Мальчик , который пахнет сиренью.

      На душе каждого заметно полегчало и эмоции отступили на второй план, позволяя нормально мыслить и излагать речь. — Изуку, мне твоя мама сказала, что ты собираешься завтра к ней, может я подвезу? Все равно ехать довольно далеко, а на билет не надо будет тратиться, ты как, не против? — обнадеженно спросил альфа, разворачиваясь к рулю.       Недолгое молчание прервалось, негромким бурчанием со стороны омеги. Тот явно засмущался от такого предложения так как в голове была каша из всего произошедшего за последние минуты. — Подвезти? — переспрашивая сам у себя, промямлил брюнет, озадаченно хмурясь. — Тебя, тебя, ну так что? — уточняюще ответил гетерохром, сжимая в руках руль и щурясь в лобовое окно. — Хорошо, — опомнившись, сказал Изуку и почти сразу добавил: — только мне в общежитие надо, вещи взять и переодеться.       Посмотрев на зеленоглазого, Тодороки согласительно кивнул и машина тронулась с места. По радио играла незамысловатая мелодия, сменившаяся выпуском новостей. Политика была не интересна обоим парням, поэтому не став на ней зацикливаться, путь они продолжали в тишине. Осень была действительно хорошей. Под деревьями скапливались кучки опавших золотых листьев. Труд дворников был как никогда нужен, те лишь недовольно ворчали себе под нос, сгребая остатки листвы в большие бугры. За окном мельком можно было заметить проходящих людей в пальто и вязаных шарфах. Кто-то шел в компании друзей и яро обсуждал преподавателя, который поставил бедняге незачёт, кто-то медленно шел под руку со своей парой, выкидывая глупые шуточки.       Иногда встречались мужчины в строгих костюмах, держа под подмышкой папки с бумагами, что-то раздраженно бурча в трубку телефона. Маленькая девочка вместе с родителями, наблюдающими за счастьем ребенка от совместного времяпровождения. Все это создавало приятную глазу картинку, которая отдавала теплом в сердце, дарующее интригующее чувство эйфории. После пяти часов вечера, образовывались пробки, всем хотелось быстрее приехать домой и заняться своими делами. Многих ждал вкусный ужин, кого-то романтический вечер, а кого-то еще куча нерешённой работы. Гудки доносившиеся из чужих автомобилей, заставляли отвлечься от наплывших мыслей и вернуться с небес на землю.       Услышав громкую музыку и писк шин, резко проехавших по асфальту, заинтересовал многих водителей. Ребята находившиеся в салоне явно решили повеселиться и разбавить монотонную тишину, прерываемую гудками и сигналами. На это обратил внимание и Тодороки, вспоминая как сам гонял вечером с парочкой друзей и напивался до синей горячки. Года два назад это желание пропало, то ли из-за того, что он стал старше, то ли потому, что работа отнимала бóльшую часть времени, а плотный график не позволял отвлекаться на развлечения. Ожидающе постукивая пальцем по коробке передач, гетерохром обдумывал, что будет делать дальше, ведь терять Изуку вновь совершенно не хотелось. Через пару минут пробка рассосалась. Счастливые рабочие помчались домой.       Добравшись до общежития, альфа припарковался и посмотрел на выбегающего из салона брюнета. С губ альфы сорвался негромкий смешок. Вздохнув, Тодороки откинулся на сиденье и скрестив руки на груди завис в ожидании. Периодически вдыхая ненавязчивый аромат сирени, мужчина пытался уловить его, но он то пропадал, то вновь появлялся. На уму вертелось огромное количество мыслей, одни были хорошие, вызывающие табун мелких мурашек и растянувшуюся, добродушную улыбку. А другие сбивали всю атмосферу, таких было конечно меньше, но избавляться от них было труднее. Услышав тихое шорканье, Тодороки развернул голову и увидел запыхавшегося омегу, с небольшим желтым рюкзаком. Веснушчатые щеки были залиты персиковым румянцем, растрепавшиеся космы волос спадали на лоб, а тонкие костяшки пальцев некрепко сжимали лямки рюкзака. — Изукуу, я спросить хотел, сколько лет тебе нужно учится в этом заведении, — спросил гетерохром, заводя машину. — А, ну, я поступил на курсы, после которых я получу высшее. Учиться мне там два года, ну, этот год я отучился почти на половину, так что остается полтора, — развернув голову к лобовому окну, ответил омега. — Ты же на врача учишься так? А на какого? — пытаясь развязать общение, Тодороки машинально задавал первые попавшиеся вопросы, которые всплывали в голове. — Я с раннего возраста хотел помогать обществу, но так как другие профессии в этом плане я не осилю, то было решено так, — смущенно улыбнувшись, юноша продолжил: — думаю, что стану детским педиатром или офтальмологом. — Знаешь, повезло тебе, — вздохнув, тон водителя сменился и омрачил ситуацию, — ну, то есть, у тебя была цель, мечта и выбор, а я не думая влез в шоу-бизнес и толком-то ничего не понял, — изредка смотря на навигатор, рассказывал альфа, стараясь не отвлекаться от дороги. — А ты в деревне родился или переехал позже?       