Когда веленью чувств готовы мы поддаться

Над Сен-Клу, летней резиденцией герцога Орлеанского, догорал закат, отражаясь в окнах дворца, из-за чего казалось, что внутри всё объято пламенем. В богато убранных комнатах в самом деле было жарко, словно в печи, но лишь из-за того, что лето выдалось беспощадным. Подходил к концу июль, а жара всё нарастала. Даже по вечерам спасу от неё не было. Но сейчас никто не думал о своей пропитавшейся потом одежде и париках. Дамы и господа играли в бассет. Галдёж стоял неимоверный. За столом Месье сидело десять человек, считая его самого. Все кавалеры состояли у него на службе и были хороши собой. Но самого красивого и незаменимого среди них не было. Шевалье де Лоррен стоял неподалёку и следил за принцем. Рядом, подобно мотыльку, прилетевшему на свет, отиралась мадемуазель де Лубе*, фрейлина Мадам. - Вы меня совсем не слушаете, - обиделась она, поняв, что уже десять минут вещает в пустоту. - Что? – переспросил шевалье, не отрывая взгляда от Месье. - Ничего! – Лубе подобрала юбки и поспешила отойти к столу Мадам, будто опасалась, что шевалье увяжется следом. Но у него и в мыслях не было. Всё, чего он хотел в данный момент – свернуть шею шевалье де Шатийону*, мерзкому аспиду, которого принц пригрел у себя на груди. Причём, буквально. Раздались отчаянные ругательства – это проиграл шевалье де Беврон*. - Проклятье! – кричал он. – Чёртов бассет! Ненавижу! Скоро без штанов останусь из-за него! Простите, ваше высочество… - Эффиа наверняка даст вам в долг, - невозмутимо сказал Месье, глядя в карты. - Ни за что, - отозвался маркиз д'Эффиа*. – Я ведь знаю, что Беврон проиграет и эти деньги. - Кого-то Фортуна целует, а кому-то плюёт в лицо, – вздохнул Беврон. Шевалье де Нантуйе* громко фыркнул. Он питал к Беврону укоренившуюся неприязнь. Пользуясь тем, что никто на него внимания не обращает, Шатийон, как будто невзначай, коснулся локтем Месье. - Сволочь, - процедил сквозь зубы шевалье. Он огляделся, ища куда подевалась мадемуазель де Лубе. Обнаружив её за креслом Мадам, направился к ней, схватил за тонкое запястье и потянул за собой. - Что вы творите, Лоррен? – рассердилась Мадам, а фрейлины за её столом заахали. - Я обещал мадемуазель прогулку по парку. Правда, сударыня? - Ах, да, - пролепетала Лубе. Она была рада, что понадобилась Лоррену, но при этом понимала, как скверно эта сцена отразится на её репутации. - Ваше поведение возмутительно… - сердилась Мадам уже в спину шевалье. - Ещё нет, - бросил тот на ходу. - Дурёха, - тихо сказала мадемуазель де Теобон*, ещё одна фрейлина. – Совершенно потеряла голову из-за Лоррена. Простите её. - Прощать бедняжку не за что, – отозвалась Мадам, у которой разве что пар из ушей не шёл. – Если кто и виноват, то только Лоррен. Вездесущ как вонь от навозной кучи. Мой бедный муж никак не поймёт, кого к себе приблизил. Она оглянулась на Месье, который смотрел на дверь, словно боролся с желанием побежать за фаворитом. Хорошо, что у него ещё оставалась гордость, которая это ему не позволила. Он вздохнул, нахмурил чёрные брови, а в следующее мгновение уже улыбался своим кавалерам. Мадам удовлетворённо кивнула. Хоть какие-то приличия соблюдены. Шевалье быстро шагал по дорожке, посыпанной гравием, мимо кустов с пышными розами и затейливых газонов. Цели у него не было, но разве можно устоять на месте, когда тебя изнутри разрывает злоба? Позади раздался вскрик. Это Лубе споткнулась и упала. Шевалье закатил глаза и обернулся к ней. - Вы за ужином много пили, сударыня? - холодно спросил он. Лубе явно готова была захныкать. Её большие карие глаза увлажнились. - Зачем я вам понадобилась? – спросила обиженно. - Чтобы стать мишенью для ваших ядовитых стрел? - Не только для этого, - ответил шевалье, игнорируя протянутую руку. Пришлось Лубе подыматься с земли самостоятельно. Выпрямившись, она