***
Все способности и уникальные таланты, что мы имеем, зачастую развиваются незаметно, являясь плодом тех или иных трагических событий прошлого. Быстрые рефлексы, появившиеся из-за постоянных драк, обостренное ночное зрение в виду того, что книги приходилось читать тайком в скудном лунном или ещё хуже звездном свете, нечувствительность к холоду или жаре. У Вэй Ина же был самый пугающий дар — невосприимчивость к боли. Не абсолютная, разумеется, но достаточная, чтобы стукнуться обо что-нибудь, а потом через пару дней обнаружить огромную гематому, так и не вспомнив, откуда она взялась. А иногда даже и не подозревать о ее существовании, допустим, если она появилась на спине, где глаз нет. Чаще всего травмы находил именно Лань Чжань, после чего переключал на них все своё внимание, неважно каким делом он занимался до этого. Музыкальные руки всегда действовали осторожно, но Вэй Ин все равно ворчал и возмущался, ведь больше не перед кем, хотя боли он и не чувствовал. Этим днём было что-то новое. Привычно проснувшись около полудня, Вэй Ин ещё долго не осмеливался подняться с кровати, скручиваясь посередине в позу эмбриона. Живот болел так, что казалось, будто его тело пытаются распилить пополам, причем чем-то тупым и порядком заржавевшим. Провалявшись с плотно зажмуренными глазами и сведённой от боли нижней челюстью неопределенное, но достаточно большое количество времени, Вэй Ин подождал, когда боль хоть немного отступит, и впервые, добровольно, пошёл к лекарям, чтобы влили какое-нибудь обезболивающее снадобье. Обливаясь холодным потом и опираясь рукой на стену, Вэй Ин с серо-зелёным лицом доковылял до нужного блока, невольно прислушиваясь к тихому разговору. Правда первые пару предложений он, действительно, услышал случайно, а вот когда его слух зацепился за собственное имя, он уже не мог утверждать, что непроизвольно притаился и подслушивал за углом. С первых же сухих ноток было понятно, что говорил Лань Ци Жэнь, при чем явно решительно настроенный получить ответы. Разговаривал он с главным лекарем, голос которого Вэй Ин имел честь некогда услышать, потому, смутно, но все же имел представление о собеседнике бывшего главы ордена Гу Су Лань. Говорили они не много и уже в дверях комнаты, значит, разговор подходил к своему логическому завершению, тогда что же так ревностно пытался выпытать у лекаря Лань Ци Жэнь? — …Я повторюсь, такого случая ни на моей, ни на чьей-либо другой практике не было. Я не возьмусь утверждать, — устало повторял в сотый раз одну и ту же фразу лекарь. — Но поделитесь хотя бы предположениями. Они-то у вас точно должны быть. Лань Ци Жэнь с упертостью барана, что таранил новые ворота, продолжал задавать один и тот же вопрос, чем вызвал усталый вздох, что был слышен даже Вэй Ину, спрятавшемуся на приличном расстоянии. Услышанный же после ответ, заставил невольного свидетеля разговора забыть о терзавшей его с утра боли и полностью обратиться в слух. — Я вам уже говорил, что темная энергия может повлиять на ребёнка, а может и нет. Молодой господин Вэй один из первых заклинателей, ступивших на путь тьмы, и детей никогда не имел. Вот родит он первенца, тогда и можно будет что-то утверждать, а пока говорить не о чем. Все мои предположения, это просто тыкание пальцем в небо. Сказать, что Вэй Ин удивился, это ничего не сказать. У него даже ноги подкосились, стоило ему понять, что причиной этого разговора являлся он и их с Лань Чжанем будущий ребёнок, хотя даже потенциальные родители ещё не обсуждали этого вопроса. Так какого черта Лань Ци Жэнь себе позволяет?! Первое, что почувствовал Вэй Ин, это удивление: Лань Ци Жэнь, кажется, волнуется, что темный заклинатель не сможет родить здорового или нормального ребёнка. Правда, удивление и легкий шок быстро перешли во вторую стадию, превратившись в гнев и злость. Мало того, что этот до зубного скрежета «правильный» человек обсуждает Вэй Ина за его же спиной, нарушая тем самым правила своего же ордена, за которые так отчитывает всех и каждого, так ещё он, не имея никакого морального права, вмешивается в чужую личную жизнь. Да, Лань Чжань его племянник и величайшая гордость, но со своей семьей он уж как-нибудь сам в силах разобраться. У Вэй Ина едва пар из ушей не валил от рези в животе, от которой уже давно слезились глаза, и от Лань Ци Жэня, что сует нос не в свои дела. Вэй Ин не любил, когда его свободу, а вместе с тем и право выбора ограничивают, в такие моменты хотелось действовать вопреки правилам и запретам, делать назло. Но ещё больше он не любил, когда его жизнью пытаются управлять, контролировать и принуждать его к каким бы то ни было шагам. Этого бы человека жизни лишить, причём медленно и крайне болезненно. Так, чтобы даже линчи щекоткой показалось. Не обращая внимания на нестерпимую боль в животе, Вэй Ин развернулся и направился обратно в их с Лань Чжанем домик. Он лучше на кровати денёк поваляется, завернувшись по самую макушку одеялом, чем обратится к этим людям. Рука в качестве подспорья скользила по стене, живот то скручивало в тугую спираль, то резало застарелым ножом, перед глазами все плыло и водило хороводы, изредка теряясь в вакханалии цветных и в тоже время чёрных пятен, но Вэй Ин теперь четко понимал своим пораженным болью сознанием, Лань Ци Жэнь бранил его не из-за опасности его экспериментов, а из-за его сущности омеги. Ведь в будущем он обязан родить наследника ордену Гу Су Лань.***