Мидория свел руки к центру и сжал их в небольшой кулачок, устремляя взгляд в окно. — Я до определенного возраста жил в Манхэттене, а потом мой отец бросил мать, ссылаясь на нежелание брать ответственность за маленького ребенка, и пропал, но я все ещё думаю, что у него просто появилась другая женщина, а мы были лишь обузой. Мама очень тяжело перенесла это событие, и в надежде, что смена обстановки поможет отвлечься, мы переехали в старый дом бабушки. Ну, и вроде бы как это помогло и сейчас она нормализовалась, — договорив, сердце болезненно покалывало от того, что пришлось вспомнить тяжелый период семьи Мидории.       Подкусив губу, до Тодороки дошло, что те слова, которые он сказал перед их «расставанием» были довольно болезненны для брюнета. Вздохнув, в голове возникла очень хорошая идея, сменить тему. — Но главное, что всё хорошо сейчас и я надеюсь, что так и будет, — останавливаясь на светофоре, ответил гетерохром. Получив на свои слова утешительную улыбку, грустная обстановка их покинула.       Оба ещё приходили в легком недоумении от того, что они встречаются. Стараясь компенсировать неловкое молчание, которое изредка всплывающее между ними, альфа расспрашивал Изуку о его увлечениях, отвечал сам, когда зеленоглазый задавался тем или иным вопросом. Общение начало походить на дружеские беседы, прерываемые нечастыми глупыми шутками с романтическим подтекстом. Тодороки просто щурился, делая вид, что ничего не было, а брюнет заливался малиновым румянцем и нервно покусывал щеку со внутренней стороны.       Через пару минут неловкость пропадала и на её место возвращалась оживленная беседа. Салон машины разбавлял восторженный голос альфы и заливистый смех омеги. На улице заметно стемнело, городские виды сменились широкими полями и густой темнотой, уходящей в даль. Машин становилось меньше, пока на дороге не остались одни они. — Изуку, ты…не хочешь прогуляться? — не отрывая глаз от дороги, промямлил Шото, стараясь скрыть появившееся смущение.       Нервно покусывая губы, парень ждал ответ от собеседника. Посмотрев за окно, перед оливковыми глазами открылась красивая поляна с высокими подсолнухами. В темноте их яркий золотистый оттенок не был отчетливо виден. Утром они будут выглядеть намного интереснее. Желая увидеть это, Мидория кивнул.       Облегченно выдохнув, гетерохром улыбнулся и остановился у обочины. Выйдя из автомобиля, в уши ударила глухая тишина, нарушаемая скрежетом кузнечиков и шелестом елей. Воздух был свежим, но все же прохладным. Чёрное небо контрастировало с маленькими яркими звездами, рассыпанными по небосводу.       Почувствовав пристальный взгляд разноцветных глаз, Изуку обернулся. На лице омеги красовалась мягкая улыбка, а в глазах читалось искреннее восхищение и восторг. Расстояние между молодыми людьми сократилось и на талию брюнета легли теплые руки, подтягивающие к себе. Врезавшись в грудь мужчины, вызвало ожидаемую реакцию со стороны омеги. Негромко охнув, парень растерянно вертел руками, не зная куда их пристроить. Робко приобняв альфу в ответ, Изуку успокоился. Действие юноши порадовало Тодороки. Уткнувшись носом во вьющиеся кудри, повисло молчание, которое никто не захотел нарушать.       Гетерохром убрал с талии одну руку и положил на щеку брюнета. Поглаживая большим пальцем, мужчина рассматривал скопления веснушек, длинные ресницы, прикрывающие выразительные глаза и сведенные к верху брови. Подтянув за подбородок, припухлые губы омеги накрыли чужие. Волна мурашек прошлась от самого верха и до низа, сердце ускорилось, а приятное тепло медленно опускалось вниз. Приподнявшись на носочках и вовлекаясь в поцелуй, стало доказательством для Шото, что его действия правильные. На крепких плечах расположились маленькие ладони, позже оплетающие шею. Холодные потоки воздуха заставляли вжиматься друг в друга плотнее, чтобы не терять тепло. Руки гетерохрома блуждали по спине Изуку, подтягивая к себе. Интимности добавляла абсолютная глушь. Ночь была поистине волшебной.