— В этом-то и вся проблема, — понуро отозвался Лёха. Мила понимающе кивнула. Её реакция слегка вернула Лёху к реальности. Этот диалог ведь мог прозвучать как-то неправильно? Или он уже успел себе надумать всякого? — Просто я и так по русскому иногда лажаю, а тут ещё и это, — поспешно добавил он. Мила же в ответ немного изогнула бровь, будто сомневалась в правдивости его слов.
— Ты всегда так говоришь и всегда сдаёшь всё без проблем под конец года. Не набивай себе цену, — и хоть её слова сквозили надменностью, сама она заботливо улыбалась. Лёха знал, что она таким образом хочет его поддержать. Но вот только поддержка требовалась немного по другой теме!
— Да, ты права. Не думаю, что кто-то реально мог нормально ответить на этот тест. Если опозоримся, то все вместе, — но Лёхе и правда полегчало. Он часто в себе сомневался, поэтому даже дружелюбное напоминание о его умственных способностях не было лишним. — Может, он, наоборот, нас всех так жёстко подготовит, что мы захотим сдавать литературу?
Лёха почему-то был уверен, что учитель только сейчас прикидывался безучастным, а на самом деле собирался драть их всех, как сидоровых коз. Но больше всего Лёхе хотелось самому жёстко драть учителя. Размышления как-то очень резко зашли не в ту сторону.
— Прямо как в «Обществе мертвых поэтов», — Мила вывела Лёху из неприличных мыслей смелым заявлением. Лицо у неё при этом было такое просветленное, будто она предсказывала будущее.
— А? — Лёха не понял. Видимо, это была очередная ассоциация с её любимым фильмом. Мила всегда умудрялась видеть то, чего на самом деле нет, и этот случай не стал исключением.
— Нет, ну это пиздец, друзья! — Миша зло опустил полную чашку растворимого кофе по столу, отчего она слегка расплескалась, и он тут же неловко вытер капли рукавами тёмного свитера. — Я даже не понял суть половины вопросов. Это же вообще не про литературу было! Что он там о себе думает?! Он меня уже бесит!
— Не ори, — замкнула круг Нина, настроение которой тоже нехило испортилось из-за первого урока. — Мне ребята рассказали, что видели, как он перед уроком в учительской всё это распечатывал, хотя историчка орала на него. Типа зачем столько краски тратить, пусть от руки пишут. Очень старался, чтобы нам удобно было. Но лучше б он этого не делал, конечно. Ничего из этого, — она покачала головой, предвкушая, как новый учитель будет смеяться над её размытыми ответами.
Лёха сначала думал просто проигнорировать эти слова, мол, какая вообще разница, что они думают? Но по неясной причине ему стало обидно. Обидно так, будто они сейчас плохо отзывались о нём самом, а не об учителе. И если бы это были другие одноклассники, Лёха, может, прошёл бы мимо, но это были его друзья. Так дело не пойдёт.
— Разве вам не было интересно отвечать? Я бы без этого теста ни в жизни бы не задумался над тем, что было в голове у Печорина, когда он убил Грушницкого. А то, как они составлены? В учебниках таких сложных и философских вопросов я вообще не видел никогда. Да я, быть может, себя лучше стал понимать после всех этих вопросов, — не скрывая лёгкой обиды в голосе, Лёха требовательно уставился на друзей. Он собирался сказать что-то ещё в защиту учителя, когда Мила легонько толкнула его локтём. Только тогда Лёха додумался посмотреть по сторонам и увидел, как мимо них идёт Юрий Викторович!
ААААА! Испанский стыд! Да он же стопудово всё слышал!
Лёха совсем расслабился и никак не ожидал, что учитель окажется в общей столовой. Обычно для этого был предназначен отдельный кабинет в учительской, но по какой-то причине Юрий Викторович собственной персоной был здесь. И надо же было ему пройти именно сейчас!
Лёха затаил дыхание, смотрел в одну точку перед собой и молчал, всем сердцем желая сравняться с землей. Была маленькая вероятность, что учитель просто не вслушивался в то, что было сказано.
И действительно, он не удостоил ребят внимания, спокойно проходя мимо них.
— Пронесло, — тихо прошептал Миша, глядя учителю вслед. Лёха шумно выдохнул. Но следом он услышал в своей голове Алису:
[Вам начислено 50 баллов расположения. Текущее количество баллов: 130.]
— Лёш, у тебя всё в порядке? — шёпотом спросила Нина, когда Юрий Викторович уже исчез. До конца его пребывания в столовой ребята сидели в тишине от греха подальше. Хотя, учитывая то, с каким блаженным лицом Лёха сидел всё это время, сдержаться от подобного вопроса было очень сложно.