Смириться с этими мыслями Вэй Ину не дали и шанса. Лань Ци Жэнь наседал на него пуще прежнего. Любое, даже самое маленькое, применение тёмной энергии вызывало у него приступ бешенства и чтение морали на повышенных тонах, с пеной у рта. Впервые Вэй Ин начал жалеть о том, что согласился жить в Облачных Глубинах. Привычно ища утешения в компании адептов или на кроличьей поляне, он его не находил. Из головы все никак не желал уходить подслушанный разговор. Чем больше времени проходило, тем чаще в разговоре с Лань Сичэнем или Лань Ци Жэнем проскакивала тема наследника и постоянная фраза: «Не думали?» Вот уж кто больше всего думал об этом был Вэй Ин. Он не просто время от времени возвращался к этой мысли, нет. Она захватила власть над всеми его мыслями, она появлялась первым делом, стоило темному заклинателю открыть по утру глаза, и она же провожала сознание Вэй Ина в глубокий сон. Это не могло не раздражать, а Лань Чжань не мог больше оставлять многочисленные изменения в поведении без внимания, особенно после случая, когда он, Вэй Ин и десять адептов собрались на ночную охоту, которую, впрочем, пришлось отменить из-за несдержанного крика, что заставил своей мощностью содрогнуться небо над Облачными Глубинами: — Да можете вы в конце концов заткнуться! Адепты вместе с Лань Чжанем одновременно прикрыли рты, абсолютно круглыми глазами смотря на Вэй Ина, что в свою очередь испепелял их взглядом свирепого и не в меру голодного демона, а потом, опомнившись, сумбурно пробормотал что-то похожее на извинение и на колёсах огня и ветра умчался подальше от ордена и людей. Лань Чжаню пришлось пол ночи потратить на бесцельное скитание по лесу, пока Вэй Ин сам не позволил себя найти. Кое-как отшутившись, мол, гормоны играют в приближении течки, Вэй Ин ненадолго усыпил подозрения Лань Чжаня, которые лишь погрузились в недолгую спячку. А пробудились посреди ночи. Вэй Ин практически не отзывался на щедрые ласки Лань Чжаня, молча позволяя кусать себя, где тому в голову взбредёт, не выражая ни капли недовольства, хотя раньше часто спрашивал, не было ли в роду нефрита волков или на крайний случай собак. — Вэй Ин, ты в порядке? — не удержался от вопроса Лань Чжань, останавливаясь посреди процесса, которым видимо наслаждался он один. — Конечно, гэгэ. Откуда вдруг такая неуверенность в собственных силах? — мурлыкающим голосом ответил Вэй Ин, мягко щекоча подбородок супруга. Лань Чжань перехватил нежную кисть, целуя центр мозолистой ладони, удивляясь подобному контрасту кожи, присутствующему на столь маленьком участке. Честностью ответ даже не пах, несмотря на то, что Вэй Ин повёл бёдрами, призывая нефрита продолжить. Но тот не откликнулся, вместо этого пристально всматриваясь в игриво, наигранно, улыбающееся лицо. — Ты как будто не здесь, — тихо сказал Лань Чжань. — А где же по-твоему настоящий Вэй Ин? Ммм, гэгэ? С тобой не может быть никого другого, кроме меня, ведь ты клялся, что хочешь делить ложе только со мной, — скрестив ноги на пояснице, Вэй Ин ловко перевернул своего мужа на спину, нависая над ним с хищным оскалом. Приподняв бёдра, Вэй Ин резко опустился, насаживаясь на член Лань Чжаня с развратным стоном, поднося связанные руки ко рту, изображая вполне натуральное смущение, присуще невинной девушке, но уж точно не такому дьяволёнку-искусителю. Перехватив инициативу, Вэй Ин ещё долго не собирался возвращать ее Лань Чжаню, по крайней мере до того момента, пока его супруг не забудет прошлый разговор. В конечном счёте Вэй Ин продержался полтора года. Потом плотину прорвало. Никто уже даже не вспомнит момент, когда разговор о делах ордена и нечисти превратился в семейный совет, на котором нынешний и бывший глава ордена пытались выяснить, не собирается ли семейная пара заводить ребёнка. — Мы пока не думали, — коротко ответил Лань Чжань. — Это безответственно, Ванцзи. Вы уже два года живете вместе и даже не думаете о наследнике. Ты должен понимать, что не только у твоего брата, но и у тебя есть обязательства, — тон Лань Ци Жэня с каждым последующим словом становился все более суровым, а слова отдавали приказом. — Это решать не только мне, но и Вэй Ину, — отвечал родственнику Лань Чжань, скосив глаза на мужа, что