Когда погаснет солнце.

      Очередное утро очередного дня встречало Еву. Не то чтобы она была рада этому, нет, напротив. Ей хотелось умереть во сне и не видеть то жалкое подобие семьи, что устроила её мать на первом этаже. Тошно. Каждый день одно и то же, за исключением выходных. Обычно в выходные девушка дома не ночевала — предпочитала проснуться либо на отголосках какой-нибудь несчастной вечеринки, либо у так называемых подруг. Ага, как же. Вероятнее всего её пускали переночевать из-за страха, что в случае отказа она прикончит их лезвием, висевшим на шее в виде подвески. А что, неплохая идея вскрыть кому-нибудь сонную артерию, хотя руки марать не хочется, поэтому все живы. До поры до времени. — Ева, вставай! Пора завтракать, а иначе опоздаешь в школу. — истошные, по мнению рыжей, крики доносились с первого этажа дома. Как будто Ева сама не знала, что сегодня официальный день конца лета — первый день учебного года.       Вставать не хотелось, но ещё больше не хотелось видеть мать в своих покоях. Как-то раз эта женщина устроила целый рейд по комнате Евы, чтобы изъять все лезвия, что попались той на глаза. А все почему? Потому что Ева не захотела вставать на ёбаный обед у семьи Филла. Жалкая, конечно, попытка, но запасы значительно уменьшились. Встав с кровати и не удосужившись её заправить Ева побрела в ванную комнату. Душ она принимать не стала, просто смысла с лица остатки сна. Далее по списку стандартная рутина: собрать волосы, собрать сумку, взять лезвие, оставить пару параллельных алых линий на внутренней стороне бедра, одеться и, наконец, спуститься вниз. Спускаясь по лестнице приятное жжение между ног одновременно грело душу и печалило. Причина одна — она все ещё жива.       Внизу все просто цветёт и пахнет. По канону цветы в вазе, большой стол в столовой, огромный диван с телевизором в гостиной. Ну прямо эталон семейного дома. Только вот есть одна небольшая загвоздочка. Семья в этом доме не живет, по крайней мере по мнению Евы. За обеденным столом сидит Филл — во главе, и мама — по правую от него сторону. Все, блять, естественным образом ожидали от неё, что она сядет слева, но увы. Отодвинув стул с характерным звуком, девушка села за стол напротив отчима. Этакий знак протеста. Мать лишь вздохнула и переключилась на содержимое тарелки. — Как тебе вафли, милая? Сегодня Филл решил порадовать тебя ими в честь первого учебного дня, ты ведь их очень любишь. — подвинув шоколадный сироп в сторону дочери сказала Анна-Марит.       Вот оно как. Решил задобрить меня вафлями. Смешно. Насколько нужно быть узколобым, чтобы не понимать простую истину — он мне не отец и никогда им не станет. Весь такой из себя миленький при матери, а когда той нет, то сам на себя не похож. Тут же скидывает свою маску добродушного отчима и показывает свою натуру. Матери сколько не говори, все равно не верит, ведь я «буйный подросток» и так далее. — О, неужели тебя волнует моё мнение? Круто, я бы даже сказала неожиданно. Но ты не переживай, я есть не буду, вдруг он решил меня отравить, — ухмылка отразилась на её лице. Выпив стакан сока и зажав между зубов тост, Ева взяла свою сумку и направилась на выход. — Чао!       Маршрут до школы привычен и прошел без происшествий. Припарковав папин старенький джип девушка побрела в курилку. Не зря сэкономила время на завтраке, все равно бы кусок в горло не полез от одной его рожи. Прикурив сигарету, она сделала глубокий затяг, заполняя едким дымом все лёгкие. Приятное головокружение, покалывание в кончиках пальцев — прекрасно, жизнь удалась. Шутка. Докуривая сигарету не следя за падающим вниз пеплом, в голову рыжей закралась безумная идея. Что будет, если она потушит бычок об себя? Будет больно? Однозначно да. Пойдет кровь? Может быть. А какой будет запах, такой же, когда горят волосы? Однозначно нет.       