***
— Чувак, ало, — звучит одновременно с пинком в бедро. — Началось. И Яр вскидывается мгновенно. Глазами хлопает недоуменно, не осознавая, где находится, и что происходит вокруг. А происходит то, что Игорь его разбудил по-братски, едва только преподаватель зашел в аудиторию. Ярослав глаза трет в неверии, не понимая, как так вышло, что вот только-только он и Саша стояли на коленях перед Кириллом Игоревичем сразу после того, как до саднящих губ лизались друг с другом. А теперь преподаватель невозмутимо стоит за преподавательским столом и бесстрастно смотрит в журнал. Яр старательно высматривает темную лохматую шевелюру Казьмина через три ряда от себя. И намеренно окликает его, игнорируя удивление на лице Игоря от того, что главный прогульщик группы зачем-то лезет к этому душному золотце-студенту. Александр тоже непонимающе на позвавшего его Яра оглядывается, вопросительно выгибая бровь. Но Баярунас со словами найтись не успевает до того, как Казьмин, фыркнув, отворачивается от них, возвращаясь к своим записям. «Неужели неправда?» — эта мысль в голове Ярослава отзывается острым болезненным сожалением. — Начнем с проверки посещаемости, дамы и господа. Кирилл Игоревич наклонные ряды осматривает быстро, ни на ком не задерживая взгляд, но Ярик все равно чувствует, каким огнем вспыхивают его щеки. Боже-боже, неужели ему во снах теперь приходит порно с участием самого строгого препода университета? Причем порно на троих — еще и Казьмина предательское подсознание умудрилось в это втянуть. Какой-то он совсем извращенец, получается. Но Яр не может отрицать, что и Саша, и Кирилл Игоревич его весьма привлекают. — У тебя семь из восьми пар — пропуски, — шепчет на ухо Игорь. — У кого-то будет секс. Ярослав почти не удивляется, когда оказывается, что, помимо прогулов, он еще и задание на дом не выполнил, и эта ситуация отдает едва уловимым чувством дежавю. Когда нарядная Настя в черном платье до колена рассказывает профессору про день рождения у подруги, флер того, что все это уже было, становится более явным. Но Яр отмахивается от этого, списывая на совпадение. Ну, мало ли, у Стоцкой подруг дофига и больше — вот и совпало. Никто не удивляется даже, когда Баярунас с его комбо из семи прогулов оказывается под прицелом Олешкевича. Некоторые только смотрят с сочувствием. — Ярослав, Вы же понимаете, что такое отношение к учебе неприемлемо, — скрестив на груди руки, преподаватель смотрит на Баярунаса со всей строгостью. А Яру только еще более неловко становится, когда он слышит это «Ярослав» из уст преподавателя. Потому что в голове настойчиво возникают сцены-воспоминания из недавнего сна, где Кирилл Игоревич называл его полным именем не перед толпой студентов, а заставляя целовать обездвиженного Сашу, или ставя на колени и намекая на то, что сейчас им обоим придется потрудиться ртом, а может и горлом. — Зайдете в мой кабинет после пар, выдам Вам индивидуальные задания, чтобы у Вас хоть какие-то шансы окончить мой курс имелись, — сказанное равнодушным тоном должно напугать, но Яр никак воображение побороть не может, и только надеется, что никто не заметит его перевозбужденного состояния. — Александр покажет Вам, где это находится. Сашу снова назначают ему в проводники. Так же не может быть? Да, точно, ему не могло присниться это все, совпадений слишком много. Еще сильнее он уверяется в этом, когда Игорь на прощание советует взять смазку, но убеждается в реальности происходящего окончательно Ярослав, когда Казьмин после занятий ведет его тем же путем, что и «во сне». От предвкушения сводит пальцы, Яр невольно губу закусывает, безуспешно отгоняя ненужные мысли. Александр его состояние иначе интерпретирует. — Может тебе даже понравится, — плечами пожимает, прежде чем постучать и открыть дверь в кабинет Кирилла Игоревича. Казьмин смыться пытается, но Олешкевич его точно