Долорес.

Пятый проснулся часов в семь утра, но не от привычного кошмара, который мучил его каждую ночь, а от духоты. Скинув с себя одеяло, он потёр глаза, вспоминая последние события, которые слишком яркими картинками проносились сквозь сознание. Повернув голову, он увидел причину возникновения этих картинок: безмятежно спящую, с растрепанными рыжими волосами, плотно сжатыми в полосу губами, трепещущими ресницами. То, что он не хотел бы видеть ещё очень-очень много лет. Чувство, которое вызывала эта девушка слишком непредсказуемо, оно будет только мешать. Он не планировал влюбляться. Не сейчас, не в ближайшие пару лет после того, как его семья оправится от последствий предотвращённого апокалипсиса. Но Долорес спутала все его планы, за что он ненавидел её. И хотел ненавидеть, но никак не мог, даже когда пытался. — Пятый…? — будто почувствовав, что на неё смотрят Долорес разлепила глаза, щурясь от солнечного света. — Что ты так смотришь на меня…? — Ничего…спи, ты ведь всё равно не выспалась. — Нет, всё…всё в порядке. Как ты чувствуешь себя? — поднимаясь на локти, она одной рукой дотронулась до виска - едва заметное движение, которое он, не желая того, отметил. — Голова болит? — Немного есть. Так…как ты, бок не болит? — Нет, всё в порядке. Не беспокойся, — лёгкая улыбка коснулась его губ против воли. Нельзя, Пятый. Ты ведь сам прекрасно это понимаешь. — Слушай, Долорес, о вчерашнем… — Да, я…сейчас немного не время, я знаю. Ты ведь это хотел сказать? — и как бы она не пыталась выглядеть весёлой, её выдавало разочарование, скользнувшее в тёмных глазах. Она надеялась избежать этого разговора, или вовсе повернуть его в другое русло. — Да, именно. Извини, я… — Ты мне нравишься, Пятый, — прервала она, выставив руку вперёд, будто пытаясь остановить, блокировать его слова, которые могли её ранить, — но…это нормально, что я тебе не нравлюсь. Всё хорошо, ты можешь не оправдываться. — Я и не думал оправдываться, — заметил он, раздражённо выдыхая. С одной стороны он понимал, что нужно решить, что делать дальше со всем этим, но с другой - не понимал, почему ей вообще приспичило говорить об этом. — Давай поговорим после того, как проснёмся, окей? — О, я только собирался вам это предложить. Надеюсь, твоих сил хватило, чтоб переместиться в аптеку и спиздить там пару презервативов? — особенностью Клауса была замечательная способность спасать положение так, что кажется, будто его усугубили ещё больше. — Тебя стучать не учили? — поджала губы Ло, выпутываясь из одеяла и слазя с кровати. — Что у тебя? — Я не могу навестить брата? — Нет. У тебя какое-то дело? Выкладывай сейчас. — Какие мы серьёзные. Сексуальная разрядка идёт тебе совсем не на пользу, ми... — Клаус. — Ладно, ладно. У меня важные новости, собираю что-то типа семейного совета. И да, Пятый, она будет на нём с нами. — Мог не уточнять, Клаус. Кто ещё будет? — Пятый зачесал растрепанные волосы назад, приглаживая. — Ты, я, Долорес, Лютер…кто-то знает, где Элисон или Диего? — Нет. — Элисон уехала часа в два. Куда - не спрашивай, сама без понятия. Бубнила только что-то невнятное про этого…как его… Пибоди, кажется. — Ну вот, значит мы - это пока всё, что может себе позволить академия. Так что, собирайтесь, голубки. Управитесь за десять минут - никому не расскажу, что вы полночи в обнимку провалялись. — Я прострелю тебе череп, — Ло с Пятым произнесли это практически одновременно, после косясь друг на друга недовольными взглядами. — Эх, любовь… — Иди буди Лютера, мать твою! — подушка попала уже в предусмотрительно закрытую Сеансом дверь. — Я когда-нибудь убью его, — прошипела Пемберли, сглатывая. Было итак неловко от собственного признания, как ей показалось, отвергнутого, так ещё и этот уродец подливает масла в огонь. — Чёрт с ним. Я пойду наверх, мне нужно в душ, и... — только она собиралась уходить, как её схватили за руку, чуть дёрнув обратно, — что? — Ты…тоже нравишься мне, — слова дались с огромным трудом, вначале застряв комом в горле, а после вырвавшись как ругательство, а не как признание. Они отразились в чужих глазах кучей эмоций, большинство из которых остались для него неизвестными. — Погоди, я чем-то обидел тебя? — её опущенная голова и подрагивающие плечи намекали на то, что признание получилось отвратительным. — Ты что, плачешь? — Ты