«The end»
Вытираю тыльной стороной ладони красные от слёз глаза и закрываю матовую нежно-розовую обложку книги с блестящими буквами золотого цвета. Устало перекатываюсь на соседнюю сторону большой кровати и чуть ли не сваливаюсь с неё на пол. Снова. Это уже становится плохой привычкой, впрочем, как и выбирать для чтения именно те книги, где нет внизу последней страницы жирной надписи «happy end». И вообще, пора бы переходить на Агату Кристи, чтобы потом Марте не приходилось выгребать мокрые от слёз салфетки в моей комнате. Нехотя встаю с кровати, лениво потягиваясь, и взгляд случайно падает на часы, подсвечивающиеся красным светом. Два, мать вашу, часа ночи. И если все нормальные и адекватные люди в это время видят десятый сон про каких-нибудь розовых летающих слонов в светло-зелёном небе, то я только направляюсь в ванную комнату, чтобы завтра не выглядеть как какой-нибудь вампир, не пьющий крови неделю, если не больше. Сравнение, конечно, не из лучших, но этого достаточно, чтобы понять. С лёгким, режущим слух скрипом закрываю дверь в комнату и проворачиваю ключ в замочной скважине три раза. Мало ли что. Медленно расстегиваю пуговицы и на ходу скидываю с себя шёлковую белую блузку. Юбка уже сама спадает, стоит тканевому ремню слегка ослабиться. Прокручиваю смеситель и холодная вода сплошной струёй льётся на меня, заставляя чуть взвизгнуть от накатившего одной волной холода. Вновь прокручиваю кран, но уже с красной меткой, и холодный поток разбавляется горячим. Беру с голубой полочки мочалку и гель для душа с ароматом кокоса и ванили, выливаю немного и провожу по телу. Белая пена приятно щекочет кожу. Приятный запах врезается в рецепторы, заставляя слегка прикрыть глаза от удовольствия. Его рука опускается на талию, а другая берёт мою ладонь, слегка сжимая. По телу вновь прошлись колкие мурашки. Не знаю, можно ли назвать лёгкие покачивания под ритм танцем, но это определённо лучший в моей жизни. Я готова растаять прямо сейчас. Господи, кто-нибудь, пожалуйста, выбросите из моей головы все воспоминания о вчерашнем дне и забыть их какПеред глазами снова его образ.
Внизу живота скручивается тугой узел, а между ног становится мокро, и даже не от капель, стекающих по телу и падающих на разные места вразброс, затрагивая даже пределы открытой душевой кабины. Волна возбуждения окутала меня в свои объятия, а рука непроизвольно скользит по телу, остановившись на груди, сжав её. Я прикусила нижнюю губу почти до проявления небольших красных капель с привкусом металла, я попытках сдержать вырывающиеся наружу стоны. Пальцы пробегаются по телу, спускаясь ниже к пульсирующему клитору. Провожу по мокрым складочкам, вновь вырывая из себя хриплый сдавленный стон. Благо, в жилом крыле хорошая звукоизоляция. Но внезапно из той комнаты раздаётся приглушенная мелодия сигнала вызова. Кому, а главное что может понадобиться от меня в два ночи, когда я, по идее, должна спать? Раздражённо выдыхаю и прокручиваю смеситель, включая поток воды. Всё то, что я испытывала буквально минуту назад, как рукой сняло. И я беру с серебряного крючка белое махровое полотенце, заворачиваясь в него. Открываю дверь и захожу в тёмную комнату, пытаясь пока что найти местоположение телефона на слух. Вычисления показали, что устройство где-то на кровати в объятиях серого пледа. Музыка в момент замолчала, что означало, что кому-то надоело ждать моего ответа и тот сбросил вызов. Валюсь на мягкую кровать и полотенце слетает с меня на пол. Наощупь нахожу уже практически разряженный смартфон и пролистываю многочисленные уведомления. Нахожу пропущенный звонок. От Хлои.Обычно она звонит в такое время, только если вопрос жизни и смерти. Но тогда ей приходится тонну нецензурной лексики в свою сторону из-за того, что я смотрела десятый сон, который она же прервала, ну, а потом уже я выслушивала её. Всё же решаю перезвонить и, спустя несколько протяжных гудков, слышу тихий всхлип по ту сторону динамика. — Что произошло в два ночи? — спрашиваю я, откидываясь на несколько мягких подушек сзади. — Остин полный мудак. — Ты только это узнала? Я же с самого начала ваших отношений тебе про это говорила, — в душе мне действительно жаль подругу за то, что она связалась с ним, но на деле я просто усмехаюсь. — Да нет, ты не понимаешь… — Ладно, я внимательно тебя слушаю, если тебе нужно выговориться, но лучше сходи, умойся, прими таблетку успокоительного и постарайся заснуть. — Хорошо, но потом. Мне сейчас просто необходимо всё кому-то рассказать…***
