Про Володю-муровца, удалого молодца

Между тем фургон бандитский По дороге очень быстро Продвигался. К сожаленью, В неизвестном направленьи Для Жеглова. Ну а в общем, Ехал он в Марьину Рощу… Лес. Дорога. Старый дом Деревянный. За столом Там сидит главарь горбатый Да мужик, который в парке За Шараповым следил. Дверь открылась и ввели В дом Шарапова Володю. Он вошёл и встал на входе, А за ним стеною встали Три бандита вместе с Аней. Тут мужик из-за стола Вылез, подошел сперва К Ане и сказал чего-то. Она дверцу на щеколду Притворила, а бандиты Сели все за стол. Хоть с виду И казалось, что Володя Был, как будто бы, спокоен, Он на самом деле очень Волновался. Между прочим Он заметил, что колечко В виде красного сердечка Аня вдруг с руки сняла И в шкатулку убрала. А противный тот мужик Вове сразу, напрямик Говорит: «Ну, здравствуй, лох!» Тот молчит. «Ты что, оглох?» Говорит ему Шарапов: «Что ты лыбишься? Дурак ты! Если б я был стукачём То небось уже давно Ты б на нарах куковал. Я тебя ведь срисовал Еще в том кинотеатре. Ты ж полдня вокруг меня-то Как поганый пёс вертелся». Ну, мужик тот сразу взъелся, Закричал: «Ну ты, собака! Оскорблять меня, однако, Здесь так просто не удастся! Ведь с тобою разобраться Мигом я смогу, без всяких!» Вдруг сказал ему горбатый: «Промокашка, не маячь. Сядь, и пушку свою спрячь!» Промокашка оглянулся, На Володю замахнулся Пистолетом для острастки, Пробурчал: «Смотри, зараза, Пристрелю!» На грязный пол Плюнул он и сел за стол. Тут горбатый говорит Вове: «Что там позади Ты стоишь? Садись сюда вот. Мы сейчас с тобою, парень, Выпьем вместе да закусим… Иль боишься?» «Не боюсь я! Чё бояться-то?» – Шарапов Вместе с главарём горбатым Сел за стол. И говорит он: «Если мне нальёте – выпью. Я ж в тюряге весь зачах На казённых-то харчах. А уж тут поем на славу!» Говорит ему горбатый: – Ну, за что с тобой мы выпьем? – Это уж за что хотите. – За твоё здоровье глупо Пить нам. – Это почему так? – Потому что, мой хороший, Жить тебе на свете больше Не придётся, к сожаленью. Есть у нас одно сомненье, Что ты стукачок из МУРа. Аня ведь у нас не дура: Тебя сразу раскусила И сюда вот притащила Чтоб разобрались с тобою. Говорит тогда Володя: – Ну давай, папаша, выпьем За твоё здоровье. Видно, Ты два века жить собрался. Только мне ты показался Не таким бессмертным. Мигом За столом всё стало тихо, И сказал горбатый: – Ишь ты! Да ты мне, никак, грозишься! – Пригрозишь тебе тут, как же. Ведь вокруг тебя, папаша, Кодла с пушками. Меня-то Верные твои ребята За минуту растерзают И по ветру разбросают. – Ладно, помолчи! Довольно. Мы убьём тебя не больно. Чик – и ты на небесах. Так что прочь гони свой страх, Пока речь о твоей шкуре Здесь идёт. Ну, что вы в МУРе С Фоксом сделать захотели? – Слушайте, на самом деле Не из МУРа я, папаша! – Может, лучше правду скажешь? – Правду! Если бы ты знал, Что вчера мне Фокс сказал. Зря его я не послушал. Мол, за жадность да за глупость Платим мы всего дороже. Ну а я, дурак вот тоже, Ведь тогда ещё с ним спорил, Думал, ерунда всё, вроде. А теперь гляжу, что правда: Глупость-то моя и жадность, Видно, по большой цене Обойдутся нынче мне! Ведь от вас мне не уйти. Я ж по лёгкому пути Раздобыть хотел деньжат. Вот твои-то кореша Меня