”Be my lover, be my baby”
В поселение индейцев Мэдисон попадает вслепую. Ей завязывают глаза шейным платком. За руку не берут, но кто-то из индейцев аккуратно прижимает ей ладонь к спине. На нее мягко надавливают и Мэд идет, ориентируясь таким образом — идти быстрее или медленнее, повернуть вправо или слегка влево. Она возможна даже немного удивлена что это не холод оружейного дула, а человеческая рука. Так же удивляет Мэдисон и то, что даже наручники ей никто не одел. Она и вправду тут гостья. Пусть из враждебного клана, но кажется никто не волнуется зря. Такие порядки установил Уокер, и гляньте — все работает. Под ногами все та же выжженная земля и небольшие камни то тут, то там. Воздух сухой, а от песка, что набился под кромку одежды за время путешествия, чешется кожа. Мэдисон с закрытыми глазами проходит всю дорогу до поселения и совсем не старается запомнить маршрут пока они в пути, сколько шагов и в каком направлении, затем куда повернули — Трой найдет ее. Возможно это стоило бы запомнить, будь у нее в планах побег. Но таких мыслей нет. Мэдисон не может ориентироваться тут как Трой. Решительность да, через край, но никакой карты в голове, грустно, но правда. Но она свой выбор сделала и слово будет держать.***
По запахам костра и готовящейся еды девушка понимает что они уже тут, на месте. Когда ей позволяют наконец снять повязку она с опасением осматривается. Поселение индейцев совсем не похоже на то, что Мэд себе уже успела напредставлять — на деле все достаточно современно. Небольшие домики, одноэтажные, газоны у каждого заросли травой, она пожелтела, шуршит на ветру. Очень много машин. Вот только электричества нет совсем. Фонари усталыми, облезлыми скелетами растут из земли, на дальних из них сидят черные жирные вороны, изредка каркающие неприятно и сипло. Под ногами у людей шныряет куча собак и щенков; Мэдисон отрешенно думает не едят ли их индейцы. Кошек нет ни одной. Освещение — рано начинает темнеть — костры в бочках на улицах, и как максимум те же масляные лампы как у них в госпитале и свечи в окнах на столах увиденных ею домов. Один большой амбар, переделанный под зал для собраний — Мэдисон видит скамьи, когда ее сопровождают по поселению. На месте ей отводят отдельное жилье. Приятная неожиданность, Мэдисон это радует. Да, часовой у двери, но она не связана и не прозябает в каком-нибудь подвале. Ближе к вечеру в дом стучит Уокер и приглашает ее посетить вечерний костер. Это, по словам вождя, нечто особенное, соединение духов всех жителей. Ей, впрочем, ничего другого не остаётся как согласиться — голод дает о себе знать. Часовой отпущен, сам Уокер сопровождает Мэдисон неспешно шагая рядом. Она все не может понять, насколько тут опасно. Это совсем другие люди. В Трое Мэдисон уже выучилась улавливать малейшие изменения его настроения, а этот человек не знаком. Может как-то слишком беспечен, что за этим стоит? — Нет, я не боюсь что ты пырнешь меня в спину не найденным при обыске ножом. — Будто читая ее мысли спокойно говорит мужчина. Волосы его длинные, блестящие и чистые, густыми волнами лежат на плечах и спадают на спину ниже лопаток. Пахнет от него чем-то интересным, то ли масляные духи, то ли пряные травы, не ясно, но приятно. — Я знаю что могу тебе доверять. Если бы я чувствовал другое то не привел бы тебя туда где живут мои люди. Я охраняю поселение. У вождя темные миндалевидные глаза, неспешные манеры. От него исходит сила. Внутренняя сила. Девушка чувствует ее с первой же их встречи сегодняшним утром. — У меня нет ножа в рукаве, если ты об этом. — Мэдисон невесело улыбается одними краешком рта и разводит руками. Беседуя подобным образом они доходят до конца единственной дороги между домами и оказываются рядом с огромным, разведенным прямо на земле, костром. На нем жариться мясо и Мэди, весь день голодная, с удовольствием принимает из рук Уокера нанизанные на шампур из проволоки, сочащиеся соком, аппетитные кусочки мяса. Черт! Из кого бы это не сделано, она это съест! Соблазн слишком велик. Мэдисон сидит, как села, рядом с Уокером, на пледах, облизывает пальцы, наслаждаясь каждым мгновением. Насыщение приходит