***
Проснувшись ещё до будильника в 6:00 утра, Джаред сладко потянулся. Выработанная годами привычка никогда не подводила. Он выбрался из постели и решил отправиться на пробежку, но тут вспомнил о своём госте, который безмятежно спал, укутавшись в плед по самую макушку. Джаред сам не заметил, как расплылся в улыбке. Какое-то тёплое чувство клубилось у него в груди, когда он готовил завтрак на двоих. Как давно Падалеки этого не делал. Честно говоря, он уже и не помнил, как любил готовить и какое удовольствие ему приносило делать это для кого-то. Чёрт, он настолько отчаялся от одиночества, что приволок домой какого-то бродягу и оставил его ночевать, даже не подумав о возможных последствиях. Мальчишка мог быть вором и обчистить квартиру до нитки, но, так как ценных вещей у Джареда не было и спал он очень чутко, то как-то и не подумал о подобном исходе. Из гостиной послышалось какое-то копошение и через несколько минут в дверях показался сонный Дженсен. Он так и был одет в тот огромный халат, но смотрелся так по-домашнему, как будто бы был здесь всегда. – Доброе утро! – улыбнулся Джаред. – Ты вчера уснул, и я решил тебя не будить. – Доброе, – тихо отозвался Дженсен, – простите за доставленные неудобства и спасибо ещё раз за всё. Можно мне назад мою одежду, и я пойду. Он опять неловко комкал рукава халата и было заметно, что чувствует он себя здесь не в своей тарелке, но во всяком случае страха в его глазах уже небыло. – Ах, да, сейчас, – подорвался с места Джаред. – Но может позавтракаешь со мной? А потом я всё ровно поеду на работу и могу подбросить тебя по пути. Дженсен опять замялся, но Джаред уже отодвинул ему стул и разложил пышный омлет по тарелкам. – Садись, – приветливо улыбнулся он ещё раз. Парень сел, и они позавтракали в тишине. Но когда Падалеки пододвинул к нему кружку с ароматным кофе, тот отрицательно помахал головой и, отодвинув напиток, сказал: – Спасибо, сэр, но я не пью кофе, – и на удивлённый взгляд промямлил, боясь оказаться неблагодарным. – Мне просто… Я… Вообще… – А я бы без кофе не смог ходить по утрам, – не стал настаивать на своём Джаред и, закончив с завтраком, встал. – Пошли, я верну тебе твою одежду.***
Парень попросил высадить его недалеко от больницы, где работал Джаред. Он ещё раз поспешно поблагодарил его и уже взялся за дверную ручку, как Джареда осенило: – Постой, вот возьми, – он протянул мальчишке небольшой бумажный четырехугольник. – Это моя визитка, я работаю в Больнице святого Якова*, здесь недалеко. Если что-то понадобится, можешь звонить, это мой личный номер. Парень немного помедлил, но визитку взял и, натянув на голову капюшон, растворился в толпе спешащих куда-то людей.***
Вернувшись домой после суточного дежурства, Джаред тяжело вздохнул, посмотрев на скомканный плед и подушку на диване в гостиной. Он всё убрал, открыл пиво и уселся на диван, включив телевизор, продолжая свою скучную одинокую жизнь. Через месяц Джаред совсем забыл о случившимся той ночью, поэтому сначала немного удивился, когда его вызвала на пост медсестра, оповестив, что пришёл какой-то юноша и просит позвать доктора Падалеки. Джаред только закончил обход пациентов и собирался на обед, поэтому был слегка нервный, когда спустился на пост медсестры. – Ну и где этот парень, что оторвал меня от заслуженного обеда? – спросил он. Медсестра выглядела так, как будто бы сама сомневалась, что этот посетитель мог знать доктора Падалеки и, покосившись вглубь коридора, тихо сказала: – Он сидит возле кофейного автомата. Простите, что побеспокоила, сэр. Но у него была ваша визитка. Но если вы его не знаете, я позову охрану. Джаред повернул голову и замер. Оперевшись на кофейный автомат, на полу, в какой-то неестественной позе, сидел Дженсен. Можно было бы решить, что он пьян или обдолбан, но месяц назад Джаред сам осматривал парня и следов от уколов не видел. Вспоминая при каких обстоятельствах, они встретились в первый раз, у Джареда в душе шевельнулось недоброе предчувствие. Он быстрым шагом приблизился к парнишке и встряхнул его за плечо: – Эй, Дженсен, ты как? Парень поднял голову, и Падалеки с облегчением констатировал, что лицо, на этот раз, у него целое, но не смог не заметить, каким бледным был парень, зрачки были расширены от боли, а на висках блестела испарина. Он прижимал руку к боку и, присмотревшись, Джаред увидел, что тёмная ткань старой толстовки пропитана кровью. – Каталку сюда немедленно! – крикнул Джаред медсестре на посту и, задрав на парне липкую от крови одежду, обнаружил ножевое ранение в левое подреберье.***