так же просит задержаться. Яр в этот момент отчаянно пытается незаметно поправить длинную футболку впереди так, чтобы ничего не намекало на его состояние, когда он предвкушает во всю продолжение того, что было прервано в прошлый раз на самом интересном месте. Тогда произошел облом, но в этот Ярослав твердо намерен отработать все свои пропуски и невыполненные задания в любой позе, в которой прикажут. И перед Казьминым ломаться не будет — тот еще сопротивляться будет в попытках разорвать поцелуй и избавиться от языка в своем рту, чтобы хотя бы глотнуть воздуха. — Простите, я не могу остаться, — тактично и вежливо рушит все радужные замки Александр. — С девушкой идем на день рождения. Саша виновато руками разводит, а Яра как холодной водой окатывает. Это не по плану. — Тогда оставьте текущий вариант работы на столе, а правки я вышлю вам по почте, — соглашается преподаватель. — Но это только на этот раз и только благодаря Вашей репутации. — Единичный случай, — мгновенно реагирует Казьмин и в ответ кивает охотно. — Хорошего вечера вам с Настей, — усмехается Кирилл Игоревич в спину убегающему студенту. — Спасибо. До свидания, — отзывается уже из-за двери Саша, даже не пытаясь отрицать свои отношения. Дверь закрывается, и Яр чувствует себя кинутым. Будто бы ему уже пообещали в парке аттракционов сахарную вату, а потом, проходя мимо ларька с желаемой вкусняшкой, за руку протащили мимо. Студент только глазами хлопает, глядя на преподавателя. Что будет дальше? Все пойдет так, как было во сне, но без Саши? Такой вариант тоже неплох, и Яр немного расслабляется. Хоть и не втроем, но все равно он сможет отработать с Кириллом Игоревичем все свои прогулы. — Что ж, Ярослав, не скрою, мне больно видеть столько прогулов. Ума не приложу, что можно Вам предложить в качестве отработки, — на этих словах Ярик смущенно и с надеждой поднимает взгляд на профессора, ожидая вожделенного предложения прямо сейчас опуститься на колени и начать обстоятельно отрабатывать каждый прогул. Но Олешкевич, видимо, интерпретирует этот взгляд по-своему, тихо вздыхая и качая головой, — к сожалению, времени на Вас я точно не найду, да и Вы явно на красный диплом не претендуете. Вот как мы поступим. На экзамене лично Вы вытянете два дополнительных билета в качестве наказания, а за прогулы я заранее снимаю с Вас балл от общей экзаменационной оценки. Вполне справедливо, на мой взгляд. Вопросы? — Ааа… Да… Всё понятно, Кирилл Игоревич… — Яр чувствует себя так, будто кулаком под дых с размаху получил, и может только глазами хлопать, пытаясь осознать жестокую реальность, навалившуюся удушающей тяжестью на грудную клетку. Перспектива хуже некуда. — Менее традиционных способов сдачи экзамена я Вам не предложу. За этим можете попробовать сходить к Герасименко, он, говорят, по этой части. И бога ради, идите и приведите себя в порядок. Еще невесть что подумают, увидь Вас кто-то выходящим в таком виде из моей аудитории. — Олешкевич явно намекает на топорщащуюся ширинку студента, едва заметно кривясь. Весь пунцовый, Ярик вылетает из кабинета, мысленно обещая себе никогда больше не появляться перед этим преподавателем и вообще в этом институте. Никогда и ни за что. Пожалуй, это знак, что пора забрать документы, наплевав на все, и поступить в театральный, как давно хотел, и гори оно все синим пламенем. Да точно, так он и поступит.Часть 1
27 сентября 2020 г. в 00:03
— Начнем с проверки посещаемости, дамы и господа, — оглашает на всю аудиторию Кирилл Игоревич.
Студенты переглядываются равнодушно, ожидая, когда профессор начнет перечислять фамилии, чтобы вовремя поднять руку для заветной галочки в ведомости. Только Яр нервно на друзей озирается, ища хоть какой-то психологической поддержки у тех, кто в курсе его проблемы, потому что на парах фонетики они не виделись с Баярунасом уже непозволительно долго.