придурок, Харгривз, — услышав сдавленный смех, он ничуть не расслабился, напротив - такая реакция на слова, которые он произносил чуть ли не впервые напрягла ещё больше. — Мы вдвоём можем целый цирковой шатёр составить, ты в курсе? — Что? К чему ты это говоришь вообще? — К тому, чтоб ты собирался. Выпьем кофе, а потом решим этот вопрос. — Серьёзно? Разве девочки не должны прыгать, визжать и всё такое? — Два дня до конца света, Пятый. Самое подходящее время, чтобы визжать от радости. — Ладно, логично. Уже через пятнадцать минут все были в сборе: Пятый, вопреки уговорам Долорес, был всё ещё одет в пижаму, Лютер сжимал голову огромными ручищами, а Долорес с мокрой головой не без удовольствия делала глотки из уже любимого гранёного стакана. Утро прекрасно, если оно начинается с добротного виски. — Итак, какого хрена ты поднял нас в такую рань, любовь моя? — сидеть на столе было неприлично, как мог бы сказать Пого, но ей было насрать — так удобнее. Рядом с ней расположился Клаус, чуть ли не поминутно вырывая у неё из рук стакан, смотря в янтарную жидкость секунды две и впихивая его обратно. — Да скажи уже, в чём дело! — Как вы поняли, у нас семейное собрание… — Тогда какого хрена она тут делает? И где все остальные? — Лютер, как некультурно. То, что у тебя день не задался не повод вести себя как говнюк, — Клаус протороторил это всё с милой улыбочкой, разливая по чашкам кофе. И протягивая первую раздражённому брату, он особо не позаботился о том, чтобы она дошла именно ему в руки. А зря - напиток тут же перехватил Пятый, отхлебнув немного и поморщившись. — Кого мне убить, чтобы достать нормальный кофе? — Так банка на кухне. — Её там нет, — всё также расслабленно пропел Сеанс, — закончилось. Кажется, её негодование было физически осязаемым- Лютера передернуло, а на лице скаута, напротив, появилась гаденькая ухмылочка.  — Ты чего, старпёр, всё моё кофе выхлебал? — Ну да, а что? Ты выхлебала весь мой виски - мы квиты. — Он не твой, а твоего отца. — Ну да, честно спизженное, — фыркнул Клаус. — Ну же, перестаньте скандалить! У нас важное дело. — Ты, кстати, так и не сказал какое, — заметил чёртов кофейный вор. — Я видел отца. Это заявление, кажется, выбило из всех присутствующих кроме Долорес воздух. Лютер как-то по странному согнулся, выдыхая сквозь плотно сжатые губы, Пятый завис на время с чашкой в руках, прикусив нижнюю губу. — Народ, у вас всё хорошо? — Нет… Клаус, у нас огромная проблема, а ты…ты опять несёшь херню. Можешь хоть раз побыть полезным, а не мешаться? — Лютер, я говорю правду, — назидательно проговорил Сеанс, — почему вы не хотите мне верить?  — Потому что ты всегда несёшь бред, Клаус. И сейчас тоже! — Не разгоняйся, дружище. Сколько я его знаю, о таком он не лгал ни разу, — положив руку на плечо разгоряченного космобоя она аккуратно усадила его на место. — Просто послушай, ладно? Фыркнув на это, скаут поставил чашку на стол, обращая взор на брата.  — Допустим я тебе поверил. И что же сказал старик? — Ну-у, вначале он прочитал долгую лекцию о моём внешнем виде и поведении, о том, как расхлябано я живу и как бездарно трачу свои силы. А потом закатил телегу о своём убийстве. Точнее, о его отсутствии. — Погоди… — до Пятого смысл слов дошёл в разы быстрее, чем до отходившего после бурной алкогольной ночи Лютера, — отец совершил самоубийство? — Бинго, — широко раскрыв глаза, Клаус нервно захохотал. — Это бред, — вновь ощетинился Лютер, — ты постоянно видишь херню, и сейчас тоже. — Я был трезв как стеклышко, как и сейчас, — развёл мужчина руками, — просто поверь мне. — Да с чего я должен тебе верить? — Мистер Клаус говорит правду, — только услышав размеренный голос, Долорес спрятала стакан куда-то за спину, спрыгивая со стола. — Ваш отец действительно совершил самоубийство. — Не может быть… — бугай встал на ноги, отталкивая стул. Тот, покачнувшись на тонких ножках (господи, как он его выдерживал?), упал на мягкий ковёр. — Пого, это правда? Неужели…неужели это очередная ложь? — и снова он ведёт себя как ребёнок. — Мистер Лютор, это была последняя воля вашего отца. Мы не могли сказать вам всей правды… — А как же Грейс? Неужели она тоже…? — Она была перепрограммирована на невозможность оказать первую помощь перед отравлением. Он хотел собрать вас вместе, думал, что