– Операция прошла успешно, – оперирующий врач, Джим Бивер, оповестил Джареда, после того как вышел из операционной, где три часа сражался за жизнь бездомного мальчишки. – Ему очень повезло, скорее всего, целились в сердце. Да и такие ранения смертельны. Удача, что он смог как-то добраться до больницы до того, как истёк бы кровью. Нам пришлось удалить селезёнку. Также он очень истощён, и не помешает полное кардиологическое обследование, как-то мне не нравится его сердечный ритм. Но на это нужны деньги, а у него не то, что страховки, даже документов при себе нет. Мы оповестили полицию, они пробьют его по базе, может найдутся родственники. А пока мы сделали всё возможное. Бивер похлопал Джареда по плечу и направился в сторону комнаты отдыха. Джаред тяжело вздохнул и зашёл в палату реанимации, где после операции находился Дженсен. Чёрт, как чувствовал, что не стоило отпускать мальчишку, надо было всё же обратиться в полицию. А теперь парень чуть не умер, хорошо хоть додумался в больницу прийти. Техника размерено жужжала, отображая на мониторе угловатой кривой работу сердца пациента. На белых больничных простынях Дженсен казался каким-то смертельно бледным. Джаред только теперь заметил, что его нос и лицо покрыты сотней тёмных пятнышек-веснушек, отчего парень казался ещё больше ребёнком. Падалеки подошёл ближе и убрал прядь волос с его лба. – Ничего, – прошептал он, – теперь всё с тобой будет хорошо. Надо было пойти домой и хорошенько выспаться.***
Джаред уже подъезжал к больнице, когда у него зазвонил телефон, и звонивший приятным баритоном оповестил, что он следователь полиции Джеффри Морган и, так как Джаред записался лечащим врачом и контактным лицом Дженсена, хочет с ним поговорить. Морган оказался мужчиной не более пятидесяти лет с приятной внешностью. Он вежливо предложил Падалеки присесть и сообщил, что удалось выяснить о его пациенте. – Полное имя – Дженсен Росс Эклз. На парня у нас ничего нет. Он ни разу не привлекался. Даже в школе, наверное, в кабинете директора ни разу не был. А вот его отец тот ещё ублюдок. Пьяница и вор. Сидит в тюрьме уже четвертый год. Мать Дженсена умерла где-то полгода назад. Тоже пила беспросветно. Дом забрал банк за неуплату долгов, вот так парень и оказался на улице. А вы знаете какая конкуренция у бездомных за территорию. Наверное, сунулся не туда, вот и получил ножом под рёбра. Джаред ошарашенно слушал, как буднично следователь рассказывает о чуть не произошедшем убийстве. – И вы что просто так всё оставите? Его же могли убить! – Почему же оставим, – примирительно вскинул руки Морган. – Конечно, мы проведём расследование. Как только пацан очнётся, допросим. Вы должны понимать, парень выбрал не лучший район, ему бы убраться с улицы. – А как же органы опеки? – Боюсь, здесь от них помощи не будет. Парень совершеннолетний, значит, сам по себе. «Значит не соврал», – подумал Джаред. И поднявшись, протянул руку Моргану. – Спасибо, дайте мне знать, если выясните что-то ещё.***
В больнице на крыльце Джареда встретил курящий Бивер, судя по всему, у него прошла неудачная операция. Падалеки сочувствующее похлопал его по спине. – Выяснил что-нибудь о том парне? – спросил Джим, выпуская в осеннее небо облачко сизого дыма. – Не особо, – буркнул Джаред, говорить не хотелось. – Жаль, парня надо обследовать, у него что-то не в порядке с сердцем... Падалеки зашёл в здание больницы и сразу направился в отделение кардиологии. Заведующая Саманта Ферис знала его покойного отца и всегда относилась к Джареду по-матерински. Поэтому приветливо улыбнулась, увидев того на пороге своего кабинета. – Здравствуй, Джаред. Давно не виделись. Всё в порядке? – Да, Сэм, хотел попросить тебя кое о чём. Хочу, чтобы в клинике провели полное обследование одного человека, но у него нет страховки и денег, но я бы оплатил всё сам, только ты знаешь, что счёт у меня тоже не резиновый. Можешь чем-то помочь? – он изобразил свой фирменный щенячий взгляд. Саманта, прищурившись, молча смотрела не него несколько минут, а потом сказала: – Я думаю, мы сможем попробовать провести ему обследование в рамках благотворительной программы, но кто он тебе, Джей? – О, спасибо, Сэм, он мой пациент. Парень сирота и бездомный, он попал к нам с ранением. Джим во время операции заметил что-то неладное. Хочу помочь парню. В уголках глаз Саманты появился намёк на улыбку. Но она ничего не сказала, и Джаред был ей бесконечно за это благодарен.***
Следующие несколько дней прошло в ожидании. Дженсен пришёл в себя и его перевели в обычную палату. Джаред навещал его даже в свои выходные. Он ничего не говорил ему о подозрениях Бивера, а старался отвлечь внимание простыми разговорами. Сначала Дженсен смущался, прятал глаза и было ясно, что ему неловко. Но со временем он начал привыкать к Падалеки и, казалось, даже ждать его. Однажды, придя уже, как обычно, в свой выходной навестить парня, Джаред встретил у него в палате следователя Моргана, который уже собирался уходить, но, увидев Джареда, притормозил. – О, доктор Падалеки, вижу вы очень ответственно относитесь к здоровью своих пациентов, раз пришли даже в свой выходной, – улыбнулся он. – Я бы хотел с вами поговорить. Джаред молча кивнул, и они вышли на крыльцо больницы. Морган закурил и, окинув Джареда взглядом, начал: – К сожалению, в