не сразу, но добавки она не смеет просить, видя что ей угощение досталось одной из первых — остальные молча дожидаются своей очереди. А там есть и беременные женщины и дети. Впрочем с ней вскоре делятся запеченным в углях картофелем и кукурузной лепешкой, и это делает вечер просто великолепным если забыть то, что она является заложником между враждующим кланом индейцев и психованным молодым мужчиной, что готов разрушить все, что угодно только из-за своей прихоти. Мэд помнит тот браслет брата Уокера, что смеясь показывал ей в один зловещий вечер Трой. В тот вечер, когда он согласился выпустить ее семью из бункера под землей. В тот вечер, когда Мэдисон поклялась убить его. И кто из них более съехал, она пока не понимает. Сидя у костра она видит, конечно, направленные на нее взгляды, но не все они враждебны. Многие уже знают о том, как отважно девушка выступила, оказавшись между двух огней. Может только родственники раненого индейца, что дрался с Троем, не слишком дружелюбно на нее поглядывают. Но это пустяки. Они не посмеют причинить ей вред, так как их вождь дал слово, и Мэд, похоже, пока верит в него. Вечер проходит на удивление мило, и Мэдисон кажется что больше она не в силах ничего больше съесть. Воды действительно мало, зато есть вино. — Это старые запасы, сделаны еще до большой засухи, — объясняет Уокер на вопросительный взгляд Мэдисон. Он передает ей небольшую железную чашку, причудливо раскрашенную, и девушка решается. Отпила маленький глоток, а потом уже без страха выпивает все залпом — ух, безумно вкусно! Уокер хмыкает и уважительно кивает. Вот то, чего так не хватало холодной ночью в пустоши, считает Мэдисон. Тепло разливается по всему телу, ноги, начавшие было подмерзать, тут же отогреваются. Вино на самом деле оказывается довольно крепким, это девушка понимает совсем скоро, но ничего страшного не происходит, и она сидит, наслаждаясь теплом, не отводя взгляда смотрит на огонь. — Что будет если они не вернуться? — Через какое-то время спрашивает у вождя Мэдисон, осмелевшая от выпитого. Тот пожимает плечами и вперив в нее внимательный взгляд задумчиво отвечает: — Останешься здесь навсегда. Но я думаю что твои люди вернуться. Ты важна для сына Джеремайя, я видел это. Мэдисон хмыкает и вновь криво улыбается. Для него его дневник важнее любой человеческой жизни, думает она. — Ну или может возьму тебя в жены, — Продолжает Уокер. У Мэд округляются глаза, но она понимает что он шутит. — В том случае если ты умеешь хорошо стирать белье без воды и научишься готовить похлебку из крыс. Оба тут же прыскают от смеха, как будто и не было утренней потасовки, будто они не враждующие кланы, будто она не заложница. Время этим вечером летит незаметно под неспешные разговоры двух людей, таких разных, но сейчас единых под звездами. Через какое-то время костер начинает угасать и, засмотревшись на красноватые переливающиеся угли, что начало заносить серым пеплом, девушка не сразу замечает, что осталась почти один на один с Уокером. Мэд, немного напуганная и не понимающая как вечер пролетел так быстро, слышит бархатистый голос: — Я провожу тебя, как важную гостью. Кажется что он сам трезв как стеклышко, хотя они пили вместе и пили много. Протянув руку мужчина легко поднимает Мэди с земли. Кажется что ей нечего опасаться, он вождь племени, пример для подражания. И вправду Уокер лишь желает ей спокойной ночи, доведя до дверей ее маленького домика-тюрьмы. Часовой бесшумно возникает из темноты. Индейцы не носят штампованной обуви, изготавливают ее сами, поэтому у них и получается так тихо ходить. Мэдисон также желает Уокеру хорошей ночи и на всякий случай запирается на щеколду изнутри своего убежища. Хотя от чего она может спасти? Вся сила в самой девушке. Она свет, вера, свобода, и сталь, она и вулкан, оружие в своих же собственных руках. Мэдисон отключается, едва успевая сбросить ботинки и нырнуть под вышитое лоскутное одеяло — в домике тепло, гораздо лучше чем проводить ночи на открытом воздухе, и спит она без сновидений до самого рассвета. Тут и алкоголь и нервы с самого утра и усталость последних дней, в которые их отряд выискивал пропавшую группу.***
