***
«В воздухе пахло мокрой древесиной, душистой черёмухой, мёдом и смолой, свежестью после лёгкого дождя. Роса маленькими бриллиантами блестела каплями на траве. Наступило долгожданное тепло, природа потихоньку приходила в себя после жестокой и беспощадной зимы. Ветви деревьев густого леса с едва успевшими набухнуть почками колошились от тёплого ветра. Слабое солнце просачивалось сквозь серые облака, ярко светило и приятно грело кожу своими лучами. В зарослях кустарников болотистих вод созревали дикие красные ягоды. Из мёрзлой земли появлялись первые зелёные росточки. Где-то в глубине хвойных трав запела кукушка. — Мамочка, а что это за птица издаёт такие звуки? — спросил темноволосый маленький мальчик, держась маленькой ладонью за руку мамы, идя рядом с ней по извилистой лесной тропинке. — Это кукушка. Вам рассказывали в школе на уроках окружающего мира про такую птицу? — с улыбкой спросила женщина, сев на корточки рядом с мальчиком. — Я читал в учебнике. Там написано про неё то, что она подбрасывает яйца своих птенцов в чужие гнёзда. Только вот почему она это делает, об этом не сказано, — тяжело взохнув, огорчённо произнёс мальчик. — Я расскажу эту легенду. Когда-то давно жила семья: мама и двое её детей. Дети гуляли по тайге, гуляли и резвились, а мама каждый день ждала их дома. Однажды мама очень сильно заболела. Она лежала на кровати и звала своих детей, просила у них воды. Но дети были будто глухи, они не слышали её, они всё также продолжали гулять по лесу и резвиться. Так продолжалось день, два, неделя, а маме становилось всё хуже, она снова и снова просила воды, но ей так её не принесли. А потом… Мамы не стало. И она превратилась в кукушку. Взмахнув крыльями, птица взлетела ввысь. Кукушка летела сквозь дремучий лес, а дети бежали за ней, звали её обратно, молили об прощении, сдирая ноги в кровь. Капли алой крови падали на мох и из-под него вырастали красные ягоды. Лесная чаща поглотила детей. А кукушка всё летела и летела, не смея вернуться. И именно поэтому кукушка подбрасывает яйца своих птенцов другим птицам. Потому что не хочет воспитывать своих детей. — Мамочка, пожалуйста, прошу тебя, будь со мной всегда, — всхлипывая и умываюсь слезами воскликнул мальчик, обняв своими крохотными ручонками маму настолько сильно, насколько это было возможно, прижался к ней, будто в последний раз, — я всё буду делать, я же буду помогать, буду убираться, только пожалуйста не уходи! Не оставляй меня!»***
— Не оставляй… меня… Не… уходи… Мама… Пожалуйста… Не… Оставляй… — отрывисто, с болью и отчаянием в голосе полушёпотом произносил Коннор, комкая простынь, тяжело дыша и сильно хмурясь, метался на кровати из стороны в сторону в холодном поту. За ветхим окном показались утренние сумерки, рассвет ещё не думал наступать. В комнате царили безмолвные потёмки, было очень холодно и мрачно, в трещинах квартиры, подобно израненому зверю, тихо завывал ветер. Шатен был бережно накрыт пледом, именно это не дало ему замёрзнуть окончательно и заболеть. «Почему я всё ещё не умер?» — первое, что пришло на ум Коннору, стоило лишь с большим трудом приоткрыть глаза и сморщиться от слабого света ночного фонаря за окном. Шатен попытался перевернуться набок. Тщетно. Тянущая боль пронзила мышцы, это заставило его сморщиться и подавить стон. Детектив несколько раз зажмурился и поморгал, попытался хоть немного оценить обстановку в комнате. Кажется, что вокруг царила чистота: ни пустых бутылок, ни опрокинутой мебели, ни битой посуды, абсолютно ничего. Коннор практически ничего не помнил из того, что вчера произошло. Только ругань капитана Джеффри Фаулера, Кэра и Хэнк, смотрящие на него жалостливым взглядом, словно на какого-то брошенного на улицу голодного птеньчика, который вот-вот погибнет, стоит лишь сделать один неверный шаг. И то, как парень положил