***
Еще восемь лет назад никто не слышал имени Майкрофта Холмса. Теперь же оно красовалось на плакатах, вывесках на фасадах домов, на витринах, дирижаблях и театральных афишах. Даже «Звезда Альбиона» регулярно публиковала новинки его кондитерского производства в рекламном разделе. Начинал Холмс с изготовления рафинада, сиропов и варенья, а затем взялся за чайный и кофейный импорт. Вскоре ассортимент его крошечной кондитерской пополнился марципаном, зефиром и шоколадом разных сортов, и он обзавелся парочкой кофейных и чайных. За этим последовало открытие первой фабрики, где Холмс поставил производство на поток и начал выпускать сладости для каждого в королевстве: от искушенного гурмана-аристократа до нищего мальчишки из трущоб, покупающего леденец раз в месяц. Ежегодно предприятие стало выпускать по триста тонн карамели, шоколада и бисквитов. Особенной любовью лондонцев пользовались сахарные «Розы Гелиогабала» и двухцветный торт «Гаргантюа и Пантагрюэль». Однако амбиции фабриканта простирались дальше людского рынка. Он обратил свой взор на интересы других перспективных потребителей и вскоре выбил эксклюзивное право на поставку мороженого на королевские балы. Полгода назад на всех витринах кондитерских, кофеен и чайных Холмса появилась гордая надпись: «Поставщик Двора Её Королевского Величества». Так бывший выходец из провинциального захолустья превратился в кондитерского магната. А пару недель назад он выбрал объектом своей симпатии детектива-консультанта, чья кость была в два раза тоньше его. — Это блажь, — говорил Мориарти за завтраком, сверля взглядом коробки со свежими бисквитными пирожными. — И она пройдет. За всю следующую неделю Майкрофт Холмс перебрал все виды кондитерских изделий в качестве подарков, но так и не явился лично. В воскресенье он настолько отчаялся, что прислал ящики с фруктами. Их сопровождало очередное послание: «Мистер Мориарти, если вам вдруг показалось, что я намекаю на ваш несолидный вес, то вы ошибаетесь. Внешность — не главное! И я люблю мужчин с узкой талией. — МХ» — А вот это уже наглость, — пробормотал Мориарти, сминая записку. Моран, не ведая о содержании этого письма, оглядывал ящики с недоумением. — Ну, а теперь он чем вам не угодил? Поверьте, друг мой, если дело в каких-то общественных предрассудках, то ни я, ни миссис Хадсон и не думали вас осуждать! — Моран, вы хоть знаете, сколько сахара содержится в фруктах? — морщился Мориарти, оглядывая внушительную связку бананов, до которых уже добрался его друг. — Это все равно что есть пирожные. — Да бросьте, — буркнул Моран, очищая банан от шкурки. — В самом деле, что может случиться плохого, если я буду есть, скажем, по пять бананов в день? — Проблемы с пищеварением, констипация кишечника и лишний вес, — со всей серьезностью ответил Мориарти. — А еще у вас хронические мигрени. Я бы не советовал усугублять. Моран застыл с бананом у рта. — Умеете же вы испортить аппетит. — Вы спросили — я ответил, — отрезал Мориарти. — И передайте миссис Хадсон, чтобы она больше не устраивала благотворительные акции около дома. Скоро эти беспризорники разобьют лагерь у нашей входной двери… Он уже трижды пожалел, что вообще согласился на то злополучное дело о мятных леденцах. Майкрофт Холмс завоевал сердца британцев, решив закормить Англию до смерти. С ним он, видимо, выбрал ту же тактику.***
В понедельник был нанесен финальный удар. Когда Мориарти спустился в гостиную и застал Морана за разглядыванием очередной фирменной коробки «Holmes’ Confectionery», то даже усмехнулся как-то снисходительно. — Говорил вам, друг мой, он скоро сдастся. Этот подарок уже в пять раз меньше… Мориарти осекся, опустив взгляд на содержимое коробки. — Это то, что я думаю? — поинтересовался Моран благоговейным шепотом. Мориарти медленно осел на стул, сверля взглядом белоснежную содрогающуюся массу, покрытую тончайшим слоем съедобного двадцатичетырехкаратного золота. Шогготские пирожные Ее Величества. Редчайшая в их мире субстанция, потребление которой разрешено лишь особам королевской крови. Холмс был один из немногих фабрикантов, кто имел патент на его добычу и переработку в кондитерские изделия лично для Славной Виктории. Рядом с коробкой лежала очередная карточка: «Полагаю, у вас не только необыкновенный ум, но и желудок. Пища должна соответствовать и тому, и другому. — МХ» — Да этот ваш мистер Холмс совсем головой тронулся! Лучше бы Мориарти и сам не сказал. Такой подарок равноценен государственной измене. — Знаете что, Мориарти, — пробормотал побледневший Моран, а затем вдруг нахмурился и сплюнул. — Напишите уже ему хоть одно проклятое письмо, черт побери! Коробка издала омерзительное верещание, и Моран поспешно захлопнул крышку. А Мориарти рванулся к столу и взялся за перо с чернилами. «Мистер Холмс, я более не нуждаюсь в ваших подарках…» Он заскрипел зубами и перечеркнул написанное. Пока выходило, что нуждался. А он не нуждался. «Мистер Холмс, прошу вас остановить это настойчивое преследование…» Опять не то. Майкрофт ведь его, по сути, не преследовал. Только пытался настойчиво осчастливить марципаном и булочками. «Мистер Холмс, ну это уже ни в какие ворота!» Перед глазами Мориарти всплыла крупная, почти монументальная фигура Холмса, и он вновь смял бумагу. Чего доброго, конфетный фабрикант разглядит в этом намек и обидится. Выйдет некрасиво. «Я на вас Королеве пожалуюсь». Это уже похоже на ребячество… Наконец он сдался. И написал прямо: «У меня диабет. — ДМ» А затем отправил письмо с утренней почтой.***
На следующий день Моран услышал какие-то жуткие звуки из спальни Мориарти и решил, что у его друга случился припадок. Когда он ворвался в комнату, тот сидел на полу перед очередной коробкой от Майкрофта Холмса и хохотал. — Я думал, вам плохо, — Моран разглядывал его с недоумением и растерянностью. — Либо вы мучили какую-то кошку. Мориарти вытер глаза и поднялся на ноги, отступив к шкафу. Там он, все еще посмеиваясь, принялся перебирать свои костюмы. — Со мной все в порядке, друг мой. Тон его звучал слишком легкомысленно. Моран нахмурился, не слишком уверенный в психическом здоровье своего друга. — Куда-то направляетесь? — Может, и направляюсь… — Случайно не в «Эпикур»? — Может, и в «Эпикур»… — Вы-то что там собрались делать? Мориарти усмехнулся. — Смотреть, как Майкрофт Холмс давится хлоридом натрия. Силясь понять, что так развеселило Мориарти, Моран опустил взгляд вниз. В коробке лежал мешок с крупным белым песком. А поверх него — карточка: «Я люблю сладкую жизнь, Джеймс, но с вами готов и пуд соли съесть! — МХ»