Стереотипы-2

and if only I could hold you you'd keep my head from going under lewis capaldi - bruises

Джису никогда не любила выходные, их безделье и пустоту. Дни, в которые ты целиком предоставлен собственным мыслям. С самого утра Ким только и делает, что бесцельно курсирует по квартире, принимаясь то за одно, то за другое, но ни в чем не находит удовлетворения. Она охвачена апатией: не хочется оставаться в пустой квартире наедине с собой ровно так же, как и не хочется никого видеть и слышать. В полупустой гостиной ее взгляд падает на коробку, доверху заполненную книгами. Постоянные переезды и наполовину распакованные вещи – привычные атрибуты ее жизни. Джису вдруг оживляется: включает легкомысленную комедию, призванную служить звуковым фоном, приносит с кухни бутылку вина и пузатый бокал и опускается на пол, начиная неспешно приводить в порядок домашнюю библиотеку. Ее хватает ровно на двадцать минут – в какой-то момент она ловит себя на том, что до слез хохочет над вульгарной шуткой из фильма, даже не особо понимая ее смысла. Становится отчего-то не по себе. Она закрывает ноутбук, хватая с вешалки в прихожей пальто и выходит из дома. Джису покупает американо навынос в маленькой кофейне, расположенной на первом этаже ее дома и отправляется куда глядят глаза. В паре кварталов от дома ей мерещится в случайном прохожем Ёнхо, и Ким едва сдерживается, чтобы не окликнуть парня, но вовремя понимает, что обозналась. Она вдруг с тоской думает, что скучает по друзьям: по сдержанности Ёнхо, беспечности Хосока, вспыльчивости Чонгука и чувствительности Чимина. Именно по тому, что в последние годы парни так старательно в себе исправляют. Джису горько усмехается собственным мыслям – отчего-то кажется глупым и неуместным звонить им сейчас – словно стучаться в чужие двери, выпрашивая немного внимания. Пустой стакан из под кофе отправляется в урну, и девушка решает вернуться домой. Она слышит звонок мобильного, нарочно забытого дома, еще на лестничной клетке. Ким бросается к двери, спешно набирая код замка – вдруг появляется надежда, что это звонит кто-то из ее мальчишек. — ...да, менеджер, Чхве, — восстанавливая дыхание и пытаясь скрыть разочарование в голосе, произносит девушка. — Поняла. Буду в течение получаса. Через семь минут она стоит в прихожей, безукоризненно элегантная, поправляя на плече дамскую сумочку. Перед тем, как переступить порог квартиры, Джису с тоской думает о том, что совсем не такими заботами она хотела разбавить свой выходной. Два часа спустя она выходит из здания агентства, и едва оказавшись на свежем воздухе, жадно наполняет им легкие. Голова буквально раскалывается от потока информации, обрушившейся на нее из уст коллег. Теперь ей предстоит отправиться по еще одному знакомому маршруту. — Добрый вечер, Мисс Ким. Шлагбаум приходит в движение и девушка въезжает на территорию подземной стоянки. Припарковавшись на своем обычном месте, она не спешит покидать машину – дает себе пару минут тишины, прикрывая глаза и делая глубокий вдох. Она только сейчас признается себе, что чертовски устала от жизни, заполненной постоянными разъездами, переговорами, решением горящих вопросов и константным чувством тревоги – Джису не помнит, была ли когда-нибудь в полноценном отпуске – с телефоном, не разрывающимся от звонков и не ломящейся от сообщений электронной почтой. Жизнь – вечная гонка, но Ким уже давно потеряла ориентир, не зная, куда все время несется, сломя голову. Уйдя когда-то из дома и оборвав все связи с семьей, ей пришлось научиться выживать. Первые годы самостоятельной жизни она была сфокусирована лишь на том, как приспособиться к миру, в котором тебе с утра не подают кофе в постель и существует такое понятие, как коммунальные счета. Джису справилась с этой задачей на отлично, но забыла совсем, что значит думать о себе. Режим выживания плавно перетек в другой – механический и бездумный. Может это и к лучшему, что она устала настолько, что почти не испытывает никаких эмоций? Девушка гонит прочь мысли, склоняющие удариться в жалость к собственной персоне и наконец покидает автомобиль, моментально съеживаясь от сырости парковки, пробирающейся под тонкое пальто. Общежитие встречает ее тишиной. В просторной гостиной она застает лишь одного участника группы, Джинёна. Судя по отсутствующему виду, парень с головой погружен в чтение книги. — Привет, — Ким опускается в кресло, привлекая к себе внимание. — Привет, нуна, — он мимолетно улыбается, снимая очки и потирая уставшие от продолжительного чтения глаза. — Как дела? Выглядишь уставшей. — Все нормально, — девушка заставляет себя улыбнуться. — Куда делись остальные? — Ушли... Кажется, в бильярд играть, — лениво тянет Джинён, вытягивая руки над головой. — Чонин спит у себя. И час назад видел на кухне Джин-хёна. — Пойду тогда, проведаю Сокджина, — Джису встает, направляясь к двери. Она идет прямиком на крышу, зная, что именно там обнаружит парня. — Привет, Джису, — завидев ее, Сокджин мягко улыбается. — Как поживаешь? — он заботливо протягивает ей плед, такой же, каким укрыты его плечи. — Хорошо, — она растягивает губы в улыбке, на этот раз искренней. — Ты как? Все хорошо? — Да, конечно, — отвечает парень. — Будешь