Утром ее мило приглашает на завтрак красивая длинноволосая девушка, а днем она даже ухитряется помочь той сварить обед для общины, хоть и под внимательным взглядом присматривающего за ней индейца и других женщин. Мэдисон видит, что они взяли ее в помощницы только после короткого кивка Уокера. А то вдруг Мэдисон решила уничтожить их изнутри, подмешав в еду отраву? Но все обходится, у Мэди просто энергии через край, сидеть сложа руки она не привыкла. Да и некогда было, ни в том мире, сотовых телефонов, доставки еды и кофе с собой, социальных сетей, ни в этом новом, опасном и диком. Вечером зажигают костер и вновь на нем готовят будущий ужин из жареного мяса и картофеля. С обеда остались лепешки, сегодня к ним добавляют фасоль. И опять вино, и Мэдисон вновь не хочет отказываться. Здесь, в общине, она давно не чувствовала себя так спокойно и умиротворенно как с прошлого дня. Будто это не она заложница у заклятого врага Троя. Девушка понимает, что даже если Трой вернётся то ничем хорошим это закончится не может — не такой он человек, чтобы хоть что-то делать по-правилам. С одной стороны это хорошо, но с другой — его мир это реки крови и ненужных жертв. С другой стороны она уже даже могла себе представить какого это — навсегда остаться здесь… слиться с неспешным течением жизни на бесплодной пыльной земле, вечерних сборищ у костра и теплых взглядов Уокера. Но нет, это невозможно, там ее ждут Ник и Алиша. И с утра Мэдисон просыпается и понимает что очень сильно тоскует по своей семье. Потом вновь как и вчера ее зовут на общий завтрак, днем она помогает с приготовлением нехитрой еды, а вечером вновь объединяющие людей посиделки у костра, вино, разговоры и внимательный взгляд Калетаки Уокера. Его нехитрые ухаживания, как определила для себя это Мэдисон, не пугают, он не настаивает ни на чем, просто отводит ее до двери и прощается. Таким образом проходит еще день, потом еще один, а затем она теряется в подсчетах. Мэд считает — вроде прошла неделя и началась другая. Подошла к середине и вторая, но никто не возвращается за ней. Почему? Все время пока она была здесь она искала как могла чтобы не выдать себя своих людей, тех, что не вышли на связь и затерялись среди гор. И никого не находила. Это не могло не пугать. Вдруг их обманули, вдруг всех людей с ранчо уничтожили?***
Вечером Мэдисон чаще обычного принимает из рук вождя голубую чашку с вкусным вином, сегодня она не ограничивает себя. Так хорошо чувствовать себя расслабленной даже на чужой земле. Поиски завершились ничем, не может же она залезать в чужие дома или обшаривать амбары и загоны для скота. Кстати что приятно, едят индейцы все же не крыс и собак, это свинина. Уокер, чья спокойная сила восхищает Мэд, рядом, как и всегда любезен с гостьей. Он ложится на тёплые домотканые пледы и вдруг Мэд слышит то, чего не ожидала. — Я знаю что твои люди убили моего брата. — Взгляд его темных глаз устремлены в ночное небо. У Мэдисон вся кровь застывает в жилах. Ее могут принести в жертву прямо тут? Уж не потому ли раскармливали как на убой все это время. И она кажется так пьяна сегодня что не совсем соображает куда и бежать-то в случае опасности. — У меня есть знакомые среди населения ранчо. — Улыбается Уокер. — Я знаю что его убил Трой. Убил ради удовольствия. — Мэд знает все это и замечает слезу, быстро сбежавшую по щеке и засиявшую в свете костра на прощание. Ей становится также больно, как и этому мужчине, воздух с трудом заходит в легкие. — Как ты живешь с этим? — Никак, — он разводит руками, — просто выживаю. Мэд на свой страх и риск протягивает свою ладонь и сжимает предплечье Уокера. Кажется у нее тоже мокрые глаза. Кажется что возвращаться она не хочет. Весь мир несправедлив. Чтобы она делала узнав что ее брата или сестру убили ради удовольствия? Она бы мстила. Она бы выжгла до основания поселение врага. Она бы не успокоилась пока из врага не вытекла бы последняя капля крови. И она прекрасно поняла Уокера. А понять значит простить. И Мэдисон потерялась. Она обязательно подумает обо всем этом но только завтра, а сейчас внезапно иголочкой воткнулась головная боль. Она