***
— Эрика Вячеславовна, мы с Вами сегодня дежурим, если вы забыли, — едва Эрика залетела в школу, как услышала голос напарницы по дежурствам. Евгения Анатольевна — всегда в строгом костюме черного цвета. Есть так же бежевый, серый и в клетку. В ином обличие — юбке или, упаси боже, в платье она никогда не видела ее. Это была ее спасительница, откровенно говоря — учительница истории. Именно эта дама оставила ей всю эту болтологию по обществознанию, предпочтя держать в голове все даты, политику и чертить детям на доске ход битвы. Эрика зашла в кабинет, сняла плащ, поставила в шкаф сумку, сняла с плечиков кардиган и накинула на себя, кидая в уютный карман телефон. И вот она уже шла вниз, присоединяясь к Евгении Анатольевне в дежурстве. Она, конечно, о нем постоянно забывала. Что за глупость? Стоят у турникетов и бдить за школьниками, чтобы все зашли, никто не вышел, чтобы не дрались и не бегали по коридорам. Какая ж глупость, была б она школьницей, то только бы бегала по коридорам. Ну в свое время, правда, она была тихоней, но сейчас смотря с высоты прожитых лет жалела, что не гоняла по коридорам с визгом. — Как справляетесь с классным руководством? — раздался стальной голос Евгении Анатольевны. Она не смотрела на девушку, а будто бы сканировала все коридоры и вход на предмет нарушений. Но на лице была натянутая улыбка, да и интонация вполне вежливая. — Думаю хорошо, но ведь восьмой класс, сложный период и что у них там может быть в голове? — Внешне по крайней мере всё хорошо? — слегка хмурит брови историчка. Эрика видит это в отражении зеркала у гардероба. — Внешне — хорошо. Но мальчишки… — Знаешь, я отказалась от классного руководства и обществознания после того, как мальчики из моего класса после урока обществознания, где мы говорили о нормах уголовного права, избили свою одноклассницу. Девочка — отличница, из тех кто в каждой бочке затычка. Мы поговорили об уголовных наказаниях, возрасте преступников, а они через полчаса уже пинали ногами свою одноклассницу за гаражами. Вот это контраст, да? Но вы меня, Эрика Вячеславовна, не слушайте. Она словно в лагере, а это старшая девчонка рассказывает ей страшилку в темной комнате под одеялом. И дух захватывает от страха. И хочется узнать до конца, а потом не спать полночи боясь каждого шороха. — А что стало с девочкой? — голос дрогнул против воли. Ей как-то сказали старшие коллеги, что лет через десять перестаешь переживать за каждого ученика. У нее пока три из десяти. Ей еще семь лет переживать, а потом будет легче. — Она даже школу не стала менять. Да и не сильно у нее опасные травмы были. Парней затаскали по педсоветам. У нас же еще конференция должна была быть, а она там участница. Мне, как классной даме, тоже потрепали нервы. Но разве можно увидеть что у них там глубоко в душе? Да и мы ли это должны видеть? Эрика молчит. Она думает, что да, именно они учителя и должны это видеть. Таланты и гниль, добро и зло. Она почему-то исключала роль родителей. Эрика молчит. Она думает, как видеть в учениках их изнанку. Как знать о чем они думают, пока отвечают тебе зазубренный текст из учебника, отрывок которого запомнили за перемену. Эрика молчит. Она думает, как ей избежать книжной участи и унижений. Как перекроить сюжет. Она стала считать свою жизнь сериалом. Эрика молчит. Она думает, что надо что-то ответить. Ведь учительница рядом с ней все равно пережила драму, которая заставила ее бросить вещи, которые ей наверняка нравились — болтологию на обществознании и классное руководство. Молодая девушка считала, что всем учителям должна нравится их работа и занятие. Иначе зачем всё это? — Вы правы, — сдержанно отвечает девушка, — Не мы за эти зверства несем ответственность. В голове мыслей до темных точек в глазах. Она почти забыла тот книжный ужас, но после рассказа о девочке все нахлынуло вновь. Будто накрыло соленой, холодной волной с головы до ног. Только ее одну. Мама бы сказала: «Мешком пристукнутая». Звонок на урок создает суету, но не может вырвать ее из лап липкого