более чем спокойно пил чай. — Дядя, не пора ли вернуться к делам? Я считаю, что Ванцзи уже достаточно взрослый, чтобы самостоятельно принимать подобные решения, — попытался урезонить старшего Лань Сичэнь, но, кажется, только подлил масла в огонь. — Так более продолжаться не может. Ванцзи не в силах даже своего мужа приструнить… — Переживаете за мое здоровье, бывший глава ордена? — с легким стуком опустив на стол чашку, прервал старшего Вэй Ин, — Боитесь, что заклинатель, который пошёл по пути тьмы, не сможет родить здорового ребёнка? Думаете, что я воспроизведу на свет демона или кого похуже? — Давайте не будем ссориться и возводить напраслину. Молодой господин Вэй, я не думаю, что дядя имел в виду… — потеряв свою мягкую улыбку, предпринял вторую попытку Лань Сичэнь. — Мне как раз таки известно, что именно имел в виду ваш дядя, Лань Сичэнь. Ваш дядя придумал себе занятие на старости лет, воспитать следующего достойного главу ордена, ещё одного нефрита, что затмит двух прошлых. Вот какие мысли вертятся в этой голове. А для этого ребёнок должен родиться нормальным. Было бы идеально, если бы ещё он родился не от меня, — не поднимая взгляда, спокойно отвечал Вэй Ин. — Вэй Ин, — холодно одернул мужа Лань Чжань, но того уже было не остановить, слишком долго он терпел, а терпение у него отнюдь не бесконечное, хотя достаточно большое. — А что? Неужели я не прав? — невинно похлопал глазками Вэй Ин, создавая сквозняк своими ресницами. — Вэй У Сянь, ты забываешься, — предостерегающе ответил Лань Ци Жэнь, едва не трясясь от гнева. — О, нет. Это вы забываетесь. Не слишком ли много вы о себе возомнили, требуя от Лань Чжаня выполнения каких-то там обязательств? А вы спросили у меня, хочу ли я ребёнка? Намерен ли когда-либо рожать? Нет. Вы думали лишь о себе, ведь сейчас вас уважают за прошлые заслуги, и то лишь те люди, кто ещё их помнит… — с некоторым пренебрежением отвечал Вэй Ин, смотря на своего то краснеющего, то бледнеющего противника. — Вэй У Сянь! — вскочил на ноги красный от переполняющего его гнева Лань Ци Жэнь, кажется, пока все слова бьют прямо в цель. — …вы чувствуете себя бесполезным, ведь более мы не нуждаемся в ваших наставлениях, не бежим, очертя голову, к вам, такому прекрасному и незаменимому, за советом. Мы способны жить своим умом… — безжалостно продолжал наступать Вэй Ин, так что уже даже Лань Сичэнь бросил попытки успокоить дядю, пытаясь теперь предугадать, насколько плачевно все закончится. — Вэй Ин, — сжал руку супруга Лань Чжань, но тот резко выдернул свою кисть, продолжая смотреть на сжимающего до побеления костяшек кулаки старшего уничижительным взглядом. — Мне надоело то, что вы видите во мне лишь возможность реализации своих идей и планов. С меня хватит. Если вам нужен наследник — родите его сами! — выкрикнул последнее предложение прямо в белое в красную крапинку лицо старшего Вэй Ин, после чего вихрем унёсся за двери. Пока Лань Ци Жэнь надувался от собственной важности, что сейчас втоптали в землю или вовсе закопали глубоко в неё, Лань Чжань поспешил догнать супруга и нормально поговорить. Однако, когда ему это нужно, Вэй Ин может оказаться поразительно резвым, поэтому удалось застать испускающего молнии и проклятия заклинателя лишь в семейном гнёздышке, по которому буквально стадо ослов пробежало. От вечного порядка, наводимого исключительно перфекционистом Лань Чжанем, не осталось и воспоминания. Вэй Ин перевернул весь дом и продолжал это делать с завидным упорством, набивая карманы своих широких рукавов ханьфу. Осторожно подойдя к мечущемуся в беспорядке оголенному нерву, Лань Чжань попытался сначала словами, потом действиями остановить неслыханный ранее поток ругательств. Даже в самые худшие дни Вэй Ин не ругал Лань Ци Жэня такими язвительными и витиеватыми конструкциями. — Вэй Ин, давай поговорим, — попросил Лань Чжань, подушечками пальцев касаясь напряженного плеча, что тут же от него шарахнулось шага на два. — Говори, а я тебя послушаю. Всё-таки это я люблю языком почесать, а ты у нас молчун редкостный, — шипя не хуже змеи подколодной, ответил Вэй Ин, впрочем, прекращая набивать свои рукава, вперив взгляд в белоснежную фигуру. — Вэй Ин, тебе не следовало так враждебно воспринимать слова дяди. Он просто неправильно выразил своё беспокойство, — Лань Чжань сделал шаг вперёд, Вэй Ин отошёл на два. — Я сделал так, потому что хотел, понятно?! Мне уже осточертело его слушать! И плевать, волнуется он или нет! Он сует нос не в своё дело! — повышал голос Вэй Ин. — Ты прав. Это наш ребёнок и решение принимать тоже нам, — спокойно согласился Лань Чжань, но у Вэй Ина осталась ещё куча претензий. — Тогда почему меня никто не слушает?! В конце концов это мне придётся рожать! Мне рисковать здоровьем и даже жизнью! Так почему все в разговоре делают вид, будто