— У кого-то будет секс, — к уху склоняется сидящий рядом Игорь, раздражая слух неприкрытой насмешкой в голосе.
И без него осознание семи прогулянных пар из восьми возможных за этот месяц вызывает холодок неприятного предвкушения приближающегося ада, страданий, отработок и ада на отработках. Кто-кто, а этот профессор прогулы с рук спускать не умеет на генетическом уровне, об этом едва ли не легенды для младшекурсников слагают. Якобы, даже за один прогул драть тебя будут так, будто ты по всем смертным грехам прошелся.
Вон, даже универской звездочке и любимцу всех преподов каким-то образом досталось — Сашке Казьмину с его почти что красным дипломом магистра. Но и этого отличника за что-то КирИгоревич умудрился наказать, раз заставил на паре с третьекурсниками сидеть. Впрочем, Казьмин в какие-то свои распечатки увлеченно втыкает, игнорируя происходящее напрочь.
— Сдайте задания, которые я давал вам на дом, — отвлекает Ярослава от наблюдения за старшекурсником голос преподавателя. — Староста, соберите тетради, я проверю наличие.
Бытие резко становится еще более тленным, когда возникает какая-то домашка, о которой Яр и знать не знал.
Стоцкая, в красивом черном платье до колен, с места вскакивает и принимается собирать тетради, а в тишине аудитории слышен только звонкий цокот ее каблучков. Игорь в плечо Баярунаса пихает, привлекая внимание, и жестами показывает, что и как с Яриком будут делать за прогулы и за невыполненное задание.
— Хорошо выглядите сегодня, Настя, — отвешивает комплимент рыжеволосой старосте группы Кирилл Игоревич. — Какое-то важное событие?
— У подруги день рождения, — с улыбкой отвечает девушка, смущенно поправляя волосы на приятные слова от красивого профессора.
Яр вздыхает тихонько, неспособный сейчас радоваться за счастливо смущающуюся после комплимента одногруппницу. У кого-то день рождения, а у него перспектива, что сегодня жестко поимеют. И находят проблемы Баярунаса довольно быстро, потому что буква «Б» предательски близко к началу списка.
— Семь прогулов? — словно не веря своим глазам удивленно вскидывает бровь Кирилл Игоревич, взглядом ища среди студентов того камикадзе, который посмел нарушать посещаемость на его парах, и натыкается на галерке на испуганно сжавшегося парня. — Что-то я совсем не помню Вашего лица.
— Я Ваше тоже не особо помню, — без задней мысли признается Ярослав, за что мгновенно ловит бедром кулак от Кроля, охреневшего от подобной дерзости друга.
Кирилл Игоревич тоже кажется шокированным, молчит пару секунд, что сопровождается гробовой тишиной всей аудитории. Студенты будто бы даже дышать перестают. Яр, пока отсчитывает удары стучащего где-то в горле сердца, краем глаза успевает заметить, что даже тот парень-старшекурсник от своих бумажек отрывается и смотрит через очки на происходящее с недоумением, фыркает и утыкается обратно, не желая тратить внимание на смертников.
— Ярослав, Вы же понимаете, что такое отношение к учебе неприемлемо, — скрестив на груди руки, преподаватель смотрит на Баярунаса со всей строгостью, от которой парень в тысячный раз проклинает себя за то, что ляпнул.
— Понимаю, — вырывается у Яра писк, но настолько тихий, что даже соседним рядам его голос не слышно, и потому студент еще кивает быстро-быстро.
— Зайдете в мой кабинет после пар, выдам Вам индивидуальные задания, чтобы у Вас хоть какие-то шансы окончить мой курс имелись, — равнодушно сообщает преподаватель, поднимаясь по лестнице между столами. Рядом с Казьминым останавливается, чтобы руку на плечо ему положить. — Александр покажет Вам, где это находится.
Откуда-то из подсознания на словах «зайдете в мой кабинет», произнесенных строгим тоном, проскакивают красочные ассоциации с тридцатиминутными фильмами на различных сомнительных сайтах с провокационными названиями, где тонконогие девочки в коротких юбках на коленях выслуживают оценки у преподавателя.
