***
— Что вы устроили? Два взрослых ребёнка. Стоило мне уехать буквально на день, у вас тут всё полетело к чертям собачьим! — Босс, вот видите. Мы без вас вообще никуда, — протянул улыбчивый Дазай, выделяя «вообще» особенно сильно. — А Эйми вон так скучала, что даже на меня внимание обратила, представляете! Эйми не открывала глаза и всё больше хмурилась, чувствуя, как течёт по руке кровь. Мори был зол — словами не описать, насколько. Глаза, обычно совершенно безразличные, сейчас откровенно метали молнии. Дазай и Ямада переглянулись, понимая, что в любой момент может случиться непоправимое. — Зарплаты вас лишать бесполезно. Эйми на это усмехнулась — действительно, мера так себе. — Да-да, — согласился Дазай. — Эйми всё возместит. Она отвернулась, присаживаясь, даже чуть не падая, в кресло. Болели голова и рука, болели так сильно, что хотелось просто умереть, чтоб не мучаться. Ещё сильнее давила на неё ответственность. За жизнь, за смерть, за ранения её людей. — Ты? — обратился Огай к Дазаю, посмотрев на руку девушки. — Честное слово, нет, — Осаму изобразил самую умильную гримасу. — Пальцем не трогал. Холил, лелеял, поливал, на солнышко выставлял. — Переигрываешь, — тихо заметила Ямада. Предательство, разочарование, безнадёжность, боль, очередная опасность — всё смешалось и перепуталась, вновь падая на её плечи. Дазай, обвинить которого она не могла, и она, которая виноватой вообще не была. Кто-то из них должен был понести ответственность. — Эйми Ямада. Девушка вздрогнула и с трудом подняла взгляд на босса. — Ты отстраняешься от этого дела. — Я почему-то даже в этом не сомневалась./Flashback/.
— Сакагучи Анго, выходи. Эйми, откинувшись на стуле, залпом осушила стакан и улыбнулась. — Присаживайся, не бойся. — Воздержусь. — Сел. Анго, хмурый, настороженный, но всё же послушно сел напротив и внимательно осмотрел Ямаду. Как, а главное зачем она так скоро нашла его оставалось загадкой. Но убивать его, как Сакагучи показалось, не планировали. — Мне было любопытно, — вновь первой заговорила девушка. — Зачем же ты, зная, что я главная опасность, так настойчиво пытался сблизиться со мной? — У вас никаких предположений? — слабо улыбнулся Анго. — Ну почему же? — Эйми закрыла один глаз и махнула рукой. — Но я всё же склонна думать, что ты не дурак. — Это был комплимент? — Понимай как хочешь. Какое-то время они молчали и даже не смотрели друг на друга. Пили вино и, кажется, только прислушивались к чему-то. Такой привычно строгий и собранный Анго, такая непривычно расслабленная и разговорчивая Ямада — их нахождение вместе со стороны могло бы показаться по крайней мере неожиданным. Но тактика у этих людей была похожа — это они оба понимали. — Портовая мафия в опасности, — осторожно начал Сакагучи. — Не спорю, — благосклонно протянула Эйми, словно ожидая окончания его мысли. — Я думал предложить вам помощь Отдела по делам одарённых. Эйми не двинулась с места и, замерев с какой-то странной улыбкой, даже моргать перестала. Потом повернулась к нему и переспросила: — Повтори-ка. — Я хотел предложить вам поддержку правительства, — более настойчиво и громко произнес он. Эйми помолчала. — Да, ты не дурак. Ты идиот. — Ямада-сан… — Солнышко, ты, кажется, не понял. Я люблю Портовую мафию. А ты жив просто потому, что не представляешь никакой опасности./End flashback/.