значок на стол. А дальше всё, словно в тумане и только непроглядная тьма. Парень даже не помнил, как добрался до своего дома. Как будто это всё привиделось, было ночным кошмаром, всего лишь дурным сном. Это было далеко не так, хотя очень этого хотелось. От мысли что парень больше не детектив полиции Детройта и что карьере пришёл такой жалкий конец, внутри Декарта всё сжалось, словно его взяли в железные тиски, из которых нет ни малейшего шанса выбраться. Больше всего на свете ему вновь хотелось провалится в безмолвное тёмное забытьё, находиться в бесконечном мраке было блаженством, чем проживать каждый день суровую и жёсткую реальность, где нет ничего, кроме боли и страданий, молчать и делать вид, что всё хорошо. Декарт ненавидел себя в эти минуты. Привыкший всю свою жизнь быть в гордом одиночестве, против всех и всегда сам за себя, он никогда не принимал ни от кого помощь. Тут же поняв всю ситуацию, он попытался встать или хотя бы перевернуться, однако это не удалось сделать, так как сильная ломота в мышцах и мигрень пронзили острыми осколками тело, отчего молодой детектив болезненно сморщился. Через какое-то время, успокоив разбушевавшееся сердце в грудной клетке, детектив, держась за стену, осторожно и чуть не падая на пол от сильного головокружения, поднялся с кровати и, нырнув ногами в тапки, поковылял на кухню. Парня мучила сильная жажда, Коннор поднёс к потресканным и всё ещё слегка кровоточащим губам стакан с водой. Холодная жидкость больно обожгла гортань. Перед парнем вновь стоял выбор: либо снова напиться до потери пульса, лежать в забытие, плывя в болезненных воспоминаниях, либо снова попытаться наложить на себя руки. Но был ещё третий вариант — собрать всю силу в кулак, привести себя в порядок и попытаться найти новую работу, забыв обо всех расследованиях, о коллегах, о найденных им зацепках, о капитане Фаулера, о Хэнке, и… О Кэре. Одна лишь мысль о последней невольно заставила сердце детектива забиться в два раза быстрее. «Наверное, я ещё не в скором времени смогу смириться с тем, что больше никогда её не увижу. Неужели так сильно я привязался к ней? Или же это нечто большее? Господи, о чем я вообще думаю. Она ведь ненавидит меня.» — подумал про себя шатен, отчего в сердце кольнуло.***
— Вы нам не подходите, всего доброго! — с нотками раздражения процедил капитан Фаулер, отбиваясь уже от шестого неудачного собеседования. «И что мне теперь, Уильямс повышать или Коннора возвращать? Да пошли все лесом!» — выпалил в мыслях шеф и схватился за голову. — Капитан Фаулер, разрешите доложить. У нас новое убийство, — осторожно произнесла возникшая из неоткуда Кэра, положив раскрытую папку на стол начальника. — Ч-что? Опять? Но мы же поймали преступника, мы же закрыли это дело, всё же должно было теперь наладится, –опешил Джеффри, удивлённо посмотрев на девушку, — что на этот раз? — Карл Блейз, 43 года, водитель троллейбуса. Погибшего первым делом нашёл утром его коллега по работе, который должен был его сменить. Это произошло на конечной остановке на 12-м шоссе рядом с лесом, – вкратце и по существу изложила светловолосая. — Кому это он дорогу-то перешёл? Валяй, съезди туда сама. Судебно-медицинскую экспертизу я сейчас вызову. Андерсон с тобой не сможет, я отправил его сегодня утром на весь день в административное управление Детройта, — буркнул Фаулер. — Но… Что если вернуть… Коннора Декарта? Он ведь и вправду хороший детектив, скурпулёзный рационалист. Он расскроет это дело, без него я никак не смогу, только он нам поможет, — протароторила Уильямс. — Вот оно как значит, — издевательски ухмыльнулся капитан, показушно щёлкнув ручкой, — мужика своего вернуть хочешь, впрягаешься вон как. — Он не мой… — Ой, да ладно тебе, девичье сердце не обманешь, как будто я слепой и не видел, как вы на друг друга смотрели и всё время вместе