это единственный способ. Лютер был настолько разозлён, что даже в глазах Пятого появилось беспокойство. Однако он быстро взял себя в руки, осматривая помещение, переводя взгляд от одного предмета к другому, будто дела его семьи его совсем не касаются. — И ты знал об этом? И ничего не сказал мне?! ТЫ ВЕДЬ ВИДЕЛ, КАК Я МУЧАЛСЯ! — мощный крик расходился по всему первому этажу и заставлял дрожать стёкла. Лютер раскраснелся весь, сжал в кулаки ручища и напрягся, как струна. — У нас не было выбора, — кажется, этой фразой огорчённый такой реакцией Пого похоронил себя. Долорес казалось, что сейчас его голова, а потом и их в придаток полетят одна за другой с плеч. Однако, Лютер лишь глубоко вздохнул, дрожащим голосом прошипев:  — Выбор есть всегда, — перед тем как выйти из комнаты, он ощутимо толкнул шимпанзе в плечо, совершенно не заботясь, останется ли тот в равновесии. Через несколько секунд и Пятый поднялся со своего места. — Мне нужно подумать, — последнее что он произнёс, перед тем как раствориться в голубой вспышке. — Блеск. У вас не братья, а истерички, — констатировала Долорес, вновь взяв в руки стакан. — Что ж, видимо, нас осталось трое. Итак, что будем делать? — Предлагаю узнать, что ещё есть у отца в архивах на этот счёт, раз он знал о конце света, значит должен хоть что-то знать о том, как его предотвратить, — конечно, предложение призрачного брата услышал только Клаус, однако, практически слово в слово озвучил его Ло. — Молодец, Бэн, — кивнула Долорес, — тогда…вы в его кабинет, а я в библиотеку? На этом и решили. *** Уже битый час она рылась в старых газетных вырезках, документации и страницах древних, как мир, книг - ничего. Пусто, белый лист. — Что ты тут роешься, я понять не могу? — Твою мать! Пятый, я же просила не возникать у меня за спиной так резко, — чёртова способность передвигаться в пространстве скоро доведёт её до нервного срыва. — Ты так и не ответила, — усадив свою тощую задницу на стол, парнишка хмыкнул, поддевая пару вырезок и брезгливо хватая их двумя пальцами. — Нахрена тебе это? — Ищу хоть что-то, что может помочь нам остановить апокалипсис. — В старых газетах? Я думал ты не тупая. — А я думала, что ты поможешь, а не свалишь. Но что поделать. — Я вообще-то тоже пытался найти способ решить вопрос, — резонно заметил Харгривз, вырывая и захлопывая книгу, что всего несколько секунд назад спокойно лежала у неё в руках, — но сначала мне интересно узнать, что ты нарыла. — Ничерта. Ваш папаша был мультимиллионером, но его даже «Форбс» ни разу не упоминал. Вас это не смущало? — Нас смущало множество других вещей, Долорес, и такие мелочи были уж точно не на первом месте среди них. — Пессимистично звучит. — Ты многого не знаешь о нашей семье. И я бы предпочёл, чтобы и не знала. А теперь пойдём, в отличии от тебя я потратил час не в пустую, — в голосе скользило привычное для скаута самодовольство. Конечно, когда ты являешься чуть ли не единственным соображающим на весь особняк, а может, и на весь город, будешь испытывать гордость за себя. — Да пошёл ты, слушай. Тоже мне, герой нашёлся, — пробубнила она, хватая его за руку и перемещаясь в его апартаменты. Там, на краю кровати, лежала небольшая книжонка: истрепанная, с разрисованной обложкой - последнее, на что можно обратить внимание среди горы интересностей особняка. — Что это? — Это, душа моя, дневник Грейс. — Звучит…также бесполезно, как и старые вырезки. — Но на деле не так уж и бесполезно. Вот, прочти, — он протянул тетрадь ей, садясь на пол, — ни одного упоминание о Ваниной жизни до наших четырёх. Её будто не было в нашем доме. Понимаешь? — Что? То, что даже здесь вы были ублюдками и обделили сестру? Мило. — Может ты перестанешь язвить и наконец начнёшь думать? — раздражённо процедил мальчишка, кажется, готовый уже пальцем ткнуть на нужные замечания. — Давай же, Долорес, не заставляй меня всё тебе разжёвывать. — Ладно, окей. Ты думаешь, Ваню изолировали от вас, потому что она была… — Особенной. Да, я так и думаю. Мне с самого начала казалось странным, что отец держит её, абсолютно бессильную рядом с нами. Но если моё предположение верное - всё приобретает совсем иную окраску. — Погоди... Допустим, я поверила тебе, — передразнив его, она села рядом, положив дневник себе на колени, — но зачем было изолировать