Да и какая разница, чем будет пахнуть, если будет больно. От одной только мысли об этом по всему телу пробежались мурашки. Так волнующе, до боли в висках. Сделав ещё пару затяжек, Ева медленно посмотрела на тлеющий конец сигареты. Должно быть он очень горячий. Вот сейчас и проверим. Закатав рукав толстовки и взяв сигарету поудобнее, девушка поднесла её к старому шраму от лезвия. Сердце застучало быстрее, гоня кровь по организму, заставляя чувствовать приближение электрического разряда. Считанные сантиметры отделяли Еву от болезненной разрядки, когда её прервал грубый голос. — Совсем умом тронулась, да? Может у вас вся школа такая? — темноволосый парень приятной внешности взирал на Еву сверху вниз. Какого черта он вообще тут забыл. — Какое тебе дело есть до меня, иди куда шёл и не мешай, — все же выкинув и притоптав сигарету, сказала девушка, мысленно обещая себе, что обязательно продолжит начатую шалость до конца. — доволен?       Не дожидаясь ответа незнакомца девушка побрела в школу, попутно пиная камни под ногами. Зайдя через главный вход Ева натянула капюшон толстовки пониже, чтобы скрыть свое лицо. Ей не хотелось встречаться взглядами с толпой ничего не соображающего стада. Дойдя до нужного шкафчика девушка выложила все содержимое рюкзака, кроме сигарет, лезвий, и папиной зажигалки. Красивая такая, ручной росписи. Ева хранила её, чтобы окончательно не потерять рассудок и не отправится вслед за отцом. Ещё раз проверив, точно ли она выложила все ненужные ей вещи, рыжая пошла в класс истории. Не самый любимый предмет, но зато учитель почти никогда не спрашивает её. Хоть в чем-то есть свои плюсы. Усевшись за парту она положила сумку на соседний стул, чтобы ни у кого даже мысли не возникло сесть рядом с ней. Достав маленькое лезвие Ева поместила его в рот. Аккуратно лаская языком металлический прямоугольник, она достала наушники и включила музыку. Приятный азарт от опасности поранить нежную слизистую рта и легкий транс от звучащей в ушах музыки доставляли девушке неимоверное наслаждение. Скопившаяся во рту слюна способствовала плавному скольжению лезвия во рту. Если бы она была совсем фанатичной, могла бы и кончить. Приятную атмосферу разрушил грохот парты, заставивший рыжую вздрогнуть, от чего язык прижался к нёбу и поранился о перпендикулярно стоявшее сезвие в этот момент. Девушка едва не зашипела от боли, было приятно, но наслаждение испарилось после осознания, что кто-то вторгся в её личное пространство. Подняв глаза на сохранившегося* она бросила свой самый не дружелюбный взгляд и достала наушники из ушей. — Какие-то проблемы? — спросила я едва не пыхтя от негодования. Опять он, что он увязался за мной как жалкая собачонка. — Если нет, то ищи себе другое место, тут занято. — Снова ты, — снисходительная улыбка коснулась лица темноволосого парня. — Уж прости, но свободных мест нет, так что тебе придется потерпеть мое общество. — Как мило с твоей стороны было догадаться, что тебе тут не рады. — девушка улыбнулась показывая свой кровавый оскал. Парень слегка изменился в лице, нечто похожее на тревогу прошлось по его лицу. Бинго! Решив добить комичность ситуации, Ева высосала чуть больше крови из языка и сделала вид, что её схватил приступ не то рвоты, не то кашля.       С гримасой боли девушка откашляла содержимое рта прямо на парту, придержав лезвие за щекой. Брызги разлетелись по всему столу, пару капель попало на руку соседа. С соседних столов послышались девчачьи крики: кто-то звал на помощь, а кто-то просто орал от неожиданности. Как же все это забавляло Еву. Слушая весь шум, что она подняла, она засмеялась во все горло таким смехом, можно было даже подумать, что Ева сумасшедшая, душевнобольная, сбежавшая из-под надзора санитаров какой-нибудь гос. клиники. Слушая её, класс затих. Она нагнала такой жути, в голове пронеслась мысль о том, что к ней больше никто не подойдет в этом последнем учебном году. Что ж, это даже на руку! Закончив свое представление Ева собрала свои вещи, присела в реверансе и покинула класс, оставив за собой бардак на парте и толпу, так сказать, ахуевших подростков.       Уже идя в сторону своей машины девушка вспомнила лицо того парня во время её представления. Остекленевшие глаза, удивлённое выражение лица и губы, слегка подрагивающие в подобии усмешки. Занятно.