Последний шанс

      Сухо и Хеджон покинули торговый центр через парковку никого не встретив.       До дома Хеджон было не так далеко (как хотелось бы), и они медленно прогуливались, намеренно избегая оживлённых дорог и удлиняя путь.       Отогнав подальше мысли, насколько же ему стало плохо на фансайне, что так долго не возвращался в общежитие, Сухо наслаждался приятной прогулкой. Неожиданно-тёплая толстовка, надетая наизнанку, поношенная бейсболка, помятые брюки, запылившиеся туфли дарили ощущение свободы и безнаказанности. Он, конечно, не смотрел дерзко в глаза всем прохожим подряд, но и не особо прятался, предпочитая выбирать непопулярные маршруты.       Сухо доверился магии Хеджон, так он это называл, и позволил событиям просто случаться.       Хеджон шла рядом, алея от невероятности происходящего. Её провожал Сухо! И в этом не было никакой необходимости, кроме… Кроме выбора самого Сухо. Она беспрестанно посматривала в его сторону, чтобы удостовериться, что это не галлюцинация после падения и беготни по лестницам торгового центра.       — Тебе не холодно? — приятный музыкальный голос лидера EXO наполнил Хеджон ликованием. О каком холоде могла идти речь, если её бросало в жар при каждом взгляде на него.       — Нет, — незамутнённое счастье и открытая улыбка девушки рядом будоражили Сухо до мурашек. Приятно нравиться кому-то столь искренне, без мишуры и жёстких рамок постоянного реалити-шоу его жизни.       Случайно задевшие друг друга кисти рук вполне естественно переплелись пальцами.       Как и всегда до этого, Хеджон следовала за Сухо, позволив ему выбирать улицы и забыв, что дорогу к её дому он не знал. А Сухо просто провожал Хеджон и не задумывался о конечной цели их маршрута.              Сухо смутила вывеска маленького круглосуточного магазина, который никак не мог быть сетевым, хотя встречался им уже в третий раз. Да и автоматы с конфетами и игрушками были точь-в-точь, как виденные ранее.       Сухо понял: они ходили кругами.       Если брать в расчёт саму прогулку, то Сухо ничего против не имел и продолжил бы гулять с удовольствием. Но он ведь вызвался проводить Хеджон до дома, который не становился ближе, сколько они не шли. Разве это не выглядело странно в её глазах? Терять авторитет Сухо не хотелось.       Ещё и телефон, поставленный на беззвучный режим после смс Бекхёна, временами вибрировал в кармане. Наверняка Бекхён придумывал всё новые подробности и причины отсутствия лидера и ставил его в известность — заботился, чтобы версии сошлись. А может, даже интересовался подробностями, как соучастник.       Сухо в последний раз свернул наобум в очередной тёмный переулок, в конце которого светились огнями жилые высотки. Как же быстро заканчивалось всё хорошее…       — О! А вон и мой дом! — восторженно заметила Хеджон. По её мнению Сухо опять со всем справился и сумел привести её прямо домой, как обещал. Было ли хоть что-нибудь, что ему не по плечу?       Сухо поморщился. Он рассчитывал на ещё один маленький круг по району, во время которого осторожно узнал бы, куда вести. Не повезло.              Переулок заканчивался катастрофически быстро, приближая ярко освещённый двор перед домом Хеджон.       Сухо остановился, чтобы благословенная тень продолжала укрывать их обоих от жестокой реальности внешнего мира. Развернулся к Хеджон, с удовольствием отмечая её доверчивую и искреннюю улыбку. Сердце пропустило удар, как только Сухо затянуло в глубину блестящих глаз.       Он собирался по-хорошему попрощаться, поблагодарить за вечер, за помощь… Ещё что-то было в его голове… Какие-то важные мысли…       Он сглотнул, признавая неизбежное: Хеджон снова оказалась слишком близко, и его контролировала её магия. Не раздумывая, шагнул навстречу, прижал её руку к своей груди — туда, откуда нахально подмигивала мультяшка, невидимая снаружи.       