— Молчать надо было, — со вздохом сетует Кроль, когда внимание всех переключается на начало лекции.
А Яр только взгляд обреченный на него кидает, ему это и так понятно, только уже фиг переиграешь. И что с ним будет теперь?
— Смазку возьми, — по-доброму, как настоящий друг, рекомендует Игорь.
— Да это слухи, может Олешкевич не такой жесткий, — с надеждой тянет Ярослав, сам не веря в свои слова.
Ярик лекцию будто и не слышит больше, грызет с остервенением колпачок от ручки, представляя какие перспективы ему рисует будущее. Что Олешкевич ему скажет? Это же точно будет унизительно. Как-то еще в сентябре, Яр узнал, что рыдать после пар Кирилла Игоревича — это норма, и сегодня у него есть возможность убедиться в этом на личном опыте.
Минуты отсчитываются болезненно медленно, и Баярунас едва ли не подскакивает на месте, когда раздается звонок. Кирилл Игоревич прощается и уходит, аудитория постепенно пустеет, и даже Игорь домой спешит, оставляя друга один на один со старшекурсником.
Ярик про себя радуется, что Олешкевич не стал ставить его в еще более неловкое положение и сразу провожатого назначил, потому что где чей кабинет он даже приблизительно не догадывается. Но все-таки перспектива крайне не радужная вырисовывается с этим походом за индивидуальными заданиями.
— Пошли уже, — зовет Саша, собирая свои вещи в рюкзак.
Яр впервые может этого парня рассмотреть вблизи, и удивляется тому, что Казьмин едва ли на магистра по внешности тянет — пацан пацаном, несмотря на высокий рост и телосложение, а анимешная челка и порезанные джинсы только усугубляют образ Ярикиного одногодки.
— Слушай, а чего мне ждать? — не может удержаться от вопроса Баярунас.
— От Олешкевича? — уточняет Саша и улыбается с гаденькой таинственностью. — Ооо, ну ты скоро узнаешь. Может тебе даже понравится.
Яр за старшим послушно следует, выжигая в спине впередиидущего парня дыру. Этот ботаник наверняка ни разу замечаний от преподавателей не получал, так откуда ему вообще знать, что Олешкевич ему сделает? Баярунас успокаивает себя мыслью, что парень просто пугает его своими интригующими ухмылочками.
И, задумавшись, едва ли не врезается в Казьмина, когда тот останавливается перед нужной дверью, чтобы вежливо постучать. Разрешение войти раздается незамедлительно, и Саша дверь открывает, приглашая еще больше разнервничавшегося младшего войти.
Кирилл Игоревич смотрит на студентов изучающе, то на одного, то на другого, и Яру ужасно неловко под его проникновенным взглядом. Во рту даже пересыхает от накатившего волнения.
Немного легче дышать становится, когда Олешкевич внимание переключает на Казьмина окончательно, замечая, что тот собирается выскользнуть за дверь и оставить незнакомого ему пацана один на один с профессором.
— Саша, останься, — приказывает мужчина. — И закрой дверь.
— Хорошо, — после короткого тихого вздоха отзывается Казьмин смиренно.
Ярик на этом слове чувствует, что сердце удар пропускает, и еще раз, когда слышит щелчок замка, отрезающего их троих от остального мира. Дышать резко становится тяжелее, особенно после того, что начинает происходить далее.
— Хороший мальчик, — хвалит Кирилл довольно и к Саше подходит, чтобы по щеке погладить. Реакция студента, вопреки ожиданиям и здравому смыслу, на фактическое домогательство не выглядит хоть сколько-нибудь адекватно: Казьмин глаза прикрывает, будто наслаждаясь моментом, и едва заметно подается навстречу мимолетной ласке.
Ярика от подобной картины моментально обдает жаром с ног до головы, и, чувствуя, какими ватными становятся ноги, он присаживается на край первой парты. Перед внутренним взором снова каруселью возникают кадры из фильмов для взрослых, только теперь в каждом из них Ярик отчетливо видит себя, на коленях умоляющего КирИгоревича дать ему шанс отработать прогулы.