меня не существует?! Будто я из себя ничего не представляю?! Есть ты и твой ребёнок, хотя вся ответственность будет лежать на моих плечах?! — уже откровенно кричал Вэй Ин, не замечая перед собой ничего, кроме ледяной маски спокойствия на лицо супруга. — Никто не считает тебя пустым местом, — ровным голосом ответил Лань Чжань, ещё больше подбешивая этим Вэй Ина. — Тебе-то откуда об этом знать?! Я не был пустым местом, когда был альфой! А переродившись омегой, все только и думают о том, когда я раздвину ноги и произведу на свет наследника! Ты хоть представляешь, как меня это бесит! Человека, что считал себя альфой долгое время, что никогда не думал о том, как повернётся его жизнь, что ему придётся доживать свой век омегой! На меня смотрят, как на кусок мяса, который нужно утащить и поскорее съесть! — теперь наступал Вэй Ин, заставляя Лань Чжаня пятиться спиной вперёд. — Но ты больше не альфа. Этого не изменить, — начал было Лань Чжань, но был грубо прерван. — А ты и рад! Скажи честно, ты рад, что я стал таким? — понизив голос, на грани шёпота спросил Вэй Ин. — Да, — честно ответил Лань Чжань, чувствуя, как ком в горле не даёт ему ни говорить, ни дышать; от вида упавшей на грудь головы Вэй Ина хотелось и лгать, и лезть на стену. — Вот как. А я нет. Я думал, что привык терпеть, а оказалось… я даже смирился с четырьмя тысячами правил и с наказаниями. Даже с тем, что не могу больше покидать твой орден, смирился… Но знаешь, я — мужчина, и у меня есть гордость. Которую я заставил замолчать, стерпев доставшуюся мне роль жены, сущность омеги, нижнюю позицию в постели… А ведь знаешь, мне не в радость, что мне постоянно приходится примерять на себя женскую роль. Я — не девушка, но как только я стал омегой, во мне будто перестали видеть мужчину, — без прежнего запала закончил Вэй Ин, наконец, выговорив все, что копилось на сердце. Он мужчина, и у него есть гордость, что не позволяет ему ронять попусту слезы. Криво приподняв уголок губ, он бросил скорый взгляд на мужа и решительно пошёл прочь из дома. Однако, заслушав шаги за своей спиной, не оборачиваясь бросил: — Ещё один шаг, и я уйду навсегда. Лань Чжань оцепенел от этого заявления, взглядом, полным вселенской боли, провожая твёрдо ступающую фигуру в чёрном. А ведь у Вэй Ина скоро течка.***
Линия. Линия. Линия. Ещё одна.Может я был слишком груб?
Завихрение. Черточка. Ещё одно. Мост.Наверное, он хотел мне что-то сказать.
Запятая. Линия. Линия.Сорвался на нем из-за дяди, а ведь Лань Чжань ни в чем не виноват.
Кружок. Точка. Ещё один кружок…Вот черт! Крови не хватает!
Порез. Порез. Ещё один вдоль вены.Кажется, теперь хватит. На чем я остановился?
Кружок. Кружок…Не слишком ли много кружков?
Линия. Линия. Линия, правильная ли она?Как много рун, а уже жарко. Течка, чтоб её!
Руна — последняя. Сняв остатки одежды, прилипшие к коже из-за выступившего пота, Вэй Ин зашёл в испещрённую большими и маленькими рунами пятиконечную звезду. И вовремя. Как раз началась течка. Глубоко вздохнув, Вэй Ин начал себя убеждать, что все кончится быстро, всего-то несколько дней, сколько будет длиться течка, и не так больно, как может показаться, всего-то в движение придут все мышцы и кости и переработаются организмом лишние органы. Раскинувшись на каменном полу ровно по форме звезды, Вэй Ин прикрыл глаза, позволяя всей находящейся в его теле энергии, будь то светлая, темная, физическая и всякая другая, беспрепятственно покидать бренную оболочку, впитываясь в руны и знаки одного, давно позабытого народа, называть их языком было бы не слишком корректно. Напряженные из-за стресса последних дней, живешь как на иголках в пещере без дверей и ждёшь, заявится к тебе супруг или покорно будет ждать в уютном гнёздышке, мышцы понемногу расслаблялись и вскоре ощущались совсем ватными, а по весу напоминали лебединый пух, правда, поднять ни ногу, ни руку не получалось. Единственными напряженными оставались веки, которые со всей силой жмурил Вэй Ин, предвкушая незабываемое веселье, что уже стало пробираться под его разгоряченную кожу. Червячок венки на виске расползался и пульсировал быстрее сердца загнанного, добротного скакуна. Ещё немного. Ещё мгновение… Над горой Луаньцзан разнесся крик бьющегося в предсмертной агонии человека.***