Хеджон подняла лицо.       Поцеловать её было легко и правильно.       Обхватить свободной рукой сзади за шею; наклонить голову, чтобы бейсболка не помешала; смешать дыхание, прежде чем коснуться губ; задержаться на мгновение; чуть отстраниться, позволяя отреагировать; углубить поцелуй, спрашивая…       Хеджон откликнулась, расслабляясь в руках Сухо, робко касаясь языком в ответ. Она даже осмелилась пробраться под толстовку и блуждать ладонью по талии. И она придвинулась, прижалась, скользнула рукой вдоль позвоночника, притягивая себя к Сухо.       Бейсболка полетела на землю.       Сухо закинул руку Хеджон себе за шею, скользнул от локтя вдоль руки к плечу по спине, обхватывая тело девушки теснее, до напряжения в мышцах. Лица сблизились на расстояние взмаха ресниц.       Поддерживаемая Сухо, Хеджон поднялась на цыпочки. Целоваться стало удобнее, и Сухо продлил интимную ласку, растворившись в близости.       Запах апельсина окутывал его, очаровывал, обезоруживал. Сухо зарылся пальцами в волосы Хеджон, путаясь среди рассыпавшихся прядей.       Поцелуй грозил перейти на новый уровень, сменив порывистую нежность на откровенную страсть. Неопытная смелость Хеджон, пластичность её тела в его руках, трепет, запах, вкус — всё будило в нём дремлющие инстинкты, подталкивало к опрометчивым действиям.       Нельзя.       Сухо оборвал поцелуй, уткнулся лбом в висок Хеджон, всё ещё удерживая её в руках. Всё ещё слишком близко, лицом к лицу. Её взволнованное дыхание щекотало ему шею. Каждый его резкий выдох проходился ветерком по её щеке, сдувал прядки с уха.       Ушко Хеджон показалось ему неожиданно милым, и он подул на него. Лёгкие завитки волос вновь взлетели в воздух, открывая прозрачную гладкую кожу. Сухо прижался губами, равно не решаясь продолжить ласку и прекратить её.              Ответственность и рассудительность с трудом, но смогли взять вверх над желаниями Сухо. Не желая расставаться слишком быстро, он приглаживал волосы Хеджон, возвращая им подобие причёски. Дать рукам больше воли Сухо не осмеливался. Хватало того, что рука Хеджон до сих пор пряталась под толстовкой и не торопилась преместиться на пояс, а сама она опустила голову на плечо и не мешала причёсывать.       Хеджон приходила в себя медленно. Очарование вечера захватило её, полностью погрузив в мир грёз. Мечты, даже откровенно фантастические, сбывались, а Хеджон не была к ним готова. Так далеко она не загадывала.       Впрочем, всё шло хорошо и без её активного участия, так что волноваться не стоило. Рядом был Сухо, на которого можно положиться — Хеджон так и делала.       — Тебе пора, — прошептал Сухо, плохо владея голосом.       Хеджон кивнула. Раз он так сказал, значит действительно пора. И осталась стоять. Руки грелись о тело Сухо, и вытаскивать их не хотелось.       Сухо накручивал на палец длинную прядь, не пожелавшую держаться в общей массе волос, и тоже не торопился делать первый шаг в сторону. Неизвестно ещё, кто именно встретит его на пороге общежития, и кого лучше предпочесть: сурового менеджера или любопытного Бекхёна. Обоим придётся что-то рассказывать. Допустим, историю для менеджера уже написали за него, добавить пару подробностей — и готово. А вот у Бекхёна фантазия работала лучше, чем у Сухо, с ним, пожалуй, придётся больше опровергать, чем рассказывать. И хорошо, если поверит.       Время шло.       Настал момент, поставивший неромантическую точку этому почти свиданию:       — Хеджон, подскажи, пожалуйста, адрес. Я вызову такси, — решительно произнёс лидер EXO. В его руке снова завибрировал телефон, получивший очередную смс. И да, это снова Бекхён волновался. Но Сухо предпочёл не открывать сообщение, отложив чтение на время поездки.       