***
Нил не появлялся около часа, а когда, наконец, скользнул в камеру, его лицо было нахмурено. Вскочив с кровати, Эндрю ворвался в его личное пространство, немного недовольный тем, как быстро Джостен отступил к стене. — Ты в порядке? — с усмешкой спросил Эндрю. — Ты выглядел хреново. Глаза Нила осторожно сверкнули, но Миниярд успел заметить кричащую смесь гнева и ярости, что ему была прекрасно знакома. — Спасибо за помощь, — с упреком бросил Нил. — Ой-ой. Не ты ли мне сказал, что тебе не нужна защита, в свой первый день? — глаза Нила стали еще темнее, когда Эндрю использовал его же слова против него. — Не мог бы ты просто подвинуться? — в отчаянии вскинул ладони Джостен. — Не мог бы ты попросить вежливо? — Да пошел ты нахуй, засранец. — Я соглашусь на кое-что другое. — Эндрю, клянусь Богом. Я не в настроении снова иметь дело с твоей хер… — Секрет за секрет. — Нет. — Ты уже согласился на это. Губы Нила сжались настолько, что превратились в ровную линию. Он зарычал: — Нет. Это ты согласился. Эндрю пожал плечами. Джостен, в общем, говорил правду, но ему было скучно и совершенно нечем заняться. Он уперся рукой в стену в нескольких сантиметрах от головы Нила, зажимая того между собой и дверью. Джостен резко вздохнул, напрягаясь всем телом. Он не боялся. Эндрю знал Джостена достаточно, чтобы понимать это. То, что росло внутри Нила, являлось чем-то более жестоким. — Почему ты не сопротивлялся? — спросил Эндрю. Совсем не этот вопрос хотел задать, но он сорвался с губ прежде, чем Миниярд успел подумать. Нил удивленно распахнул глаза, но уже через секунду они приняли привычное выражение глубокой ненависти: — Не стоило того. — Не похоже на ответ. — Я даже не соглашался на эту игру! — взорвался Нил. — Я, блять, не понимаю, чего ты хочешь от меня. Я не сопротивлялся, потому что они этого не стоили. Коннор? Я ударил его пару раз, но по итогу попытка навредить ему принесла бы мне еще больше боли. Никакого бега. Никакой библиотеки. Никакого экси. Ты? — он тяжело сглотнул, голубые глаза сверкали подобно осколкам льда на солнце. — Ты просто мелкий придурок, который думает, что может получить желаемое насилием. Не стоит того. Мудак всегда остается мудаком. — Но ты мог выиграть? — на мгновение задумался Эндрю. — То, что ты можешь выиграть, не означает, что ты должен делать это, — Джостен выглядел таким серьезным, что Эндрю не смог удержаться от смеха. — Это, кажется, не должно звучать так смешно. Миниярд запустил пальцы в длинную челку, откидывая ее назад, и попытался остановиться, но смех его желаний не разделял. С тонким намеком на гнев, который не получалось подавить, он вырывался изо рта. — Самая глупая вещь, которую я когда-либо слышал, — наконец сумел выговорить он. — Кто, блять, тебе такое сказал? — Моя очередь спрашивать, — не удостоил его ответом Нил. Эндрю ненавидел его так сильно, что ненависть, казалось, вместо крови текла по венам. Перед глазами то чернело, то затягивалось красной пеленой гнева, то снова чернело, грозилось отравить все вокруг. — Хорошо, — выдохнул он. — Ты скучаешь по ней? Ему будто кулаком прямиком в солнечное сплетение ударили, и Эндрю слишком долго смотрел на Нила, широко открывая и закрывая рот, как выброшенная из воды рыба. Через несколько долгих секунд он нашел в себе силы закрыть его, сглотнул удивление, схватившее за глотку, оторвался от стены и вернулся к кровати. — Эй, — позвал Нил. — Ты начал эту игру. — Не знаю, кого ты имеешь в виду, — прорычал Миниярд. Он стиснул зубы и снова тяжело сглотнул, пытаясь вздохнуть достаточное количество воздуха, чтобы начать говорить. Шум в ушах мешал сосредоточиться, с каждым мгновением все нарастая и нарастая, перекрывая голос Нила. — В моей жизни их было предостаточно. — Твоя мама, — сказал Нил. — Ты скучаешь по ней? Его голос стал тише, и Эндрю, мимолетно оглянувшись через плечо, увидел, как тот даже не пытался смотреть на него, вперив взгляд в пол. — У меня ее нет, — усмехнулся Миниярд. Он наблюдал за Нилом достаточно долго, чтобы увидеть, как Джостен отчаянно, тревожно взглянул на него, а затем бросился на кровать и попытался сделать вид, что ему ничто не мешает хранить этот секрет. Эндрю же, в свою очередь, старался не думать о том, что боль в чужих глазах, показалась слишком знакомой и близкой его собственной.***