утирает слезы и просит: — Ты проводишь меня? Уокер привычно легко и мягко поднимается и также без усилий поднимает за руку девушку. Они идут среди необычно ярких звезд к домику Мэд, а та не может смотреть на этого человека. Она знает что он страдал и страдает. Она предполагает и как сильно он страдает, но ничего не может с этим сделать. У крохотного крыльца Мэдисон вдруг запинается обо что-то в темноте и почти падает, но сильные руки мужчины подхватывают ее и удерживают. Мэд хочет сказать спасибо, но тут внезапно она чувствует на своих губах теплый поцелуй. Полные мягкие губы настойчиво просят ответа и Мэдисон отвечает. Машинально, она была явно не готова к такому развитию событий. Уокер прижимает ее к себе, властно, но мягко, словно Мэд дикое животное, гордое и свободное, волю которого он бы покорил на раз два. Мужчина большой, сильный и надежный, он здесь и сейчас и ничего не стоит ответить ему той же нежностью, с которой он подошел к данному вопросу. Ведь он мог бы и изнасиловать ее, запросто. Никто бы не помог. Но он нежен. Легко перекидывает ее волосы с одной стороны на другую и мягко дарит поцелуй шее Мэд. Это приятно, дико приятно. Глаза ее закрыты от удовольствия, но тут она их открывает и будто трезвеет. Морщится от того, что приходится себе отказывать, но переспать с Уокером это значит наделать себе еще больше проблем, да и искорки внутри он не зажигает. Она не понимает как возбуждение может улетучиваться так быстро, но прошел всего какой-то миг и она уже вполне трезво смотрит на вещи. — Прости, и хорошей тебе ночи. — Тихо, через силу произносит девушка и легко вспорхнув на крыльцо быстро запирает за собой дверь. Оставшись в безопасности сползает вниз, обхватывая голову руками и рыдая. Она потерялась. Девушка почти разуверилась в том, что сама поступила правильно. Мэдисон прекрасно понимает боль Уокера, и это понимание и одиночество в плену пугает ее. Делает ее маленькой, просто песчинкой в пустыне. Похоже она все-таки не тот герой, что нужен ранчо. Кажется она просто девушка, что хотела все сделать по-честному и никого не обидеть. Но что-то просто пошло не так. Где-то она прогадала. Теперь между ней и Уокером этот поцелуй. Очевидно, что по-честному, нужно было делать изначально, много много лет назад, когда старший Отто только пришел посмотреть на земли индейцев. Когда пламя вражды еще не разгорелось настолько жарко. Возможно все жители ранчо обречены сгореть в этом огне ненависти. Просто она будет первой. Кто знает что будет дальше.***
Трой напряженно вглядывается в ночь. Он один на выступе горы, внизу раскинулось укрытое поселение индейцев. Через пару часов гаснут огни костров, люди ложатся спать. Мужчина проверяет нож, автомат. Поправляет лямки на рюкзаке и начинает аккуратно спускаться вниз. К Мэдисон. Он находит ее там, где и предполагал. Свешивает с крыши сначала голова, на ней вязаная шерстяная шапка — ночи очень холодные. В домишке, где Мэдисон держат в пленниках, темно. Во всем поселении темно. Трой умело, быстрым движением вырубает часового, аккуратно затаскивает его за дом и связывает. Его никто не видит, он мог бы поклясться. Дверь у Мэд закрыта изнутри. Ну а что он ожидал? Его тень скользит по стене и останавливается напротив окна. Мужчина ковыряет замок маленьким ножиком и тот через какое-то время поддается. Бесшумно скользит вверх окно и он, подтянувшись на руках влезает в дом. Мэдисон слышит какой-то шум, старается проснуться, оставить липкое безрассудство выпитого накануне вечером. Здесь кто-то есть. И верно, посередине комнаты стоит Трой, его фигуру она отличает от других. Ух, и не думала она что будет рада видеть его настолько сильно, или это все алкоголь в ее крови? Трой бесшумно ступает берцами по полу, старательно проверяет весь дом. Успокоившись, он немедленно подбирается к проснувшейся Мэдисон. Осматривает девушку и даже немного расслабляется, не найдя на ней никаких следов небрежного обращения. Он выдыхает и тут впервые настолько отчетливо понимает что она ему нравится. Нравится. Мысль стрелой пронзает сознание и пугает. Себе признаваться тяжелее всего. Она спасла его. И он ей должен. Уже