Наше место

Рейн кое-как уснула. До ближайшего города 35 километров, если верить Рейес. Они не знают, правда ли это, но они не смогли найти никакого города или деревни в первый день своего побега. Просто поля и пустая, совершенно пустая дорога. Так они и решили заночевать, прямо в поле, расположившись под невысоким, но раскидистым деревом, только лишь Ульяна со своим драконом исчезли в Лимбе, в своем тайном месте. Возможно, Рейн немного завидовала Распутиной. Из-за этого, конечно же, она дважды прочла молитву перед сном, потому что зависть — это грех, хотя вся ее жизнь мутанта сплошной грех. Но зависть хоть и была замолена, все равно была. Ей тоже хотелось иметь такое место в мире, где она может чувствовать себя в полной безопасности. Никто не осудит. Никто не изобьет. Никто не заклеймит — буквально или фигурально. Клеймо болело. Эффект обезболивающего давно прошел, возможно, еще во время нападения Медведя, но тогда было не до того. И сейчас шею жгло болью, под рукой не было ни лекарств, ни льда, только сухой редкий ветерок, под который Рейн благодарно подставляла шею. О боли она никому не сказала, даже Дани: сейчас все и так на нервах, и никто не сможет облегчить ей боль. Поэтому лучше Рейн будет спать, пусть даже сквозь сон чувствуется боль, которая не дает ей уснуть крепким сном. Теплая рука Дани в ее ладони дернулась, и Рейн инстинктивно крепко сжала чужие пальцы. Рейн не увидела, но почувствовала, как Даниэлла улыбается. Шатенка мягко высвободила руку и, судя по шороху травы, встала. Рейн открыла глаза. Сине-черное небо блистало яркими звездами, миллиардом сверкающих звезд. Светящееся из-за капель дождя силовое поле, накрывавшее их лечебницу, и рядом не стояло с натуральной красотой природы. Рейн вдруг подумала, что столько звезд не бывает. Она хотела было разбудить Бобби и Сэма, но парней рядом не оказалось, как и дерева, под которым они засыпали, а вместо пожухлой травы была молодая и зеленая травка. Дани стояла в десятке метров от подруги и смотрела в небо. — Дани, — неуверенно начала Рейн. — А… где мальчишки? — Там же, где и были. Это мы не там, где они, — немного запутанно ответила Дани и посмотрела на Рейн. — Иди ко мне. Волчица неловко поднялась и, подойдя к девушке, положила руку ей на талию. Краем глаза она уловила мимолетную падающую звезду и замерла. Она еще никогда не видела звездопада, но благодаря фильмам знала, что нужно загадать желание. Но как загадывать, когда звезда падает так быстро? Да и что загадывать? У Рейн было много желаний. Спастись от Эссекс, перестать чувствовать боль от клейма на шее… Пальцы аккуратно коснулись свежей раны, и девушка вдруг поняла, что клеймо не болит. Совсем. Рейн непонимающе посмотрела на улыбающуюся Дани. — Мы спим? — Да. Мои силы слишком опасные, мне нужно быстрее научиться ими владеть, поэтому… надеюсь, ты не против, что я впустила тебя? Наверное, я должна была раньше спросить, извини. Рейн положила голову на плечо Дани. В этом сне было так хорошо, так спокойно, что даже дышать стало легче. Рядом никого не было, только они с Дани, безумное количество звезд на небе и зеленая трава, которая, Рейн была поклясться, была той самой травой, лежа на которой они поцеловались. Теплая рука легла волчице на плечо и приятно сжала. От Даниэллы пахло лекарствами и натуральным запахом, который обволакивал сознание, а длинные темные волосы лезли в лицо, немного щекоча щеки. Рейн казалось, что еще чуть-чуть и она уснет прямо во сне. — Мне здесь нравится, — прошептала она. — Это место только для нас. Это теперь наше место, в котором только мы. Никакой боли, никакой скорби. Ты и я. Дани нежно поцеловала Рейн в губы, а потом в лоб. Теплые следы обдувал ветерок, звезды весело перемигивались между собой, и Рейн вдруг поняла, какое желание она бы загадала, упади та звезда сейчас. «Хочу, чтобы мы с Дани были здесь вечно». Чернильное небо рассекла длинная белоснежная черта. Рейн скрестила пальцы и закрыла глаза.