В пятницу он сидел в кабинете у Би. Она не теряла попыток завести разговор, но Эндрю попросту выключил ее. Его гнев всю неделю копился и копился, становился неукротимым, неудержимым, достаточным ровно настолько, что он едва не накинул себе срок, сорвавшись посреди тренировки в четверг и швырнув ракетку в тренера Белтрана. После этого, спустя несколько часов, за ужином внутри что-то оборвалось, рухнуло в пустынную тьму, разросшуюся в груди, и поглотило все эмоции до последней. Он предпочитал гнев. Это доставляло неприятности, но, по крайней мере, он все еще мог чувствовать. — Эндрю? — Ага, — Миниярд вынырнул из своих мыслей и приподнял голову, встречаясь с Бетси глазами. — Я спросила тебя о завтрашнем дне. Твоя мать придет. И твой брат, не так ли? — Ага. — Ты не рассказывал о нем, и я не помню его имени в списках на посещения. Будешь рад их увидеть? Эндрю нахмурился. — Эндрю? — Я действительно не хочу сегодня разговаривать, — он схватился руками за голову. — Это не проблема, Эндрю. Не покажешь мне свои руки? — Нет, — Миниярд притянул их поближе и потянул рукава толстовки на себя. — Я знаю, тебе трудно говорить о… — Об этом не трудно говорить, — пробурчал Эндрю. — Это то, что есть. — Неправда, — после долгой паузы и не последовавшего ответа сдалась Би. — Я считаю, есть некоторые детали пазла, к которым мы еще не притрагивались, и я подумываю о внесении изменений в медикамент… — Нет, — он понимал, что выбора все равно нет. Он — заключенный, она — его терапевт, что бы она не сказала, все равно сделает. Эндрю устал, и просто… — Я не собираюсь ничего менять без твоего согласия. — О, ага. — Эндрю? — он заставил себя поднять голову. — Ты же знаешь, что можешь доверять мне? Эндрю доверял. Би оказалась… другой. Не настолько, чтобы полностью доверять, недостаточно, чтобы раскрыть все имеющиеся секреты, но, по крайней мере, Добсон умела слушать. По крайней мере, она была готова бороться за него, когда все остальные отказались. — Не хочу, — сказал он. Миниярд ненавидел то, как тихо, почти беспомощно, звучал его голос, но даже ненависть не справлялась с оцепенением, разъедающим внутренности. — Хорошо, — кивнула она. — Мы вернемся к этому разговору потом. У нас есть еще пара минут, и я бы хотела предложить тебе попробовать одно из тех упражнений… — Неинтересно, — вместо того, чтобы действительно попытаться, Миниярд повернулся к полке и указал на хрустальные фигурки. — Где ты взяла их? Женщина попыталась проследить за его пальцем, но, когда у нее это не получилось, поморщилась в замешательстве. — Лиса, — пояснил Эндрю. — Та, что спит. — Ой! — улыбнулась Бетси, слишком тепло, чтобы заставить Эндрю заинтересоваться. — Привезла ее с художественной ярмарки в Финиксе. У меня есть сестра, она как раз живет неподалеку, к югу от города. Каждую зиму я выбираюсь к ней на несколько дней. Тебе нравятся лисы? — Нет. Драконы больше, — он хотел посмотреть на нее, но дал и так слишком много. В конце концов, звонок оповестил окончание сеанса и Эндрю отвели обратно в камеру, где Нил потратил ровно полсекунды, чтобы считать его настроение и убедиться в том, что находиться поблизости с Эндрю безопасно. Затем он вернулся к своей книге, так и не сказав ни слова.***
Наконец настала суббота. Эндрю пытался найти в себе хотя бы отголоски того раздирающего нутро гнева, но все его попытки не увенчались успехом. Все, что от него требовалось, — поджечь фитиль, но пустая апатия, мучившая несколько дней, мешала. Не позволяла. Во время завтрака он следил глазами за парнями, неосознанно провожал каждое их движение. Во время обеда отворачивался от вопросительного взгляда Нила, пока не пришло время. Посещения. Комната, в которой обустраивались родственники, была больше, чем комната отдыха. Десятки привинченных к полу столов и стульев ютились на этом пространстве, поблескивая металлическим боком. Каждый заключенный имел ровно час, чтобы пообщаться с семьей. Некоторые плакали. Некоторые нет. Касс ждала его за тем же столом, что и всегда. Ее светлые волосы были высоко забраны одной из заколок, которые та чуть ли не коллекционировала. Ярко вспыхнувшая улыбка резко контрастировала с тем, какими уставшими выглядели глаза женщины. Рядом с Касс расположился ночной кошмар Эндрю. Дрейк Спир побрил голову налысо, как того требовал военный устав. На нем была военная форма, что не только увеличивала его самого, но и потенциальную силу, скрытую за маскировочной тканью. Он тоже улыбнулся, но совсем не так, как Касс, — не светло, не тепло, просто… как Дрейк. Брайан подвел его к ним, как всегда не снимая наручников. Взгляд Дрейка тут же зацепился за блеск металла, и Эндрю изо всех сил старался не отвернуться. — Ох, Эндрю, — Касс подскочила, чтобы обнять его. Эндрю позволил втянуть себя в объятия, но, несмотря на все