её? — Должно быть, она была опасна. — Опаснее Бэна с его щупальцами? Или опаснее Диего, который может пришпорить кого угодно даже ручкой? Он должен был сам бояться её, понимаешь? — Это…безумная, но возможная теория, — зрачки у него чуть расширились. — Я ведь не нашёл её трупа там. Среди обломков. И если наша теория верна… Понимая, к чему конкретно парень клонит, Пемберли несколько раз отрицательно мотнула головой. Ведь её тело он тоже не нашёл, а считать себя причастной к убийству тысяч людей было немыслимо, банально страшно. — Нет, не может такого быть. Не неси бред, Пятый, давай думать. Ладно, предположим, она действительно сильна. Тогда становиться понятно, зачем она Пибоди - он знает об этом. — Но, если эта информация не разглашалась даже нам, то мог он узнать это либо от Грейс, либо от отца, — продолжил парнишка, — но так как отца в живых нет, а Грейс не разговаривает с незнакомцами, он мог рыться в личных архивах. — Записная книга твоего отца! Клаус потерял её…дней пять назад. Должно быть, это Пибоди достал её из мусорного ведра. — Значит, он следил за Клаусом, — логичный вывод. — Нам нужно срочно найти всех. Если это так, он может направить силу Вани в какое угодно русло, понимаешь? — Да, но… — Кто кого ищет? — Мы с Лютером можем найти Диего. Ты и Клаус - Элисон, — в голове прокручивались несколько вероятных исходов связи его сестры с явно помешанном на их семье психе. И ни один из них хорошим не был. — Мне кажется, они будут только мешаться. Я могу одна отправиться на поиски Элисон. А вы можете найти Диего. — Тебе не кажется, что опасно идти только тебе. Может всё же стоит взять кого-то с собой? — беспокойно переспросил он, положив свою руку поверх её. — Нет, не стоит…я просто попытаюсь убедить Элисон, что не стоит действовать сейчас. И…я не хочу подвергать Клауса опасности, ладно? Проследи за ним. Харгривз неуверенно кивнул. А внутри почему-то зарождалось странное, иррациональное тревожное чувство, будто непременно должно произойти что-то ужасное. *** — Ну же, ответь на звонок. Давай! — в очередной раз наорав на телефон, Долорес словила на себе уже несколько обеспокоенных взглядов неравнодушных прохожих. Ссутулившись под ними, она как-то неловко переминалась с ноги на ногу, выходя из телефонной будки. — Извините. Да, конечно, проходите… — она пыталась вызвонить Элисон, но всё было четно. Третья не желала отвечать на звонки, либо сбрасывая, либо переадресовывая их на автоответчик. В очередной раз услышав «Здравствуйте, на связи Элисон Харгривз. Если вы хотите сказать что-то важное, можете начинать сразу после гудка…» девчонка чуть не выбросила телефон в лужу, в последний момент одумавшись: денег на новый не было, а этот ей ещё пригодится. Наконец, спустя практически сорок минут бесцельного блуждания по слабоосвещённым улицам она почувствовала вибрацию в кармане джинс. — Твою мать, Элисон, где тебя черти носят? — сходу начала Ло, говоря угрожающе спокойно. — У меня было важное дело. И вообще, с какого хрена я должна отвечать тебе? — У нас не менее важное дело. Мы кое-что узнали о Ване и её парне, она… — Такая же как и мы. Я в курсе. — Но…откуда? — сейчас этот вопрос волновал куда больше остальных, роем крутившихся в голове. — Потом расскажу. Где ты сейчас? — На ******** стрит. — Я буду через пятнадцать минут, — на этом их содержательный разговор оборвался. Харгривз не соврала, появившись на своей крутой тачке ровно через пятнадцать минут. Торопливо докурив, Ло залезла в машину, захлопывая дверь.  — Итак. Какого чёрта? — Что "Какого чёрта"? — как ни в чём не бывало, женщина начала выруливать за угол. — Куда ты сорвалась в час с хреном ночи? — Искать Ваню. —…Ладно. Хорошо. Откуда ты узнала про неё? — Мне стоит спросить это у тебя, не думаешь? — останавливаясь у какой-то закусочной, она повернула к ней голову. — Пойдём. Мне кажется, тебе нужно поесть. — Я…мы с Пятым…мы додумались, можно сказать так. — Ну, ничего нового. Кстати, насчёт вас с Пятым, вы…? — О, нет. Конечно нет, точнее, может и да, я…не знаю, — даже говорить об этом было неловко. — Он…классный. — Ты же знаешь, я не про это, — перед ней открыли дверь, и на тихое "спасибо" лишь хохотнули, — у тебя не было отношений, да? — Зачем мы вообще говорим об этом? — кончики ушей у Долорес заметно покраснели. Элисон вновь засмеялась, присаживаясь за один из столиков.  — Не знаю, всегда думала, что девочкам хочется делиться таким. — Ведёшь себя, как старшая сестра. — А у тебя была старшая сестра? — Нет… — так забавно наблюдать за смущенным подростком — она улыбалась как-то странно, пряча улыбку сразу, как только понимала, что она вновь появилась на лице. Тарабанила пальцами по столу, не желая обращать внимания на слова, с которыми к ней обращаются. — Нет, у меня не было отношений. — Боишься? В смысле, ну, ты поняла, — у Элисон тоже не было младшей сестры. Была только дочь, но той совсем недавно исполнилось три годика, и женщина понимала - ещё не скоро она сможет поговорить с ней о таких вещах, как мальчики и отношения. А Долорес…по ней было видно-ей нужна простая женская поддержка. — Пятый действительно хороший, но он…проигрышный вариант. — Клаус уже говорил. Много раз, — в тёмных глазах мелькнуло что-то, смутно похожее на воспоминание, — но…почему вы думаете так? Не в обиду, Элисон, но мне кажется, что вы вообще его не знаете. Только семь дней назад он вернулся, а пропал и того семнадцать лет назад. Он изменился и стал намного лучше, чем вы его помните. — Но ты его не помнишь, — не хотелось признавать, что девчонка права. Конечно, они потеряли Пятого ещё тогда, когда были детьми. Она тогда очень долго оплакивала брата, пока не поняла, что поздно что-то менять. — А мне и не нужно. Достаточно того, что мы прошли за эти семь дней. Удивительно, никогда неделя для меня не тянулась так долго, — уронив голову на столешницу, Пемберли тяжело выдохнула. — Одно за другим событие. У вас так постоянно? Это же невозможно терпеть. У меня крыша едет. Я слышу голоса, мне постоянно кажется, что любая тачка в которую я сажусь вот-вот взорвётся. — Это называется шизофрения. — А тебе лишь бы подъебать, — ладно, кажется, Долорес начинает понимать, в чём очарование Элисон. Она словно человек-хамелеон, подстраивающийся под любую ситуацию, особенно когда сама того захочет. — Ну да. Вообще, я бы хотела пошутить про то, что мой брат педофил, но… — Но это будет не шутка, — поддакнув, она лишь широко заулыбалась, поднимая голову. — Да ладно, в любом случае, рано говорить об отношениях. Вот остановим конец света, тогда и будем праздновать. — Праздновать? — Устроим девичник. Ты, я, Ваня, Клаус. Попьём вино, поговорим о том, какие мужики твари. Обычно это делают на девичниках? — А Клауса-то за что? — Мы с твоим братом иногда такие девичники устраивали…он профи. Поверь, только «за» будет. — Вы с Клаусом близки, да? — Он мне как брат, — такое признание заставило родится в груди какое-то неприятное чувство, отдалённо напоминающее ревность, — мы…с ним мы действительно пережили столько…о некоторых вещах даже говорить страшно. — Например? Чёрт, извини, если я задаю смущающие вопросы. — У нас весь разговор такой, — им наконец подали еду - пара бургеров и большая картошка на двоих. — Несколько передозов. Один раз мне пришлось колоть ему горячие уколы, чтобы разогнать и очистить кровь. Мы…пару раз чуть не грохнули людей, бесчисленное количество ночей провели в обезьяннике, воровали…чёрт, вижу в твоих глазах разочарование. Я наверное… наверное, не стоит продолжать. — Нет-нет, всё хорошо, просто это звучит…дико. Сколько тебе лет? — Семнадцать. — А жили вы вместе…? — Три года. Употребляю я четыре. — О господи, — запустив руки в гофрированные волосы, Элисон зажмурилась. — Да ладно. Это не так грустно, как ты думаешь. Уж точно не грустнее безвольной жизни взаперти. — Да уж…у всех нас всё так переломано. — У всех в принципе. Не только у нас. Кивок. Как бы грустно не было это осознавать — Пемберли была права. *** — За что вы его…? — в очередной раз переспросил Лютер, смотря сверху вниз на напуганного охранника. — За…убийство, сэр, — мужчина сжался ещё сильнее, в очередной раз осматривая всю эту странную компанию. — Подозрение в убийстве, — поправился, как только на лице самого младшего из них-он бы не дал ему больше шестнадцати — отразилась гримаса, полная отвращения. — И почему же вы до сих пор не отпустили его? — чёрт, этого пацана он боится даже больше, чем огромного мужика, угрожающе разминавшего руки. Было в нём что-то такое, отчего мороз шёл по коже. — Потому что… — Потому что ты, — он начал подходить ближе, одёргивая края