ими и накормят… Ладно, это Божья воля. Но оставлю вам, папаша, Адресок я свой домашний. Если вы меня убьёте, Письмецо потом черкнёте Что, мол, всё вот так и так: Мол, угрохали сынка Вашего. Не ждите зря! – Он взглянул на главаря, Ну а тот ответил: – Что ж, Говори, где ты живёшь! – Далеко, под Ярославлем. Там совхоз «Красное знамя» И село наше – Бугры. Тут горбатый говорит: – Что ты, деревенский, что ли? – Нет, папаша, ну какой я Деревенский? Да на мне Ведь сто первый километр. Вот в совхозе я и маюсь: Шофером там подъедаюсь. – Документы есть? – А как же! – Вот, всего одна бумажка. – Ну, давай сюда, мы глянем. Передай мне рыбки, Аня. Вон, в конце стола, в той миске. Так, посмотрим-ка… Подписка О невыезде. Однако Выдана кому она-то? Ааа, Владимир Сидоренко… Ну, что скажете? Наверно На Петровке этих справок Как в Москве бродячих шавок, Иль у нас тут пистолетов. Понял, парень? Так что этот Документик не годится. – Ну, папаш, как говорится Чем богаты, тем и рады. Справочку свою обратно Взял у главаря Володя И в карман убрал спокойно. А главарь ему сказал: – Ты как к Фоксу-то попал? – Да не я! Его ко мне Бросили. Примерно дней Пять иль шесть назад. Главарь тут Говорит: – Постой-ка, парень, Ну а ты чего там делал? – Да торчал почти неделю В предвариловке. – За что же? – Я привёз в Москву картошку На строительный завод. Ну, у них там договор С Знаменским совхозом нашим. Вот. И мне когда, папаша, Возвращаться было нужно, Врезался я в легковушку Прямо со всего размаху. Ну, она, конечно, всмятку. Видите, меня вот тоже Поцарапало немножко. Тут, естественно, народ Собрался кругом, орёт, Шухер до небес да крик! Видят все, что грузовик Мой-то цел и невредим. Да в придачу из ГАИ Всякие хмыри явились. Ну, и все как сговорились, Меня взяли – да в Мещанку. А у них там самый главный В моём деле разбирался. И когда он докопался, Что я ранее судимый, Говорит мне: «Ту машину Ты, мол, с умыслом, нарочно Раздавить хотел в лепёшку!» Я им говорю, мол, нет, Мол она на красный свет Газанула. Нет, не верят! Говорят: «Сиди теперь вот, Жди, пока мы всё обсудим». Звери прямо, а не люди! А вчера мне сообщают, Что в нетрезвом состояньи Был водитель легковой-то. И что, мол, они вот только Нынче выяснили это. Правда, Фокс уже давно мне Говорил: мол, не боись ты, Вова, дело твоё чисто, А не то б замордовали Очниками… В общем, зря я Просидел почти неделю… – Даа… А почему поверил Фокс тебе? Не знаешь, Вова? – Знаю. Фокс – мужик рисковый. У него была опаска, Что я настучу на вас-то. И доверился он мне-то Всё ж не сразу, постепенно Рассказал всё. А потом-то Выхода уже другого У него не оставалось. – Вот он, гад, дорисковался! – Вдруг главарь сказал. – От риска До тюряги очень близко. Говорил ведь я ему: Заведут на Колыму Его бабы да гулянья. Тут к нему подсела Аня, На Володю указала И горбатому сказала: – Ты на руки его, Клим, Повнимательней взгляни. Видно, из него шофёр Как из Фокса полотёр. – Точно! Бабу не обманешь. Ну а ты что, Вова, скажешь? Что Шарапову сказать? И решил он: врать так врать! Говорит: – Ведь до войны-то Я играл на пианино В ресторане. Так что руки Не шофёрские. Подруга Твоя верно угадала. Аня тут опять сказала: – Ладно, это может быть. А тогда где шоферить Научился ты? Шарапов