Организация целого медотделения потребовала немало сил, учитывая, что лекарств катастрофически не хватало, а половина злодейского состава под предводительством Даби и так уже дышала на ладан. На прямой вопрос Нэо, почему на базе у столь прославленного преступника и борца за новый мир нет врача, Даби просто не ответил. Только кинул свой фирменный саркастичный взгляд, полный презрения. Позже герой тьмы понял, что унижающие собеседника гляделки, в принципе, самый частый способ общения человека по имени Тойя Тодороки. Злодей настолько искусно выражал мысли глазами, что не нужно было даже иметь слух, чтобы понимать его. Тем более, чаще всего, окружающие получали однозначный телепатический призыв свалить подальше. Иначе говоря, Даби открывал рот исключительно по делу. Это невероятно удивило Фумикаге, отчётливо помнящего, как огненный во время того злополучного сражения до тошнотворного абсурда размазывал свои подростко-философские мысли по древу. Складывалось впечатление, будто в те секунды перед Цукуёми стоял абсолютно другой человек.
Не считая событий первого дня, когда Даби с применением всех доступных ему способов психологического запугивания выпытывал у до мурашек спокойного героя тьмы, кто он, откуда родом и как работает его причуда, больше они «нормально» не разговаривали. Хотя и сам допрос был странным. Нэо был абсолютно уверен, что злодей с самого начала подозревал внезапно свалившегося на его голову медика в двойных мотивах, однако природу некоторых вопросов парень искренне не понимал. Ему даже не надо было изображать эту эмоцию, он часто ловил себя на мысли, что не осознаёт, к чему клонит огненный, который, например, исподтишка выведывал про какие-то детали физиологии Ному. Откуда студенту-медику знать такие подробности? Ни Фумикаге, ни его альтер-эго Нэо, в принципе, никогда Ному не видели. Даже во время битвы с ПФО Цукуёми, спасибо Бишамонтен, не пересекался с этими тварями. А вот Даби будто ожидал чего-то другого. Это озадачило. На базе в целом происходило что-то странное, однако Фумикаге решил в первую очередь сосредоточиться на успешном внедрении в стан врага.
Он хорошо помнил свою основную задачу — дожить тихим паразитом до времён, пока герои не нападут на злодеев — информация носила второстепенный характер.
Ассимиляция со злодеями проходила на удивление успешно. Статус Нэо неумолимо повышался с каждым вылеченным пациентом. Его даже переселили в нормальную комнату, в которой он, если честно, практически и не появлялся. Работы было катастрофически много. Медицинское обеспечение базы не просто оставляло желать лучшего, его не было как такого в природе. Это сбивало с толку. Конечно, герой тьмы мог заменить собой почти все препараты, но таблетки имели одно маленькое преимущество: их можно было дать большому количеству людей, в то время как причуды на всех не хватало. К тому же, одним из затрудняющих обстоятельств стало ограничение, не позволяющее материализовывать Тень. Иначе — прощай конспирация. Если раньше Фумикаге спокойно использовал причуду в качестве живого телекинеза, достающего спрятанные от Кейго печенья с верхней полки, то сейчас за предметом, находящимся в нескольких метрах, надо было
вставать и
идти.
Боги, какая дикость!
Парень уже устал считать потраченные впустую секунды и искренне не понимал, как человечество выживает без этого? Но, даже несмотря на такие
невыносимые ограничения, Нэо удалось за несколько недель поднять на ноги целый отряд злодеев. Герой тьмы прекрасно понимал, куда Даби поведёт своих бравых солдат, поэтому позволил себе маленькую вольность: он действительно лечил, только… Не долечивал. Сращивал кости, не обращая внимание на трещины; убирал видимые воспаления, оставляя внутренние очаги; обезболивал, но не разбирался с первопричиной недуга. При правильном подходе такая конструкция должна была рассыпаться словно карточный домик. Фумикаге успешно создавал иллюзию здоровья, в робкой надежде, что со следующих терактов просто вернётся меньше народу.
Относительно вопросов медицины Нэо был дан полный карт-бланш, но это не означало, что за ним не следили. Во-первых, парня лишили любой связи с внешним миром, отобрав телефон, во-вторых, огненный часто заходил в комнату врача без предупреждения, а в-третьих, Даби мог часами валяться в дальнем углу медицинского ангара и неотрывно следить своим пронзительным голубым взглядом за возящимся с очередным больным медиком.
Не произнося ни слова.
Герой тьмы много раз пытался разговорить злодея, однако всегда получал в ответ тот самый неприветливый, полный пренебрежения, взгляд. Разве только на неприлично чёрных анекдотах в зрачках плескалось нечто похожее на улыбку. Кстати, врачебные шутки и особо циничные медицинские истории пользовались большой популярностью. Многие начали заходить в медпункт без каких-то серьёзных поводов, а Нэо в ответ охотно шёл на контакт. Он открыто придерживался нейтралитета, не осуждая злодеев за их жизненный выбор и надеясь, что это поможет раздобыть побольше информации о том, как в целом обстоят дела у противника и, отдельно, в подразделении Даби. Однако каждый раз, стоило ему направить беседу в сторону этих тем, как все сразу же замолкали или уводили общение в другую сторону.