Парень мотает головой, отчаянно гоня от себя неприличные мысли и стараясь не думать о странном поведении примерного студента или о том, что они втроем сейчас заперты в аудитории стремительно пустеющего храма знаний. Получается плохо.
— Итак, Ярослав, поговорим о Вашей успеваемости. А вернее, ее отсутствии. — Профессор отходит к кафедре, чтобы открыть свой собственный журнал, и едва ли не демонстративно перелистывает страницы, качая головой. — Так много пропущенного материала, что я не знаю, что Вам и предложить.
— Я все выучу и…
— В этом я не сомневаюсь, Вы пообещаете что угодно, лишь бы получить допуск к сессии. Не исключаю я и возможность того, что вы даже добросовестно все выучите. Она, конечно, мизерная, но существует. Проблема в том, Ярослав, что на отработку ваших долгов нужно время. Мое время в том числе. А я вовсе не обязан тратить его на непутевых студентов, не уважающих чужой труд. — Олешкевич складывает локти на кафедру, уперев голову в кулаки, и задумчиво смотрит на почти расклеившегося от сказанных слов Ярика.
— Что же мне делать? — тихо спрашивает Яр, уже мысленно представляя, как его забирают в армию добрые дяденьки в форме и как ему будут рады новоприобретенные шкафоподобные товарищи по службе. В сравнении с этим, перспектива провести пару вечеров на коленях перед вполне привлекательным профессором начинает казаться утопической. Уж себе-то Яр никогда не врал: красивые мужчины всегда привлекали его ничуть не меньше прекрасного пола.
— Готовить темы, которые я вам сейчас выдам и надеяться на чудо: что у меня появится возможность и желание Вас выслушать. Вы должны быть готовы в любой момент ответить все. Без возражений. Вы меня поняли?
Ярик понуро кивает, закусив губу. Перспектива, мягко говоря, отвратительная, да еще и ненадежная. А вдруг у Олешкевича так и не найдется времени на него? Или он не сумеет отчитаться за все и сразу? Яр слышал немало историй о том, как студенты пачками вылетали из универа, не сумев пройти через кафедру Олешкевича, и перспектива стать одним из них его совершенно не устраивает.
— А если… Если у Вас так и не найдется времени? — рискует подать голос Яр и снова слышит тихое фырканье со стороны Казьмина. Старший стоит, опираясь бедром об угол парты, со скрещенными на груди руками и равнодушно наблюдает за разворачивающейся перед ним личной драмой Ярослава. Тут же возникает желание по скучающей физиономии хорошенько съездить, что б неповадно было, но это может и подождать — пока что стоит задача посерьезнее.
— Отчего же Вы раньше не озаботились этим вопросом, Ярослав? — тянет Кирилл Игоревич, все еще не отрывая от него пристального взгляда, от которого мурашками пробирает до самого затылка. Ярик терпеть не может подобное и всегда теряется, если на него кто-то долго и безотрывно смотрит. Хочется не то почесаться, не то забиться под парту и жалобно заскулить. — Например, в любой из тех дней, когда Вы прогуливали мои занятия? Наверняка Вы нашли более интересное времяпрепровождение в более приятной компании и не думали, захочу ли я потом тратить на Вас свое нерабочее время и силы?
Ну, началось. Каждый преподаватель на этом несчастном факультете считает своим долгом залезть в душу и прочитать мораль нерадивому студенту за любой косяк, прогул или невыполненное задание. Ей-богу, они это будто за оскорбление и непременно на свой счет принимают, профессионально трахая за это в мозг. И без того тошно, а после вот таких вот чтений морали и вовсе повеситься охота. А уж если об этом преподавателе как о Цербере отзываются, то Ярик, пожалуй, лучше сразу в окошко шагнет, можно? Будь проклят тот день, когда он решил, что поступать на факультет иностранных языков — хорошая идея.
— Что ж, вижу, Вы достаточно впечатлились, чтобы воспринять мои слова со всей серьезностью. Хотелось бы Вас хоть за что-то похвалить, но, боюсь, в этом есть лишь моя заслуга и только.
Кирилл Игоревич медленно, почти красуясь, выходит из-за кафедры, смахивая с рукавов несуществующие пылинки, и неспешно прохаживается вдоль кабинета.