этом деле нам не найти виновных. Мистер Эклз говорит, что не видел кто на него напал. Но при таком ранении получается, что злоумышленник либо был в маске, либо Дженсен покрывает его. Я более склонен ко второму варианту. Парень напуган. И я его понимаю, если он сдаст кого-то, то другие могут начать мстить ему. На улице не любят крыс. Там свои законы. – Но, где гарантия, что его не зацепят снова? – Нигде, – Морган отбросил окурок в урну, – единственное решение – забрать парня с улицы, помочь ему устроится на работу и наладить жизнь. Я передам его дело в социальные службы. Но вы должны понимать, что он может отказаться от их помощи. – Да, спасибо, сэр, – выдохнул Джаред и зашёл в больницу. Дженсен смерил его тревожным взглядом. Было заметно, что он боится, что Джаред начнёт задавать вопросы, и Падалеки, почувствовав это, решил избавить парня от ещё одного допроса. – Ну как ты тут? – улыбнулся он, присаживаясь рядом. – Спасибо, доктор, всё отлично, – с заметным облегчением выдохнул парень. – Что ж, думаю завтра мы проверим швы и можно будет тебя выписывать. В глазах парня мелькнул страх, но он быстро овладел собой и, натянуто улыбнувшись, сказал: – Хорошо, сэр. Конечно, для мальчишки это означало снова оказаться на улице, и мысль об этом наверняка его пугала. Несмотря на то, что его жизни ничего больше не угрожало, он был ещё очень слаб и уж точно не готов вернуться к жизни на улице. – Именно об этом я и хотел с тобой поговорить, – решился Джаред и начал, присаживаясь на край кровати. – Хоть рана и заживает, и противопоказаний к твоей выписке я не вижу, но ты же понимаешь, что тебе нужен особый уход. Мистер Морган сказал, что у тебя никого нет, кто мог бы позаботиться о тебе. Поэтому у меня для тебя есть два варианта: первый, мы отправим тебя в приют для бездомных, там есть хоть какое-то медицинское обслуживание, – Джаред увидел, как Дженсен опустил взгляд, все знали как «хорошо» в приютах, именно поэтому сотни бездомных предпочитали уличную жизнь. – Или, – продолжил Джаред, – я могу забрать тебя к себе. Я всё равно живу один, а так хоть кто-то будет встречать меня дома, – Джаред увидел, что Дженсен хотел что-то сказать, поэтому сразу же остановил его. – За это ты можешь убирать в квартире и ходить за покупками. Я сам ничего не успеваю, – соврал он, причина бардака в его квартире была вовсе не в нехватки времени, а в апатии. – Я был бы очень рад, если бы ты согласился на второй вариант. Дженсен кусал губы и нервно теребил край больничного одеяла. Он решился, но, скорее всего, стеснялся принять помощь, и Джаред добавил последний аргумент: – Это только на то время, пока ты не поправишься, а дальше, если захочешь, сможешь уйти. Дженсен благодарно улыбнулся и прошептал: – Хорошо… Спасибо, сэр. Возвращаясь домой, Джаред порхал, как бабочка. По дороге домой он купил продукты, заполнив ими холодильник под завязку. И впервые за несколько недель сделал уборку. Он освободил место для вещей Дженсена, но потом вспомнил, что у того нет никаких вещей, решил обязательно завтра зайти и купить тому перед выпиской хоть какую-то одежду.***
На следующий день, когда они снова вместе зашли в квартиру, Джаред бросил ключи на стол и, на ходу раздеваясь, отправился на кухню. – Я утром приготовил пасту, проходи, садись. Я знаю, что больничная еда не самая лучшая в мире. Дженсен неловко проскользнул за стол и сел, уставившись на сложенные на коленях руки. Когда Джаред пододвинул к нему тарелку, он несмело взял вилку и тихо сказал стандартное «спасибо, сэр», аккуратно начал есть. – Слушай, завязывай с этим твоим «сэр» и «вы». Я так чувствую себя стариком. Раз мы живём вместе, обращайся ко мне просто «Джаред» или «Джей». Лучше Джей, так меня называют друзья, а мы ведь друзья? Дженсен поднял на него ошарашенный взгляд и уже открыл было рот, как Джаред остановил его движением руки. – Никаких возражений, ты же не считаешь меня стариком? Или считаешь? – Конечно нет, сэ… Простите… Прости… Джаред, – исправился Дженсен под суровым взглядом Падалеки. – Вот и здорово, – улыбнулся тот. — А теперь ешь и пойдем посмотрим какой-нибудь фильм, раз футбол тебя не впечатляет.***
Дженсен очень хорошо справлялся с возложенными на него обязанностями. Он поддерживал в доме порядок, мыл посуду и забрасывал одежду в стирку. Он даже научился варить отличный кофе, хотя сам никогда его не пил. И теперь Джаред догадывался почему. Наверное, у парня действительно были проблемы с сердцем, о которых он знал и старался не нагружать орган. Саманта поставила их в очередь на благотворительную программу и пока не звонила. Жизнь опять потекла своим чередом, только теперь Джареду хотелось возвращаться домой, ведь там его ждали. Он часто, уходя на работу, оставлял на столе деньги на продукты и, возвращаясь, находил заполненный до отказа холодильник и аккуратно сложенную до последнего цента сдачу с чеком на столе. Парень никакими действиями не давал