Хеджон назвала адрес, подняла бейсболку. И собиралась простоять рядом всё время ожидания такси. Но Сухо, закончив разговор с оператором, забрал головной убор, чмокнул Хеджон в лоб (так само вышло, очень уж она смотрелась забавно) и повёл её к свету окон родного дома.              Родители встречали Хеджон на пороге квартиры: успели выйти в коридор, пока она открывала дверь. Весь их вид внушал чувство вины и раскаяния. Но Хеджон ещё не отошла от недавнего прощания с Сухо и не заметила очевидных намёков.       Взбудораженные переживаниями, к которым присоединилась обида за равнодушие собственного ребёнка к их чувствам, родители пропустили классическое «Где ты была».       — Почему не отвечала на звонки? — голос мамы звенел от разбитых надежд на обретённое Хеджон благоразумие. Невероятно, всего только раз ослабили бдительность, поверили, а она сразу же…       — Но он не звонил, — недоуменно пожала плечами Хеджон. Телефон действительно ничем не напоминал о себе во время погони и пряток. И только сейчас Хеджон подумала, что это было странно. Она полезла в рюкзак за телефоном, яркий свитер вывалился на пол сам.       — Что это? — пушистая тряпка под ногами привлекла внимание.       — Это свитер, — Хеджон бережно подняла и встряхнула, расправляя свитер на вытянутых руках.       — Чей? — заинтересовалась мама, разглядывая остатки пыли и грязные разводы непонятного происхождения. Да и свитер был явно не размера её дочери.       — Мой! — Хеджон бережно прижала случайный трофей к себе. И чтобы как-то оправдать появление свитера в её жизни, начала рассказывать подправленную версию: — Мы с подругой были в торговом центре…       — А это что? — перебил дочь отец, только сейчас заметивший синяк вокруг глаза, живописно дополнявший растрёпанную причёску. Яркий и грязный свитер вписывался в облик Хеджон и неуловимо гармонировал на контрасте.       Хеджон, потеряв мысль, которую собиралась донести до мамы, испугано вздёрнула брови.       — Что у тебя с лицом? — уточнил отец, чуть убавив экспрессии в голосе.       — Это мне локтём попало, когда упала, — честно призналась дочь.       — Ты дралась?       — Тебя побили?       Родители проговорили одновременно, и Хеджон заволновалась, как же ей выпутаться и не наврать слишком много и явно, сама же потом забудет и запутается.       — Хеджон, скажи честно. Тебя до сих пор обижают эти малолетние невоспитанные фанатки?       — Да!       — Не стоило тебя одну в этот торговый центр отпускать, — запричитала мама, представив в красках предположительные события сегодняшнего вечера.       — А что с телефоном? Его не разбили? Не отобрали случаем? — подключился к заботе о дочери отец.       Хеджон снова полезла в рюкзак, вытащила телефон. Он не включался. Она испуганно протянула его отцу. Тот повертел его в руках и догадался поставить на зарядку.       — Сел! — донеслось из комнаты.       Мама, наконец, сообразила, что её побитая дочь до сих пор стояла на пороге, как чужая. А ведь она наверняка устала, замёрзла и проголодалась. В её памяти были весьма свежи недавние события и реакция на них совершенно незнакомых людей, посчитавших необходимым высказаться в лицо Хеджон и ей. Он забрала у Хеджон свитер, подняла рюкзак. Хеджон тут же разулась и прошла в дом.       — Приводи себя в порядок и иди ужинать, — как можно ласковее пригласила мама, — сейчас всё подогрею и подам. Дорогой, ты присоединишься?              Хеджон облегчённо выдохнула. Пусть допрос продолжится за ужином, но появилось время подумать и собраться с мыслями. А вот романтичные воспоминания, настойчиво лезущие в голову, придётся отложить на время.       Хеджон, одетая по-домашнему, зашла в ванную, включила воду и бросила мимолётный взгляд в зеркало. Посторонние приятные мысли улетучились сами. Теперь синяк под глазом можно было рассмотреть подробнее, чем на том селфи. И вот в таком виде она собиралась увидеться с EXO? Нет, не так. Вот в таком виде она всё-таки показалась перед Бекхёном и Сухо?       