ошивались. Свадебка-то когда у вас? Меня хоть пригласите? — Капитан Фаулер! — Да хрен с вами! Позвоню ему позже, пусть уж возвращается. Всё равно я никого найти не смог. Одни лишь практиканты только-только с университета, да бездари с богатенькими родителями, которые пытались мне "на лапу дать". Кэра еле заметно кивнула и отпустила взгляд в пол. В душе как будто бы отлегло. Облегчение сменилось радостью и ликованием. Даже больше не из-за того, что ей наконец-таки поручили самостоятельно и безоговорочно провести своё первое полноценное следствие, а из-за того, что скорее всего Коннор снова будет её напарником. Для себя голубоглазая отметила, что ей всегда было приятно даже просто находиться рядом с молодым детективом. Было бы очень больно терять его. Нет, такого не произойдёт. По крайне мере девушка светло надеялась на это.***
РОV Кэра Подъезжая на служебной полицейской машине к месту происшествия, я решилась позвонить Декарту. Тупо и навязчиво, но сейчас мне было на это глубоко плевать. Сильные переживания за шатена заполонили мой разум и мысли. Пусть лучше я буду знать, что с ним всё в порядке, чем постоянно загоняться и накручивать себя, так я точно не смогу сосредоточиться в работе. Нудные гудки в телефоне раздражали и томили меня в долгом ожидании, били по мозгам. Слушая их, я продумывала у себя в голове, чтобы такое бы сказать парню, чтобы не показаться дурочкой. Но неожиданно трубку скинули, это заставило меня вздрогнуть. Я стала ещё больше тревожиться и не находила себе места, но перезванивать не стала. Неужели с ним действительно что-то случилось или он просто не хочет общаться со мной после всего, что произошло? На моём лице появилась широкая смущённая улыбка от воспоминаний о том, что было вчера вечером… В квартире Декарта… Сказать, что мне всё это понравилось – ничего не сказать. И почему же я решила уйти оттуда? Нужно было остаться, дождаться, когда он проснёться и убедится, что с ним всё хорошо. Отчего я всё время думаю о нём, беспокоюсь, забочусь? Он мне не безразличен, но я всё ещё не до конца поняла, что чувствую к нему. В самые трудные моменты на работе, да и в жизни вне работы он всегда был со мной. Кажется, что Коннор – единственный человек за всю мою жизнь, который понимал меня даже тогда, когда я просто молчу. Мои родители даже на такие понимающие и проницательные, а про Джозефа я вообще молчу. Нет, Декарт вернётся, я точно уверена в этом. Мы остановились, не доехав буквально пару метров до места происшествия, так как дальше единственная узкая дорога, окружённая густым лесом, была перекрыта из-за работы спецслужб. Выйдя из патрульной машины, в лицо тут же ударил мороз, а пальцы на ногах начали неметь. М-да, на улице ещё ранняя весна, снег начал только потихоньку таять, а я выскочила по всей видимости на радостях в лёгком комбинезоне и брюках. Дойдя пешком до пункта назначения, моему взору предстал старый, построенный ещё в прошлом веке небольшой пассажирский транспорт, оцепленный со всех сторон красными преграждающими путь лентами. Другие полицейские после непродолжительных церемоний и допросов, почему я приехала одна на расследование, наконец пропустили меня. Я подошла к открытым дверям транспорта и не без помощи моего коллеги по работе, который так любезно подал мне руку, осторожно забралась вовнутрь. Первое, что бросилось мне в глаза и заставило прикрыть рот ладонью и попятиться назад, был изувеченный труп. Погибшим был седой, крупного телосложения мужчина, одетый в засаленную рубашку и потрепанные брюки. Одежда полностью пропиталась кровью и уже даже в некоторых местах успела высохнуть. Жертва была крепко связана верёвками вокруг кресла и голова мужчины была опущена вперёд. Я надела на руки специальные перчатки и приподняв голову жертве за волосы на затылке, увидела, что ему выкололи глаза острым