Ядовитый

На постели металось худое тело хрупкой девушки и с периодичностью в пару-тройку секунд корчилось в невыносимых судорогах, от чего конечности выворачивались под невероятными углами в шаге от того, чтобы переломиться пополам. Из горла вместо воздуха уже как несколько минут доносились невнятные хрипы, если бы она могла она бы кричала, но сорванный голос и затрудненное дыхание мешали ей это сделать. Глаза были закрыты, по щекам катились слёзы. В сознание она приходила урывками, боль, вероятно, была столь невыносима, что её разум просто не мог совладать с подобным. Причем потеря сознания, казалось, никак не мешала судорогам скручивать болезненное тело. Рядом вот уже в течение нескольких часов стояли две закутанные в плащи фигуры, которые за всё это время не сделали ни одной попытки хоть как-то помочь девушке. Однако на особо громком хрипе во время очередного приступа от маленькой фигуры вылетел белый луч, попавший точно в сердце выгнувшегося тела. В тот же момент оно резко расслабилось, из-за чего выгнувшаяся дугой спина сразу выпрямилась и упала прямо на выгнувшиеся в обратную сторону руки. Раздался хруст, кости порвали мышцы и кожу, образовав страшного вида раны. Похоже, подобного издевательства конечности пережить оказались неспособны. Впрочем, судя по остекленевшему взгляду, отсутствию дыхания и начинающему коченеть телу, девушке на сломанные конечности было уже всё равно. Точнее трупу девушки, чьи пустые глаза напоминали теперь глаза мёртвой рыбы. Жуткое зрелище Раздавшийся судорожный вздох от более маленькой фигуры, со стороны которой и полетело заклинание, мгновенно уничтожившее «причины» судорог и прервавшее мучительную агонию заказчицы, прервал застывшую в воздухе тишину. Поднятая рука, выпустившая заклинание медленно опускалась. Её обладатель будто был шокирован собственным действием, приведшим к подобному результату. Послышался тихий на грани слышимости, но в тишине столь различимый шепот: - Свартос… И произнесенное имя словно прорвало какую-то плотину, сдерживающую поток слов, становящийся всё громче и громче, переходящий в крик: - Я не хотел… Я… Я… Это вышло совершенно случайно! Я лишь хотел ей помочь… Правда! Я не хотел! Думал, заклинание сработает по-другому! А оно… Я НЕ ДУМАЛ, ЧТО ОНО СРАБОТАЕТ ТАК! ЕЙ ДОЛЖНО БЫЛО СТАТЬ ЛУЧШЕ! Я… Внезапный резкий взмах руки прервал этот поток слов, заставив кричащую фигуру замолчать. Затем эта худая рука столь же стремительно потянулась к скрытой под капюшоном маленькой голове, судя по голосу, мальчика. Тот весь сжался, но даже не попытался уклониться от приближающейся конечности, хотя, вероятно, ожидал удара. Но того не последовало. Вместо этого его погладили по голове столь быстро и практически незаметно, что он даже подумал, что ему показалось. В комнате раздался ещё один голос. Более спокойный бархатистый, слегка шипящий, твёрдый голос звучал уверенно, без капли сомнений в сказанных словах: - Не смей оправдываться. Черный Маг никогда не будет жалеть о своих действиях, даже об убийстве. И уж тем более, из-за человека, который ему безразличен. Рука вновь опустилась на маленькую голову и осталась там, даже когда его собеседник резко её повернул в сторону высокой фигуры. Голова той также повернулась и слегка опустилась, чтобы взгляд черных глаз смог встретиться с изумрудными глазами ребёнка, совершившего сегодня непреднамеренное убийство. Первое убийство в своей жизни. - Не стоит скорбеть об подобной бессмысленной смерти, даже если ты сам ускорил её приближение. Мы не Светлые маги и, уж тем более, не служители Церкви, для которых на первом месте всегда стоит их репутация всепрощающих праведников. Взгляд чёрных глаз завораживал, шипящий голос заставлял ловить каждое сказанное слово. Голова говорящего отвернулась, и теперь вновь безразличный пугающе холодный взгляд был направлен на остывающее тело. Голос из спокойного, тихого стал резким и громким, требовательным. - Ты меня понял, Сайгус? В ответ раздался юный голос от опустившей голову в согласном жесте маленькой фигуры: - Я понял наставник. Худая рука легко погладила ребенка по голове. *** В этот раз пробуждение было не в пример лучше, чем в предыдущие два. По крайней мере, всё тело не выкручивало и болело не столь сильно. Удалось даже слегка приоткрыть глаза, не с первой попытки, но всё же. Хотя зрение фокусироваться отказывалось