Хеджон вздрогнула, представив, что они могли подумать…       С другой стороны, когда она перед ними нормально выглядела, если быть честной? Только когда они её не знали.       Хеджон печально вздохнула, принимая суровую действительность. Мелькнула мысль, всё ли хорошо с Сухо, раз и такую целовал, провожал и спасал. Или зрение у него хуже, чем заявлено фанатам.              В ванную зашла мама со свитером в руках. Натуральный кашемир, тонкий, мягкий, почти невесомый — её впечатлил. А удручающее состояние очевидно дорогой вещи опечалило.       — Хеджон! Свитер тебе явно велик. Вы ведь с подругой вместе его покупали? Она тебе его подарить решила?       — А? — Хеджон пыталась сообразить, как лучше ответить. Получалось, что лучше вообще не отвечать.       — И чек наверняка потеряли, не поменять, — размышляла мама, поглаживая свитер.       — Мне он и так нравится!       — Так ты его мерила?       — Нет! Но и так подойдёт! Наверное…       Мама смерила Хеджон оценивающим взглядом, развернула свитер, что-то прикинула в голове. И с сомнением кивнула:       — Ну может быть… Я помогу тебе его постирать. Твои вещи несколько испортились после твоей стирки. Может, научить тебя?       Вопрос повис в воздухе без ответа, мама снова смотрела в лицо Хеджон, на этот раз размышляя, как поступить с травмой.       — Может в больницу сходим? Проверим, насколько сильно ударили и нет ли последствий? А потом можно подать на них жалобу. Где ещё болит?       Хеджон по-настоящему испугалась. Хотя лично она не врала, приукрасив только про подругу, в целом получалась эпичная картина. И пояснять, что школьницы приставали ещё в обед и ограничились словами (почти), а упала она на физкультуре, не хотелось. Требовалось как-то замаскировать несколько часов личной жизни, которой делиться не следовало. И оставить себе свитер на законных основаниях. В крайнем случае, когда (или если — тут уж как получится) вернёт его Сухо, скажет, что передарила подруге. Мол, слишком дорогой всё-таки подарок. А что свитер был дорогим, Хеджон не сомневалась.       Хеджон выразительно замахала руками:       — Не надо, не надо! Никаких травм у меня нет. Даже глаз не болит. Вот ещё колено ударила, тоже синяк большой. Но это всё, правда! — мама продолжала смотреть на неё с сомнением, и Хеджон поспешила добавить убеждающих фактов, — на самом деле те школьницы — совсем малолетки. Меня толкнули и я упала. Ну и в глаз… В глаз случайно попало. И встречаться с ними снова не хочу. Да и мы сумели постоять за себя! — тут взгляд Хеджон упал на свитер. — Свитер только жалко.       Мама прониклась. Настолько, что пригладила волосы на голове дочери, прежде чем сказать:       — Хорошо. А глаз мы утром замажем, никто и не заметит в школе.              Утром, пряча следы приключений на лице дочери, мама вспомнила, что накануне звонил менеджер EXO. Хеджон ожидали на ещё одной программе, тематически связанной с недавно снятой. На этот раз съёмки займут больше времени и пройдут дальше от дома, в Кёнджу. Жаль, конечно, что Хеджон пропустит ещё два дня учёбы, но менеджер обещал найти репетитора, чтобы Хеджон не отстала.       Последняя часть плана менеджера Хеджон не впечатлила. От чего ещё она могла отстать, если и на уроках в голове мало что задерживалось. Но разочаровывать маму очевидными фактами Хеджон не стала. Впрочем, и согласно кивнуть у неё не получилось — мама крепко удерживала дочь за подбородок, поворачивая лицо в разные стороны, чтобы проверить результаты своих усилий.       — Ну вот, совсем не заметно. Руками постарайся не тереть, — довольная собой мама наконец отпустила Хеджон.       — Спасибо, — Хеджон тоже придирчиво осмотрела своё лицо. Действительно, если сама руками не потрёт, никто и не заметит. Может, вчера не все видели, чем закончилась пробежка Хеджон?       — В Кёнджу вы поедете в пятницу рано утром, я соберу тебе сумку. Очень удачно, что именно Кёнджу выбрали, это же настоящий город-памятник. Менеджер обещал, что в свободное время сводит на экскурсию к астрономической башне Чхомсондэ, рядом с парком Гробниц или ещё куда-то. Ты не отказывайся, может, что запомнишь из истории, пригодится. Это же интереснее учебников.       Хеджон продолжала смотреться в зеркало, не смея шевельнуться лишний раз.       — И если появится возможность, загляни там в университеты, поспрашивай студентов. Может какие-нибудь буклеты о факультетах и специальностях возьмёшь. Вдруг там есть что-нибудь с низким проходным баллом. Хорошо?       Хеджон поспешно кивнула. Университет ей явно не светил. Хотя… Съёмки с EXO скоро закончатся, и она погрузится в учёбу с головой. Ей уже вчера намекнули про дополнительные занятия и репетиторов. Что из этого выйдет толк, Хеджон сомневалась, но будет трудно — была уверена.       Мелькнула шальная мысль, будет ли она встречаться с Сухо после окончания контракта с агентством. Хеджон тут же одёрнула себя. Какие свидания с айдолом? Как ей с ним видеться? Запасов его одежды хватит на пару раз максимум. Да и занят Сухо будет. Да и зачем ему она…       Мамины наставления и полезные советы подействовали на Хеджон слишком удручающе. Ещё и туманное будущее, к которому она никак не готовилась, «бездарно потратив ценные годы». Всё виделось мрачным и не радовало.              К раннему утру пятницы синяк до конца не сошёл, не смотря на усиленные лечебные процедуры. Сине-жёлтое пятно требовало косметического вмешательства, хотя и не было таким уж большим. Так что менеджера Хеджон встречала при полном параде, мама постаралась.       К сожалению Хеджон ехать с EXO не довелось. Автобус вновь был заполнен персоналом, проход загораживали неуместившиеся в багажном отделении сумки, пакеты и оборудование.       Без удивления Хеджон снова встретила девушек-стажёрок, знакомых по недавним съемкам, и свою псевдо-подругу от агентства. Стажёрки спали и не заметили её. «Подруга» же приветливо поздоровалась и даже извинилась за прошлый раз, когда Хеджон забыли в пансионате. Рядом с ней как раз было место для Хеджон, только надо спустить коробку в ноги.       Менеджер удостоверился, что Хеджон находилась внутри автобуса и точно не потеряется, бросил дополнительный намекающий взгляд на её соседку и покинул автобус. Ему предстояли свои заботы, а автобус медленно тронулся в путь до Кёнджу.       Сидеть с коробкой в ногах было не удобно. Внушительных размеров собственная сумка и школьный рюкзак с необходимыми учебниками громоздились рядом с сиденьем и тоже мешались. Соседка посоветовала заснуть, работа начнётся сразу по приезду на место. Ведь к тому моменту, когда прибудут EXO и начнутся съёмки, нужно многое подготовить. Да и смысла бодрствовать нет, все вокруг спали.       Хеджон искренне согласилась. Она не выспалась, обсуждая с подругой вышедшее в эфир шоу с её участием и особенно комментарии к нему.       «Отчаянная драка» в торговом центре смягчила родителей и ослабила их контроль. Они отметили изменения в Хеджон и истолковали их по-своему. Переубеждать родителей смысла не было, потому Хеджон молчала, кивала, улыбалась и старалась не накосячить. Зато получила возможность неограниченно лазить в интернете на телефоне, потому что никто не проверял каждые десять минут, чем она занята.       Вот Хеджон и «занялась», подключив к «занятию» и подругу.       Впрочем, мама не обратила внимания, какие именно синяки замазывала, делая из дочери человека.       Хеджон обняла рюкзак, хранивший помимо учебников ещё одну тайну — рубашку Сухо, засунутую в спешке, извернулась в кресле поудобнее и закрыла глаза.              