***
Дазай злился. Злился настолько, что даже удивлялся сам. И почему-то только сейчас начинал осознавать, что если однажды наступит день, когда Ямада наконец помрёт, то он действительно будет праздновать. Потому что прежнее желание обладать, прицепить к себе цепью, чтобы никуда не делась, держать на коротком поводке оказалось по меньшей мере несостоятельным. Какой исход был лучше для Эйми? Кто ж знает… Будучи демоном на правах обладателя Исчадия ада, Эйми Ямада (по всеобщему мнению) уступала Осаму Дазаю. Особенно если тот ощущал себя убийцей, мафиози, начинал вести себя так, летели щепки… Руки, ноги, головы… Проливалась кровь виноватых и невинных. Просыпался тот, кого увидеть в нём боялись — просыпался тот самый Дазай, который уничтожал всех вокруг, если не мог уничтожить кого-то одного. Как шутила (хотя, видимо, всё же серьёзно говорила) Эйми, просыпался кровожадный хорёк. Перед заплывшим от ненависти взглядом Акутагава появился далеко не сразу. Парень будто бы слился с тёмной стенкой в тёмном помещении. Загорелось что-то в таких же потемневших глазах. — Акутагава, подскажи, что ты здесь забыл? — Дазай слишком дружелюбно улыбнулся, что не могло не насторожить. — Гин… — тихо ответил Рюноске, глазами указывая на белую дверь. — Что-то случилось? Она ранена? — по голосу понятно, наступило время срочно сматываться. Но Акутагава терпеливо отвёл взгляд, не позволяя голосу самосохранения управлять разумом. — Я догадываюсь, к кому она пришла, — Осаму вновь довольно улыбнулся. — Ну, она-то ладно, а тебе заняться нечем? — Я написал все отчёты, которые вы дали, Дазай-сан. — Надо же, какой одарённый у меня ученик! — он развёл руками, слегка хлопая ладонью по лбу. — А я, дурак, всё думаю, что тут не так! Голос его вдруг изменился на металлически холодный, противный и какой-то угрожающий. — А провал твоей сегодняшней миссии тебя совсем не смущает? Быстро Дазай отвёл сильную руку назад, замахиваясь для удара. Но сзади его схватили за локоть, не давая пошевелиться. — Не нужно. Он повернул голову и злобно улыбнулся. — Как всегда вовремя, милая. Эйми прожигающим взглядом исподлобья посмотрела на парня и, быстро развернувшись, встала перед Акутагавой. — Ты знал, что людей там будет больше двух сотен, что они будут вооружены. Похвально, что ты в него веришь, — Эйми мотнула головой в сторону Рюноске. — Но ты с самого начала понимал, что ему не хватит опыта, что он погибнет. У тебя таких талантливых много? Дазай не реагировал, лишь пристально смотрел на девушку. Не двигаясь, стоял сзади Акутагава. Страшно было даже вдохнуть. Прижималась к двери испуганная Гин. Теперь проблемы Эйми для неё — ночной кошмар. Ямада тяжело выдохнула, ощущая страшную слабость. — Дазай, я устала. Давай не сегодня. Он вновь показательно хмыкнул, думая, что теперь она от него не уйдёт. Стрельнул взглядом в сторону Гин, демонстративно развернулся и пошёл прочь. Эйми развернулась к замеревшему на месте Акутагаве. Пристально посмотрела и схватила за плечи, несильно тряхнув. — Твой учитель не всесилен и не непобедим. Переставай уже стелиться за ним. Иначе я всё же пожалею о своём решении. Ямада засунула здоровую руку в карман, развернулась на пятках и двинулась к выходу медицинского крыла — к своим людям пошла. Рюноске перевёл растерянный взгляд на сестру и так и остался стоять рядом с ней. Что ждёт их дальше известно лишь Богу.***