повода усомниться в себе, и Джаред доверял ему всё больше. Это было взаимно, Дженсен уже не шарахался каждый раз от него, вёл себя всё более расслабленно, и всё больше открывался Джареду. Он стал чаще рассказывать о каких-то моментах из своей прежней жизни. Так Джаред узнал, что раньше они жили с семьёй в Далласе, но потом матери предложили работу в Нью-Йорке и, когда Дженсену было десять, они переехали. Или, что когда-то у парня была собака, но при переезде её пришлось оставить, и Дженсен до сих пор по ней сильно скучает. Джаред узнал, что парень очень любит смотреть канал «Дискавери», а особенно передачи о разных живописных местах и мечтает побывать в горах. – Я когда-то слышал, что высоко в горах так тихо и воздух настолько чистый, что звенит, как хрусталь, и небо такое голубое, а к облакам, наверное, можно прикоснуться руками, – вдохновенно рассказывал он, когда они смотрели какую-то передачу об альпийском хребте, и на экране, с высоты птичьего полёта, демонстрировали нереальной красоты пейзаж. Джаред смотрел на его восхищённо распахнутые глаза и ему так хотелось обнять этого парня, показать ему все горы и скалы мира, пролететь на вертолете над вершинами Аппалачей и Кордильеров, чтобы увидеть, как засветятся от счастья эти невозможно красивые глаза. Он смотрел на парнишку и чувствовал, что в душе поднимается такое забытое им чувство. Как чешутся руки от желания обнять парня и прикоснуться к этим сочным губам страстным поцелуем. Из пелены мечтаний его вырвал голос Дженсена. И Джаред понял, что он бессовестно уставился на парня. – Эээ... Прости, я задумался. Знаешь, а ведь мы могли бы поехать как-нибудь в горы, – постарался исправить ситуацию Джаред. – Я так понимаю, что ты там никогда не был. Глаза Дженсена распахнулись в таком предвкушении и надежде, что Джаред снова чуть не залип. – А что, – продолжил он, – я вот тоже ни разу не был в горах. Правда, я немного боюсь высоты, но думаю вместе мы преодолеем эту маленькую проблему. – Вместе? – тихо переспросил Дженсен. – Конечно, ты и я. Поднимемся на какую-нибудь вершину. Тебе, конечно, придётся держать меня за руку, чтобы я не вопил от страха, но я думаю, ты справишься. Что? Глаза Дженсена были наполнены такой благодарностью, какой Джаред не видел даже, когда, считай, спас ему жизнь. – Ты... Ты действительно хочешь этого? – прошептал он и, когда Джаред, улыбаясь, кивнул, бросился на него с объятиями. Джаред замер, но потом тоже обнял худые плечи и, уткнувшись носом в русый затылок, вдохнул запах шампуня и самого Дженсена. Боже, он чувствовал, что у него начинает вставать член, ведь у него так давно никого небыло, а они никогда раньше не прикасались друг к другу так близко, и теперь тело ожидаемо реагировало. От неловкой ситуации Джареда спас зазвонивший телефон. Дженсен тут же отпрянул и, быстро подав Падалеки трубку, отправился на кухню. Он был хорошо воспитан и всегда выходил, когда Джареду звонили. Это была Сэм. И у неё были хорошие новости. Их очередь на обследование подошла и завтра им надо было явиться в клинику. Оставалось рассказать об обследовании Дженсену, и Джаред пошел за ним на кухню. Тот перекладывал на полочке и так идеально стоящие баночки со специями и весь светился от радости. Джаред улыбнулся: как мало было нужно человеку для счастья. – Дженсен, – позвал он, – нам завтра нужно поехать в больницу. – Зачем? – удивился парень. – Ты же говорил, что швы надо будет снимать не раньше, чем через неделю. – Да, но... Мы поедем в отделение кардиологии, доктор Бивер заметил какие-то отклонения в работе твоего сердца. Это могут быть пустяки, но все же стоит проверить. Обследование назначили на завтра. Казалось, Дженсен совсем не удивился, как и предполагал Джаред, о своих проблемах он знал. – Обследование? Но у меня нет на него денег, – в голосе послышались те же нотки, что и в начале их знакомства, когда парень боялся даже своим присутствием причинить неудобства. – О, не волнуйся по этому поводу. Нам удалось добиться для тебя участия в благотворительной программе. За это обследование не надо платить. Может там и нет ничего страшного, они просто посмотрят всё ли в порядке, – начал успокаивать то ли Дженсена, то ли себя Джаред. – Там не совсем всё в порядке, – мальчишка опустил взгляд, будто бы в чём-то провинился. – Когда я был маленьким, врачи в Далласе обнаружили какие-то отклонения. Я не занимался вместе со всеми на физкультуре, не ходил на плавание и никогда не пил кофе. Мама говорила, что если не перенапрягать сердечную мышцу, то всё будет в порядке. – Но ведь существует лечение, на крайний случай, операция. Это же не выход просто сидеть сложа руки, – возмутился Джаред. – Почему твои родители не пытались ничего сделать? Дженсен вспыхнул и посмотрел на Падалеки с такой болью, что Джареду захотелось тут же откусить себе язык. – Прости, – он умоляюще поднял руки, – я же даже не представляю, какое материальное положение было в