А как ещё можно оставаться спокойным в такой ситуации? Мало того, что учитель услышал его проникновенную речь, так она ему, кажется, понравилась?! Лёха с совершенно дебильной счастливой улыбкой уставился в стол, не в силах переварить произошедшее. Сердце предательски билось быстрее. Учитель его заметил!
— Да не волнуйся ты так, он тебя не услышал! Да даже если услышал, что такого? Это нам с Нинкой надо волноваться!
— Лёш, ты какой-то странный, честное слово, — интуиция подсказывала Нине, что Лёша совсем не о том беспокоится, но в душу лезть не стала. К тому же, прозвенел звонок. Насилу растолкав абсолютно поплывшего Лёху, ребята отправились в класс.
— Палишься, — с таинственной улыбкой на лице прошептала ему Мила, прежде чем они разошлись в кабинете по своим местам.
Лёха не знал, о чём она, но ему было уже совсем всё равно. До конца дня он так и проходил со странноватой улыбочкой на лице, едва реагируя на происходящее вокруг. Он то и дело оглядывался по сторонам в поисках учителя, но больше его так и не увидел.
Дома Лёха долго не мог прийти в себя. Он бесконечно прокручивал в голове образ Юрия Викторовича. Фотографическая память Лёхи оказалась поистине пугающей. Но разве можно позабыть этого прекрасного человека? Разве можно упустить любую мельчайшую деталь, связанную с ним? Казалось, он мог безошибочно назвать цвет пуговиц на рубашке учителя. Ему ужасно хотелось расстегнуть их, чтобы посмотреть, что же находится под ними. Чтобы запомнить ещё больше. Но расстегнуть не резко, а очень аккуратно, медленно. По-любому Лёха всё равно бы запутался в этих дурацких пуговицах из-за трясущихся от трепета рук. Интересно, какое лицо в этот момент было бы у учителя? Что он подумает? Даст немного баллов? Если бы учитель наградил его всего десятью за такую вольность, Лёха бы сделал что угодно, чтобы угодить ему ещё больше.
— Блин, да хорош уже, — понимая, что такими темпами недалеко до не самых пристойных фантазий, Лёха схватил подушку и со всей силы ударил себя ею по лицу. Что он себе позволяет?! Это была их первая встреча, а он уже думает о подобном! Где это видано?!
Видимо, в этой жизни Лёха стал развратнее. Ну, может, он не был таким, пока не вспомнил своё прошлое? Не был же?
Но самым ужасным было то, что в следующий раз он мог увидеть учителя только через несколько дней, потому что литература была у них лишь два раза в неделю. Лёха сильно жалел, что нельзя было подговорить одноклассников и устроить какой-нибудь литературный кружок, чтобы встречаться с учителем каждый день. Хотя почему нельзя? Быть может, если он подкинет эту идею через пару месяцев, она не покажется им странной? Так или иначе, Лёхе уже хотелось большего. Хотелось видеться чаще. Хотелось знать, чем учитель занимается в свободное время? Как он там поживает? Но от этих томных воздыханий время не шло быстрее.
Так что он набрался терпения, думал о возвышенном и прекрасном образе учителя, засунув мокрые фантазии подальше, и ждал пятницы, как встречи Нового года. С тех пор он больше ни разу не вёл себя странно, так что Нина ослабила бдительность, а Мила больше не проводила никаких странных аллюзий на фильмы. Впрочем, Лёха всё равно переодически прямо на уроках витал в облаках, то и дело вспоминая о произошедшем. Иногда он ждал, что система оповестит его о чём-нибудь. Например, получит ли он баллы за свою работу? Или, может, потеряет? Но Алиса молчала.
***
В ночь на пятницу Лёха спал плохо. На этот раз он нервничал только сильнее. Он продумал каждую мелочь: перечитал краткое содержание всей программы по литературе, придумал несколько потенциальных ответов на все возможные вопросы, чтобы выступить в классе, подготовил отмазки для одноклассников, если они снова сочтут его поведение странным, погладил свою лучшую белоснежную рубашку, в общем, ничто не должно было уйти в этот раз от его внимания. Он намеревался проявить себя на все сто! Тем не менее полночи он ворочался, не в силах перестать думать об учителе. Ему никак не давали покоя десять тысяч баллов. Даже если он планировал выделяться на каждом уроке, для такой крупной суммы ему требовался год, а то и больше, но ведь это ужасно долго! Лёха сойдёт с ума от тоски раньше!
Но было кое-что, что сводило с ума уже прямо сейчас. Если это симулятор свиданий, а главный приз — учитель, то, должно быть, за него борется не он один? Ему настолько не нравилась эта мысль, что он просто отказывался думать об этом. Но в момент слабости перед встречей он, конечно, умудрился так сильно накрутить себя, что окончательно потерял веру в лучшее.