Эйми тенью заплыла в крытый павильон, весь правый угол которого был забит накрытыми трупами. В их масштабах подобные потери, конечно, мелочь… Но жизнь, всё же, есть жизнь, особенно если речь о разведчике Портовой мафии. Эйми тяжело выдохнула и остановилась посреди залы, словно что-то в этом месте прижало к земле, не давая ступить дальше. Ощущая стыд за то, что не чувствовала сожаления, грусти или чего-то подобного, Эйми старалась заполнить наполнявшую её пустоту ненавистью, сжигающей всё на своём пути. Потому что иначе возвращалось чувство страха и беспомощности. Хотелось убивать… Безжалостно и жестоко. Так, как убили её людей. Эйми тяжело выдохнула и вдруг осознала, что смотрит в одну точку уже слишком долго. Пришедшие чуть раньше мафиози из других отделов и просто родственники погибших тихо перешёптывались, когда девушка наконец уверенно двинулась вперёд. Смотреть на слёзы было невыносимо, поэтому в лица она не всматривалась. — Осборн, — тихо зовёт она, прекрасно зная, что даже раненный, но он здесь. — Ямада-сан, пора бы увозить их, — тихо отвечает он, прекрасно понимая, что Эйми сдвигает брови — и никого почему-то этот жест уже не пугает. — Осборн. Документы всех погибших мне на стол. — Слушаюсь. И она стоит, стоит и не двигается, мысленно называя все имена, вспоминая каждого. Потому что человек живёт, пока его помнят — Эйми верила в это сама и так же учила Гин. Она развернулась минуты через три так же неожиданно и резко, как появилась, размеренным шагом пошла к выходу. Боли не было. Не чувствовала она туго забинтованного плеча, не чувствовала стыда или обиды. Ощущала только вину, которая давила на плечи, силясь опрокинуть, прижать к земле и не позволить больше встать. Которая свинцом наливалась в веки и виски… — Эйми! — тихий голос раздался откуда-то сзади. Она развернулась и безразлично посмотрела на Чую, прислонившегося к стене. Он сделал несколько шагов навстречу и остановился, сомневаясь стоит ли идти дальше, но всё же произнёс: — Ты в этом не виновата. Глупо, наверное, но если нужна помощь… — Действительно, глупо, — Эйми ухмыльнулась и отвернулась, не желая более видеть удивлённых лиц. — Мы поговорим с тобой, Чуя, когда ты ответишь, почему сосна ломается и умирает от сильного ветра, а тростник просто гнётся. Голос хриплый, и Ямада это знает. Говорить неприятно — в горле сухо, но ей больше не хочется жить тайнами. Она бы с удовольствием сказала, что и ложью жить не хочет, но это, по крайней мере глупо. Трудно не врать, если вся твоя жизнь одно сплошное враньё. Сейчас стоило покончить со всем, чтобы потом не сожалеть. «Нет боли, нет страдания, нет страха…» — неуверенно шепчет внутренний голос. Эйми открыла полные решимости глаза и вновь пошла вперёд. Один из мостов был обрублен. А Чуя стоял, почему-то только сейчас осознав, что человек, казавшийся недосягаемым, холодным и безразличным на самом деле такой близкий и понятный, такой обычный. Только почему-то интуиция подсказывала, что не к добру все это. А интуиция Чуи никогда не ошибалась…***
Неприятным осадком в сердце осталась эта встреча. Ямада хотела плюнуть на всё, сломать что-нибудь (желательно хребет Дазая) и сбежать куда-то далеко — вот он, её предел. Наверное, сил уже не хватало — она не знала. К себе она шла, как на спасательный корабль. Теперь только там можно быть спокойной, там можно запереться и отгородиться от всего этого мира. Девушка откинулась на спинку и закрыла глаза, думая о том, что отчёт напишет позже. Главным было осознать то, что недавно произошло. Пусть это и не её дело больше — отстранение говорило не просто о передаче дела, а о недоверии — оставлять всё в руках Дазая, который сделает всё, чтобы замять дело, она не собиралась. В том, кто виноват в появлении Мимика, как в это дело залез Анго и чем она является в плане Мори, сомневаться не приходилось. Не воспринимала она и своё отстранение — ясно было, что её правда никому не нужна. Волновало