форменого пиджака, — просто тупоголовый идиот, который своим маленьким, куриным мозком понять не может, что мой брат невиновен. Отпусти. Его. Немедленно, — его галстук подростковые ручонки натянули так, что дышать было тяжело. — Молодой человек, мы…я…сейчас же отпущу его, раз у вас есть доказательства. — О, доказательств у меня предостаточно. — Ладно, сэр только прошу, отпустите меня… Сэр! — О нет, пока вы не выполните его просьбу, он вас не отпустит. Вы же знаете, подростки такие агрессивные, — пропел Клаус, поправляя шубу, накинутую на голое тело, — и о-о-очень нетерпеливые. Уже буквально через несколько минут они выходили из участка вместе с Диего. — Пятый, я не знаю, что ты ему наплёл, но он назвал тебя на голову долбанутым, — проговори мужчина, подбрасывая в руках ключи, которые ему наконец-таки вернули. Боялся за них больше, чем за собственную шкуру, честное слово. — Он не соврал, — просопел Лютер, вышагивая следом за Диего, — этот идиот пытался ему угрожать. — У него получилось лучше, чем у тебя. Человеческий страх в детских шортиках, — улюлюкал Клаус, явно нарываясь. — Ещё одно слово и я вырву твои патлы. — А зачем вы вообще освободили меня? — Да так. У нашей сестры есть силы. — Клаус, ты опять обдолбанный? Я в курсе, что у Элисон есть силы, — он Ваню даже как сестру не воспринимал, потому и не подумал о ней. — Мы не о Элисон…кстати, где она? — космобой осмотрелся так, будто в участок они приехали с ней, и только где-то по пути потеряли его. — Они с Долорес… — Пятый хотел было сказать, но понял - он без понятия. — Хрен его знает, где они. Клаус, у тебя есть её номер? — Обижаешь, куколка, — достав старый кнопочный мобильник, Клаус покрутил его перед лицом брата, — удивительно, что у тебя нет. — О чём он? — спросил Диего, повернув голову в сторону Пятого. — Он? Опять строит из себя кретина, Диего. Неужели не привык? — Пятый, плохо так говорить. Умолчать о своих отношениях… — Отношениях? — вновь глупо переспросил Кракен — Погоди, вы с рыжей…? — Да нет же! Господи, Клаус, просто позвони им! — Фу, господи, Пятый. Неужели у тебя такой херовый вкус? — Попрошу…! — только прервал его Клаус, после же обращая своё внимание на телефон. — Приветик, малышка. Мы? Отлично. Да так, всего лишь вытащили Диего из кутузки. А вы где…погоди, куда едите? А, ладненько. Тогда встретимся в особняке? Что? Окей, я передам. Пока-пока, принцесса, — на последних словах он сладко улыбнулся, сбрасывая вызов. — Долорес просила передать тебе, что они едут к Пибоди и Ване, и чтобы вы не искали их. Отлично, правда ведь? Можно и домой. У Пятого внутри от одних этих слов всё остановилось. Они…две идиотки, они не смогут остановить её. Если Ваню боялся отец, сам отец, она, должно быть, слишком опасна. И если Элисон хоть что-то могла могла сделать против неё, то Ло… — Долорес… — прошептал он, сделав пару шагов назад. Руки начали чуть дрожать. — Клаус, неужели ты не понимаешь… Ваня опасна для них обеих. Мы не можем оставить их с ней один на один. — То есть про силу ты говорил серьёзно? — прошептал Лютер, складывая дважды два. — Там Элисон… Чёрт. Диего, твоя тачка здесь? — Ну да. А что? Мы едем за ними? — Конечно. И чем быстрее, тем лучше, — скаут, переминаясь с ноги на ногу рассматривал парковку, пытаясь найти там машину брата. — Если что, я буду за рулём. — Это ещё с чего? — возмущенно вскричал Диего, потянув расслабленного Клауса к машине. — Не спорь со старшими, понял? *** — Почему они не должны искать нас? — Потому что они всё испортят. Нам нужно просто поговорить с ней. А не сказать, что она ничтожество. — Ну да, Диего умеет, — всего час назад они ошивались по академии, складывая в кучу всё, что смогли нарыть на Пибоди. Этот урод был слишком вёртким, но того, что у них было должно хватить, чтобы убедить любого здравомыслящего человека поверить им. Было страшно ехать туда абсолютно одним. Точнее, Долорес боялась, будто чувствовала, что ничем хорошим это не кончится. Вот только слушать её, конечно, никто не стал, и если бы Клаус не позвонил, то они и не узнали бы о их с Элисон плане. — А ты уверена, что это безопасно? — Она моя сестра, Ло. Я уверена - она не причинит мне вреда, — вот только нервно постукивающие по рулю руки говорили совсем об обратном. Третья вся выглядела, как натянутая струна: прямо держала