вашей семье. Я не имею право что-либо осуждать. Но теперь всё будет по-другому. Если надо, мы найдем деньги. Можно будет обратиться в благотворительные фонды. Если надо, Сэм поможет, у неё есть связи. Дженсен смотрел на него нечитаемым взглядом, и Джаред начал боятся, что он обиделся и сейчас просто возьмёт и уйдет навсегда из его жизни. – Зачем это тебе? – вместо этого тихо спросил он. – Что именно? – не понял Падалеки. – Всё это. Возиться со мной, забирать домой, помогать с обследованием и лечением. Никто никогда ничего не делал для меня, даже родному отцу было наплевать на меня. – Джен, – Джаред подошёл и положил руку на плечо парня. – В мире есть много хороших людей, которые помогают другим безвозмездно. Я просто хочу сделать хорошее дело. Ты нравишься мне, ты не испорчен жизнью, ты добрый и честный, таким как ты нужно давать шанс. Послушай, – он попытался заглянуть в зелёные глаза, – в твоей жизни было много дерьма, но может теперь пришел черёд чего-то хорошего? Дженсен поднял на него полные слез глаза и, прошептав «спасибо», уткнулся носом ему в плечо. Джаред обнял его и, поглаживая по напряжённой спине, поцеловал в висок.***
На следующий день, когда они поехали в больницу, Дженсен сказал: – Мы могли бы подняться на гору Митчелл**, от Нью-Йорка туда ехать относительно недалеко. – Конечно, – улыбнулся Джаред, – как только вылечим твоё сердце, и ты поправишься, то сделаем себе вылазку на природу. В клинике их встретила Сэм и провела в отделение диагностики. Джаред остался сидеть в приёмной. Он мог пойти с Дженсеном, но решил придерживаться врачебного такта и не пошёл смотреть на работу других специалистов. Через полчаса Дженсен вышел, немного уставший, но в хорошем настроении, было видно, что он рад, что всё уже закончилось. А вот взгляд Саманты, что вышла следом за ним, не предвещал ничего хорошего. – Подожди меня здесь, – сказал Джаред Дженсену, направляясь за Сэм в кабинет. Когда за ними закрылась дверь, Саманта села в свое кресло и задумчиво уставилась в окно. – Не тяни, Сэм, что операцию делать поздно? – не выдержал её молчания Джаред. Феррис повернула голову и посмотрела на него материнским взглядом: – Кто он для тебя, Джаред? И не смей говорить, что он просто пациент. Я вижу, как ты на него смотришь. – Сэм, это не то, о чём ты подумала, – начал было Джаред, но, увидев скептический взгляд Саманты, продолжил. – Да, он мне нравится. Даже очень. Но у нас ничего не было, да я и не уверен, что он гей. И ты знаешь я бы никогда не посмел... – Джей, – мягко перебила его Саманта и успокаивающее сжала его руку. – Я не осуждаю тебя, и я знаю, что ты бы никогда не причинил вреда парню. Но дело здесь совершенно не в этом. Просто я знаю, как ты привязываешься к людям. Я помню, как ты убивался, когда Чад бросил тебя, и мне бы очень не хотелось повторения этой ситуации. – О чём ты, Сэм? Я же говорю, мы не встречаемся, и Дженсен не сможет меня бросить, ведь у нас нет отношений, но даже если бы и были, то парень совсем не такой, как Чад. Тот думал только о том, кому бы подставить свой зад помимо меня, даже когда мы жили вместе. Он был избалованным и наглым. Вечно разводил меня на деньги. Дженсен же совсем не такой, конечно, может со временем он тоже покажет свои плохие стороны, но... – Дело не в этом, – перебила его Саманта и подала заключение об обследовании. – Джей, боюсь у него нет времени... – Что? – прошептал Падалеки и уставился на сухие медицинские фразы и термины. «Врождённый порок сердца», «умеренный аортальный стеноз в сочетании с ишемической болезнью», «внезапная сердечная смерть» – слова, словно удары колокола, эхом отдавались в голове. Падалеки оторвался от чтения и уставился на Саманту: – Но ведь возможна трансплантация? – К сожалению, в том состоянии, в котором он сейчас пребывает, боюсь, что нет. Его организм ослаблен после травмы. Любые хирургические вмешательства противопоказаны. Он не перенесёт операцию. К тому же, у парня четвёртая отрицательная группа крови, а ты сам знаешь, как тяжело найти донора для таких пациентов. Джаред выпустил бумаги из рук и обессиленно упал в кресло: – Сколько у него осталось времени? – Мы не можем точно сказать, – Саманта подала ему стакан воды. – Его сердце может остановиться в любой момент. Чаще всего этому предшествуют такие симптомы, как слабость, тошнота, головокружение, потеря сознания по мере того, как сердце перестаёт справляться со своими функциями, назначается медикаментозная поддержка, но в итоге исход всё равно один... – Да, я понял. Что делать, чтобы замедлить процесс? – К сожалению, его нельзя замедлить, но можно соблюдать определённые правила, чтобы он не ускорился: не нагружать сердце, больше гулять на свежем воздухе, хорошо питаться. Но ты должен понимать, что парень, вряд ли, доживёт до двадцати лет. Я поставлю его в очередь на пересадку, но ты же понимаешь, что это один шанс на миллион... Джаред тяжело выдохнул и сказал: – Не