the call to the broken

Мир в твоих руках — хрустальный шар, хрупкий лёд, мир войны. Обращая в прах, время-пожар всех сотрёт, погасит любые огни.

На совершеннолетие ему дарят человека. Гаара с недоумением изучает перевязанное по рукам и ногам тело с кляпом во рту и чёрной лентой на глазах, сверяется с календарём — до полнолуния неделя, голос демона в голове не такой громкий, чтобы сходить с ума и радостно потрошить подарок, — и почти спрашивает. Раса опережает его, отступая в толпу охраны (как будто они помогут, если Гааре захочется похоронить всех и каждого в песчаных гробах): — Этот тебе для развлечения, а не убийства. Он такой же сосуд, как и ты. На нём всё заживёт гораздо быстрее. Но вырваться и сбежать он не сможет, уверяю, — тон у Казекагэ холодный, но в нём чувствуется ядовитая усмешка. — Деревня Листа глупа, раз позволила своему джинчурики быть таким самовольным и так далеко уходить без присмотра. Поймать его было трудно, но это того стоило — и он пригодится в будущем. Такое же отличное оружие, как и ты. Люди покидают его дом на отшибе, некоторые шиноби чуть ли не бегут впереди Казекагэ. Смешно. Демон внутри просыпается, как только Гаара вынимает кляп. Он истерично визжит и приказывает выжать всю кровь до последней капли из этого джинчурики, требует смерти и беспрекословного подчинения своим желаниям, будто сейчас и вправду полнолуние. Песчаная броня неприятно царапает кожу, осыпаясь и прячась внутрь тыквы: Гаара игнорирует чужую истерику, пальцем проводя по неожиданно мягким розовым губам, отмечая длинные заострённые клыки и шрамы на щеках. Кожа у пленника с приятным ровным загаром, но не таким, как у жителей Деревни Песка. И он молчит, позволяя изучать себя без лишних докучливых вопросов. Гаара это ценит. Он задирает вверх грязную рваную майку, безошибочно определяет место печати и то, что вокруг неё вплавлены в кожу новые, сдерживающие. Такие же рисунки после недолгого осмотра обнаруживаются и на запястьях со щиколотками, вовсе не тонких и привычных к тяжёлому труду и дракам. Находятся и старые шрамы, такие бледные, что Гааре приходится чуть ли не носом утыкаться в кожу, чтобы удовлетворить своё любопытство. — Наруто, — коротко и сипло после долгого молчания выдыхает ниндзя, дрожа от прикосновений и выгибаясь им навстречу, соскучившись по человеческому теплу, пускай и такому мимолётному. — Девятихвостый, — добавляет он, дождавшись от Гаары короткого тычка в солнечное сплетение. — Гаара, Однохвостый, — Гаара сглатывает, удивившись обильному слюноотделению от одних взглядов и касаний к своей новой игрушке. Ему интересно и страшно снимать повязку с глаз. Что он увидит в них? Какого они цвета? На голове волосы какого-то поразительного ярко-жёлтого оттенка, жёсткие и торчащие в разные стороны. В примерно такие же он утыкается подбородком, когда облизывает печать внизу поджавшегося живота, может, на тон-два темнее. Наруто солёный и лихорадочно горячий, податливый и абсолютно не противящийся неожиданной похоти Гаары. Ему дарят этого человека, джинчурики аж Девятихвостого, чтобы он не буянил и не убивал людей в Деревне, не вымещал безумие и ярость Однохвостого на них, ведь пленника можно мучать сколько угодно, прощупывать границы его выдержки — и он всё равно останется жив благодаря своему демону. Самовлюблённому демону разрешено всё и плевать на всех. Но Гааре впервые за долгое время хочется не вредить, а приносить обоюдное удовольствие. Он вгрызается в ключицы до крови, мнёт бока до синяков, с восторгом наблюдая, как раны с шипением и паром исцеляются и исчезают без следа, как Наруто задыхается от приятного трения паха о пах, как вертит головой туда-сюда и в некоторые моменты откидывает её назад. От такого ёрзания узел на затылке ослабевает и расфокусированные голубые глаза находят бледно-бирюзовые. Гаара замирает, пойманный в ловушку этого взгляда. Даже запертый всю жизнь в родной Деревне под бескрайним небом, он ни разу не видел такого чистого и глубокого оттенка, вмещающего в себя так много. Гаара, как житель пустыни, умеет ценить воду, и сейчас он захлёбывается в этом сокровище, про себя решая, что не позволит никому подойти к Наруто и на километр. И если придётся пройтись бурей по всей Стране Ветра, то он это сделает без сожаления.