Гарри Поттер и Леди Совершенство

Неумолимо приближалась осень, а вместе с нею то страшное время, когда придется возвращаться в школу. Дадли школу не любил. У него не то чтобы не получалось учиться, просто учёба раздражала его и вызывала головную боль. А у Гарри в школе совсем не было друзей. Кроме того, он очень боялся, что ставший за лето относительно вменяемым братец, вдруг снова превратится в того хулигана, которого Гарри знал всю свою жизнь. А ведь этим летом брат даже поздравил его с Днём Рождения! Да что он! Даже тётя Пет испекла бисквитный торт с кремом, а дядя Вернон купил ему новые очки. И всего этого точно не было бы, если бы не Мэри Поппинс. Гарри был в этом уверен. А ещё теперь он был свято убеждён в том, что он не «ненормальный», он — волшебник. И Мэри волшебница, но скрывает это. Гарри вышел на улицу и ему прямо в лицо подул тёплый, насыщенный запахами уходящего лета воздух. Пахло тёплым асфальтом, начавшим желтеть листом, розами тёти Пет, и неуловимо — осенью. Ветер сменился, а значит, ещё совсем недолго будет тепло, а потом снова туманы, мерзкая морось дождей и бесконечная серость… И вдруг его пронзила ужасная мысль. — Ветер сменился! — и он побежал в дом обуреваемый страхом. — Дад, ветер сменился! — воскликнул он, влетая в спальню. И понял, что Дадли уже знает. Его брат плакал. До того Гарри очень редко видел Дадли плачущим. Орущим, злым, бьющимся в истерике — да, но чтобы слёзы? Дадли сжимал в руке компас. Компас Мэри Поппинс. Он поднял на Гарри покрасневшие глаза и сказал: — Она отдала его мне, сказала, что могу оставить его себе. Чтобы не заплутать в жизни. Гарри, она ведь никогда раньше ничего мне не дарила! — и горькие слёзы потекли по его круглому лицу. А Мэри и вправду вела себя более чем странно. Она не сердилась и не ворчала, не перемывала с тётей Пет косточки соседкам и не обсуждала с ней сотню способов отбелить постельное бельё. Вид у неё был отсутствующий. А когда ей задавали вопросы, она отвечала на них невпопад. Наконец Гарри не выдержал: — Мэри Поппинс! Рассердитесь! Рассердитесь снова! Вы совсем не похожи на себя! На сердце у него было тяжело, странное предчувствие, что вот-вот что-то должно стрястись в доме номер четыре по Тисовой улице, не покидало его ни на минуту. — Вот еще! По-моему, от добра, добра не ищут! — сердито ответила Мэри Поппинс своим обычным голосом. Гарри сразу почувствовал себя немного лучше. — Может, это все только глупые предчувствия? — спросил он у Дадли. — Может, на самом деле все в порядке, и мне это только кажется? — Наверное так, — ответил тот тихо. Однако, у него на сердце было отчего-то тяжело. К вечеру ветер усилился. Теперь он порывисто кружил возле дома. Вскоре его завывания доносились уже из каминных труб. Он просачивался сквозь щели в оконных рамах и даже заворачивал уголки ковра в детской. Через некоторое время Мэри Поппинс, как всегда, принесла детям ужин. После еды она аккуратно собрала посуду. Затем подмела детскую и поправила рамки с общими фото на полке. — Ну, что ж, — сказала она, оглядывая комнату, словно желая лишний раз убедиться, все ли в порядке. С минуту она молчала. Потом мягко положила одну руку на голову Гарри, а другую — на плечо Дадли. — А теперь, — произнесла она наконец, — я спущусь вниз и почищу ботинки. И ведите себя, пожалуйста, хорошо, пока я не вернусь. С этими словами она вышла и тихо прикрыла за собой дверь. Мальчики знали, чувствовали, что должны бежать за ней, чтобы удержать, остановить, но, казалось, какая-то