надула губки. Вот бы сейчас гордо уйти и впредь игнорировать Лоррена. Но она не может. Проще в пропасть прыгнуть. Её тянет к Лоррену, словно он солнце, а она цветок. И пусть это солнце не даёт тепла, зато оно беспощадно прекрасно. - Идёмте в беседку, - сказал шевалье уже спокойнее. Лубе покраснела, но в сердце её вспыхнула радость, а в теле – желание. Шевалье слышал позади себя шажки и шелест юбок, но никакой сладкой дрожи и предвкушения не испытывал. Он, разумеется, не любил мадемуазель де Лубе. Как и других своих любовниц. Выбирал их разумом, а не сердцем. Каждая в чём-то могла сгодиться ему. Лубе, например, приходилась сестрой мадемуазель де Теобон, а та, поговаривают, вновь вернулась в постель короля. Всегда полезно иметь своего человека среди родственников королевской фаворитки. К тому же Лубе шпионила за Мадам: подслушивала, а потом пересказывала шевалье услышанное. Поэтому периодически он бывал с нею мил. Лубе этого было достаточно, чтобы любить его и делать, что велено. В беседке шевалье не стал тратить время на ласки и разговоры. Повалил Лубе на широкую мраморную скамью и задрал ей юбки. Любовный акт сбавил градус его злости. После, когда любовники, растрёпанные и тяжелодышащие, уселись бок о бок, Лубе склонила голову ему на плечо. Шевалье поморщился. - Возвращайтесь во дворец, - велел он. – Мне нужно побыть одному. - А мне нужно побыть с вами, - заупрямилась Лубе. - Чего ради? – шевалье несильно потянул её за волосы, заставляя отпрянуть от себя. - Ай! Больно! – воскликнула Лубе. Шевалье пожал плечами. - У меня есть для вас кое-что, - сказала Лубе, на ощупь поправляя причёску. Теперь её голос сочился ядом. Шевалье молча ждал. - Господин де Варанжевиль*, - не вытерпела Лубе, - более не скрывает своей неприязни к вам. Ему всё равно, если вам о том донесут. Он уверен, что ваши дни при Месье сочтены. - Глупые фантазии глупого секретаря, - спокойно ответил шевалье. – Сколько я слышал о том, что не сегодня так завтра меня выставят за порог. - Но вы заметили, что к господину де Шатийону стали относиться с большим уважением? – Лубе вглядывалась в красивое лицо Лоррена, пытаясь угадать его мысли. - Нет, - сказал шевалье, - не заметил. По-моему, вам показалось. Он по-прежнему пустое место. - Но с ним спит Месье! - Изредка. Когда я занят. Шевалье зевнул, будто бы разговор навёл на него скуку. Лубе недовольно закусила губу. - Ладно, - сказала она, подымаясь со скамьи и разглаживая юбки. – Не хотите верить мне, как угодно. Шевалье смотрел, как она выплывает из беседки. В его душе злоба подобно Сцилле снова вскинула свои головы. Да чтоб этот поганый Шатийон провалился к дьяволу! Как и вонючий Варанжевиль! Не следовало сквозь пальцы смотреть на их поползновения. Надо было после возвращения из ссылки выгнать обоих*. В те дни Месье подчинился бы его воле. Но гордость помешала шевалье поступить так. Ведь он всемогущий фаворит, для которого никто не опасен. Тем более какой-то Шатийон, не годящийся даже в тени шевалье. Смешно затевать возню из-за такого. Кто же знал, что с каждым прошедшим годом будет расти привязанность Месье к Шатийону. Поначалу Месье скрывал её, теперь даже не трудится делать это. Нет, его любовь к шевалье меньше не стала (как будто), просто он нуждается в разнообразии. Ведь шевалье тоже нуждается. Его связи с фрейлинами тому доказательство. Шевалье, слушая эти оправдания Месье, поначалу ярился и говорил, что сравнение плохое. Потому что для него верность физическая и духовная – не одно и то же. В его сердце царствует только Месье. "Но и в моём сердце только вы, милый", - отвечал на это Месье, невинно хлопая глазами. В итоге шевалье пришлось сдаться. Он понял, что Месье не прекратит тайные встречи с Шатийоном. Потому что запретный плод сладок. Потому что Шатийон умело врёт о своей любви, а ничто не заводит