— Все, о чем я говорил насчет заданий — в силе. Учите, и учите добросовестно, Ярослав, я спрошу с вас все. Но за каждый прогул вам будет назначено по персональной отработке. Я найду на Вас время, — на этих словах Казьмин приподнимает бровь, вскидывая на Олешкевича вопросительный взгляд.
Профессор растягивает губы в улыбке и аккуратно снимает с парня очки, чтобы отложить их подальше.
— Любой прогул должен быть отработан. Даже если он случился по уважительной причине, Саша. Вы, должно быть, решили, что раз у меня появился еще один студент после занятий, то Вы можете отдыхать? — Прохладные пальцы пробегаются по щеке, подбородку, мажут по губам, слегка оттягивая нижнюю и проскальзывая дальше, вглубь приоткрывшегося рта. Казьмин смотрит в ответ растерянно из-за потери четкости зрения без очков, но позволяет творить с собой все, что Кириллу Игоревичу взбредет в голову, послушно обхватывая губами пальцы. Ярика это пугает до дрожи, но он понимает, что уже позорно возбудился, став невольным свидетелем творящегося непотребства между старшекурсником и профессором.
— У Вас, впрочем, есть выбор, Ярослав. — От внезапного обращения к себе Яр почти подскакивает на месте, заливаясь краской до самой макушки, — Саша, вот, свой уже сделал и не жалуется. Вы можете остаться и начать отрабатывать свои прогулы сейчас или будете ждать, когда я смогу принять вас в более… Традиционной для этого обстановке?
Яр переводит взгляд с Олешкевича на Казьмина. Тот стоит, слегка запрокинув голову, и сладко постанывает, пока Кирилл проталкивает ему пальцы уже едва ли не в глотку. Ярик пытается представить, что это должны быть за ощущения такие, что старший блаженно щурится, будто его уже натурально втрахивают в парту. Парень не кажется недовольным, расстроенным или хоть сколько-то униженным происходящим. Наоборот, Казьмин искренне наслаждается, и Ярик потихоньку начинает склоняться к тому, чтобы согласиться на заманчивое предложение.
— Что мне… Что я должен делать? — охрипшим вдруг голосом интересуется Ярик.
Хищная улыбка Кирилла Игоревича кого угодно сейчас способна напугать, думает, Яр, боязливо делая шаг навстречу, когда тот жестом манит его к себе. Казьмин тоже поднимает на него мутный взгляд, пытаясь, видимо, скопировать улыбку преподавателя, но ему явно слишком хорошо, чтобы казаться опасным.
— Всего лишь четко выполнять то, что я вам скажу. Это не сложно. Я ожидаю от Вас послушания.
Яр прикусывает губу, чтобы не сказать сейчас что-нибудь такое, от чего он может влипнуть в еще большие неприятности, и кивает.
— Вот и хорошо. Подойдите ближе, не стесняйтесь. Сегодня стеснение должно быть Вам недоступно.
Ярик и так уже готов провалиться на месте не то от возбуждения, не то от стыда за то, что вообще испытывает это самое возбуждение. Его в буквальном смысле, кажется, собираются сейчас разложить на парте и трахнуть, подтверждая все его сегодняшние опасения, а он трясется как малолетка перед первым разом, разрываясь между восторгом и паникой. И коленки слабеют под пристальным вниманием обоих старших. Яр удерживает себя на ногах на чистом упрямстве.
— Подойдите ближе, Ярослав, я не кусаюсь. По крайне мере, пока. — Прохладный, менторский тон мужчины совершенно не вяжется с его жадным, горящим взглядом.
Ярик напуган до чертиков. На Ярика внимательно и совершенно бесстыдно смотрят две пары глаз, не оставляя ему ни капли надежды на хоть какую-либо возможность избежать грядущего.