начисто, из-за чего мир перед полуприкрытыми глазами предстал расплывшимся во все стороны сплошным цветным пятном, благо цвета были приглушенные и не яркие. Мысли в голове ворочались медленно, все силы были сосредоточены на том, чтобы получить хоть какую-то информацию об окружающем мире. На осязание положиться было нельзя, руки не двигались вообще, каждая попытка движения оборачивалась неудачей, словно он пытался двигать чужие конечности. То же самое касалось движений ног, поворота головы и всего остального тела, которое, казалось, потяжелело минимум на сотню фунтов. Зрение, честно говоря, после возвращения и так пришлось довольно долго и методично восстанавливать комплексом специальных заклятий (разработанных наставником специально для своего подслеповатого ученика) только для того, чтобы за неделю до пришедшего в гости Хагрида самолично же его и испортить с помощью всего одного зелья, сваренного буквально из того, что нашлось в гараже Вернона Дурсля. Наверное, он был единственным из ныне и ранее живущих магов использовал в зелье бензин, краску, стружку от сверла, часть плотного картона от коробки и много ещё чего подобного для мази, ухудшающей зрение (благо мозгов хватило мазать её на закрытые веками глаза, а не капать прямо в глаза). А сейчас он даже не был в состоянии определить хотя бы очертания предметов, которые ранее, более менее, различал даже без очков. Поэтому пришлось полагаться исключительно на слух и обоняние. На слух он смог определить тихое, слышимое словно сквозь вату, потрескивание камина. Никаких посторонних голосов переговаривающихся между собой учеников не было. При попытке хоть немного вспомнить, что было в его прошлое пробуждение или хотя бы до него, память махнула ручкой на прощание, оставив своего хозяина без воспоминаний и с раскалывающей голову изнутри болью. Приняв решение сделать ещё одну попытку вспомнить хоть что-то позже, когда в голове перестанут звонить раздражающие и непонятно откуда там взявшиеся колокола, Поттер снова сосредоточился на восприятии окружающего мира. На этот раз он попытался определить запахи, витающие в воздухе. Получалось так себе: то ли нос заложило, то ли он в принципе отказывался воспринимать хоть что-то в окружающем пространстве, мальчик не знал. Но по какой-то причине даже запаха дыма или тлеющих углей в комнате не было, запаха трав или лекарств, которыми его могли поить тем более. По крайней мере, он, всё-таки, смог вспомнить, что принял какое-то решение накануне Хэллоуина. Но вот что это было за решение, по какой причине он его принял, а главное воплотил ли он то, что хотел сделать, в реальность, он не знал, а вновь начавшаяся головная боль не дала вспомнить ничего сверх уже полученной информации. Где-то со стороны раздались приглушенные быстрые шаги. Стук двери, совсем недалеко и достаточно громко, чтобы заставить его поморщиться. Звук шагов стал ближе. Поттер оцепенел. Он не испытывал страх перед неизвестным, более того, после пережитой смерти в теле Сайгуса, повторная возможная отправка на тот свет не пугала его от слова совсем. Единственное, о чём он действительно слегка сожалел, так это о том, что Драко, к которому за эти два месяца Поттер успел немного привыкнуть и даже привязаться, узнает о его смерти от кого-то другого, как когда-то он сам узнал о смерти Свартоса, заставившего его самого скатиться в пучину отчаяния. Почему-то мысль о том, как и откуда вообще мог появиться в школе, полной детей под присмотром взрослых волшебников, убийца, желающий ему смерти, в больную (и в прямом, и в переносном смысле) голову даже не постучалась. Поттер не делал попыток открыть глаза. Это было бесполезно: в его состоянии и с его зрением он бы при всём желании не смог бы идентифицировать то расплывчатое пятно, которое бы предстало перед его глазами. Впрочем, тот, кто несколько минут назад подошёл к тому месту, где лежал мальчик, не делал никаких попыток заговорить или окликнуть. Поттер чувствовал чужой пристальный изучающий взгляд, который, казалось, стремился залезть ему под кожу (хотя, скорее расчленить на составляющие), но даже дернуться не мог: тело не позволяло. Затем он еле-еле уловил в воздухе какое-то резкое движение чуть ли не над его телом. Вероятно, неизвестный накладывал на него какие-то чары, определить которые мальчик, пока, был не в силах. - Поттер, вы меня слышите? Внезапно заданный