Сколько прошло времени? В сознании ли я? Кто это говорит, такой хриплый голос? Мой был более нежным, отвратительное слово — женственным. Теперь оно и любые его проявления будут мне отвратительны… Я смог вывести цепочку мыслей, значит ли это, что все закончилось. Хотя мне до сих пор больно. Почему рука в крови… и пол в крови… и ноги… как много крови, повсюду, и я тоже весь в крови… Все тело ломит, сил нет, совсем нет. Спать, как же хочется спать… могу ли я поспать… Легче, кажется… мне определенно легче, теперь я могу повернуть не только голову, но даже поднять руку или ногу. А! Лучше не стоит… с-судорога, п-проклятая… может ещё поспать или я умру от потери крови? Будет грустно, ведь я хотел поговорить с Лань Чжанем, извиниться. Я повёл себя эгоистично, хотя это — мое тело и моя жизнь… а нужен ли я такой Лань Чжаню? — Нужен, — тихо ответили из темноты. — О?!.. Галлюцинации? — спросил я самого себя. — Нет, — ответил мне бархатистый голос. Вслед за ним по руке скользнуло что-то влажное, если не сказать мокрое. Приятное ощущение, учитывая то, сколько я пролежал перепачканный в собственной крови. Не сказать, что мне известно точное количество дней, но судя по тому, как стянулась и неприятно зудела кожа, — долго, возможно даже слишком. — Хах, откуда тогда тебе известны мои мысли? — прохрипел смутно знакомый мне голос. — Ты слишком громко думаешь. Отдыхай, Вэй Ин. Эти слова — то последнее, что я услышал, прежде чем провалить в холодную тьму одиночества.***
Лань Чжань понял, что слишком поздно пришёл в себя, когда, выйдя за порог дома, не обнаружил и призрачного следа Вэй Ина. Уже душа вновь готова была прийти в смятение, а сердце, сделав невообразимый кульбит, рухнуло куда-то под ноги. Страшно. То, как холодно Вэй Ин с ним попрощался, как безразлично бросил, не поворачивая головы, последние слова, при одном лишь секундном упоминании, отзывающиеся болью во всем теле, будто его пронзили тысячью стеклянных осколков. В голове как зародился, так и не желал уходить вопрос — ему правда так легко отказаться от чувств? А если так, то есть они у него вообще? Или любил лишь я? Этот день кончился тем, что Лань Сичэнь пришёл к брату, услышал от него одну лишь фразу: «Он ушёл» и увидел, как захлопнулась перед его носом дверь. Лань Чжань не хотел никого видеть и ничего слышать. Хотел уснуть и в тот же миг проснуться в привычной ему реальности, рядом с Вэй Ином, покрытого сплошняком укусами и засосами, доказывающими, кому принадлежит этот человек. Но проснулся Лань Чжань привычно под звуки колокола в пять утра в непривычном одиночестве. Слонялся весь день по ордену и не верил, что вчерашний день был правдой, надеясь столкнуться на очередном повороте с растрепанной макушкой цвета вороного крыла. С лица Лань Сичэня окончательно пропала улыбка, хотя после потери двух братьев она и вовсе стала редкостью, и получала статус «легендарной», практически сравнявшись с улыбкой младшего брата — «непревзойденной». Напоминая тень себя прошлого, Лань Чжань просуществовал в бессознательном состоянии пять дней. Даже Лань Ци Жэнь не трогал его все это время, проходя мимо призрака с видом: я вас не знаю, но идите, куда вам надо. На пятый день в одном из коридоров перед Лань Чжанем выросло говорящее препятствие, об которое он едва не споткнулся. — Хань Гуан Цзюнь, только что прибыл Призрачный Генерал, просит вас на разговор. Я попросил его подождать за пределами барьера, — не позволяя мужчине ни столкнуться с ним, ни отодвинуть в сторону, громко обратился к старшему Лань Сы Чжуй. — Мгм, — безлико отозвался Лань Чжань, явно пропустившими все прошлые слова мимо ушей. — Это насчёт учителя Вэя, — настороженно добавил Лань Сы Чжуй, который в последние дни не мог угадать настроение старшего. — Мгм, — отрешенно отозвался Лань Чжань. По ответу Лань Сы Чжуй понял, что настало время для крайних мер, даже если придётся переписывать правила, стоя на руках, он готов на это пойти. Набрав в лёгкие побольше воздуха и заранее залившись румянцем по самую шею, юноша громко выкрикнул: — С возвращением, учитель Вэй! Как и ожидалось, на Лань Сы Чжуя обернулись все адепты и старейшины, находившиеся поблизости, а главное через пару мгновений встрепенулся и Лань Чжань, вертя головой на все восемь стороны света. — Кхм, кхм, прошу прощения, Хань Гуан Цзюнь, я пошутил. Учителя Вэя в ордене нет, но к вам пришёл Призрачный Генерал, который знает, где скрывается учитель, — быстро извинился Лань Сы Чжуй, но подняв голову, обнаружил, что его никто не слушает, а широкая, белая спина уже маячит на линии горизонта. Честно, Лань Чжань не любил Призрачного Генерала не столько за то, что тот убил беcсчестное множество заклинателей ордена Гу Су Лань, отнюдь нет, — война, есть война, и он, как никто другой, понимал значение этих слов. Лань Чжань был так холоден и отстранён, если не сказать враждебен, с мертвецом из-за беспочвенной ревности. Вэй Ин его и все тут. Не должно его супругу растрачивать своё драгоценное внимание на что-то, кроме него. Глупо. По-детски. Но Лань Чжань и не отрицает. Сейчас же он был капельку благодарен Вэнь Нину за предоставленные сведения о муже, которые Лань Чжань мог добыть и сам, но побоялся ослушаться слов Вэй Ина, тем самым потеряв его навсегда. А раз сам Призрачный Генерал принёс, как птичка в клювике, информацию, то, наверное, ей можно воспользоваться без потерь, а быть может, сам Вэй Ин передал через верного мертвеца весточку. Схватив по пути из дома лишь гуцинь, Лань Чжань на предельной, для своего меча, скорости полетел на гору Луаньцзан. Хотелось как можно скорее оказаться возле Вэй Ина, который точно что-то уже учудил, а вспоминая последний разговор, страшно представить, на какие действия его подтолкнули мысли.***