предметом, вероятнее всего ножом, а вместо них зияли глубокие дыры с подтёками. Я сглотнула поступившую тошноту к горлу, утренние бутерброды с плавленным сыром так и просились вылезти наружу. Также я заметила, что у мужчины отсутствует несколько пальцев на руках, вместо них торчали лишь кровавые ошмётки и даже местами виднелась кость. Вся водительская кабина была забрызгана кровью. Я не смогла больше этого выносить и выбежала на воздух, чтобы придти в себя. Только спустя где-то полчаса мне пришлось переселить себя и, собравшись, вернуться, продолжив осмотр тела и место трагедии. Что удивительно, но следов борьбы в водительской кабине я не обнаружила. Хотела было ускакать отсюда вприпрыжку и без оглядки, но тут меня привлекла одна деталь. На шее погибшего я обнаружила еле заметный след от инъекции. Также на полу моё внимание привлёк грязный валяющийся шприц с остатками какой-то непонятной серой жидкости. Шприц я тут же положила в зип-пакетик, который потом передам в экспертизу. Нужно выяснить, что за дрянью напичкали жертву. Значит, это были пытки, которые привели к смерти. Вероятнее всего, нападавшим был обычный пассажир троллейбуса. Нападение произошло на конечной остановке, вероятнее всего в транспорте оставались только двое: нападавший и непосредственно жертва. Из этого всего можно сделать вывод, что нападавший набросился на водителя, вколол ему по всей видимости сильнодействующее снотворное, чтобы обездвижить, чтобы легче было. Дальше крепко связал несчастного и что случилось, то случилось. Потом нажал на кнопку открывания дверей и выскочил на улицу. Это произошло рано утром на самом отшибе Детройта, вероятнее всего место выбрали специально, чтобы не было свидетелей. Да и тем более это загородний троллейбус. Всё как-то не клеется, не стыкуется. Кому выгодно убивать простого водителя, что и кому он сделал? Тут только два варианта. Первый — он был связан с преступной бандой, может помогал заметать следы, либо поставлял «Красный лёд» и где-то накосячил, что свои же решили его умертвить. Второй, к которому я больше склоняюсь — от него избавились, как от свидетеля. Он выполнял маршрутный рейс и увидел то, чего не должен быть видеть. Да и лишили его жизни таким жестоким способом, то ли со зла его так мучили, то ли просто преступник — гребанный садист, которому нравится причинять невыносимую боль и страдания людям, а их крики — сладкая музыка для его ушей. Но есть ещё одна немаловажная деталь — на шее трупа виднеется след от цепочки, вероятнее всего от золотой, но самого украшения нет. До конца не понятно, либо это почерк нового убийцы, либо просто какой-то бомж забрал. Если придерживаться второй версии, тогда мы знаем примерное время, когда именно случилось убийство — поздним вечером или ночью. Нужно ещё будет прочесать лес в округе, может там найдутся дополнительные улики и зацепки.***
Кое-как оклемавшись от всего этого ужаса и выпив два стаканчика крепкого кофе, прополаскивая ставшую горечь во рту, я отправилась обратно в полицейский департамент, чтобы заполнить все нужные бумаги по этому делу. На улицы города стремительно отпускался вечер и в воздухе закружились снежинки, облепляя мои ресницы. Надеюсь, тушь вместе с тенями сильно не потекут, либо же будет жаль зря потраченное время сегодня рано утром на макияж. Я поёжилась, и, закутавшись в одежду, поспешила ко входу в здание. Не дойдя буквально пару шагов до расчищенных от снега гранитных ступенек, мне навстречу вышел… Коннор. В руках он держал небольшую серую папку, вероятнее всего, там лежали его личные документы. Он не мог не заметить меня, поэтому остановился, немного сгорбившись, молча прожигал меня своим серьёзным холодным взором, от которого всем, в том числе и мне всегда без исключения становилось не по себе и хотелось спрятаться, зарыться, лишь бы не чувствовать его