противного страха. Она заходит в кабинет — сегодня первым уроком у нее пятый «б». Одна девчонка поворачивается к мальчишке со злым выражением и шипит ему «дурак». Но стоит ей отвернутся и вот это обычная доброжелательная девочка с пушистым хвостиком русых волос. Она начинает урок, сначала говорит тему, уточняет что нужно будет записать, запускает презентацию параллельно, ходит по классу, делает замечания и заглядывает в тетрадки, медленно диктуя важные вещи. Так проходит урок, второй, третий, четвертый, пятый и, наконец-то, шестой. Она дописывает в журнале тему и дату, проставляет оценки, дублирует все это в электронный журнал. Через полчаса, разгребшись с делами, она уносит журнал в учительскую и возвращается в кабинет. У кабинета кто-то стоит. Приятный молодой человек, светловолосый, повыше нее будет. Ненамного повыше, но все же. Он стоит у приоткрытой двери ее кабинета — дурацкая привычка не запирать дверь, когда-нибудь она придет и не досчитается налички в своем кошельке, но это будет потом, а пока «ну я же ненадолго». Парень стоит, осматривая то стены, то окна, то вид за окном. — Вы ко мне? — осторожно спрашивает Эрика. — Эрика Вячеславовна? — голос у него слегка с хрипотцой. Курит, наверное. — Да, это я, — Эрика замирает на пороге кабинета,. — Меня зовут Денис — я брат Ярика. Заглянул в его электронный дневник — у него что-то совсем плохо с математикой и геометрией, а кто учитель я не знаю, хотел вот спросить, чтобы переговорить. Может репетитор нужен или математичка сама может с ним после уроков позаниматься…. — она не слышала. Она не слышала больше ничего, в голове отдавалась только одна фраза: «Меня зовут Денис — я брат Ярика». Ей казалось, что с каждым повторением этой фразой ее становится меньше в этом мире. Словно эти слова уничтожали все чего она достигла, превращая ее в кусок мяса. Ее внезапно затошнило, все от того же липкого страха и чувства, что ее жизнь обесценена. Этот, сперва показавшийся приятным парень, всего лишь считает «годной сучкой», а она стоит, делает вид что слушает и медленно умирает вот прямо сейчас, стоя перед ним. А хотя почему это она ничего не может сделать? Почему она сама не может постоять за себя? Внутри Эрики начала закипать ярость, огонек злости превращался в пламя ярости. Она мысленно повторила себе: «Он здесь не потому что всерьез беспокоится о брате, а потому что хочет заполучить меня против моей воли, а я этого не переживу. Он — моя смерть и боль». Слова словно стали магическим заклинанием. Эрика вышла из оцепенения. Она перестала чувствовать маленькой и никчемной. — Зачем ты здесь? — бесцеремонно перебила она все еще говорившего и улыбающегося парня, — Тебе же ведь похрен на брата? Ты здесь потому что когда захотел меня, да? А теперь дорос, окреп, накачал мышцы и решил что самое время трахнуть училку своего брата? Успокоить свое поврежденное эго? Я помню тебя — ты хотел позвать меня потанцевать, а я с учениками не танцую… Хочешь отомстить? Сломать меня? Изнасиловать в гараже? Я все про тебя знаю. Только попробую подойти ко мне ближе чем на пять метром!» — слова вылетали из Эрики. Ей казалось, что взглядом сейчас она могла выжигать, но парень напротив стоял живой и весьма шокированный всеми словами. Эрике показалось, что сейчас самое время влепить пощечину. Она так и сделала. Звук ее ошеломил, и показалось что эхом отдался в пустых коридорах. Эрика, наконец-то, замолчала, огонь внутри стал затухать. Страх снова подкрался откуда-то сзади. Эрика провалилась в кабинет и шумно закрыла дверь, не забыв в этот раз щелкнуть замком. Тишина. Тишина опустевшей школы. Эрике становится страшно за этот театр драмы что случился с ней пару минут назад. — Божечки, только бы никто не слышал, — шепчет она одними губами. Опустошенная. Она идет к шкафу, надевает плащ, берет сумку. Доходит до двери и боится ее открыть. Вдруг он там и ждет объяснений? Вдруг он там и жаждет мщения? — Ну не через окно же мне выходить, — шепчет Эрика и выходит в коридор. Его здесь нет. От этого открытия она готова