только то, как они пробрались незамеченными. И ответ на этот вопрос неуверенно, но все же сообщил Осборн. «Спун пропал». И Осборн, и Ямада слишком хорошо знали свою работу, чтобы поверить в безобидную и сомнительную отговорку «пропал без вести». — Знакомый сценарий, — тихо пробубнила она себе под нос. — Модель поведения Анго-сана. Встрепенулась на жёрдочке Руйко, распахнула большие глаза, шумно взлетела и приземлилась на плечо хозяйки, ободряюще похлопав крылом по голове. Девушка на автомате почесала сову, услышав в ответ привычное ласковое урчание, но продолжила созерцать серый потолок и стены. «И что делать прикажете?» Осборн постучался и молча вошёл. Тихо, но болезненно выдохнул, видимо стараясь скрыть и ранение, и растерянность. Получалось неплохо, но от начальницы ни таких вот вздохов, ни хромоты не спрятать. — Ямада-сан, к вам Гин пришла. Впускать? Эйми кивнула и медленно поднялась из-за стола, смотря прямо в глаза Осборна. Перемялась с лапы на лапу на плече сова, вновь угукнула и закрыла глаза. — Зайди, — тихо, но уверенно произнесла девушка, кивая головой. Парень, ничего не говоря, повиновался. — Вам какао или плед? — Рот. Она чуть было не улыбнулась, посмотрев в искренне-невинные глаза Осборна. — Не прикидывайся дураком. Ты знаешь чего я от тебя хочу. Секунд на десять повисла неловкая тишина — Осборн думал. Только почему-то не о насущном вопросе, а о своей собственной судьбе. Стоило ли ему, талантливому человеку, приходить сюда, в то самое место, куда, казалось бы, попадают сумасшедшие и отчаявшиеся? Подвела извечная жажда приключений и адреналина. Да, чего уж скрывать, нужны были деньги. Ему пробиться было не так-то сложно. Но часто молодого человека терзал вопрос на своём ли он месте, правильно ли он распоряжается своей жизнью? И стоит ли ради этого брать на себя грех убийства? Эгоистично, наверное. — Осборн, мы все не от хорошей жизни стали мафиози. А вступивший однажды на эту дорогу, сойти с неё уже не может. Твои терзания бесполезны. Она говорила равнодушно, даже холодно. Но почему-то возникало чувство, что она в душу смотрит. — По себе судите? — улыбаясь, смеётся он. — Я всегда сужу по себе. — От этого весь отдел страдает! И именно в этот момент возник ответ на мучающий уже давно вопрос: пока жива Ямада Эйми он пойдёт за ней, если она умрет раньше него, то он продолжит её дело. — Где вы думаете его искать, Ямада-сан? Она повернула голову, слегка ухмыляясь, но наверняка при этом думая о том, что это безответственный с её стороны шаг. Рисковать самой и вести за собой заместителя, в то время как разведчиков в Мафии почти не осталось. Но в сердце Осборна почему-то крутится коварный червячок, нашёптывающий, что сейчас ей не на кого больше положиться. А одна она не справится. — Вы знаете, я всегда там, где вы, — говорит он уже выходя из кабинета. И вдруг, вспомнив, добавляет. — Так Гин впускать? Она отмахивается рукой, давая таким образом положительный ответ. И никто никогда не узнает, что на самом деле у неё на уме.***
Тихо вошла в кабинет Гин, стягивая с себя маску и обеспокоенно смотря на учителя. Эйми крутилась на стуле, откинув голову назад. — Вот так… — Ямада-сан, простите. Дазай-сан приказал. Так получилось… Эйми повернулась к ней и вновь откинула голову, осматривая ученицу замученным, апатичным взглядом. — Почему вы отослали брата? Мы же могли помочь вам внизу. Вы же могли погибнуть, — Гин говорила совсем тихо, но голос всё же дрожал от ужаса. Когда дорогой человек чуть не умирает из-за тебя ты в любом случае чувствуешь себя отвратительно. — Мы все всегда можем погибнуть, — спокойно отозвалась девушка. — Что с вами теперь