Ярик осознает, как сильно он испорчен, едва удерживая себя от падения на колени безвольной куклой. Он так ярко представляет, как будет послушно стонать, чувствуя чужие пальцы, сжимающие прядки его волос. И то, как безропотно он разведет бедра перед строгим профессором, подвластный все тому же тяжелому раздевающему взгляду. А тот факт, что Казьмин, кажется, призван в свидетели, вгоняет последний гвоздь в крышку его гроба — он уже и без того готов сгореть прямо на месте, а если Саша будет наблюдать за всем процессом его отработки…
— Вижу, Вы уже полностью прониклись всей серьезностью своего положения. Это хорошо. Значит, обойдемся без лишних прелюдий. За свои поступки нужно уметь нести ответственность, Ярослав.
— Да, Кирилл Игоревич, — Яр подает голос быстрее, чем успевает осознать. Он просто реагирует на строгий поучающий тон, уже немного уплывая из реальности.
Олешкевич только хмыкает, прищурившись.
— Правильно, именно так Вы ко мне и должны обращаться. Оба. — Профессор встает за плечом Казьмина, собственнически положив тому руку на живот, и Саша тут же блаженно выдыхает, немного подаваясь назад. — Я, кажется, сказал подойти ближе, Ярослав. Что непонятного в такой простой просьбе?
Ярик, снова подчиняясь властному голосу, сначала бездумно делает еще один шажок навстречу, оказываясь уже совершенно неприлично близко к Казьмину, а после начинает озираться, чтобы обойти живое препятствие между ним и профессором. Кирилл тут же ловит его за запястье, притягивая так, что Ярик просто тюкается носом в щеку старшего студента.
Волной стыда накрывает по-новой: Яр ощущает, как по капле постепенно теряет волю, но все еще упрямо пытается врать себе, что держит все под контролем, это его выбор. И эти колебания не остаются незамеченными. Казьмин, до того почти безучастный, вдруг широко ухмыляется, настойчиво ловя его взгляд, и, поймав, показательно облизывается.
Ярик почти задыхается, залипая на такую откровенную пошлость.
— Да, именно так, Саша. — Кирилл снова тянет руку к его рту, несколько раз погружая пальцы студенту на всю длину, щекоча кончиками заднюю стенку горла. Казьмин задыхается и стонет, даже не думая перечить. Но взгляда от Ярика он не отрывает, ублажая Кирилла Игоревича уже немного припухшими губами.
Яр не знает, куда себя деть, вынужденный наблюдать разворачивающееся перед ним действо с нулевой социальной дистанции. Хочется то ли сбежать, то ли присоединиться уже, наконец. Ожидание выматывает.
Кирилл освобождает Сашу слишком резко, и фиксирует его голову, удерживая ее за подбородок в жесткой хватке.
— Я не поощряю любые издевательства ради нелепого ощущения собственного превосходства, Саша. Но наказание за это вы придете получать в следующий раз. Сегодня — не для вас. — Кирилл произносит эти слова громким шепотом Казьмину на ухо, но мурашки пробирают до самого затылка почему-то Ярика. Он замирает, боясь сделать лишний вдох, чтобы не привлечь внимание к своей персоне и не попасть под раздачу. Этот тон, хоть и не знакомый, но явно угрожающий, царапает по нервам так, что он уже натурально близок к истерике. Или к оргазму.
Но спасение для него не предусмотрено по плану. Кирилл Игоревич переводит тяжелый взгляд на младшего студента, оценивающе его разглядывая.
— Ярослав, — Ярик вздрагивает как от удара током, но взгляд от профессора отрывать не смеет, ожидая своего приговора, — Вы явно заждались. Не так сильно, как я Вас, конечно, но тратить время впустую я не намерен. Александр жаждет Вашего активного участия, не отказывайте ему в этом. — Кирилл почти любовно проводит большим пальцем по натруженным припухшим губам Казьмина, совершенно неоднозначно намекая на то, чего он ждет от Ярика. И пригвождает того к месту пронзительным взглядом.
Саша тоже, кажется, в растерянности — пытается оглянуться на стоящего за его спиной мужчину, но тот хватку не ослабляет, заставляя держать голову ровно, и Ярику приходится столкнуться с зеленью чужих радужек, горящих огнем вызова. Казьмин не моргая смотрит и бровь чуть вздергивает, мол «Ну что дальше?» отчего Яру еще более неловко становится. Он понятия не имеет, что дальше.