Первое, что в тайне даже от себя надеялся увидеть Лань Чжань, это чёрную громаду гор. Однако, сегодня явно был не его день. Первое, что он услышал, это хриплый, душераздирающий крик, прокатившийся из-за горизонта вплоть до кромки леса. Широкой зелёной полосы, опоясывающей бывшую проклятую гору. Лететь оставалось ещё час, а вопль, что мог принадлежать только умирающему от страшных мук темному заклинателю, что случайно пересёк дорогу Цзян Чэну, было слышно так, будто человек кричал не из-за леса, а прямо над ухом. С панически отплясывающим заводной танец Юнь Мэна сердцем Лань Чжань летел на мелко дрожащем мече, нагнув корпус вперёд, точно он стремился лететь ещё быстрее, обогнать собственный меч. Но даже изменение благопристойной позы не позволяло ему набрать скорости. Единственное, что ему оставалось, это лететь, при этом аккуратно, чтобы не навернуться с меча, и стараться не вздрагивать от очередного крика; будь у него с собой хоть какой-то клочок ткани или бинтов, он бы заткнул себе уши, чтобы не умереть от раскола души или разрыва сердца. Полагать, будто по прилёте к горе, все закончится — было верхом глупости. Не стоит забывать, что Вэй Ин, хоть и переродился омегой, тёмной энергией владел как никто другой, а пытливости его ума будут поражаться ещё многие последующие поколения. Каким образом он накрыл деревню под горой куполом, не пропускающим даже самый неестественно громкий звук, Лань Чжань ответить не возьмётся ни за какие сокровища мира. Однако, он точно сможет объяснить, почему Вэй Ин не накрыл этим куполом гору. Размеры горы в два раза превышают размеры поселения. В добавок, больше населенных пунктов в округе не было, только бескрайний, зелёный лес, полный буреломов и духов, что заплутают путника до смерти. А вот защитный барьер темный заклинатель наложил на пещеру, что расположилась на самой вершине горы. Пробиться сквозь него было сложно, но у Лань Чжаня была прекрасная мотивация. Его подстегивали хриплые крики Вэй Ина, эхом отдающиеся от пещерного свода. Возможно, что даже такому сильному заклинателю, как Лань Чжань, не под силу бы было взломать выставленную защиту, если бы не связь партнеров, альфы и омеги, которая уже ощущалась не так явственно, как до побега Вэй Ина. Это пугало Лань Чжаня даже похлеще нескончаемых криков боли, которые, пожалуй, до конца дней будут сопровождать каждый его ночной кошмар. Пробившись в пещеру, Лань Чжань понял, как сильно он ошибался. Не крики будут преследовать его ночами, а представшая с первых шагов картина. Раскинутый на каменном полу звездой Вэй Ин неестественно выгибался в позвоночнике, непрерывно дергая всеми конечностями и вертя шеей так, что она готова была отвалиться. То, что на полу был именно Вэй Ин, Лань Чжань мог лишь догадываться, доверяясь словам Призрачного Генерала. Потому что совершенно обнаженное нечто в мигающей свирепо-алой пентаграмме никаким боком не могло напомнить Вэй Ина. А возможно, что кровь, коей было обильно залито бьющееся в конвульсиях тело, просто не давала разглядеть чего-то конкретного, смывая всякие человеческие и иные очертания. Удивительно было и то, что хоть кровь продолжала сплошным потоком лить из множества ран неизвестного происхождения, ни одну руну или знак на полу она не смазала, точно символы были выжжены в камне или подпитывались вязкой жидкостью с металлическим запахом, намертво въевшимся в стены этой пещеры. Отойдя от первоначального шока, а может, животного ужаса, от которого волосы на затылке шевелятся, Лань Чжань попытался подойти к Вэй Ину, но дорогу ему перегородил ещё один незримый барьер. Очень мощный. Раза в четыре мощнее того, через который Лань Чжань пробился. А потом случилось то, что он, впринципе, ожидал и в равной степени боялся. Разрушить или приоткрыть, или хотя бы на мгновение снять барьер Лань Чжаню не удалось, но страшнее всего был момент, когда он обратился за помощью к единственной ниточке, что соединяла его сейчас с Вэй Ином, корчащемся на полу от боли и раздирающего криками горло, — к их связи. Ее не было. Она была полностью разрушена, обращена в тысячи осколков, стёрта в пыль и развеяна по ветру. На глаза сами собой навернулись слёзы. Все происходящее было выше его сил. Страдающий Вэй Ин, его точно ожившая угроза, разрыв связи, которая считалась нерушимой. Лишь смерть. И в этот момент тело на каменном полу застыло. Изломалось. Валялось безвольной бумажной куклой и такой же казалось по весу, когда