«Алиса, кто-нибудь ещё пытается добиться внимания учителя?»
Возникла странная пауза. Лёха шумно сглотнул. Он бы предпочёл, чтобы Система ничего не отвечала. Да он уже спустя секунду пожалел, что вообще задал этот вопрос!
[Вам закрыт доступ к данной информации.]
!!!!!!!!!!
Лёха сдох на месте. Теперь он был уверен на сто процентов, что кто-то ещё околачивается рядом с учителем и пытается его совратить. А как иначе? Да вы его видели?! За ним наверняка выстроилась целая очередь, в которой Лёха был последним. И по-любому у кого-то было больше баллов, чем у него!
Лёха напрягся, вспоминая, какие грязные ублюдки пытались протянуть свои лапы к его учителю в прошлой жизни. Почему-то казалось, что сразу все! Разве Нин Инъин не сохла по Шэнь Цинцю в начале? А Юэ Цинъюань разве не подбивал клинья к нему при каждой встрече? Цю Хайтан натурально хотела за него замуж! Бешеный Лю Цингэ до последнего ставил им палки в колёса и явно завидовал их счастливому союзу. И этот чёртов Гунъи Сяо, чтоб он сдох! И это он только нескольких вспомнил, а их было больше, намного больше!
В общем, проблем отыскалось посреди ночи немало! И хоть Лёха по натуре был не очень агрессивным человеком (вопреки своей демонической прошлой жизни) и обычно предпочитал решать вопросы с помощью искусства дипломатии, своей неотразимой харизмы и ауры короля школы, но, когда дело доходило до учителя, он как-то резко ограничивался в методах и сразу готовился грубо устранять соперников. Лёха и не подозревал, что внутри него дремлет такое древнее зло.
— Сначала я убью физрука, — мрачно бормотал Лёха, проваливаясь в полусон. Из всех людей в нынешней жизни именно он вызывал больше всего подозрений, потому что находился сейчас к учителю ближе всех! — Ну, погоди у меня, тварь…
***
— Ты вообще спал? — Нине искренне было жалко Лёху, больше похожего на жалкую тень своего привычного образа.
— Я обязательно выживу, — пробормотал Лёха в ответ, лёжа лицом в стол. Он просто знал, что как только в класс зайдёт учитель, у него откроется второе дыхание.
Так и случилось.
А всё потому что на учителе была… да всё та же клетчатая рубашка! Только ещё более помятая. Возможно, это странно, но Лёха счёл это до безумия милым.
— «А»-класс, у меня для вас две новости. И обе плохие, — Юрий Викторович опоздал на пару минут, поэтому сразу с порога перешёл к делу. Если в прошлый раз его голос звучал безразлично, то сегодня он был куда более живым, даже заинтересованным. Будто эти «плохие новости» его обрадовали. — Иванова здесь?
— Да? Я? — тут же засуетившись, Нина поднялась с места. Она знала, что плохо ответила на тест, но, если уж на то пошло, разве Миша не ответил на него хуже? Иначе и быть не могло! Почему вызывали именно её? Неужели он всё-таки услышал их разговор в столовой?
— Куда ты собралась поступать? — не давая ей паниковать слишком долго, Юрий Викторович задал ключевой вопрос.
— На журналистику, — растерявшись ещё больше, быстро ответила Нина.
— Сядь, — по лицу учителя было явно видно, что этот ответ ему совсем не понравился. — И вообще не вставайте на моих уроках, ладно? Давайте без этого всего. Логунова?
Таким образом он назвал ещё пять-шесть фамилий и задал им один и тот же вопрос. И каждый раз его лицо становилось всё мрачнее и мрачнее. Казалось, что никакой логики не было в том, к кому он обращался, поэтому ребята напряглись ещё сильнее. Что же он задумал?
— Фролов?
— Здесь, — отозвался Миша. Почему-то он чувствовал, что рано или поздно очередь дойдёт и до него. — Я, если честно, ещё ничего не решил. Но я бы хотел стать инженером…
— Молодец! Умница! — наконец-то лицо Юрия Викторовича озарила лёгкая улыбка. Но было в ней что-то подозрительное. Тем не менее, Миша, не заметив никакого подвоха, обрадовался такой похвале и даже посмотрел по сторонам горделиво, мол, посмотрите на меня, я всё делаю правильно, так даже учитель сказал. — Единственный человек, который понимает, что экзамен по литературе ему никогда не сдать. Остальные, кого я назвал, советую вам сменить профиль подготовки. Вы тоже его не сдадите, — отрезал он, глядя детям прямо в глаза. — А теперь все достали свои учебники.