будет, Ямада-сан? — с трудом сдерживаясь, спросила Гин. Эйми потёрла виски и вновь тихо ответила: — Ты за этим пришла? Тогда уходи. Акутагава замерла и затихла. Эйми покачала головой, и слегка покряхтев поднялась с кресла. — Всё, что произойдёт со мной, тебя не касается. Я сделала то, что считала нужным. Сверкнули в полутьме злые глаза, внутренне сжалась Гин. Но всё же, натянув маску обратно и сделав более менее приличное лицо, она сильно выпрямилась, поклонилась и быстро вышла. Эйми встала, подошла к двери и прислонилась к ней лбом. На автомате слабым движением дважды повернула ключ, так и оставив его в замочной скважине. Тихо прошептала: — Прости… Так надо. И каким-то незнакомым для себя, плетущимся движением дошла до стола и вновь тяжело плюхнулась в кресло, уронив голову. Отчётливо в этой гробовой тишине слышались часы и редкие недовольные звуки, издаваемые Руйко, — сегодня посетителей много, её сон тревожат. Перед глазами вновь пролетели уставшие, но всё равно счастливые лица коллег, которые ещё вчера пыхтели у компьютеров и наполняли зал за дверьми её кабинета приятным шумом и каким-то даже домашним уютом. Без них трудно будет. Но, наверное, Эйми была готова и к такому. Они всё же Портовая мафия, а не кафе «Радужный единорог», тут смерть — обычное явление. Но у девушки создавалось впечатление, будто её тело парализовано — не хотелось ничего, а руки и ноги отказывались выполнять свои функции в полную силу. «Раз, два, три, » — мысленно считала бой часов Ямада, чтобы заглушить звон в ушах. Перед глазами появлялись растерзанные и изуродованные трупы, а рядом с ними лицо улыбающегося Дазая. Всего в крови, в их крови. Эйми резко подняла голову и рывком открыла один из нижних ящиков, до отвала набитого папками с разными надписями. Аккуратно перебрала их и вытащила нужную. Внутри — личные дела всех членов её отдела. Эйми отобрала живых и сунула их обратно, а остальное взяла в руки, пристально рассматривая каждый лист по отдельности. — Осборн уничтожит данные из архива. А я… Она улыбнулась, немного безумно или просто отчаянно. Потянулась за кинжалом рука.***
— Эйми, немедленно открой! — Чуя со всей силы ударил в дверь, так и не получив ответа. — Чёрт! Сжались полотно кулаки, если бы перчатки не скрывали рук, можно было бы видеть насколько белыми они стали. — Осборн! У тебя ключи есть? — сердце бешено колотилось в груди, подсказывая, что происходит что-то очень плохое. Чуя ещё раз вспомнил обречённый и даже испуганный взгляд Гин. Парень, такой невозмутимый обычно, вдруг остановился, смотря на Накахару, и покачал головой. Чуя уже тогда рванул к разведчикам — если Эйми выгнала Гин, то дело до чего угодно дойти может. — А выломать никак? — зло откликнулся разведчик, судорожно роясь в ящиках своего стола. — Эту дверь и атомная бомба не вынесет. Ты как будто не знаешь, — Чуя зло цыкнул и с применением гравитации вновь стукнул по двери — никакого результата. — Эйми Ямада! Чёрт бы тебя побрал! — Не боитесь, Накахара-сан? Ямада-сан не любит нарушения личного пространства, — Осборн ни к месту ухмыльнулся, вспоминая занятный случай того самого знаменитого поцелуя. — В живых-то останетесь? — Поостри мне тут ещё! — огрызнулся Чуя. — Шевелись, ну же! «Не натвори ничего. Не натвори ничего. Ничего…» — Нашёл! — Осборн торжествующе поднял небольшой ключ. — Ловите! Чуя двумя пальцами подхватил ключ, не обращая внимания на перескочившего через стол молодого помощника Ямады. — Что ты будешь делать! Она ключ в замке оставила. Осборн вновь ухмыльнулся, тряхнув русыми волосами. Зря наверное — показалась сверху седая прядь. И ведь никогда не признает, что это после того сражения, а конкретно битвы Эйми «одна безоружная на семерых». — Прощу простить, — он присел на одно колено и зачем-то посмотрел в замочную скважину. Впрочем, через секунду стало ясно зачем. Что-то щёлкнуло, дверь скрипнула и тихо отворилась. — Ты так мог и молчал? Осборн пожал плечами. Чуя резко толкнул дверь и буквально запрыгнул внутрь, оставив парня где-то за порогом.***