странная сила не давала им сдвинуться с места. Они молча сидели, положив локти на стол, и ждали, когда она вернется. В глазах у обоих стояли слезы. — Какие мы глупые, — произнёс, наконец, Дад. — Ведь все хорошо, правда? Скоро откроется дверь, и она войдет сюда… Часы громко тикали на полке. А они все сидели и ждали. Наконец Гарри с трудом сказал: — Что-то её очень долго нет… Правда? И, будто отвечая на его вопрос, ветер снова завыл на улице. А часы все так же продолжали монотонно тикать. Внезапно тишину нарушил громкий стук захлопнувшейся парадной двери. — Гарри! — вскрикнул Дад и вскочил на ноги. — Дадли! — отозвался Поттер, и его и без того бледное лицо стало еще бледнее. Некоторое время они прислушивались. Затем, подбежав к окну, выглянули наружу. Внизу, прямо перед дверью, стояла Мэри Поппинс, одетая в пальто и шляпку, с ковровой сумкой в одной руке и с зонтиком — в другой. Ветер бешено кружился вокруг нее, рвал ее юбку и пытался сбить набок шляпку, но, казалось, Мэри Поппинс не обращает на это ни малейшего внимания. Напротив, она улыбалась, словно они с ветром очень хорошо понимали друг друга. Какое-то время она помедлила и оглянулась назад. Затем быстрым движением подняла над головой зонтик и, хотя дождя не было, открыла его. Ветер с диким воем влетел под зонт, потянул его вверх, словно собираясь вырвать из рук Мэри Поппинс. Но она крепко держалась за ручку в форме головы попугая. Скоро ветер оторвал Мэри Поппинс от земли. Он легко нес ее над садовой дорожкой, и ее туфли лишь слегка касались земли. Затем он пронес ее над воротами и помчал вверх — за ветви деревьев, растущих вдоль дороги. — Она уходит, Поттер! Она уходит! — закричал Дадли и снова заплакал. Да, теперь не было уже никакого сомнения в том, что Мэри Поппинс уходит навсегда. Мэри Поппинс была уже высоко. Она парила над крышами домов и крепко держалась за свой зонтик. Мальчишки кое-как открыли окно. — Мэри Поппинс! — закричали они. — Мэри Поппинс, вернитесь! Но она не слышала их, а может, делала вид, что не слышит. Она взлетала все выше и выше в облачное, ненастное небо, пока, в конце концов, ее фигура не скрылась вдали, за высоким серым холмом… А ветер, прилетевший с запада, все так же дул, уныло воя в каминной трубе… — Да… Она сделала так, как сказала. Она оставалась до тех пор, пока ветер не переменился, — вздохнул Гарри и грустно отвернулся от окна. Внезапно они услышали на лестнице голоса. — Дети! Дети! — кричала миссис Дурсль, входя в детскую. — Ах, дети! Я так расстроена! Мэри Поппинс ушла от нас! — Да… — вздохнули мальчики. — Так вы знали?! — удивленно спросила Петунья. — Она вам сказала об этом? Они отрицательно покачали головами. Ничего не поняв, миссис Дурсль продолжила прерванный монолог: — Это просто неслыханно! Минуту назад была здесь — и вдруг — раз! — и нет! И никаких извинений! Только сказала: «Я ухожу!» — и ушла! Ничего более нелепого, бессмысленного и невежливого… Что такое, Дадли? — сердито обернулась она, так как Дад, схватив ее за юбку, дергал, что было силы. - Что такое, детка? — Она обещала вернуться? — закричал Дурсль-младший. — Скажи, да или нет? — Дадли, прекрати! Ты ведешь себя как дикарь! — ответила миссис Дурсль, высвобождаясь. — Я вообще не помню, что она говорила! Ни за что не возьму ее обратно, если она вдруг вздумает вернуться! Подумать только! Оставить меня совершенно одну, безо всякой помощи! — Мама! — укоризненно произнес наливающийся красным Дадли, и притопнул ногой. — Ты очень… очень злая