спину, поджимала плотно губы, немигающе смотрела на дорогу. Отстукивала разные мелодии по рулю и иногда бормотала что-то невнятное. Она сама не верила в то, что сестра ничего ей не сделает, и, скорее всего, предполагала. — Ладно… — тяжёлый выдох. Ощущение, что она добровольно заходит в какую-то вязкую жидкость, что обязательно затянет её за собой не покидало. И чем ближе они были, тем явственнее она чувствовала эту противную теплоту. Кровь…она тонула в крови, уже была там по щиколотки, и продолжала идти вперёд, будто руки у неё связаны невидимыми цепями. В голове впервые за много-много лет было пусто…ни одной цифры. Ни одной мысли. Она абсолютно ничего не могла думать, ни о чём не могла думать. — Только что мы будем делать, если она решит убить нас? Невысказанная мысль повисла в машине тёмным сгустком. Вопрос был риторическим. Ничерта они не смогут сделать, только молча примут неизбежное. Ещё только приближаясь к маленькому домику на отшибе, она почувствовала странную вибрацию. В открытые окна ворвался ветер, вот только Ло готова была поклясться - ветер этот был точно не природным явлением. — Ваня, — нестройно проговорили два голоса, останавливая машину чуть поодаль. — Элисон, может…пока не поздно, поедем обратно? — Нет. Мы должны забрать её…я больше не брошу её, Долорес, — как бы она не восхищалась Элисон, сейчас она казалась ей ребёнком. Слепа в собственных убеждениях, думает, что её сестру насильно держат там. Нет же…просто Пибоди успел немного быстрее, понял, как именно можно давить на кроткую Ваню. Он влюбил её в себя и удерживал рядом не силой, а этими цепями. — Пойдём. Или ты остаешься здесь? — Нет конечно. Одну я тебя точно не пущу, — как-то неуверенно проговорила она, делая шаг вперёд. Та самая тёплая жидкость уже ощутимо оплёскивала бёдра, пропитывая ткань, заставляя её прилипать к коже. И поднималась выше, с каждым новым шагом. Первое, что они увидели, только войдя в дом - играющую на скрипке Харгривз и шатающуюся люстру.Всё свидетельствовало о том, что насчёт ветра они не ошиблись. И закрыв за собой дверь, Долорес будто закрыла тюремную камеру. — Ваня… — испуганно прошептала Элисон, отходя на пару шагов, спотыкаясь о ковёр. Где-то она уже видела этот домик… — Элисон? Долорес? Что вы тут делаете? — кажется, их она хотела видеть меньше всего. Опустила скрипку, до побелевших костяшек сжимая её ручку в дрожащих руках. Ло было известно, отчего так может быть — она пыталась взять под контроль то, что было непонятным. — Зачем вы пришли? — Забрать тебя, конечно же, — прошептала Третья, решаясь всё-таки, делая несколько шагов в сторону сестры. — Только я прошу тебя, давай поговорим в машине. Хорошо? — Почему я должна идти с тобой? Скоро вернётся Леонард, и... — Об этом мы и хотим сказать, — решилась вставить слово Пемберли, переминаясь с ноги на ноги. Тем временем мерзкое ощущение достигло шеи, перекрывая доступ к кислороду. Оно будто душило, и это ощущалось даже наяву - говорить было сложно, даже мычать что-то. — Не Леонардом зовут твоего героя, а Харольдом. Больной ублюдок врал тебе, — засунув руки в карманы, она как-то странно осмотрелась. — Что ты…что ты несёшь? Ты переобщалась с моими братьями? — Ваня, прошу, давай поговорим в машине, у нас столько всего случилось, мы узнали о тебе… — Обо мне? — переспросила Женщина, положим скрипку на журнальный столик, заваленный выпусками второсортной прессы для домохозяек. — О чём ты? — О твоей силе, конечно же. — Ага…и потому вы решили вспомнить обо мне? — Нет же! Как ты не понимаешь, ты в опасности! Твой женишок в тюрьме отсидел, он в тринадцать лет убил отца, и личность у него липовая — потому я не могла ничего найти на него… — Господи, какой же бред. Ты настолько завидуешь мне? — Нет, Ваня, ты не понимаешь. — А хотела бы, — вопреки их ожиданиям и желанию Долорес поскорее избавиться от липкости страха на теле, Харгривз уселась на одном из пуфиков, выжидающе смотря на них. — Ну же, говори. — Я…я вспомнила кое что, на днях, — начала Элисон, садясь возле сестры на коленях, — но я не хочу говорить это сейчас. — Почему? — Ты разозлишься. — Раньше тебя это не останавливало. Долорес уже практически не слушала их, наугад зайдя в маленькую комнатку, которая на её счастье оказалась душем. Открутив на всю краники, она набрала в