говори ему, Сэм, я сам скажу, когда будет подходящее время. – Конечно, – грустно улыбнулась Саманта, – конечно, Джей... Дженсен ждал его, сидя в удобном кресле в приемной. Он был такой красивый, на щеках играл румянец, глаза горели, и никто бы не сказал, что смерть уже положила свою костлявую руку ему на плечо. Джареду понадобилась вся своя сила воли, чтобы не показать парню как на самом деле всё плохо. – Ну что, поехали домой? – выдавил он из себя и улыбнулся через силу. Дженсен кивнул и направился к выходу. – Что сказала Сэм? – спросил он, когда они вышли из больницы. – Нужны ещё какие-то анализы, чтобы определить точно, что с тобой, – уклончиво ответил Падалеки. – Ааа, ясно, – кивнул Дженсен и начал рассказывать какие-то факты о Саванне, которые услышал, когда смотрел телевизор в комнате ожидания. А Джаред смотрел перед собой и думал, что о походе в горы теперь придётся забыть.***
Следующую неделю у Джареда было несколько дежурств, и он почти не бывал дома. От этого ему было и легче, и тяжелее одновременно. В понедельник у него был выходной, и они как раз вернулись из больницы, где Дженсену сняли швы, когда он сказал, снимая куртку: – Я нашёл работу, – но увидев шокированный взгляд Падалеки, тут же продолжил. - Я знаю, что ты запрещаешь мне напрягаться, но она не сложная. Это недалеко от твоей квартиры, и я смогу совмещать её с моими обязанностями по дому. Мне же надо накопить денег на наше с тобой путешествие, да и жить у тебя бесплатно я тоже больше не могу. Ты мне очень нравишься, и я не хочу пользоваться твоей добротой. Работая, я смогу чувствовать себя не так неловко... Джаред слушал и не мог сказать ни слова: «О, Боже, бедный парень, если б он только знал...» Падалеки смотрел, как краснеют от неловкого разговора скулы Дженсена, и понимал, что сейчас сделает то, что может положить конец доверию, которое возникло между ними за целый месяц. Но он больше не мог сдерживать себя, потому что знал, если не попробует, то потом будет жалеть ещё больше. Поэтому он сделал несколько шагов к Дженсену и, положив руку ему на затылок, наклонился и поцеловал. На минуту парень замер и даже перестал дышать, но потом ответил так жадно и открыто, что у Джареда земля ушла из-под ног. – Я думал, ты никогда не решишься, – прошептал он, когда они перервали поцелуй, чтобы отдышаться. – Так ты всё это время ждал, когда я наберусь смелости, и молчал, – офигел Падалеки. – Я боялся, что ты подумаешь, что я хочу запрыгнуть к тебе в постель из-за благодарности или, ещё хуже, в корыстных целях, – краснея, ответил Дженсен. – Господи, какой же ты... – прошептал Джаред и снова притянул парня для поцелуя. Он выцеловывал худощавые скулы, гладкий подбородок, бледную шею, гладил руками под футболкой и дурел от прикосновений к нежной коже. Так, покрывая все доступные места поцелуями, он затащил Дженсена в спальню. А потом, уронив парня на кровать, упал на колени и, стащив с него штаны вместе с боксерами, обхватил губами красную головку. Дальше всё было, как во сне: Дженсен вздрагивал от наслаждения, когда пальцы проникли в него, задевая простату, потом вскрикивал при каждом движении джаредового члена и, в конце, выгнувшись на лопатках, забрызгал себя и Джареда тёплым семенем. Потом уже лёжа в кровати и нежно поглаживая спину сладко спящего любовника, Джаред мучительно подумал, сколько драгоценного времени они потеряли, боясь признаться друг другу в своих чувствах.***
Когда ты счастлив, дни летят в два раза быстрее. Дженсен, всё-таки, устроился на работу в качестве официанта в закусочную неподалёку, но он умудрялся выбить себе такой график, который совпадал со сменами Падалеки, а выходные они всегда проводили вместе. Джаред помнил о рекомендациях Сэм, поэтому постоянно вытаскивал Дженсена на прогулки. Каждое воскресенье они ездили в Центральный парк и гуляли, взявшись за руки, подбрасывая ногами опавшие разноцветные листья. Дженсен будто бы расцвёл от счастья, и Джаред, скрепя сердцем, решил пока не говорить ему о диагнозе, чтобы не омрачать те крохотные счастливые моменты, которые появились в его совсем недолгой жизни. Но беда не дремлет, и она пришла и в их дом. Это случилось утром двенадцатого ноября, Джаред как раз вернулся с утренней пробежки и, зайдя в прихожую, почувствовал запах гари. – Ты что решил сжечь нашу квартиру? – улыбаясь, крикнул он с порога, на ходу сбрасывая с себя промокшую от осенней мороси спортивную куртку. Ответа не последовало, и Джаред быстрыми шагами пошёл на кухню. На плите дымилась сковородка со сгоревшими блинчиками, Падалеки подошёл, чтобы её выключить и застыл на минуту от ужаса. На полу без сознания лежал Дженсен, бледный как мел. Все свои дальнейшие действия Джаред выполнял на автомате: вызвал скорою, поднял бледного, еле дышавшего парня на руки, и так и просидел, обнимая его и вслушиваясь в слабое биение сердца. – Джен, Джен, только держись, – шептал он, целуя холодные бледные