женщина! — закричал он, сжимая кулаки, словно в любую минуту был готов броситься на нее. — Дадли! Мне стыдно за тебя! За вас! — повернулась она к молчаливо всхлипывающему Гарри. — Да, стыдно! Хотеть возвращения того, кто так дурно обошелся с вашей мамой! Я просто потрясена! Гарри заплакал. Но не от слов тёти Пет, а от того что она сказала: «Вашей мамой». То есть и его тоже. Что это значит, неужели у него теперь тоже будет мама? Настоящая? Как у Дада? — Я хочу только Мэри Поппинс! Только одну Мэри Поппинс! — завопил, плача, Дадли. — Конечно!.. Конечно, дети!.. Но я не понимаю вас… Ведите себя нормально, умоляю! — и, рассеянно поцеловав их, она, озабоченно нахмурившись, вышла за дверь… А Гарри продолжал растерянно стоять и прижимать руку к щеке, на которой горел поцелуй тёти Пет. Дадли сел на кровать Поттера и притянул к себе его подушку, намереваясь обнять. Вдруг из-под неё вывалился свёрток. — Что это? Дай мне, дай! — вскричал Гарри, дрожа от волнения, и выхватил сверток из рук кузена. Дадли жадно стал смотреть, как Гарри распаковывает его. — Это ее портрет, — прошептал Гарри, отбрасывая бумагу. И действительно, в маленькой витой рамке был портрет Мэри Поппинс. И тут Гарри заметил на полу сложенный вчетверо листок. Подняв его, он прочитал: «Дорогой Гарри! Дадли получил компас, так что портрет — твой! Au revoir. М. Поппинс». Гарри перевёл взгляд на изображение и вдруг Мэри подмигнула ему, и ушла из рамы, изящно поправив шляпку. Кузены ошеломлённо смотрели на пустую картину. Гарри расстроился. Как же так, это ведь его подарок! Но Мэри вдруг вернулась. Гарри завороженно смотрел, как она подхватила свой неизменный зонт, поправила перчатку и вновь ушла! — Волшебство… — завороженно проговорил Дадли. …5 лет спустя — Поттер, тебе письмо из Хогвартса! Дадли влетел в кухню и плюхнул конверт прямо перед тарелкой Гарри, точно так же бесцеремонно кинув перед отцом пачку писем. — Дадли! — вспылила миссис Дурсль, — сколько раз тебе говорить, — корреспонденции не место среди еды! И, не отвлекаясь от распекания одного сына, она хлопнула ладонью по рукам второму, который уже тянулся распечатать конверт. — Никуда твоё письмо не денется, — строго проговорила она, отчего её лицо вытянулось ещё больше чем обычно. — Каша остывает. — Ну мааам, — жалобно протянул Гарри, делая самые несчастные глаза. Излюбленный приём в этот раз не сработал. — Нет, я кому сказала! Каша, потом посуда и только потом письмо! Успеешь ещё. И она неумолимо отобрала письмо у расстроенного мальчика. Дадли выглядел не менее огорченным, он-то рассчитывал читать из-за плеча у брата, это было несложно, Дадли был на голову выше. Так быстро они не ели ещё никогда, и Дадли даже, вот неслыханное дело, вытирал посуду, пока Гарри мыл, хотя была его очередь. Вернон, видя такое усердие, лишь усмехался в усы. Какое невиданное трудолюбие! — Читайте уже, — буркнул он беззлобно, когда мальчишки, завершив работу, синхронно повернулись к столу. После прочтения письма Петунья обрадовалась, часть книг сохранились после Лили, и их не нужно будет покупать. Весы, телескоп и котёл тоже должны были быть в школьном сундуке сестры. Сам сундук и вовсе был как новый. А вот за мантиями и всяческой пакостью для зелий придётся отправляться на эту их проклятую волшебную улицу. Тьфу! Но в тот момент, когда Петунья раздумывала над тем, помнит ли она дорогу к Дырявому котлу, а Вернон подсчитывал во сколько ему этот поход обойдётся, мальчишки пребывали в эйфории — Гарри едет в Хогвартс!

