Тёплой и уютной загородной «преисподней» больше нет, нахальная «Эвридика» выкрала их в свою обшарпанную, прокуренную до желтизны на потолках однушку.
«Кошмар» ненавидел женщину, сидящую напротив него, но всё ещё не мог понять, кого он ненавидел сейчас больше: её, напыщенную, попивающую белый кофе с таким самодовольным лицом, словно она украла самый большой бриллиант из чьей-то коллекции, или же свою тошнотворно-добродушную личность Орфея, что, он уверен, ни капли не препятствовала этому похищению. Он часто подслушивал разговоры их матери с отцом, где они с улыбкой обсуждали, какой Орфей ранимый и чуткий, поэтому портрет его второго «я» в голове «Кошмара» сложился очень ярким. Тихий, увлечённый книгами богатенький мальчик, идеальная партия для не менее богатенькой девочки. «Кошмар» понимал, чем Орфей зацепил свою «Эвридику», но не мог понять, чем эта заноза в заднице смогла зацепить Орфея да так сильно, что он решился на побег. Теперь из-за столь импульсивного решения Орфея у «Кошмара» больше не было огромного дома с десятком слуг, тишины да банального стеллажа с книгами. Всё, что сейчас есть у него, — унылые бледно-синие стены тесной кухни, невыносимая женщина и обжигающий плоть след от кольца на пальце. — Ты слишком громко думаешь, — усмехнувшись, Алиса разорвала гнетущую тишину, отодвигая опустевшую чашку на середину стола. Мужчина напротив нервно дёрнул губами и скрипнул зубами. «Кошмар» хотел ответить что-то соответствующее, такое же едкое, но, к сожалению, утром его голова не могла сопоставить ни единой колкости, заставляя его бросаться такими же банальными словами. — Не громче, чем ты, и, кажется, я просил тебя не говорить со мной хотя бы во время завтрака. — Боишься подавиться? — Алиса отрезала моментально да так, что глаз у мужчины задёргался. «Кошмар», успев отставить кружку с чаем подальше, с искренне вымученным стоном ударил локтями по столу, роняя на них свою уже разрывающуюся от невыносимого сожительства голову, не обращая при этом никакого внимания ни на неприятно звякнувшую чашку, ни на пару капель кипятка, что брызнули на стол рядом с его руками. Мисс Деросс рассмеялась так звонко и противно, что кожа на его руках и ногах покрылась россыпью неприятных мурашек и напоминала теперь не человеческую плоть, а общипанного гуся, готового к погружению в кипячёную воду. — Дурень, ты сейчас выльешь на себя чай, получишь ожог, и твоя мать точно заявит на меня, — всё ещё смеясь, сетовала Алиса, отодвигая злополучную кружку подальше от оболочки своего любимого мужа. На мгновение ей и самой стало ужасно некомфортно стоять вот так и наблюдать за мучениями совершенно другого человека. Она аккуратно взяла свою чашку и, стерев с лица излюбленную улыбку, развернулась к раковине, приоткрывая кран на самую малость, дабы больше не доставлять ему дискомфорта банальным шумом ржавой воды.Её мать говорила, что это неправильно. Можно найти жениха лучше… Нормального.
Её отец пообещал застрелить, как он выразился, «обдолбыша», если Алиса посмеет привести его на порог их дома.
Мать Орфея кричала, что Алиса — избалованная и зажравшаяся шаболда, потому что её «воронёнка» можно любить только за семейные деньги.
Отец Орфея… Был настолько пофигистичен, что даже не знал о том, как его «недееспособный» сын сбежал из дома.
Раньше всё это Алиса воспринимала лишь как глупости, загнивающие мерзости, которые семьи решили вдруг вылить на её голову, но сейчас юная мисс Деросс сильно задумалась…Орфей был для неё идеальным женихом, но сейчас она уживается с его отвратительным подобием.
Иногда ей и правда хочется привести это «подобие» мужа на расправу своему отцу.
Она в действительности шаболда, живущая с двумя абсолютно разными мужиками в одном теле… Вот только даже за целое состояние семейства Орфея, за огромное количество недвижимости и предметов роскоши она бы не стала любить эту капризную «ворону».