дважды. Но Трой не только должен, он еще и хочет быть должным. Кажется та ситуация с его спасением этой маленькой птичкой со стальными яйцами, переворачивает его сознание. Теперь сделать что он задумал еще тяжелее. Но только так он может попытаться спасти ее. Ее и всех его людей. — Что-то не похоже что ты расстроена пребыванием в плену. Мэд подобрала ноги сидя на кровати и хмыкает. — У них свои порядки. Я жива. Юноша подбирается ближе, присаживается на кровать. Мэдисон не понимает его намерений, и это ее нервирует. Он так близко, один в темноте рядом с ней. Трой медленно чтобы ее не напугать, тянется к ее руке. Сжимает не сильно, наклоняется прямо к ее щеке и произносит внезапно охрипшим голосом: — Притворись, что тебе не больно. — Что? — У Мэдисон просто все в голове смешивается, когда Трой к ней так близко. Щетина у него выросла, похоже пару дней не брился и теперь при разговоре царапает ей кожу у щеки. Они так близко и Мэд ощущает его запах. Странно, но он ей нравится, запах его пота и что-то такое манящее, не разберешь, немного костра, ветер. Он притягивает ее не так как вождь индейцев. Совсем не так и это плохо. В домике темно, света с окна едва хватает чтобы вычерчивать размытые силуэты двух людей, мужчины что пришел спасти и женщины что спасла. Нужно говорить совсем тихо и Трой как можно ближе подносит свои губы к уху девушки. Глубоко вздыхает и почти касаясь мочки ее уха снова шепчет. У девушки от его близости перехватывает горло, мурашки бегут по рукам, и в голове все запуталось. Что именно он хочет до нее донести теряется в том, как он это делает. Она не узнает его обычного. Здесь, на чужой и опасной территории, он все: огромная властная сила, сильнее всех, взгляд почти черных во тьме ледяных глаз не мигая изучает ее удивленное лицо. Потом он повторяет непонятые девушкой в первый раз сказанные слова. Трой наклоняется к ней еще ближе, почти зарываясь лицом ей в волосы и тогда Мэдисон ощущает то, что думала ни в коем случае не ощутит именно с Троем. Желание. Голодное и жесткое. Так вроде бы было у нее с Тревисом, отголоски памяти о котором еще иногда колышут ее воспоминания одинокими длинными ночами. Но это было так давно по меркам постапокалиптического мира, что кажется, прошла уже целая вечность с того момента, как девушка была не одна. Уокер не входит в рейтинг тех к кому ее тянет. Мэд трясет, в горле застревают слова. Она так шокирована от происходящего что даже забывает отклониться. Девушка не хочет желать его. Только не его! Вокруг было достаточно мужчин чтобы заново влюбиться, ну или хотя бы просто без обязательств снять напряжение, так почему именно он? Даже Калетака Уокер был рядом, но она не выбрала его, почему? Трой не впервые к ней так близок, но возможно впервые ему настолько нравится находиться с ней рядом, вплотную. Мэдисон испугана, не причесана, но его все устраивает. И хотя он лишь хочет сообщить ей не очень приятную информацию, Трой рад, что это выпало сделать именно ему, он будет аккуратен и не причинит лишней боли. Сам он слишком хорошо знает как можно играючи убить кого-то, просто поглубже вонзив лезвие. — Ты пила? — Спрашивает Трой слегка отстраняясь. Мэдисон не успевает ответить, голова так быстро не работает. — Моя мать пила и пахла так как ты сейчас. Она пила и делала странные вещи. — Взгляд Троя скользит по лицу девушки, потом на колени и наконец падает на пол. — Ты не виноват в этом. — Мэдисон растеряна почти так же. Она протягивает руку и приподнимает подбородок Троя, заставляя его смотреть себе в глаза. — Она пила потому что была зависима. Родные зависимых всегда страдают. — Она поджимает губы, обдумывая дальнейшие слова. Но кажется их и не требуется. Трой глядит на нее странно. Мэдисон молчит. Мужчина протягивает руку и Мэд словно схватывает дежавю, он убирает ей волосы за ухо. Он касается ее! Возможно впервые делает это намеренно. Мэдисон сглатывает комок в горле, и словно наяву видит маленького изгоя каким был Трой в детстве. Одинокого, нелюбимого и ненужного. Чертова женская сущность! Трой сейчас так раним и возможно впервые так открыт… Мэд сама преодолевает те сантиметры что стоят между