Думает: «Ну что за баба! Вот пристала! Ещё вдруг Не поверит мне!» А вслух Говорит ей: – Понимаешь, Был у моего папаши Форд тридцать второго года. В общем, я из-за него-то Первый срок свой получил. Этот Форд я изучил Весь, и вдоль, и поперёк. Я на нём ведь ездить мог, Когда был ещё пацан. Ну, а моего отца Взяли вдруг, да в сорок первом, Прямо в середине лета, В августе, арестовали. Вещи все конфисковали. А папашка хитрый был: Он удавку смастерил, И суда ведь ждать не стал! Раз – и всё. Концы отдал. До маво отца, ребята, Дорасти ещё вам надо. Он по мелочи не крал, Он вагоны воровал Всякого добра. Начальник Станции Москва-Товарной Был папашка мой. Бывало Приносил домой немало. Но всё больше на любовниц Тратил. Из-за этих модниц В общем-то, и погорел. В дело по уши влетел, Вот тогда его и взяли… Сидоренко – не слыхали? Громкое ведь было дело! Аж по всей Москве гремело! Тут главарь и говорит: – Вроде складно он звонит. Ну, рассказывай, что дальше? – Дальше с барышней однажды Шёл я по Тверской. Смотрю: Форд наш бывший. Говорю Барышне своей: «Гляди, Лёля! Видишь, впереди Форд стоит? Кажись, папашкин». Тут вмешался Промокашка. Он спросил: – Какая Лёля? Это с Божедомки, что ли? – Нее, с Елоховской. Короче, Ближе подошли – и точно Вижу я: машина наша. Форд, но только перекрашен. Думаю, ну как тут быть? Я же мог его открыть Хоть ногтём, и без проблем. Тут я одурел совсем, Ведь не знал, чего творю, Барышне и говорю: «Хочешь, Лёль, тебя сейчас Прокачу в последний раз?» У меня ж уже повестка На руках была. Невеста, Лёлька, если б отказалась На чужом авто кататься, Не поехал бы. Так нет, Согласилась. На семь лет Я её и накатал… Ту машину – Я ж не знал! – подарили генералу. Ну, и в ней там то ли карты, Толь какие планы были. Я их и в глаза не видел! А меня за них… Да что там, Даже вспомнить неохота… Тут Шарапов замолчал И бутылку водки взял. Осушил стакан свой залпом И горбатому сказал: – Ну, теперь ты веришь мне? Отвечай же: веришь, нет? Посмотрел главарь на Аню, А она к другой стене Отошла. В углу стоял У стены у той рояль. И сказал горбатый: – Вова, Ты нам что-нибудь сыграй! Знали урки наперёд, Что Володя всё им врёд. Но враньё уж больно складно. Может, правда? Кто поймёт? И решили испытать, Можно ль Вове доверять. Он играл на пианино, Должен и сейчас сыграть. Чёрна кошка на полу… Стукнул Вова по столу И несмело так подходит К пианине той в углу. Аня рядышком стоит. «Ну, сыграй-ка! – говорит. – А не сможешь, так мгновенно Клим убить тебя велит». Ну, Шарапов и сыграл, На рояле побренчал. Что бренчал, и сам не знает, Но зато не сплоховал. Промокашка встал со стула, Поднял пистолета дуло, Говорит: «Ну ты, свинья! Так сыграть могу и я! Ты бы лучше сбацал, Вова, Нам чего-нибудь такого!» – Что же вам, ребята, надо? – Мурку! – Мурку? Ладно, гады. Сел Шарапов за роялю И отлично так играет. Аня глаз с него не сводит, Чёрна кошка рядом ходит, Промокашка подпевает: «Здравствуй, Мурка, дорогая!» Урки враз повеселели: Ведь проверили на деле, Что Володя не соврал, Правду про себя сказал. Только музыка затихла, Промокашка говорит им: «Мурку Вова сбацать смог, Значит, полный фраерок!» Молча все с ним согласились И Володе разрешили Снова сесть за общий стол, Чтоб продолжить разговор.