попытки, так и не смог унять напряжения, сквозившее в руках. Она заметила — конечно, она все заметила — и ничего не сказала, просто отступила назад, еще держа его за плечи и изучая. Глаза женщины готовы были наполниться слезами. — Мы так по тебе скучали. Очень жаль, что не смогли увидеться две недели назад. Дрейк был… — она посмотрела на своего сына, но Эндрю отказывался следить за ее движениями взглядом. — Он был разочарован. Как хорошо, что ему удалось перенести выходной и прийти в этот раз! — Эй, младший братец, — позвал его Дрейк, даже не вставая. Касс присела напротив него, предоставив Эндрю выбор места. Его, казалось, совсем не было — оба из них находились между Касс и Дрейком. Он осторожно сел, медленно и аккуратно положив руки перед собой, чтобы наручники не звякнули о металлическую поверхность, и напрягся всем телом. — Мы очень сильно по тебе скучали, — снова начала Касс в то время, как рука Дрейка медленно ползла по бедру Эндрю. По идее, этот жест должен был выглядеть дружелюбно. Не выглядел. Это не имеет значения, раздался голос в его голове. Это не имеет значения, это не имеет значения, это не имеет значения, это не имеет… — Эндрю? Он моргнул, и внезапно оказался в кабинете Би. Моргнул еще раз, и рука Дрейка зажала ему рот. Снова моргнул и почувствовал его горячее дыхание около уха, когда ему нашептывали не кричи. Глаза закрылись и открылись, и Эндрю увидел Нила, его реакцию на простой вопрос почему ты не сопротивлялся?, Эндрю искал для себя решение. Избавление от той ненависти к самому себе, что выжигала органы напрочь. — Извини, — пробормотал он, хотя и не совсем понимал, за что извинялся. — Все нормально! — Касс потянулась через стол и опять обняла его. Кожа женщины была теплой и пахла чем-то цветочным. Чем-то, что Эндрю не мог выкинуть из своей памяти, хотя всеми силами пытался. Рука Дрейка скользнула выше и исчезла. — А как здесь вообще? — спросил он, опершись локтями на стол и в упор глядя на Эндрю. — Они заставили тебя играть в экси, все вроде не так плохо. — Нормально. Касс выводила непонятные узоры между его большим и указательным пальцем. Она все чаще всхлипывала и почти начинала плакать. И он так сильно скучал по ней, что хотел кричать от переполнявшего чувства. — Неа, детка. Это отстой, верно? — Дрейк, — предупредила Касс. — Мне просто нужны инсайды! Каково это, находиться рядом с лучшими из лучших несовершеннолетними преступниками? — Дрейк, — прошипела она. Эндрю молчал. Он позволил Касс рассказать ему о выпечке. О доме и о том, как делали ремонт в ванных. И о том, что ничего не меняла в его комнате с тех пор. О том, что они перекрасили стены в остальной части дома, так что, если он тоже хотел обновить, пусть даст ей знать. Она сделает это. Он слушал, как Дрейк рассказывал о боевой подготовке. Слушал, как Дрейк рассказывал о том, как все еще приезжает домой каждые две недели. Слушал, как Дрейк говорил, что всегда найдет для него время. Когда час подошел к концу, Касс разгорелась желанием сфотографировать своих мальчиков. Дрейк обнял Эндрю и притянул его достаточно близко, чтобы тот почувствовал запах лосьона после бритья. Даже когда она опустила телефон, Дрейк не отпустил его, крепко прижимая, и склонил голову к макушке Миниярда. — Скучаю по тебе, Эй Джей, — прошептал он громко, так, чтобы Касс могла услышать. — Жду не дождусь, когда ты снова окажешься дома. Эндрю не ответил, позволяя черноте окутать его с ног до головы, разрастись и поглотить те жалкие остатки, что еще можно было назвать чувствами. Когда Брайан, наконец, привел его обратно, Эндрю вымыл руки, схватил книгу и сел в углу камеры, читая. Нил не спрашивал, почему он уселся на полу, а не на кровати, и Миниярд ненавидел его за это благородство. Этим вечером в душе он мылся основательно, стараясь смыть с себя малейшие намеки на присутствие чужих прикосновений. Когда этого оказалось недостаточно, он изо всех сил вцепился в длинные линии на предплечьях, распарывая их ногтями. Когда и этого оказалось недостаточно, он ударил кулаком по бетонной стене душевой кабины. Потом еще раз, еще и еще, пока костяшки не превратились в кровавое месиво. Эндрю смотрел, как вода розовыми спиралями, стекала у его ног, когда душ отключили и охранники призвали всех закончить. Он последовал обратно в камеру, ничего перед собой не видя, залез в кровать и дождался, когда погаснет свет. Миниярд уставился в темноту, считая каждое биение своего предательского сердца. Оно билось еще очень долго после того, как дыхание Нила выровнялось во сне. Один. Два. Три. Четыре.