пальцы. Он, как робот, проводил каталку с любимым от машины скорой помощи до отделения реанимации. И стоял под дверью не в силах сдвинуться с места, пока к нему не подошла Сэм и не увела в свой кабинет. – На этот раз всё обошлось, но анализы показывают, что сердечная мышца очень ослаблена. Она не справляется со своими функциями. Мы пропишем ему препараты для медикаментозной поддержки, но, Джей, ты должен быть готов... – Сколько? – всё, что смог выдавить из себя Джаред. – Месяц, может два... – сказала Сэм и тяжело вздохнула. – Что с очередью на трансплантацию? – с надеждой в голосе поднял глаза Джаред. Сэм только грустно покачала головой. – Ясно... Когда я смогу забрать его домой? – Думаю, мы продержим его здесь не больше двух недель, прокапаем препараты, а дальше я выпишу ему таблетки, которые он сможет принимать и дома. К тому же, он будет под присмотром врача. Как только появятся новости о возможности пересадки, я тут же сообщу тебе, – ответила Саманта, сжав Джареду плечо. – Он пришёл в себя, ты можешь его увидеть. Только недолго, ему нужен отдых. От картины, представшей перед ним, когда Джаред открыл дверь в палату, сдавило сердце и защипало в глазах. Дженсен лежал на белой больничной кровати весь утыканный трубками и капельницами, его грудь методично поднималась и опускалась в ритм с пищащими приборами. Джаред подошёл к кровати и накрыл его руку своей. Парень открыл глаза и попробовал поднять голову. – Тише, малыш, – прошептал Джаред, глотая предательские слёзы. – Тебе нельзя напрягаться, надо отдыхать. Поспи, всё уже позади. Я буду рядом. И, наклонившись, поднёс к губам и поцеловал холодные пальцы.***
Сэм не обманула и через десять дней Дженсена выписали, и Джаред вёз его бледного, слабого и похудевшего ещё сильнее на больничном кресле-коляске к своей машине. – Вот видишь, я же говорил, что в больнице ты ненадолго. Скоро будешь дома, мы как раз успеем к твоей любимой передаче по каналу «Дискавери», – улыбался Джаред, помогая парню перебраться из коляски в машину. Потом откатил её к пандусу и плюхнулся на водительское место: – Заедем в кондитерскую на углу Плейсен-роуд и наберём твоих любимых сладостей? Дженсен слабо улыбнулся и, откинув голову на подголовник, прикрыл глаза. Всю дорогу до дома они молчали, и Джаред кое-как сдерживал себя, чтобы не заплакать от безысходности, но он должен был быть сильным ради Дженсена. Подъехав к дому, Джаред обошёл машину, открыл дверцу и взял Дженсена на руки. – Не надо, – слабо попытался выкрутиться он. – Я могу дойти сам. – Я знаю, – улыбнулся Джаред, чмокнув его в нос. – Считай, что я вношу тебя в дом, как невесту или жениха, – весело подмигнул он. Тень грустной улыбки скользнула по бледным губам Дженсена, но он ничего не сказал, только крепче обнял Падалеки руками за шею и положил голову ему на плечо. Войдя в квартиру, Джаред помог ему раздеться и, усадив на диван, пошёл на кухню, чтобы заварить чай и разложить на поднос купленные по пути сладости. Он открыл дверцу в шкафчике и уставился на идеально расставленные баночки и ёмкости для кофе, чая, сахара и специй. До Дженсена в этих шкафчиках царил беспорядок, и Джаред понял, что так привык к этому педантизму своего партнёра, что уже не смог бы жить по-другому. Эмоции нахлынули лавиной и, не в силах больше сдерживаться, Джаред сполз спиной по стене, уткнулся лицом в ладони и беззвучно зарыдал. Он не сможет это пережить, почему всё происходит именно с ними, почему такие светлые люди, как Дженсен, не имеют шанса, как же всё это несправедливо... Прохладная ладонь коснулась его плеча, и Джаред, подняв голову, увидел перед собой, сидящего на полу Дженсена: – Эй, всё в порядке, – улыбнулся он. – Мне уже лучше. Вот увидишь, я скоро поправлюсь. Мы же ещё должны подняться с тобой на самую высокую вершину восточного побережья. – Джен, – еле слышно сказал Джаред, уже не сдерживая рыдания, обнимая любимого и пряча лицо в изгибе его шеи. – Дженсен, малыш, я должен тебе сказать... – Тшш... – прошептал ему на ухо Дженсен, нежно поглаживая по спине. – Не надо. Ничего не говори... Мы обязательно поднимемся на вершину Митчелл, а там такой чистый воздух, что звенит, как хрусталь... И Джаред всё понял: конечно, мальчишка прекрасно всё знал, а это была лишь игра, и он её поддержал: – ...и можно потрогать руками облака... – прошептал он в мокрую от собственных слез шею Дженсена.***