***

…в то же время на подъездной дороге вышеупомянутого шотландского замка нарисовалась женская фигурка. Она изящно закрыла зонт с оригинальной ручкой в виде головы попугая, удобнее перехватила сумку, и уверенной походкой двинулась к дверям замка. Двери были открыты, около них грелась на солнце кошка. — А, миссис Норрис! Моё почтение, — вежливо поздоровалась незнакомка. — Кто вы? — спросил возникший из-за дверей пожилой мужчина. Мэри вопросительно взглянула на кошку. — Мистер Филч? Что ж, моё почтение и вам. Я Мэри, Мэри Поппинс, прибыла на собеседование к директору Дамблдору на должность преподавателя, — и тут же, не меняя интонации, продолжила, обращаясь к кошке, — Ваша тётушка просила передавать вам привет. Она по-прежнему посещает чаепития у королевы по вторникам. Просила передать вам, что пребывает в добром здравии. Филч опешил. Миссис Норрис мяукнула и вопросительно посмотрела на Мэри, затем мяукнула ещё несколько раз. Мэри укоризненно посмотрела на Филча. — Что же вы, Аргус! Миссис Норрис просила вам передать, что больше не хочет сливок. И вообще их недолюбливает. Она предпочитает куриную печень. Учтите это, а то видите, у неё шерсть недостаточно блестит. Словно понимая о чём идёт речь, кошка провела языком по лапе, а лапкой изящно протёрла мордочку. — Вы понимаете мою кошку? — только и смог выдавить завхоз. — Что вы? Позвольте, разве это ваша кошка? Это вы её человек. А теперь, прошу меня простить, я спешу. И с этими словами Мэри Поппинс миновала Филча и стала подниматься вверх по лестнице, вскоре вовсе скрывшись с глаз завхоза. Тот проводил её задумчивым взглядом и повернулся к кошке. — Так значит печёнка? Кошка удовлетворённо промурчала в ответ. Мэри поднялась вверх по лестнице и перед входом в директорский кабинет внимательно уставилась на горгулью. — Нет, ну это совсем никуда не годится! Он совсем тебя загонял! Срочно нужен выходной! — и она сделал неуловимое движение рукой с зонтом. Горгулья встрепенулась, расправила крылья и медленно разогнула задние лапы, потягиваясь. — Лети! Но чтобы к вечеру была на посту! И уши помой, стыдно, такая важная должность! — она неодобрительно помотала головой и ступила в открывшийся проход. Лестница понесла её наверх. Директор Дамблдор с удивлением и каким-то странным весёлым предвкушением наблюдал за неожиданной гостьей. Та удобно расположившись в кресле напротив с удовольствием попивала предложенный чай. Фоукс не подавал признаков беспокойства, приборы тоже молчали. — Так что же, Мэри, — вежливо начал директор, — вы хотите претендовать на пост учителя в нашей школе? — Конечно, — спокойно ответила она, изящно поворачивая фарфоровою чашечку с чаем ручкой от себя. — А на какую именно должность вы рассчитываете? — аккуратно поинтересовался директор. — Учителя этикета, естественно! Подумать только, более десяти лет, как такой важнейший предмет не преподаётся в лучшей школе волшебства и чародейства! Да где это видано! — И Мэри возмущённо, но от этого не менее изящно отхлебнула чаю. — Что ж, — усмехнулся в бороду Дамблдор. — я думаю, мог бы рассмотреть вашу кандидатуру. У вас есть опыт работы? — Я более сотни лет воспитываю детей. В маггловских и волшебных семьях. — И у вас есть рекомендации? — У меня правило — никаких рекомендаций, — она вздёрнула подбородок и прищурила глаза. Если Дамблдор и удивился, то не подал виду. Эта женщина напоминала ему Минерву и Помону одновременно, и он уже знал, что непременно возьмёт её на работу, как вдруг за его спиной заговорил один из портретов. На своё место вернулся его предшественник - директор Диппет. — Мерлинова борода, сколько зим, Мэри! — У дамы возраст не спрашивают, — наставительно заметила она, ощутимо покраснев под заинтересованным взглядом старого директора. — Неужто к нам решила? Каким ветром? — На сей раз западным, Армандо, — как-то совсем по-девчоночьи улыбнулась женщина. — И надолго? Или как всегда, пока не переменится? — подмигнул директор. — Навсегда, — безмятежно улыбнулась она.