радоваться и скакать как ребенок. Она дала отпор потенциальному насильнику и он ушел. Она героиня! Закрывает кабинет и почти пританцовывая выходит из школы. Идет до ворот и почти роняет сумку, когда слышит его голос: — Эрика Вячеславовна, мы не договорили… — такой спокойный голос, будто бы она и не обвиняла его в самом страшном десять минут назал. — Я все вам сказала. — У меня и в мыслях не было всего того, что вы мне сказали. — Да-да, я ожидала, что вы это скажите. — Эрика, правда, вы привлекательны как девушка, но меня волнует успеваемость моего брата и вообще я закончил школу восемь лет назад. Вы здесь не работали. «Он все врет. Он просто хочет усыпить мою бдительность. Тем более я его обвинила в том, что он хотел со мной сотворить. Ему же надо оправдаться. Выставить меня истеричной идиоткой!» — Приходите завтра с утра, я провожу вас к учительнице математики, — девушка остановилась, уставилась на молодого мужчину и добавила, — До завтра. — Вас проводить? С Вами все хорошо? — Я в состоянии сама дойти до психбольницы, — отрезала Эрика и быстро пошла дальшею Вариант «домой» она отмела — он мог проследить. Значит самое время идти в ближайший торговый центр. А лучше ехать.***
— Да, мам, все нормально, деньги есть, я покушала, отопление дали, — Эрика лежала на диване, закинув ноги на стену. На душе было радостно и мамины стандартные вопросы не напрягали. На тв создавал фон музыкальный канал. Эрика чувствовала победу. Он немного переживала за свою репутацию, но чувствовала победу над своей жизнью. Будто бы вырвала у этого Дениса свою смерть и теперь могла быть спокойна. Она вспомнила как волнительно было в тот вечер, как плутала по торговому центру и домой поехала на такси с многолюдной парковки, в сумерки. И как быстро взлетела на третий этаж. А как на следующий день было страшно идти в школу. Но Денис сделал вид, что его даже вчера не было. Вежливо перекинулся с ней насчет успеваемости брата, затем поговорил с математичкой, ушел из школы даже не заходя к ней, заставив еще больше ее упокоится. А истерику на пороге кабинета, кажется, никто не слышал. Эрика чувствовала душевный подъем. Ей казалось, что дни с того моменты будто снялись с якоря и полетели. Она даже сдала это планирование, наконец-то, доделала паспорт класса, а совещания по четвергам ее уже так не тяготили. Неделя пролетела словно и не было ее. Юля не приходила и Эрика даже подумала, что она и так смогла все изменить, раз девушка больше не хотела ее спасать. Этому Эрика еще больше радовалась. Нашла пару интересных маршрутов для классного часа со своими восьмиклашками. Хотела было даже предложить поездку на осенние каникулы в Питер, но сначала обсчитала путешествие — не все потянут такие траты, а потом еще и вспомнила, что у папы день рождение. Ощущения у Эрики были словно она — воздушный шарик на веревочке, которую сразу открутили на полметра побольше и шарик стал чуть ближе к небу. Она даже начала немного понимать Лесю с ее легкостью и беспечностью. Но совсем чуточку. Зазвонил домофон. Эрика скинула ноги со стены, встала и подумала: «А нужно ли мне подходить к домофону?». Подумала что не нужно. Юля два раза обходилась без домофона, а гостей она не ждала. Тут уже позвонил телефон незнакомым номером. Любопытство побеждает тревожность и это оказывается доставка цветов. Эрика беззаботно привирает, что домофон был выключен и идет открывает. Доставщица милая женщина. Протягивает ей цилиндрическую коробку с розами. Открытки нет, а на вопросительный взгляд Эрики, женщина улыбается и пожимает плечами. Извиняющееся говорит: — Надо фотографию сделать, — тут Эрику озаряет кто это решил послать ей цветов. Конец же сентября! Она становится в своем узком коридоре, выпрямляет руки с коробкой, а лицом строит рожицу, словно там не цветы, а клетка с крысой. Женщина улыбается и фотограирует. — Догадались, да? Надоедливый поклонник? — Угу, — кивает Эрика и уже прижимает к себе цветы. Женщина уходит, а Эрика закрывает дверь. Коробку с цветами ставит на пол — уж очень она