пиво? — Я за рулем, — девушка отрицательно качает головой. — Хорошо тут, да? — он обводит любовным взглядом крышу. — Да. Потому, наверное, это твое любимое место в общежитии. — Ты права, — он смеется, подтягивая к себе еще один пуф и образовав некое подобие лежака, откидывается на спину и заводит руки за голову. — Была бы моя воля, я бы век здесь провел... А ты разве не в отпуске? — Я, — она вдруг теряется, не зная, как лучше сформулировать цель своего визита, — была только что на собрании. — Понятно, — парень кивает. — Отправили тебя на переговоры? — Ага, — соглашается она с тихим вздохом. — Я ведь ваш главный надзиратель. Единственная, кого по мнению президента, вы не в состоянии разжалобить, очаровать или обмануть... — Я не поменяю своего решения, — голосом, все еще преисполненным спокойствия, произносит он. — Понятно, — Джису опускает голову, поджимая губы. — Давно все это началось? — Восемь месяцев назад. — Ох, — она натянуто улыбается. — Тогда никудышный из меня надзиратель... — Они уволили ее... Вот так просто, взяли и оставили без работы... — Ты из-за этого бойкотируешь компанию? — Нет, — он качает головой. — Я просто не вижу смысла тратить свое и чужое время на пустые разговоры. Я все понял, Джису. Она помогла мне наконец все понять. Знаешь, немудрено, что я позволял себе быть таким безвольным трусом – я всю жизнь был одинок. Никто меня не слушал. Не слышал. Скорее, даже не спросил ни разу, чего я на самом деле хочу. Родители вечно твердили мне о сцене и славе. Но теперь я прозрел – это они живут музыкой, дышат ею, она течет по их венам, бьется вместо сердца. А я... музыку не люблю. — Что? — девушка сама не понимает, почему его признание произвело на нее такой эффект. — Не любишь музыку? — Я равнодушен к ней, если уж быть откровенным, — он вздыхает, переворачиваясь на бок и пристально глядя в ее глаза. — Послушай. Слышишь, как шумит вечерний Сеул? Это жизнь, Джису. И это сплетение простых звуков мне милее любой, даже самой виртуозной мелодии. Раз уж на то пошло, признаюсь еще кое в чем. Я ведь с детства грезил о том, чтобы стать поваром. Смешно, да? Даже втайне от отца посещал курсы, лелея мечту когда-нибудь открыть свой ресторан... — Многие айдолы открывают рестораны, — словно в утешение ему произносит она. — Карьера в шоу-бизнесе не отменяет твоей мечты... — Я не о том, Джису, — Сокджин рассеянно улыбается, отводя взгляд в сторону. — Я хотел всегда жить простой жизнью. Работать в ресторане, копить деньги на свое дело, однажды жениться на скромной девушке, что мыслит свое счастье в семейном очаге и не гонится за карьерой и властью. Идти по улице, держа свою избранницу за руку, как рядовой гражданин, и не чувствовать никогда давления от того, что мое лицо... это бренд. Что некий Ким Сокджин в некой мальчиковой группе ответственен за красоту. Я хочу быть ответственен за более приземленные и менее эфемерные вещи. Меня воротит от шоу-бизнеса, Джису. И ото всех людей, что с ним связаны. — Ото всех людей, — тихо повторяет она. — Даже от отца? И одногруппников? — Даже от тебя, Ким Джису, — его улыбка из рассеянной превращается в горькую. — Хоть я и делюсь с тобой сейчас самым сокровенным, но вы все для меня – чужие. Прости меня за излишнюю прямоту. Но не тая все это больше, облекая мысли в слова, я могу наконец укрепиться во мнении, что пора все прекратить... — Ты хочешь уйти из группы? — Джису смотрит на него в неверии. — Но контракт... И неустойка... Сумасшедшая сумма... — Вот видишь, — Сокджин садится, сцепляя руки в замок и смотря на девушку взглядом, в котором сквозит неприязнь. — В шоу-бизнесе все вертится вокруг денег. И твой мир тоже держится на трех китах: деньгах, карьере и успехе. Я многим тебе обязан, Джису, но не могу не отметить, насколько разнятся наши ценности. Даже моя мечта в твоем мышлении уперлась в деньги. Мы разные. Ты сильная, уверенная в себе, способная свернуть горы ради достижения цели. А мне звезд с неба хватать совсем не хочется. Хочу просто жить. Да, — он опускает голову, прикрывая глаза ладонью, — пора уже все закончить... Он сидит так минуту, а затем поднимает глаза, сверля ее взглядом, все еще выражающим неутихшее раздражение. Джису сидит, молча водя пальцем по узору на своей юбке, словно она и не слушала его все это время. Затем поднимает глаза и сдержанно улыбается. Сокджин невольно кривит лицо в горестной гримассе, а после, также не проронив ни единого звука, устремляется прочь. Она терпеливо дожидается, пока не стихнет звук шагов и только тогда подходит к краю крыши, растерянно взирая на представшую ее взору картину. Девушка неспешно опускает веки, вслушиваясь в окружающие звуки: урчание и гул машин, обрывки фраз прохожих, напоминающие ей телефонные разговоры с плохой связью, дальнее завывание полицейской сирены. Сквозь открытое окно первого этажа доносятся негромкие звуки музыки. Под гитарные переливы Ким Чонин поет о невзаимной любви. Глупая Ким Джису. Слепой Ким Сокджин. Сказки – это не про нее. С чего ей мнить себя предназначенной для принца хрупкой принцессой, если ей больше к лицу роль ведьмы? — Надо же, — когда она наконец раскрывает рот, ее голос звучит хрипло, — моя мечта стала чьей-то реальностью.