вопрос скальпелем резанул по чувствительному слуху, заставив голову непроизвольно дернуться, словно в попытке убраться подальше от источника шума. Раздались шаги, неизвестный (неопознанный) удалился куда-то в сторону от поверхности, на которой лежал мальчик. Со стороны раздался тихий звон, вызвавший нестерпимое желание прикрыть руками уши (увы, неосуществимое, ввиду невозможности совладать с собственными конечностями). Облегчение от окончания пытки для собственного слуха было настолько сильным, что Поттер даже обрадовался, когда звук шагов неизвестного вновь приблизился: ведь это означало, что тот отошел от места, где мог чем-то звенеть. Однако, чужая рука, схватившая его за подбородок и насильно повернувшая его голову в сторону, затылком к стоящему рядом человеку, вновь заставила напрячься. Тем более, действовал этот некто не слишком грубо, вероятно, чтобы не свернуть ему шею, но и достаточно аккуратно, поскольку от подобных манипуляций шею и голову прострелило болью. Гарри пропустил воздух сквозь сжатые зубы. Прокралась мысль, что он даже будет благодарен этому кому-то, если тот прямо сейчас свернёт ему шею, избавив его от этой боли. Прокралась и исчезла, поскольку тот, вместо этого, принялся что-то вливать прямо в ухо. От этого раствора стало легче: все звуки приглушились, а внутри уха разлилось приятное тепло. Ещё бы шея и голова не болели так сильно, и Поттер, вероятно, по его ощущениям, был бы действительно тому благодарен. Так Гарри думал ровно до того момента, как этот садист, не отпуская его подбородка, развернул его голову другим ухом к себе, заставив мальчика по-настоящему тихо ненавидеть своего «благодетеля». Снова какой-то раствор, снова облегчение от пришедшего в норму слуха и вновь его голову повернули, только теперь лицом вверх. - Теперь, Поттер, с вашим слухом всё в порядке. Откройте глаза. Последнее прозвучало как приказ, и мальчик поторопился подчиниться, попытавшись открыть глаза. Не потому что он так хотел ему следовать, просто он подозревал, что если сам этого не сделает, то этот садист, который теперь по голосу был интерпретирован как профессор Снейп, сам поможет с этим, и не факт, что Гарри это понравится. Попытка справиться с этой задачей самостоятельно успехом не увенчалась, и Снейп, как Поттер и опасался, «пришел на помощь»: просто взял и приподнял веко. Резанувший по глазам свет послал в мозг ещё одну волну боли. Лучше бы убил, гуманнее бы было. Впрочем, закапав что-то в глаз, «черное бесформенное пятно» открыло второй глаз, повторив процедуру. После раствора даже голова ненадолго перестала болеть. Правда открыть веки, чтобы оценить результативность зелья, так и не удалось. А Снейп, закончив своё «черное» дело, судя по шагам, отошел от кровати. - Подожду, пока вы придете в себя, Поттер. Боюсь в этом состоянии, даже если я у вас что-то спрошу, ничего внятного вы мне ответить не сможете. В любом случае, сейчас мне достаточного того, что вы меня на данный момент понимаете. И я надеюсь, у вас сохранились хотя бы остатки того, что вы ранее считали мозгом, поскольку повторно объяснять, за что вы будете ежедневно проводить на отработках ваши вечера вплоть до начала зимних каникул, у меня нет ни сил, ни времени, ни желания. Также факультет Слизерин по вашей вине лишается пятидесяти баллов за игнорирование прямого приказа отправляться в факультетскую гостиную во время чрезвычайной ситуации и ещё пятидесяти баллов за варку неизвестного крайне опасного зелья. Также я при встрече попрошу мистера Малфоя сопровождать вас везде, где бы вы ни ходили. Кто знает, что ещё придет в вашу дурную голову. Если вы меня поняли, Поттер, попытайтесь продемонстрировать хоть какую-то реакцию на мои слова. Гарри дернул головой в неком подобии кивка. Впрочем, Снейпу хватило и этого, поскольку просьбы об изображении более видимой реакции не последовало. Гарри расслабился и вновь начал погружаться в сон. Каким-то непостижимым образом извечное ворчание профессора заставило расслабиться. Сквозь сон он услышал стук в дверь, но это было последнее, что уставший мозг отметил, прежде, чем Гарри, наконец-то, смог нормально уснуть. Засыпая, Гарри постарался слегка улыбнуться. Попытка оказалась неудачной, как и все остальные, но он не расстроился. Почему-то от мысли, что он под защитой профессора веяло почти таким же теплом, как от мыслей о наставнике.