотреть в прекрасные, яркие голубые глаза, будет разглядывать длинные худые пальцы, украшенные дорогими перстнями — подарками от Русского государя, после уложит своего Федю на свою постель, снимет с его широких плеч кафтан, растреплет чёрные волосы по дорогой бархатной подушке, и шепча что-то на ухо ему, дождётся, пока тот уснёт. И за него он будет молиться каждый раз, когда Фёдор отправится в бой за Родину-матушку, и его он будет ласкать и успокаивать, обнимать своими руками царскими, усыплять своими речами сладостными… Нет ему человека дороже, чем Фёдор Басманов, тот, который столь высокомерен и спокоен рядом с придворными, который такой стойкий и жестокий в бою, но хрупкий, такой правдивый и открытый каждый раз, как приходят в его голову мысли о смерти…