Дальше дни шли как обычно. Дженсену, правда, пришлось уволиться из закусочной, а Джаред взял отпуск за свой счёт, и теперь они целые дни проводили вместе. Раз в день они выезжали на машине на прогулку и по несколько часов гуляли, исследуя Центральный парк, Таймс-сквер, Бруклинский мост. Впервые в жизни, Джаред переборол свой страх высоты, они поднялись на Эмпайр-стейт-билдинг. И Дженсен, с восхищением, любовался открывшимся видом в то время, как Джаред из последних сил сдерживался, чтобы не смотреть на пропасть у их ног. Приближались рождественские праздники, и город постепенно облачался в новогоднюю суету, на улицах зажигались гирлянды, а в воздухе летал запах шоколада и мандарин. – У меня есть для тебя подарок, – сказал Дженсен в один из вечеров, когда они, закутавшись в уютный плед, сидели возле окна и смотрели на мерцающий огнями город, и пили горячий шоколад. Парень плохо чувствовал себя в последние дни и они почти всё время проводили дома. – Я думал подарить его тебе на Рождество, но не могу больше ждать. И он протянул небольшую коробочку, завёрнутую в подарочную бумагу. Джаред потеряно смотрел на подарок и не мог пошевелиться. «Не может больше ждать или боится, что не дождется», – прокралась в голову мучительная мысль. – Ну же, открой, – подначивал его Дженсен. – Мне не терпится узнать, понравится ли тебе мой подарок или нет. Джаред сглотнул застывший в горле комок и, взяв коробку в руки, аккуратно снял упаковку и открыл подарок. Внутри лежал кожаный браслет с вплетёнными в узор буквами «JJ». Он смотрел несколько минут на украшение, а потом поднял полные слёз глаза на Дженсена. – Тебе не понравилось? – растерялся тот. – Я подумал, что эти две «J» будут как символ нас вместе. Я дурак, да? – Нет! Что ты, мне очень нравится. Очень-очень. Просто... Я ничего не купил тебе... – тут же одернул себя Джаред. – Это ничего, – сказал Дженсен, застегивая браслет на руке Джареда, – до Рождества ещё целая неделя, успеешь. Но купить подарок Падалеки так и не успел. Дженсену стало плохо через два дня. Они сидели и смотрели какое-то утреннее шоу по телевизору, как парень резко побелел и начал хватать ртом воздух. – Дженсен, о, Боже, сейчас, держись! – кричал Джаред, подхватывая подающего парня и одновременно набирая номер скорой помощи. Как в страшном кошмаре всё повторялось снова. В ожидании Падалеки вслушивался в слабое биение любимого сердца, сжимал и целовал прохладные пальцы, а потом, так же, на автомате бежал за каталкой к дверям реанимации. Потом был разговор с Сэм, в который он даже не вслушивался. Джаред проболтался в больнице три дня, прежде чем Дженсен пришел в себя, и его впустили в палату. Парень снова лежал весь утыканный капельницами, но на этот раз смотрел на дверь в палату, как будто ждал кого-то и, увидев Джареда, слабо улыбнулся. Падалеки сел на стул рядом с кроватью и уткнулся лицом в бледную руку. – Ты, всё-таки, сумел прорвать блокаду медсёстр и пробрался ко мне, – тихим голосом пошутил Дженсен. За эти дни он ещё больше похудел и казался таким маленьким в этой огромной палате на белых больничных простынях. – О, нет, они все сбежали домой, ведь завтра Рождество, и я втихаря пробрался сам, – улыбнулся в ответ Джаред. – Решил побыть моим тайным Сантой? – Ну не совсем тайным и не совсем Сантой, подарка-то я тебе так и не купил... – Ты – мой самый лучший подарок за всю жизнь, – прошептал Дженсен и в его глазах заблестели слёзы. – Я хочу, чтобы ты знал, чтобы не случилось, эти месяцы были лучшими в моей жизни, я благодарен судьбе за то, что она подарила мне тебя... – Эй, не смей! Слышишь?! Не смей прощаться... – прошептал, глотая слёзы Джаред, сжимая его руку. – Я и не прощаюсь, что ты? Ты так просто не отвертишься от своего обещания. Забыл? Мы же ещё должны подняться на вершину Митчелл... – Да, – прошептал Джаред. – Конечно... Там воздух чистый, как хрусталь, и рукой можно потрогать облака... А за окном Больницы Святого Якова посыпался белый снег, и пушистые снежинки, кружась в медленном танце, оседали на гирлянды магазинов и шапки спешащих домой в Сочельник людей. * * * Четыре месяца спустя. Джаред медленно, но уверенно, из последних сил поднимался наверх. Ещё не наступил туристический сезон и поэтому на горной тропе он был совсем один. Подниматься по мёрзлой земле, покрытой снегом, было тяжело, и Падалеки благодарил Бога и инструктора, что надоумил его купить специальную обувь для скользких подъёмов и взять на прокат треккинговые палки. Через несколько шагов перед его взором открылась покрытая снегом вершина горы Митчелл. Джаред с облегчением повалился на землю, раскинув руки и ноги. Он лежал на земле некоторое время, закрыв глаза, вслушиваясь в тишину, а потом сказал: – Ты был прав. Здесь невероятно чистый воздух и, если вслушаться, он правда звенит, как хрусталь. Дженсен умер в ту ночь перед Рождеством. Он просто заснул и больше не открыл глаза. Следующие дни были самые тяжёлые в жизни Падалеки, и, если бы не Сэм, он бы точно не справился. Но теперь он выполнил своё обещание. Он стоял на самой высокой вершине Аппалачей и смотрел на раскинувшиеся под ногами покрытые снегом хребты. Джаред расстегнул рюкзак и достал оттуда небольшую урну. – Теперь ты сможешь прикоснуться к облакам, – прошептал он, вытирая слёзы и открывая урну. А потом подошёл к краю и развеял серый пепел. Из-за туч показалось солнце и его золотые лучи осветили белые горные хребты, над которыми подхваченное ветром понеслось небольшое тёмное облако.