на себе. Вероятнее всего детективу было тяжело стоять, я как будто чувствовала, что его всё ещё мутит после всего того, что произошло. — Как вы, вам лучше? — первый вопрос, который мучил меня весь день, сам вылетел из моих уст. Я быстрым шагом приблизилась к молодому детективу. Вид у него был, мягко говоря, так себе: казалось, к его лицу больше не приливала кровь и оно выглядело без каких-либо признаков жизни, глаза были полузакрытые и не сразу смогли сфокусироваться на мне, а плечи подрагивали от неровного дыхания шатена. Моя ладонь сама потянулась к его лицу, чтобы бережно коснуться и огладить, заодно проверить, не поднялась ли снова у парня температура. Я почти прикоснулась к его шее, только до неё мне было достать легче всего, если бы мне захотелось дотянуться до его щеки или волос, то пришлось бы вставать на носочки, так как Декарт был значительно выше меня по росту. Но парень, быстро сообразив, что к чему, осторожно перехватил мою кисть, слегка её сжав, но не беря её в свои стальные тиски, смотрел прямо в мои глаза, так и не осмелившись ничего произнести. Его ладонь была очень холодной, словно лёд, я как будто бы обожглась. Я стала ещё внимательнее всматриваться в лицо детектива, отмечая про себя то, что у него прибавились мимические морщины из-за его постоянного прищура. По правде сказать, круги под его глазами стали значительно меньше из-за того, что он за всё время в первый раз нормально выспался и отдохнул, пусть чуть-чуть. В его глубоких тёмного цвета глазах я узрила теплоту, пусть её было так мало, но и от парня для меня это было высшим даром. — Спасибо… вам… — выдержав достаточно долгую паузу, хрипло прошептал шатен. — За что? — тихо и осторожно спросила я, боясь его как-то задеть или ранить. — За то, что поговорили с Фаулером о моём возвращении и рискнули своей репутацией, капитан всё мне сейчас рассказал, — Декарт, всё также держа мою руку, осторожно поднёс её к своим губам и нежно поцеловал кончики моих пальцев, — и ещё за то, что не дали мне умереть вчера. Это меньшее, что я могла для него сделать. Чтобы хоть как-то отблагодарить его за всё, что он сделал для меня. Сколько раз он выручал меня, сколько помогал, прикрывал и заступался за меня перед начальством. Защищал меня от преступников, закрывая своим телом и спасал мне жизнь, всегда появлявшись вовремя при опасности, когда счёт идёт на секунды. И даже, засиживаясь до поздней ночи, делал за меня всю мою работу. Это происходило столько раз, что я уже просто сбилась со счёта. Я не сдержала улыбку и, покрывшись румянцем от неловкого момента, отвела взгляд. В душе я не верила тому, что сейчас всё это происходит и что всё это правда. Нельзя отвлекаться на всё это, а тем более думать, нет покоя в этом городе, в этом преступном мире. Отдохнуть мы сможем только тогда, когда истребим всех преступников до единого. Вновь вознобновилась череда жестоких убийств, может теперь нам не повезёт с поимкой преступника, как это было в первый раз. Но сейчас мне было это неважно. Был важен только он — стоящий прямо передо мной Коннор Декарт. И пусть весь мир подождёт. Хотелось прижаться к нему, зарыться пальцами в его волосы, чувствовать его запах, ощутить на губах вкус его мертвецкой кожы. Но я не могла это сделать, от этого становилось больно, как бы сильно мне не хотелось, поэтому довольствовалась тем, что есть. Нужно просто беречь моменты, которые хочется растянуть на всю жизнь, и людей, которых хочется видеть всегда. Я была так счастлива сейчас. Просто из-за того, что однажды встретила его, что он появился в моей жизни. Коннор не так давно, но стал мне приятен, сказать больше, он стал по-настоящему мне дорог. Я не хочу его потерять, я хочу, чтобы он не уходил от меня никогда. Мой большой минус в том, что я слишком быстро и слишком сильно привязываюсь к людям… Конец POV Кэра