барьер исчез, будто за неимением энергии, а Лань Чжань упал, отбивая свои колени, перед затихшим Вэй Ином, укладывая тело, легче перышка, на свои колени. Он боялся лишний раз коснуться его, даже дыхание замерло, вдруг навредит. Лань Чжаню казалось, что сейчас его возлюбленный рассыпется прахом, потому что привычной тяжести совсем не ощущалось, словно на коленях лежал не Вэй Ин, а иллюзия, которую можно было лишь на мгновение коснуться и проститься. Дрожащие пальцы коснулись места, где предположительно должна была располагаться шея. Кожа в этом месте была тёплой, даже слегка горячей, но Лань Чжаню думалось, что это от крови, которой был обильно залит Вэй Ин и которая безнадежно испортила его белые одежды. Есть. Тонкая ниточка пульса, слабого, но быстрого, четко прослеживалась на шее. Лань Чжань теперь плакал от радости. Неважно, что случилось с их связью, даже если это необратимо и навсегда, главное, что не смерть послужила причиной ее исчезновения. Оглядев затуманенным взглядом пещеру на предмет каких-нибудь емкостей, Лань Чжань быстро нашёл уже заполненный водой тазик, а возле него гору белых лоскутов ткани. Вэй Ин, видимо, подготовил это, предчувствуя, что после ритуала у него не останется сил, но кто знает, для личного ли пользования он постарался или подготовил это для человека, что обязательно придёт за ним, куда бы он ни сбежал?***
Приходил в себя Вэй Ин по несколько раз на дню, правда более никаких связных предложений он не произносил, даже слова выговаривал с большим трудом, учитывая содранные за время крика связки, и смысл чаще всего оставался скрыт и похоронен в веках. Спустя три дня взгляд темных глаз прояснился, напоминая уже не уголь, а слегка потускневшее и почерневшее без должной заботы серебро. На четвёртый день, прорезался уже постоянный голос с хрипотцой. — Лань Чжань? — неуверенно позвал Вэй Ин, и в ответ на его слова перед глазами появилась нечеткая белая тень. — Вэй Ин, — отозвался Лань Чжань, — Я рядом. — Давно? — только и успел выдавить из себя Вэй Ин, прежде чем зайтись во влажном кашле, посылая в небеса фонтан крови. — Выпей. Пересохших и порядком потрескавшихся губ коснулось что-то приятно холодное, после чего в рот, смывая металлический привкус, полилась тёплая влага. Это была явно не вода, но Вэй Ин ещё не до конца проснулся, чтобы сходу опознать отвар, в котором его пытались утопить, но причин не доверять Лань Чжаню у него не было. Поэтому, испив все до капли, Вэй Ин с помощью холодной ладони, придерживающей затылок, опустился на каменную лежанку, воображая ее периной из тридцати слоев. Краем глаза уловив беспокойно блестящие янтарные глаза, Вэй Ин едва приоткрыл рот, но тут же провалился в липкий сон.***
С криком Вэй Ин подскочил на кровати, тут же забывая свой сон, а может подернутую мороком ритуальной боли реальность, также не в силах вспомнить, кого он звал секунду назад. А точно звал? Кому бы это ещё, кроме него и Призрачного Генерала, что обещал посторожить вход в пещеру, сейчас положено быть в пещере? Вэй Ин помнил начало ритуала, вспышками мелькали фрагменты самого процесса, но видимо из-за перенесённой боли прошлое либо предпочло не задерживаться в голове надолго, либо запрятано поглубже и обязательно всплывет, когда тело вновь почувствует схожую волну боли. Из двух зол Вэй Ин очень хочет выбрать первую. Потом черно-белым калейдоскопом перед глазами пронеслись воспоминания событий, что могли произойти только после ритуала и не могли быть ничем другим кроме иллюзий. Не могли ведь? Или не должны были? Точно не должны? Если Лань Чжань все это видел, как из-за ускоренного роста костей рвалась кожа, не поспевающая за их стремительным удлинением, расширением и формоизменением, а из неё хлестала кровь, и слышал эти жуткие крики, от которых кровь стыла в жилах даже у самых жестоких убийц и мастеров пыток… — Очнулся? Как себя чувствуешь? — послышался низкий голос из-за дрогнувшей спины скрученного на каменном ложе человека. Вэй Ин медленно, как во сне, хотя конкретно сейчас, как в кошмаре, повернулся на звук и увидел высокую фигуру, застывшую на входе в пещеру в лучах закатного солнца. Он готов был уверовать в любого Бога и отдать ему свою душу и тело, только бы он превратил стоящего перед ним Лань Чжаня в Призрачного Генерала. Кадык тяжело перекатился под пугающе тонкой кожей, прежде чем послышался сиплый ответ: — Сносно. Лань Чжань… как ты меня нашёл? — Вэнь Нин, — коротко бросил Лань Чжань, по всей видимости не собираясь менять своего положения. — Эм, вот же, без моего ведома тебя пригласил, хахахаха-а-а, надо будет его наказать что ли, — спотыкаясь о каждое слово, ответил Вэй Ин, нервно теребя пальцами белое одеяло, что подозрительно напоминало верхние одежды Лань Чжаня. — Вэй Ин, ты ничего не хочешь мне сказать? — спросил Лань Чжань