объемная. Снова звонок. Теперь она знает кто это, хоть и номер незнакомый. — Розы в этот раз не моего любимого цвета, — пытаясь максимально подражать тону капризной девушки, говорит Эрика вместо «привет». — Мне очень жаль, милая моя, но только у них были такие большие коробки для цветов. А я ведь хотел чтобы мой знак внимания был не только красивый, но и полезный — в коробку потом сложишь все свои лекарства. Старушка, — парень доволен своей шуткой и в тон отвечает давней знакомой. — Один-один, — смеется Эрика, — Спасибо, Серж. — Давно не слышал твой смех. Как дела? Тот самый день не настал, когда я стану последним мужчиной для тебя? — Моя жизнь все еще не так безнадежна, чтобы соглашаться на тебя, — парирует Эрика. — Жаль, попробую через полгода, а то ты в таком возрасте, что пауза между моими появлениями в твоей жизни должна быть меньше. Авось застану тебя в нужном отчаяние и, наконец-то… — Всё-всё, прекращай свои фантазии! — Все хорошо у тебя? — Сергей уже серьезен. — Сдала учебное планирование, осень нынче холодная, встречалась неделю назад с Лесенком. — Ты еще не ушла из школы? Из наших вроде только ты и еще пару человек до сих пор работает в школе. Но там одна попала в сельскую школу со всеми льготами, а другой все еще отрабатывает контракт со школой. Ты только альтруистка, получается. — А в сельскую кто попал? Люся? Лена? — Ты думаешь я помню как звать? Рыженкая такая пухляшка… — Ааа, значит, Люся! Ты вообще-то мог и похлопотать за городских молодых специалистов. А то право слово — ни скидок на квартплату, ни жилья! Только какие-то десять процентов надбавки за счет регионального бюджета! И то ведь последний год… — Ой началось, страждущие учителя. — Ладно, а ты как, Сергей Владимирович? — Купил машину. С салона, — как будто это великая тайна, полушепотом говорит Сережа, как будто месяц назад не завалил инсту фотками и сторис. — Воу-воу, становишься завидным женихом. — Все для тебя. — Ну вот, опять началось, как дозрею — позвоню, — хихикнула Эрика, поняв что серьезного разговора не выйдет теперь точно. — Хах, гудбай май лав, — Сережа отключается, а Эрика улыбается — все же это приятно иметь настойчивых поклонников. Они как-от на втором курсе с Сережей решили повстречаться. Но нарциссизм его быстро наскучил, хоть он и щедрый, нежный, но это стремление выбить себе место получше и кусок послаще отвратило Эрику. Удалось остаться друзьями, хотя Эрика и не прикладывала к этому усилий, но видимо учеба бок о бок к этому располагает. А сейчас Сережа в Екатеринбурге, в местном их министерстве образования помощник чей-то или какая-то другая должность — она уже и не помнит. Но мама тогда очень ворчала, что Сережа — парень перспективный и если быть с ним рядом, то ничем обделена не будешь. Эрика, собственно, ни тогда, ни сейчас не понимала «перспективности» и тем более не понимала линии поведения, когда мужчину нужно выбирать только по «перспективности» отодвинув в сторону все остальное. А вот Сережа как уехал — а это случилось сразу после выпуска, почему-то решил отправлять каждый год в конце сентября цветы бывшей возлюбленной. Именно где-то в конце сентября они и начали встречаться, но конкретная дата всегда вылетала из ее головы. Посылал цветы, затем звонил, а затем снова пропадал до следующих цветов. Хотя, если верить соцсетям, то девушки были у него, с одной он даже выкладывал совместные фотки на протяжении полутора лет, но цветы в этот период прислать все равно не забыл. Забавный он, конечно. Телефон снова зазвонил. На этот раз звонок вызвал беспокойство. Звонила Даша Лушникова — ученица ее восьмого класса. — Привет, Даша, что такое? — начала Эрика, надеясь что повод для звонка пустяшный — что-нибудь потеряла, забыла, украли, двойка по русскому в конце концов. — Эрика Вячеславовна можно к вам? — спросил девчачий голос, сопровождаемый хлюпающим носом, — Я с мамой поругааааалась, — по интонациям девочка снова начала плакать. — Адрес скину смской, приходи, — тут же сказала Эрика. Ну вот, теперь у нее есть занятие на весь вечер.