ними и сама первая целует его. Трой, замерший, не ясно понимает что делать в такой ситуации. Такое с ним впервые. Когда никому не веришь и все помнишь, остаётся мало людей на ранчо с кем ты бы мог и хотел построить отношения. Вернее никого. Внутри разрастается паника. По настоящему поцелуй не удается, так как Трой никак не отвечает Мэдисон. Это можно засчитать как легкое прикосновение, не более. Его глаза все так же открыты и все так же не смотрят на нее. Неужели она ему не желанна? Ну нет, так не пойдет. Мэд было отстранившаяся вновь придвигается навстречу к его губам. Аккуратно касается его ладонью одной руки, вторую все так же удерживает мужчина; продолжает прижиматься губами к его сухим, мягким губам. Мэдисон чуть улыбается когда понимает что Трой в этом деле не сведущ. Но быстро прячет улыбку, испугавшись что он может воспринять это неверно и обидится. А кто знает что Трой может выкинуть когда он не в себе? Мэдисон не спешит, аккуратно касается его верхней губы языком и слышит как сдавленное дыхание вырывается из его груди. Теперь она знает что не безразлична и он хоть что-то чувствует. Их языки медленно встречаются, изучая друг друга и Мэдисон чувствует как ее сердце и дыхание начинает ускоряться. Прикусывает нижнюю губу Троя и слышит его сдавленный смешок. Ого, так можно было? — И Трой уже сам отвечает ей укусом. Чтобы перевести дыхание Мэди наконец отстраняется, и тут же слышит его охрипший голос: — Верь мне. — И молниеносно он ножом, что все это время был зажат в ладони, втыкается прямо в тело девушки. Аккуратно, отвратительно ровно. Изо рта Мэди вылетает слабое шипение, она морщится от боли, пронзающей руку. Если она закричит, то скорее всего за минуту все будет решено. Трой умрет, она умрет, его люди в плену умрут, им не выжить. И потому девушка страдает молча. На глазах сразу же выступают слёзы. «Притворись что тебе не больно» — это он сказал прежде чем пырнуть ее ножом. Зачем? Мэдисон уверена что Трой выжил из ума и решил списать ее на очередную жертву индейцев чтобы было за что бороться и вторгнуться на их территорию не просто так, ни с чего. Что заставляет ее тогда молчать? Но все не так просто. Выпустив воздух через сжатые зубы девушка опускает взгляд на нож. Трой прошелся по оголенном предплечью. Уф, ей сначала показалось что он воткнул нож в живот… Господи, с него сталось бы. Но это всего лишь рука. Неглубоко, но кровь пошла. Он все еще рядом, вновь слишком близко, но желание как рукой сняло от боли. Мэдисон слышит как он тяжело дышит и она уверена что Трой наслаждается ее болью. Его лица почти не видно, но она уверена, что на нем довольная ухмылка. Мэд просчитывается. Брови Троя сведены, челюсти крепко сжаты, он словно пропустил ее боль через себя. Девушка чуть расслабляется и вдыхает больше воздуха. — Зачем? — Шепчет она, стараясь отстраниться, но он не дает. Трой чуть отклоняется и ладонью в перчатке с обрезанными пальцами приподнимает ее подбородок. Бешеный огонь в глазах вновь пугает девушку. Она видит что ошибалась. Трой кажется воспринял ее ранение с сочувствием. — Просто верь мне. — Он загадывает ей в глаза, все еще удерживая подбородок. Оба буквально на мгновение замирают, затем Трой достает из-за пояса какое-то мертвое животное. Что-то типа хорька или жирной крысы, в темноте не видать. Режет его посередке с мерзким скрипом, а затем пачкает одежду девушки кровью и внутренностями. Затем, стараясь не задевать порезанную им же руку Мэд, пальцами аккуратно оттягивает ей футболку и рвет осторожно, в паре мест, тут же промокая порезы на одежде кровью крысы. — Черт, что ты делаешь? — Отшатнуться все так же невозможно. Выступившая на руке кровь сливается с кровью животного. Девушка растерянно всматривается в затененное лицо. Почему бы ему просто не освободить ее и не забрать домой?! Домой… Мэдисон теперь мечтает о ранчо как о своем « доме». Как мило. Трой наверно выдавил бы слезинку узнай об этом. Но девушку сейчас волнует другое. Его план может сработать, но ей нужны инструкции, так как пока она и десятой доли всего не постигла. Зачем резать ее, зачем пачкать ее. Вновь слишком много вопросов и нет ответов.