Месье так, как кавалер в него влюблённый. Лучше уж позволить им спать время от времени: когда шевалье устал или занят. Это решение далось нелегко. Но шевалье утешал себя тем, что не будет сидеть сложа руки. Он найдёт способ избавиться от Шатийона. А заодно и от Варанжевиля. Его шевалье ненавидел даже сильнее. Потому что это Варанжевиль подсунул Шатийона Месье. Сначала сам стал его любовником, затем уступил юношу Месье. Чтобы потеснить шевалье, подорвать его власть. Это до сих пор не получилось, но, похоже, Варанжевиль думал иначе. Неужели у него есть для того основания? Вряд ли, решил шевалье после некоторого размышления. Месье не переменился к нему. Всё так же нежен и внимателен. Или это лишь игра? Но чего ради? Если бы Месье разлюбил шевалье, скрывать не стал бы. Пока шевалье был в беседке, сумерки опустились на Сен-Клу. На небе догорали последние яркие краски. Замерцали светлячки. Со стороны Сены раздавалось нестройное кваканье лягушек. На улицу высыпали лакеи и стали зажигать факелы, освещавшие дворец и парк в тёмное время суток. Стоило им завидеть шевалье, как они почтительно кланялись. Придворные кланялись тоже, когда шевалье проходил мимо них. Всё было в порядке. Доказательства его важного положения буквально на каждом шагу. Это успокаивало. Когда шевалье вернулся во дворец, игра всё ещё шла. Он направился прямиком к Месье и склонился к его уху. - Вам ещё не надоело, ваше высочество? – спросил, щекоча напудренную щёку принца дыханием. - Я могу играть до утра, милый, - отозвался Месье. - Это приводит меня в отчаяние, - прошептал шевалье. Месье улыбнулся и отложил карты. В основном ему нравилось подчиняться желаниям шевалье. Ведь это было высшим доказательством любви. Глухое раздражение, которое он испытал, увидев, как шевалье уходит вместе с Лубе, почти испарилось. - Не могу допустить, чтобы вы отчаивались, - сказал Месье и встал из-за стола. Шевалье предложил ему руку. Шатийон проводил взглядом удаляющуюся парочку, а после швырнул карты на стол. Он уже давно не стеснялся демонстрировать свои чувства. - Какая экспрессия, - пробормотал господин де Волон*, ставленник и приятель шевалье. Шатийон сверкнул синими глазищами в его сторону и, повинуясь порыву, решил проследить за Месье. Но то, что он увидел, причинило ему мучительную боль: Месье был прижат к колонне в ярко освещённой галерее, а шевалье страстно его целовал. Когда любовники оторвались друг от друга, Шатийона уже и след простыл. - Отрадно видеть, что вы не потратили все силы на мадемуазель де Лубе, - сказал Месье, когда перевёл дыхание. – Но я бы предпочёл, чтобы после своих дам вы полоскали рот, прежде чем целовать меня. Шевалье нахмурился, не понимая, укол это со стороны Месье или показалось. Тон его и выражение лица были кокетливыми, но слова - ядовитыми. - Обычно я так и поступаю, - ответил он, глядя на принца сверху вниз. Взгляд серо-зелёных глаз сделался холоден. Но Месье его выдержал и даже не дрогнул. - Ладно, милый, - сказал он. – Это немножко утешает. - Вы хотите мне что-то сказать, Филипп? – шевалье остался стоять на месте, глядя как принц удаляется от него. - Тысячу вещей, милый. Но не сейчас. Мы ведь не для беседы идём в спальню, - Месье улыбнулся и стал накручивать локон на палец. - Не делайте так, - шевалье шагнул к нему, - опять ваши волосы зацепятся за кольца. Месье послушался. Затем, когда шевалье снова взял его под руку, прижался к нему. Такой нежный и покорный. Сложно было поверить, что язвил он намеренно. Но шевалье хорошо знал любовника. Месье был чем-то недоволен. Надо его сначала ублажить, а потом разговорить. Это всегда было на удивление непросто. Месье любил говорить обо всём на свете, но сокровенные мысли держал за семью замками. - Вы ведь помните, что я люблю вас? – спросил шевалье. Месье кивнул. Но ответного признания не последовало.