— Злость — эмоция чистая. В ней нет подлости, — говорила Эйми, почему-то именно на этой фразе поднимая взгляд куда-то в небо. — А месть? — Чуя, поворачиваясь к ней, почти задорно улыбался. — Месть — не эмоция, а состояние души. Он хорошо понимал, когда она говорила. Чувствовал, осознавал и даже переживал все моменты. Причём каждый такой, пусть и не частый, даже скорее редкий, но разговор как будто камень с плеч снимал. Осматривая кабинет Эйми, такой спокойной обычно Эйми, Чуя почему-то ясно ощущал, что именно произошло. Простояв на месте секунд двадцать, Накахара рванул к открытому окну и высунулся — хвала Богам на асфальте внизу Эйми не было. — Давно она ушла? — Я не следил. Тёмные пряди, перевязанные лентой, определённо принадлежали Эйми, а закоптившаяся стена указывала на применение способности. Хотя куда больше пугал окровавленный кинжал. — Значит, месть. Сказанные Осборном слова впечатления на Накахару не произвели: почему-то казалось, что быть такого не может. Вновь направляясь к окну с целью найти Эйми, Чуя не с первого раза услышал новую фразу. — Остановитесь, — металлически-спокойный, очень непривычный (хотя они в целом не были знакомы) голос Осборна. — Ей надо побыть одной. — Да пошёл ты! — Поймите, наконец, что Ямаде-сан нельзя помочь, если она в этой помощи не нуждается. Чуя перехватил его руку. — Молчи. Она и руки на себя наложить может. — Вы сами в это верите? — улыбка. — Ямада-сан — человек, которого я больше всего уважаю. И, уж извините, но ради её же блага, я не позволю вам идти за ней. Недолго оба молчали. — Допустим, — тяжело выдохнул Накахара, засунув руки в карманы и выходя. Осборн остался посреди комнаты. Слабо усмехнулся и перевёл взгляд на место, где недавно горел огонь — никаких следов. «Всё же это пламя удивительно… И чем Эйми Ямада злее, тем он сильнее». Влетел в окно свежий ветер, ударивший в лицо. Перелистнулось несколько страниц лежащего на столе блокнота. Осборн подошёл и взял его в руки и отчего-то улыбнулся. — Пусть тебе сопутствует удача, Эйми Ямада. Тихо выходя, он всё же вновь оглянулся, улыбнулся и поклонился пустоте. Впрочем, что у него на уме тоже понять не так просто. В любом случае, Осборн наконец нашёл своё место в жизни.***
Ярость, злость, негодование. Спокойная, хладнокровная Эйми Ямада была вынуждена уживаться с этими эмоциями. Потому что Исчадие ада, к сожалению, никогда не интересовалось её мнением. — Чего ты хотела? — усмехалась способность как-то слишком беззаботно. — Огонь холодным не бывает. — А кошки всегда приземляются на лапы, — так же беспечно отвечала Эйми. Ощущая неприятную тяжесть, Эйми постаралась открыть глаза — по ощущениям асфальт приближался к ней всё стремительнее. Порхнувшая над ней Руйко догадку подтвердила. — Исчадие ада. Способность Ямады Эйми таила в себе много тайн, — так говорили многие, так же считала и сама девушка. Каждый раз понимая, на что Исчадие ада способно, ей казалось, что это что-то нереальное — не от мира сего. И, следуя такой логике, абсолютное большинство окружающих её людей было убеждено, что лучше этим тайнам не открываться. А Эйми просто жила… Жила с этой силой, училась контролировать вырывающийся наружу огонь. Её способность защищала от смерти, но точно также легко к смерти подводила. Очевидно, наверное, было