— И, конечно же, опять вы мне ничего не расскажете… – обречённо вздохнул медик, в сотый раз напоровшись на стену во время разговора. – Я уже волнуюсь, на месте ли Япония? Неужели вы мне не можете даже рассказать, что творится снаружи?
— Прости, док, – отозвался один из злодеев, чью руку он лечил в тот день. – Это приказ босса. А если босс запретил, то я и под страхом смерти рот не открою.
— Аккуратнее со словами, – сверкнул очками Нэо. – Медицина и смерть ходят за руку. Может хотя бы намекнёшь, как там дела на континенте? – попытался через шутку прощупать почву парень.
— Правда, извини, но нет, – жестко ответил собеседник. – Приказы Даби — закон.
— Вот так вот. Лечишь вас, развлекаешь... Но я даже рад. Повезло ему с вами.
— Мы просто точно знаем, что лучше умереть любым иным способом, кроме как быть сожжёнными заживо, – засмеялся другой злодей, а герой тьмы еле справился с болезненным уколом в сердце. Перед глазами промелькнул образ мальчика, которого он встретил в Окинаве. Его чистый и наивный взгляд навеки выжег сетчатку Фумикаге. Столько стремлений, столько веры... И всё сгорело.
— Согласен, – грусть пришлось прятать за спасительными стёклами. – Хотя, знал я одного идиота, которого бы это не остановило. Был у нас в госпитале пациент…
Цукуёми поймал себя на мысли, что ему невероятно комфортно вот так: сидеть посреди злодейского логова, залечивать чужие раны и общаться с теми, кого ещё несколько недель назад мог встретить только в качестве противников, а при неудачном стечении обстоятельств даже убить. После тяжёлой пересадки крыльев Кейго, герой тьмы зарёкся работать врачом, но сейчас человеку по имени Изао Нэо казалось невероятно правильным лечить любого, кому нужна помощь. Злодеи тоже оказались людьми.
Удивительно.
В глубине души герой тьмы боялся, что теперь при битве с врагом его рука может дрогнуть. Как можно калечить тех, кто так самозабвенно смеётся над глупой историей про пожарного, решившего, что в соседней палате жарят мясо, не замечая, что это запах его собственной пригоревшей плоти?
Да и, честно говоря, злодейские анекдоты про героев тоже были ничего.
Сейчас Фумикаге понимал как никогда: убивая Твайса, Ястреб убивал и себя.
***
Первый тревожный звоночек прозвенел, когда в одно прекрасное утро Даби с ноги ворвался в медангар. Он направился прямиком к Нэо, улыбаясь самым гадким образом. Фумикаге вообще не помнил, видел ли он в своей жизни улыбки хуже. Так что парень не особо удивился, когда огненный молча схватил его за шкирку, утаскивая по знакомым коридорам в сторону уже облюбованной им однажды одиночной камеры. Герой тьмы флегматично подчинился, решив не сопротивляться и позволив себе лишь добродушно махать ручкой всем озадаченным очевидцам. Он даже ценой невероятного волевого усилия сдержался, хотя соблазн задать несколько вопросов и в очередной раз назвать Даби «господином Тодороки» был крайне велик. Единственное, что успел заметить Фумикаге до того, как за ним захлопнулась железная гермодверь, необычное оживление на базе.
А затем — тишина.
***
Картина сложилась спустя сутки, когда засов непробиваемой двери камеры сделал неуверенный поворот.
— Господин Тодороки? – подал голос Нэо, выходя из медитативного состояния. Он запустил сердце быстрее и встал на ноги, прервав тренировку «режима энергосбережения». Удобная вещь, когда ни еды, ни воды, ни каких-либо других физиологических удобств ближайшую неизвестность не предвидится.
— Нет, это я. Чёрт, да открывайся же, зараза! – приглушённый голос принадлежал тому самому злодею, который привёл Нэо на базу. Он кряхтел, пытаясь сдвинуть дверь: железный засов поддавался крайне тяжело.
— Что случилось? – обеспокоенно спросил Фумикаге. Он подбежал к выходу, перехватывая инициативу и сдвигая гермодверь одной рукой, не сильно напрягаясь. За дверью его встретила пара измученных глаз на фоне мертвецки бледного лица. Тогда герой тьмы заметил, что у собеседника снова сломана рука. Ровно в том же самом месте.
— Док, прошу тебя, боссу нужна помощь.
— Да тут тебе скорее помощь нужна, – покачал головой Нэо.
— Я подожду. А он нет.
— Да что случилось-то?
— По дороге объясню. Только быстрее, умоляю.
Фумикаге вздохнул и, чётко осознавая, что в мире всё всегда возвращается, произнёс ту же фразу, что сказал несколько недель назад.
— Ладно. Веди.
***
Пока они бежали по лабиринту базы, злодей попытался ввести доктора в курс дела, но само повествование было настолько скомканным и коротким, что стало ясно лишь одно.
Даби чертовски сильно ранен.
И он напал на Шигараки.