Ночной разговор с Хлоей до трёх утра отразился на мне не с лучшей стороны. Но несмотря на усталость я всё же поплелась в городскую библиотеку. Да, я прекрасно знаю, что у нас в особняке тоже неплохая, но в городской какая-то своя атмосфера. Здесь действительно пахнет историей тех книг, которые хранятся здесь. А их сотни, если не тысячи. Иду вдоль высоких, вытянутых старых стеллажей, на которые явно пожалели денег при строительстве, уделив большее внимание фасаду, ведь они практически разваливаются на две равные части от переизбытка книг. Останавливаюсь напротив полок, над которыми на верёвках, прикреплённых к потолку, висит белая табличка с надписью «Detective». Обычно я отдаю предпочтения романам, которые, зачастую однообразные. Но сегодня и ближайшие три дня, чисто ради небольшого исключения, погружусь в мир интриг в конце каждой главы, расследований и, если повезёт, нескольких убийств. Прохожусь внимательным, изучающим взглядом по всем полкам, наполненными книгами, и мой взор останавливается на нескольких, вероятно, интересных произведениях, судя по их интригующим названиям. Беру в руки одну из них и внимательно изучаю обложку: по краям тёмно-зелёный плотный картон заметно потрёпан так, что уже легко можно порвать и даже не заметить, краска картинки уже потихоньку начинает слазить, оставляя небольшие, почти незаметные на тёмном фоне, проплешины. — В принципе, прочитать можно, но финал предсказуем с самой середины. Так что, не очень советую, — внезапно раздаётся где-то сзади, от чего я слегка вздрогнула. Разворачиваюсь в ту сторону, всё ещё продолжая держать с руках книгу. Александр.Да нет, ну такие совпадения быть не могут. Я, по крайней мере, отказываюсь в это верить. Ну я не верю в то, что ему в тот же день приспичило прочесть что-нибудь и этим «чем-нибудь» оказались детективы на третьем стеллаже именно этого же раздела. Так, всё.Такое вполне может же быть, верно? Мало ли. Саморазвитие, как-никак. — Ты следишь за мной? — непроизвольно вырывается у меня, после чего я тут же затыкаюсь, прижав предмет находящийся в моих руках, к груди. — Даже не думал, — отвечает он, отводя взгляд от меня на полки сзади, и я немного отхожу в сторону, чтобы не мешать его поискам. Внимательно и быстро что-то ищет, словно уже на все сто процентов знает, что. Хотя, возможно, это я одна такая странная и беру первое, что попало, даже не заглядывая в содержание, — Нет, здесь этого нет. Пошли. Резко, но, тем не менее, аккуратно хватает меня за запястье и ведёт куда-то вдоль высоких стеллажей, вглубь библиотеки. По телу проходит толпа колющих изнутри кожу мурашек. Мы подходим к полке, на самом верху которой неаккуратно вырезано, будто ножом и в спешке, «А3». Света становится меньше из-за плотно закрытых штор на высоких деревянных окнах, которых, кстати, всего два на этот ряд. А я продолжаю прибывать в полном непонимании того, что вообще сейчас происходит. Отпускает моё запястье и проходится внимательным взглядом по полке, заполненной некоторыми сборниками и простыми однотомниками. С моих губ срывается тихий, чуть грустный вздох. И я продолжаю пытаться сообразить, что происходит. Но не выходит, от слова совсем. Я нахожусь будто в отдельном мире, где слова «думать» и «понимать» не вписаны в словарь и не используются вообще, как в речи, так и на деле. Хотя, если так подумать, я туда попадаю каждый день. Даже не замечаю, как в его руках оказывается одна из книг, которая подпирала остальные, чтобы те не упали, но теперь с этой задачей справлялись другая и, видимо, не очень удачно, ведь они повалились на полке, всего слегка задев другие. Даже не задумываясь, протягивает её мне, напоследок кинув взгляд и убедившись, что это точно то. — «Убийство в Восточном экспрессе»? — тихо и слегка вопросительно произношу я, внимательно вглядываясь в обложку, которая, на удивление, была довольно хорошо сохранена. — Читала? — как бы невзначай спрашивает, пристально смотря на меня. Щёки в момент вспыхнули, словно спичка, которую