плохой пример для подражания.

***

      Malum exempulum emitabile.       Дурной пример, как правило, заразителен.       Серые своды нависших тучных небес мокрым пуховым одеялом лежат на острых пиках сосен и елей, норовя сползти и упасть, разбившись о землю на миллионы дождевых капель. Со стороны севера грядёт новый циклон, и стихия в ближайшее дни едва ли обещает быть благосклонной и доброжелательной. Мартовский снег, опробовавший вкус талой воды, обратился в грязную черно-бурую кашу, а чёрствая земля покрылась ещё более подлым льдом, источающим влагу и бугористым. В воздухе витает дух полугнилой озябшей травы, смешивающийся с благовониями, едва слышимыми из Духовенства.       Всё по-прежнему. Никаких кардинальных изменений. По утру козлопас ведёт своё стадо к ручью, на сей раз, вышедшему из своих скромных берегов. Из церкви доносятся отголоски песнопений во славу единому Тёмному Высочеству, и сию секунду затихают; стражники Ночи, верные спутники Мрака, богоотступники покидают свои алтари, лишь стоит зябкому, тусклому солнцу, на которое не больно смотреть слабым глазом, войти в свой зенит.       Братья Вельзевула, Сёстры Греха, тёмные падре и безымянные упыри — все до одного продолжают жить своей жизнью, почитая нового ересиарха и медленно, но очень старательно расчищая путь к бесконечному познанию и вечной свободе, в сердцах лелея надежду о том, что когда-то для их лукавских душ найдётся в этом мире место под солнцем, за которое не нужно будет отчаянно бороться. Если эта весна не принесёт новых смертей, это будет большей наградой, чем великолепное благословение. Остаётся только верить, что ничто не выйдет из-под контроля, ведь успех едва-едва озарил небосвод над Министерством, блёклой звёздочкой вспыхнув как-то раз по утру.       Удар в колокол.       Поднимается стая воронов, шумно бьёт растрепанными пепельными крыльями, и надрывисто кричит, жалуясь Дьяволу на беду, словно соревнуясь со вскормленниками шведских просторов, кому же Превосходительство откроется и поможет быстрее.       Ещё один удар в колокол.       И стая безобразных, но прекрасных в то же время птиц описывает круг над ветхой ритуальной часовней, над колокольнею, и стремится всем взводом к вершинам величественной чёрной церкви, туда, к её жёстким отрывистым куполам, к раскрывшим пасти рогатым и когтистым демонам, навека обвившим когтями её своды тут и там, к пронизывающим небеса, подобно шпилям, перевёрнутым крестам, торжественно ликуя, лишь заметив их поблёскивающие основания.       Ещё удар.       Вороны летают над церковью, тщетно взывая к небесам, которыми были прокляты, словно до хрипоты старающиеся переспорить Бога, облегая угрозами чей-то плач и светлые мольбы. Они воспаряют ещё выше — и в безответственности бросаются в пропасть, скрываясь падшими ангелами там, за сводами Министерства.       Где-то на его верхних уровнях царит полная тишина. Непроникновенная, через которую красной нитью тянется продолжительная нота печали. Словно никого не осталось в живых, или, здесь и вовсе никогда никого не было. Ни звука. Порожняя, неестественная тишина. Кажется, время остановилось на неизвестном моменте, желая вернуться к своим истокам, туда, где всё было чистым и трепетным, не заляпанным жгучими пятнами дурной славы и чьей-то крови.       Способность что-то делать самому начинается с подражания. Ведь подражание — обязательный этап развития любого взрослеющего, развивающегося человека. Основной секрет его состоит в том, что нужно уметь выбирать достойных кумиров.       Эмеритус Четвёртый с особой нежностью и невыносимо тяжёлой сердечной тоской ведёт смычок по струнам скрипки, исполняя «Дьявольскую Трель». Его разные глаза помутнены смутной печалью, и он продолжает игру лишь засчёт интуиции, не обращая погасшего взора к инструменту. Музыка льётся трагической песней, в которой мало кто может раскусить боль и отчаяние, копнув чуть глубже эстетического суждения о безупречно красивой игре.       Не осталось ничего, кроме призраков прошлого. Они преследуют Четвёртого по пятам, выжженные в чертогах подсознания, кривые тени уродливых видений. Над его головой — тьма. Под ногами — тьма. И в душе теперь — одна лишь тьма. Завтра наступит новый день. И послезавтра тоже, ровно такой же новый день. Разве теперь есть о чём жалеть, оказавшись на папском троне в расшитой мантии? Есть.       Ответственный за десятки, сотни жизней, навечно давший присягу верности Тёмному Высочеству, не смеющий отступить и должный образом своим давать веру. Сеять надежду. Внушать уважение. Становиться чьим-то примером для подражания       неизвестно, насколько хорошим,       ведь       его собственный пример для подражания был плохим,       однако,       подражать стоит для того, чтоб расти и развиваться, а не для того, чтобы отказываться от себя.       Если, конечно, вы можете не отказываться от себя, и у вас нет на то причин. Нынешний Папа был навсегда отречён от своего настоящего имени, не успев вкусить всей сладости истины. Не знающий, сколько ему остаётся. Не верящий в собственное спасение, но искренне вводящий в уверенность своих последователей. Он не знает, что для него страшнее — познание смерти или сама смерть. Он не мнит, отчего судьба решила сыграть с ним настолько злую шутку, но будет бороться до конца, твердя о том, что всё, что не убьёт, сделает только сильнее.       С тяжёлой головой и непоколебимым веским станом он взошёл на трон, не радуясь своей участи. Самый почитаемый, но самый отрешённый — вот его новая стяза. In pectore он по-прежнему тот самый Копиа, что прямо сейчас выводит «Дьявольскую Трель» на скрипке, как двадцать пять лет назад.       Скоро наступят сумерки. Они опустятся призрачной дымкой на могилы и памятники, убаюкают карчущих воронов своею молочной песнею, и расстелятся над куполами чёрной церкви.       Грядёт Пятая Эпоха, и от неё веет Мраком и Холодом, однако тот, в чьей руке властительный жезл, по-прежнему смотрит в будущее трезвым взором и рационально твердит об дожидающемся впереди освобождении, что веками манит детей познания и гнева вкусить свои сладкие плоды.       Копиа отводит смычок в сторону и пронзает полумрак взглядом разных глаз, прислушиваясь к молчанию темени. Издалека вновь слышится нарастающая песнь, а значит, верное братство ждёт его прихода. Превознёсший дары смерти, русоволосый уповает, что его праведное правление будет лучшей индульгенцией для всего Духовенства.       А пока его ждёт очередная тёмная ночь с трепетными восхвалениями Тёмному Высочеству, в котором заключена вся мировая красота. Пусть розы больше нет, её будут помнить, и она чёрными лепестками разлетится во все стороны света.       Её семя подарит новый росток, возведя плод Познания и безграничной Свободной Воли.       Так было всегда.       И да будет так впредь.