ладони как можно больше ледяной воды, плеснув её себе в лицо. Один раз, другой, третий - ничерта не помогало. Голова с каждым вздохом кружилась всё больше, ноги становились ватными, она будто вот-вот упадёт в обморок. Нельзя. Кто поможет Элисон? Она чувствовала, чувствовала как зашла уже по подбородок - ещё немного и начнёт глотать кровь. Она была по подбородок в крови. Физически. Она сковывала движения, заливала глаза. Скатившись по стене душевой кабины, тяжело дыша от накатившей беспомощности она начала бить плиту руками, разбивая костяшки в кровь. Такого у неё никогда не было. Почувствовав, как по губе течёт что-то тёплое, она из последних сил провела рукой, после посмотрев на дрожащие, тонкие пальцы.Кровь. Снова ебучая кровь. в следующую минуту она услышала душераздирающий крик, повторявший раз за разом "ЭЛИСОН!". И стоило только крику смолкнуть, как она поняла - тонет. Какая-то херня отчаянно тянет её на дно, а в этом дерьме и барахтаться не получается - оно не разрешает, управляет телом. И это было страшнее всего. — Нет, прошу… — она чувствовала металлический привкус во рту, чувствовала, как кровь заливается в неё, глоток за глотком. Нет, пожалуйста, только не сейчас. Что-то стряслось с чёртовой я-должна-спасти-сестру-Харгривз, что-то ужасное, если она сейчас же не возьмёт себя в руки, то не успеет ей помочь. Всего через несколько минут она выползла из ванной, в буквальном смысле, едва передвигая онемевшими коленями. И первое, что увидела - плывущую, но страшную картину. Элисон Харгривз лежала в луже собственной крови с перерезанным горлом. *** Диего буквально выбил дверь — они ехали в это место чёртовых сорок минут, и хер знает, что могло случится с его сестрой за это время. — Элисон! — Лютор оттолкнул его, замершего на месте. На полу лежала она…Третья, вся в крови, и рану у неё на шее отчаянно пыталась заткнуть Долорес, едва двигавшаяся. Лютор оттолкнул её, грубо, будто она была мусором, бережно беря лицо экс-возлюбленной огромными ладонями. — Боже, не…прошу, нет, — и зарыдал. Как ребёнок, пока Пемберли отползла на несколько шагов назад, опираясь спиной о тумбу, сгибаясь в три погибели. — О боже, — Клаус, кажется, и не обратил внимания на подругу. Конечно, все взгляды приковывала только умирающая на руках Лютера сестре. — Боже, проверьте…может…может она ещё дышит, — чтобы не свалиться, Клаус опёрся одной рукой о крепкое космобоевское плечо, прикрывая ладонью рот, не позволяя вырваться крику, что застрял сейчас у каждого в головах. — Твою мать! — буквально крикнул Пятый, пиная первое попавшееся, что лежало на полу. Диего выдохнул, сглатывая ком, чувствуя, как по щекам одна за другой текут слёзы. На ватных ногах он обошёл сестру, подходя к Долорес. — Ну же…поднимайся, Долорес,  — звал он, но она не отвечала, пустым взглядом смотря на почти-труп.Из носа и ушей у неё хлестала кровь, руки были разбиты. — Твою мать, ты тоже, Пемберли?! — он начал трясти её за плечи. Не верил в то, что сестру можно спасти. Зато можно спасти её. Хоть кого-то, он не позволит ещё одной женщине умереть у него на руках. Мать, Юдора, теперь сестра. Когда же это закончится? — Ну же, поднимайся. Только ты не умирай, давай! Когда же это закончится? — Диего, что ты там за… Долорес? — Пятый наконец соизволил обратить внимание на брата, который уже с минуту тряс кого-то за плечи. — Господи, Долорес…что с ней? Что ты сделал? — агрессивно спросил он, толкая брата, беря обе руки девушки в свою. — Ладно, хер с ним, помоги Лютеру и Клаусу. Мы ещё можем спасти Элисон, она дышит. Я займусь ей. — Ладно… — неуверенно начал Диего, подрываясь с места. — Переместитесь? Брат, не отрывая от Ло настороженного взгляда, кивнул, проводя рукой по щекам пострадавшей, растирая по своим пальцам красное и тёплое, что сейчас заполнила голову каждого. И именно в этот момент девушка окончательно отключилась, заваливаясь на бок. — Долорес? — непонимающе переспросил Пятый, хлопая её по щекам. Ноль реакции. — Боже, Долорес! Ну же…нетнетнет, она не могла умереть. — впервые он видел его таким…дрожащий голос, дрожащие руки. Его брат не был самоуверенным индюком в пидорских шортах. — Она должна дышать! И вопреки собственным страхам,в тот день они никого не потеряли. Никого. Но только этого всем хватило, чтобы понять - пора действовать.