До Кёнджу автобус добрался без приключений и согласно графику — к девяти часам утра. А вот до гостевых домиков идти пришлось пешком. И если бы не тяжёлая сумка, плохо умещавшаяся на плече из-за рюкзака, Хеджон уже начала бы погружение в «историю», домики располагались совсем близко к достопримечательностям.       Волочась за девушкой-куратором Хеджон в который раз задумалась, что же такого упаковала её мама, что получилось так тяжело и объёмно. А с каждым брошенным Хеджон взглядом на припаркованные автомобили, её ноша всё сильнее и сильнее тянула к земле. В самом деле, ведь можно было подвезти прямо к порогу.       Хеджон не заметила, куда подевалась основная толпа персонала, нужного для съёмок. Только в конце пути поняла, что остались одни девушки. Три стажёрки уже разговаривали с координатором о том, куда их поселят, до Хеджон доносились обрывки фраз. Сама же Хеджон рассматривала виднеющиеся вдали курганы, с удивлением осознавая, что жить предстоит практически в парковой зоне, посреди могильников и рядом с разрушенным японцами дворцом.       Обещанная маме менеджером обсерватория тоже находилась где-то совсем рядом, так что менеджер не соврал.       Всё это Хеджон случайно узнала, когда полезла в телефон посмотреть карту города и оценить длину пройденного, а заодно прикинуть, где здесь можно поесть, и где искать заветные университеты.       Девушке-куратору пришлось потянуть Хеджон за рукав, чтобы привлечь внимание. Их уже распределили по традиционным домикам, и Хеджон снова будет её соседкой.              Приключения начались, когда всех размещённых в гостевых домиках позвали завтракать.       Выбранное заведение славилось блюдами на основе маринованной сырой рыбы хве, вот её всем и заказали. Вместе с лапшой, разумеется: для них день начался рано и предстоял долгий и насыщенный. К заказу подали внушительное количество закусок, так что места для них на столах нашлись с трудом.       Хеджон не поняла, в какой момент и после какого блюда или закуски почувствовала себя нехорошо. Но на внезапно побелевшее лицо и выступившую испарину обратили внимание все. Живот угрожающе забурчал, резко завершив завтрак для Хеджон. Пока стажёрки, гримёры, стилисты и прочие девушки из стаффа неспешно продолжали доедать блюда местной кухни, Хеджон боролась со своим организмом в туалете.              К огромной радости Хеджон — и некоторому равнодушию остальных — за ними приехал взятый в прокат фургон, чтобы отвезти к месту предстоящих съёмок.       Ветер из приоткрытого окна сдувал с Хеджон воспоминания о недавней боли и освежал до слёз в прищуренных глазах. Она вновь вернула себе хорошее настроение с капелькой волнительного предвкушения. Ей предстояло увидеть Сухо, всё остальное отходило на задний план, если вообще не забывалось. Хеджон сама не заметила, когда начала при упоминании EXO представлять исключительно их лидера. Так что навернувшиеся от ветра слёзы были слезами счастья.       Первую сцену планировали снимать возле городского парка с велосипедными дорожками. Концепт программы включал в себя определённые физические нагрузки, но в разумном сочетании с отдыхом и общением. К этому располагал сам город.       Вылезая из фургона, Хеджон потирала глаза, ощутимо раздражённые высохшими солёными слезами. Со стороны доносились указания о последних приготовлениях, кого-то искали, что-то вновь забыли… Краем уха Хеджон уловила и полезные сведения: EXO уже подъезжали, осталось совсем мало времени.       Хеджон снова потянули за рукав. Оказалось, приглашали в палатку переодеться и потом — в руки гримёров. Но она не успела.              На парковку въехал фургон знаменитостей и припарковался рядом с уже стоящими. Первым вышел менеджер. И пока сами EXO открывали дверь и покидали машину, менеджер заметил Хеджон. Его лицо успело выразить удивление, прежде чем он справился с эмоциями и перешёл к глубоким раздумьям.       Рядом с менеджером встал Сухо. Хеджон застенчиво окинула его взглядом, не зная, что ей можно (или следует) сказать или сделать.       