только одно: Исчадие ада — палка о двух концах. — Медлить больше нельзя. Эйми провела рукой, убедившись, что свободно ей двигает и безразличным взглядом окинула невысокий турник. — Уважаемая, Ямада-сан. Ваша физическая подготовка ниже среднего. Вдох-выдох. Эйми обхватила руками турник и быстро подтянулась. Первый раз — легко, второй — с трудом, третий — и подавно. Её хватило на десять раз: тяжело приземляясь, она показательно вытерла лоб и покачала головой. В жизни слишком часто рассчитывать приходилось на способность. Без Исчадия ада, без оружия, по силе Эйми проигрывала каждому второму рядовому — она понимала. «Несправедливо как-то. Но это природа».***
Каждый выбирал свою стратегию для выживания: нападение или оборона — вопрос индивидуальный. Как в эволюции не бывает «хорошего» и «плохого», так и здесь: судить об этих стратегиях однозначно было неправильно. Они существовали, на этом всё. Тем не менее, Осборн (один из немногих, кстати) не принадлежал ни к одной. Он наблюдал. Ждал, смотрел… Не участвуя в жизни людей напрямую, он всегда и почти всё знал об окружающих. И в этот месяц, трудный и для Лероя, и для Эйми, и для него самого, и для разведчиков в целом, Осборн предельно внимательно и долго наблюдал за поведением начальницы. Но при неотступном ощущении её сомнений и внутренних терзаний, он так ни разу и не заметил ни малейшего проявления нетерпимости, не заметил даже далёкой предпосылки истерики. Хотя, пожалуй, поводов было немало. — Спун никогда не был моим другом, — слабо улыбнулся он вошедшей к нему Эйми. — Не сомневайтесь, Ямада-сан. Больше никогда не сомневайтесь. И, быстро вытащив из ящика стола пистолет, уверенно пошёл за ней. «Наверное, я эгоистичен и хочу слишком многого. За спокойствием и миром всегда стоит война». И именно сейчас почему-то вспомнилась сказанная когда-то давно, кем-то при не пойми каких обстоятельствах, но такая понятная для Осборна и Эйми фраза: «Быть палачом в естественном отборе, ребята, — тоже роль. И эту роль тоже надо отыгрывать с триумфом». — У меня такое чувство, что мы думаем об одном и том же, Осборн. — Месть — штука страшная, Ямада-сан.***
За Спуном не гнались, его не искали. Пешка — ни больше, ни меньше. Став пушечным мясом, которое использовать больше нельзя, его выкинули, как часто выкидывала людей и Портовая мафия. Как же схожи, всё-таки, были эти организации. Тем не менее, даже самая сильная организация держится на людях — на этих самых пешках. Бездумное их сохранение и уничтожение до добра не доведёт. Как и в шахматах: невозможно выйграть, отдав все фигуры противнику или, наоборот, не пожертвовав ни одной. Запертые двери открывались под пристальным взглядом Осборна, он чувствовал лёгкую головную боль, но все быстрее и быстрее двигался вперёд — Эйми не хотелось ни тормозить, ни создавать шум. — Ну здравствуй. Эйми с какой-то нечеловеческой силой схватила его за воротник и приложила о стенку. Откуда эта сила — вопрос второстепенный. — Ямада-сан, я не хотел, правда! Так случайно получилось! — он не выглядел ошеломлённым — понимал, догадывался и давно боялся этого. — Ничтожество. — Да пусть тебя растерзают в аду все те, кого ты убил, — голос Осборна вновь приобрёл тот пугающий металлический оттенок, который вселял в страх во всё бюро (даже иногда в Эйми, стоит отметить). В своё время… В ту же секунду Ямада проломила его нижнюю челюсть. Разлетелся на пару кварталов звук трёх выстрелов, отскочил от стен и замер в воздухе, так почти никем и не услышанный. — Это даже не смешно. Эйми сунула пистолет в руки помощника и, оставив все двери настежь открытыми, широкими шагами пошла прочь. «Четверо. Нас всего четверо».