одним коротким и быстрым движением провели по наждачной бумаге, тут же загорелась. — Нет, вроде как, — произношу я и получаю в ответ лишь лёгкую улыбку с примесью усмешки. Суёт руки в карманы серой толстовки и быстрым шагом направляется к выходу из ряда. А я просто стою, как вкопанная. Будто сейчас подо мной вырыли глубокую яму прямо в полу и засыпали несколькими килограммами земли вперемешку с мелким гравием. Но потом я словно вышла из этого затуманенного мира, в который провалилась всего на пару секунд. И теперь я даже не представляю, что думало вместо серого вещества в черепной коробке. Я легко касаюсь кончиками пальцев руки Нильсена, будто прося слегка задержаться. И он останавливается. Полностью поворачивается в мою сторону и чуть приподнимает правую бровь вверх, мол, «что-то ещё?». — Спасибо, — тихо срывается с уст и я наконец поднимаю на него взгляд из-под опущенных ресниц. Смотрит на меня всего несколько секунд. А после быстро наклоняется и всего слегка касается своими губами моих, словно спрашивая разрешения. От неожиданности подобных действий со стороны я чуть не выронила книгу, но после поддалась вперёд, что, по всей видимости, послужило зелёным светом. Вжимает своим телом меня в деревянный стеллаж, углубляя поцелуй. Свободную руку кладу на шею Нильсена, притягивая чуть ближе. Ноги чуть подкосились, а где-то внизу живота стянулся тугой узел. — Ты просто обязана будешь поделиться своими впечатлениями со мной, — всего слегка отстранившись хрипит Александр прямо в губы. И даже не дождавшись моего согласия с его словами вновь затягивает в жаркий поцелуй.***
Лежу на бежевом кресле в гостиной, перекинув ноги через подлокотник и облокотившись спиной на другой. Капли дождя быстро барабанят по стеклу, сливаясь в странную однообразную мелодию. Держу в руках ту самую книгу и уже несколько раз перечитываю одно и то же предложение всего на пять слов, ведь постоянно отвлекаюсь на посторонние мысли. И если так будет продолжаться дальше, то уже дней через пять я смогу наизусть рассказать её слово в слово без запинок.Так, нужно собраться во всех смыслах этого слова. Аннет сидит на диване напротив, попивая зелёный чай и листая какую-то неизвестную мне газету, на первой странице которой изображены несколько знаменитостей и написана, вероятно, лживая статья, по типу: «*** *** вновь меняет партнёров как перчатки, которых у неё точно не меньше пятнадцати. К чему это приведёт?» и всё в этом духе. Иногда даже написано то, что у любого нормального человека снесёт крышу, а в голове будет звучать лишь один вопрос: «Такое разве возможно?». Ну и если для них нет, то для журналистов вполне. — Агата, — обращается ко мне тётушка, закрывая уже, видимо, ей не нужна и чуть наклоняется вперёд. Я же, даже не повернувшись в её сторону, вопросительным приподнимаю брови, означая то, что я внимательно слушаю, — завтра состоится званый ужин и... — не успевает договорить, как я её перебиваю, что совершенно не соответствует базовым правилам этикета, которые я учила большую часть своей жизни, за которую мне нужно было уяснить, что они действуют не только в обществе, но и в самые обычные дни в Бишоп-Мэнсон, абсолютно при любых обстоятельствах. — Если нужно уйти куда-нибудь или тихо посидеть у себя, то вообще без проблем. Я только за, — пробегаюсь лёгким взглядом по чёрным, чуть потёртым буквам, даже не смотря на Аннет, которая, явно, уже закатила и чуть цокнула языком. — Нет, Агата. Мне наоборот нужно, чтобы ты оставила все дела на другой день и была свободна завтра. А вот этого я боялась и не любила больше всего. Сколько раз мне ещё говорить, что все эти светские мероприятия не для меня? Я действительно лучше тихо посижу в комнате, позанимаюсь своими делами, а не буду торчать в каком-нибудь зале, который будет оставлен раритетами в неудобном платье, которое, ко всему прочему ещё и колется на районе спины. И после заклеивать пластырями безумно больные мозоли от не удобных, зато подходящих к наряду туфель. Да, мне всегда говорили что красота требует жертв. Но не таких же. — Я так понимаю, варианта отказаться у меня нет, верно? — на вдохе произношу я, прикрывая книгу, предварительно заложив белую бумажку в качестве закладки. — Да, Агата. Здесь без вариантов.