Сухо отреагировал весьма сдержано, лёгкая заторможенность после сна в дороге этому способствовала. Зато Бекхён, присоединившись к группе встретившихся с Хеджон, молчать не стал:       — Хеджон! Что с тобой случилось?       Звонкий голос вокалиста привлёк внимание. Не только мемберы EXO подошли ближе, но и ближайший стафф всполошился. Среди стаффа многие уже знали Хеджон, по крайней мере видели на прошлых съёмках, если и не запомнили по имени. «Девочка-беда» пусть не часто, но становилась предметом разговоров между сотрудниками, обычно в виде анекдотов.       Девушка, недавно тянувшая Хеджон переодеваться, первая заглянула той в лицо и тут же принялась оправдываться, что ничего страшного и непоправимого нет, всё это гримёры мастерски скроют.       Хеджон удивилась этим словам. Утром, выходя из дома, она была уверена, что синяка не видно! Да и незамазанный он не настолько страшно смотрелся, чтобы Бекхён взирал с таким ужасом и сочувствием. Тем более, что он-то синяк видел ещё в торговом центре.       — Хеджон, ты точно хорошо себя чувствуешь? — не остановился на достигнутом Бекхён.       И тут, не давая Хеджон времени оценить, как она себя чувствовала, её живот снова напомнил о себе, забурчав.       — Ой, — только и смогла произнести Хеджон, сгибаясь от резкой боли и неприятных предчувствий ближайшего будущего.       Кинувшегося её поддержать Бекхёна остановила рука менеджера. Сам менеджер уже шагнул ближе к Хеджон и внимательно всматривался в её лицо:       — И как давно у тебя сыпь?       — Какая сыпь? — оторопела Хеджон. Разве речь не о страшном синяке, могущем помешать съёмкам?       Менеджер и сам вспомнил, что часов шесть — семь назад никакой сыпи у Хеджон не было, и вообще она производила впечатление полностью здоровой. Вряд ли что-то случилось за четыре часа сна в автобусе. А она точно спала, менеджер был уверен. Значит, что-то непонятное случилось уже в Кёнджу.       — Что ты ела?       Хеджон молчала. Она вновь не успевала сообразить, чего от неё хотели. Ответила девушка-куратор, появившаяся откуда-то сзади, кратко перечислив заказанные блюда и поданные к ним закуски. Она же добавила, что это ели все, и у остальных всё хорошо. А вот Хеджон съела мало, не успев из-за боли в животе.       — Что ты ела вчера? — всё правильно, если не сегодняшнее меню, значит что-то из вчерашнего могло, наконец, отозваться такими бедами в организме.       — Ничего, — испуганно пробормотала Хеджон, припоминая, что не ужинала, потому что спешила уединиться и поболтать по телефону.       — Значит, не аллергия? — уточнил менеджер, косясь взглядом в сторону установленных палаток и ожидая увидеть спешащего к ним медработника.       — У меня нет аллергии, — заверила Хеджон, ни разу в жизни не сталкивавшаяся с ней и смело пробовавшая любые блюда.       Менеджер задумчиво помолчал, по-прежнему высматривая медработника. Девушка-куратор, впечатлённая свалившейся на Хеджон бедой, в которой она лично никак не виновата, но вроде как причастна по долгу службы, отреагировала, ответив:       — Врачу уже позвонили, он скоро будет. Я отведу Хеджон? — она не успела придумать, куда отведёт Хеджон, не была уверена, что врача вообще пригласили на съёмки, но постаралась звучать уверенно.       К их группе как раз подбежал главный координатор программы, уже частично посвящённый в возникшую проблему. Он бросил беглый, но цепкий взгляд на Хеджон и воскликнул:       — Да! Отведи её, — лёгкая заминка для быстрого решения, — и возвращайся.       Девушка-куратор если и удивилась полученным инструкциям, постаралась этого не выдать даже кончиком брови. Она кивнула, приобняла Хеджон и повела её в сторону палаток — и с глаз местного начальства.       Последнее, что заметила Хеджон, были сочувствующие глаза Бекхёна и взволнованное лицо Сухо.