Потому взгляд чуть ниже опускает, разрывая зрительный контакт, что не остается незамеченным преподавателем.
— Александр, не будьте непослушным, — осуждающе тянет Кирилл Игоревич, выдыхая слова рядом с ухом студента. — Ярославу и так непросто.
А затем ладонь с талии Саши перемещается выше, глаза ему закрывает, прекращая эту смешанную с насмешкой провокацию во взгляде, от которой Яру безумно некомфортно было. Сейчас, когда Казьмин больше не смотрит на него, становится действительно проще выполнить бессловесный приказ профессора.
Он робко цепляется за Сашины плечи, чтобы подтянуться чуть выше и перекрыть разницу в росте, замирает в считанных сантиметрах от приоткрытых губ и, пока собирается с духом, невольно обращает внимание, что золотого мальчика тоже едва ли не трясет от предвкушения. Депривация зрения для старшего становится испытанием, а для Ярослава — избавлением.
И эта мысль вызывает легкую улыбку превосходства, с которой Баярунас приникает к Сашиным губам, прощаясь одновременно с сомнением, страхом и стыдом.
Какое ему до этих чувств дело, если он и с гетеросексуальностью давно попрощался, а прямо сейчас едва ли не до боли хочется сказать ей «пока» еще раз? Саша такой невыносимо красивый, и правильный, и вообще сплошная мечта, что было бы странно его не хотеть. И прямо сейчас Ярославу Сашу можно — ему разрешают.
И сам Казьмин не против, точно не против, иначе почему бы ему так притягивать к себе младшего за воротник футболки?
Яр не уверен, кто из них является инициатором, то ли Баярунас поцелуй углубляет, то ли Казьмин сам позволяет проникнуть в свой рот. Ярослав на стон первым срывается, Саша довольно быстро следом шипит от смеси боли и удовольствия от укуса за нижнюю губу.
Кирилл Игоревич о себе забыть не дает, его ладонь властно зарывается в волосы на затылке, направляя, не позволяя отстраниться, заставляет продолжать, пока у обоих воздух не заканчивается. Только тогда за волосы обоих студентов друг от друга тянет, заставляя с пошлым звуком разорвать поцелуй.
— Умница, Ярослав, — хвалит Олешкевич, и от этих его интонаций Яру становится еще жарче. От слов профессора и еще от того, как влажно блестят Сашины губы, и как сорвано он дышит. Гордость затапливает до краев от осознания, что это он явился причиной такого состояния старшего.
Преподаватель студентов к себе лицом разворачивает и на плечи слегка нажимает, намекая, что хорошо бы им опуститься на колени. Жест скорее условный — Кирилл Игоревич даже не пытается давить, и Яр вдруг осознает, что насильно его принуждать никто ни к чему не будет — он может прямо сейчас отказаться, встать и уйти. Но парень не в силах противостоять желанию узнать, что будет дальше, и все равно рядом с Казьминым встает на колени, чуть касаясь его плеча своим.
— Вижу, вы хорошо сработались, мальчики, так что хочу вам поручить совместное практическое задание, — оглашает профессор, и снова в волосы обоим студентам зарывается.
Ярослав никогда не считал себя особенно пошлым, но сейчас не может не признать, что любая невинная фиалка поняла бы, что от него требуется, когда так ставят на колени, опуская до уровня ширинки, и на затылок мягко, но властно нажимают, намекая не медлить.
Но он все равно зависает, не зная с чего начать, и Саша как более опытный все на себя берет. Ярик зачарованно смотрит на изящные пальцы старшего, пока тот торопливо пытается расстегнуть пряжку на ремне Кирилла Игоревича.
То, что преподаватель с ними обоими делает, кажется пошлым, грязным и унизительным, но прямо в этот момент Баярунас только сглатывает в нетерпении. Студент ерзает невольно, устраиваясь на коленях удобнее, ожидая, что Кирилл Игоревич предложит им дальше. Совместная практическая работа с Сашей? План просто потрясающий.
Звук расстегиваемой молнии раздается словно из другого мира.