без тени эмоций, отчего Вэй Ин внутренне похолодел. — Я и так уже сказал больше, чем стоило бы… может, ты мне что-нибудь скажешь? Вэй Ин скорее кожей ощутил, чем услышал, тяжелый вздох Лань Чжаня, затем последовал шорох одежд и на каменное ложе присел ещё один мужчина. Тишину ещё долго никто не нарушал. — От тебя приятно пахнет, — первым нарушил хрупкую тишину Лань Чжань. — От тебя тоже. Запах совсем не изменился, — криво приподняв левый уголок губ, ответил Вэй Ин, мертвой хваткой вцепившись в своё «одеяло», так как больше на нем ничего не было. — Но не твой… ты теперь альфа, — с заминкой ответил Лань Чжань, не дав Вэй Ину обдумать ответ, продолжая, — И это ничего не меняет. — Ч-что? — поднял ошарашенный взгляд на супруга Вэй Ин, не замечая ни капли лжи или неуверенности, или шутки… только любовь. Любовь, в которой хочется утонуть, которой хочется захлебнуться, заменить ей воздух, от которой сжимается сердце и внутренности горят пламенем преисподней. Лань Чжань невесомо провёл тыльной стороной руки по высокому лбу, убирая короткую, непослушную прядь челки, как мечтал это сделать в пятнадцать лет, только заметив возле себя неугомонный сгусток энергии, провёл пальцами по высокой скуле, которая так и напрашивалась на ласку от только осознавшего свои чувства к несносному юноше Лань Чжаню, подбородок оказался в нежном и одновременно надёжном захвате, тот самый подбородок, что Лань Чжань посмел притянуть к себе, воруя первый поцелуй холодного и такого недосягаемого Старейшины Илин. Не взирая на общую усталость, маской лежащей на бледном лице, на отголоски пережитой боли, сияющие на дне расширенных зрачков и переплетающиеся серебристыми ручейками в серой радужке глаз, это лицо Лань Чжань впервые увидел, будучи ещё пятнадцатилетним подростком, навсегда распрощался с ним пятнадцать лет назад. И вот впервые держит его в своих руках, так как желал этого очень давно, с первой самой встречи, трепетно, но без возможности сбежать, не причиняя боли, но принуждая смотреть лишь на себя. Мой. — Твой, — выдохнул Вэй Ин, замечая дрогнувшую бровь, — Ты слишком громко думаешь. Не церемонясь, Лань Чжань впился в бледно очерченные губы напротив властным поцелуем, подминая нежные лепестки, покусывая, заставляя заалеть. Вэй Ин был прав, ему нечего сказать, а вот Лань Чжаню есть. Потому с трудом оторвавшись от истерзанных и саднящих после столь грубого обращения лепестков, заклинатель накрыл их своей рукой, зная, как часто слова вылетают из него, без предварительного согласования с мозгом. — Вэй Ин, я не против того, что ты теперь альфа. Не знаю, как тебе удалось вернуть своё тело, но я… — покраснев ушами и частично шеей, Лань Чжань не позволил себе остановиться на полуслове, заставляя себя побороть и гордость и смущение, как делал это Вэй Ин на протяжении последних лет, продолжил, — влюбился в тебя уже очень давно, и меня никогда не волновало то, что ты не омега. Я был рад, когда узнал, что Мо Сюан Юй пожертвовал тебе тело, ведь теперь у нас появился шанс… у нас мог быть ребёнок, но я никогда бы тебя не принудил. Если бы ты не захотел, я бы не стал тебя переубеждать. Вспомни, разве я хоть раз говорил, что ты должен родить наследника? Вэй Ин во все глаза смотрел на Лань Чжаня, что в свою очередь этот самый взгляд тщательно прятал, и вспоминал, а ведь действительно никогда такого не было. Про наследника ему всю плешь проел Лань Ци Жэнь, иногда допекал Лань Сичэнь, адепты могли ненароком обронить фразу, другую, но Лань Чжань… никогда. — Я понимал, что тебе нелегко смириться с новой сущностью, ты мог от нее отказываться, чем пошатнул бы своё здоровье, поэтому я никогда не настаивал, даже разговора не заводил, Вэй Ин, — Лань Чжань внезапно поднял свой ясный взгляд на ожидающего продолжения с оборвавшимся дыханием Вэй Ина, — Мне хватает того, что ты рядом. Вэй Ин опять захлебнулся той гаммой чувств, что плескалась в этом пронзающем душу взгляде. Он смотрел на Лань Чжаня на накопленные за тринадцать лет, а может и больше, боль и отчаяние. Смотрел, не в силах отвести взгляд. — Нет… не хватает, этого определенно мало, — ответил Вэй Ин, заставляя Лань Чжаня в испуге вздрогнуть, — Я люблю тебя. Сердце радуется при виде тебя. Люблю тебя, хочу тебя, не могу без тебя. Все, что угодно, тебя… это то, чего тебе хвата… Грязный приём можно победить только ещё более грязным приемом. Вэй Ин повторил их любовное признание, Лань Чжань же не позволил ему признать правоту этих слов, грубо затыкая Вэй Ина и толчком укладывая его на каменную кровать. Раздевать новообретенное, крепкое тело не нужно было, ведь его прикрывали лишь верхние белые одежды с узором голубых облаков, но после продолжительных, местами чуть грубых, ласк Лань Чжань застыл в нерешительности, полностью прекращая все действия. — Ты ожидал чего-то другого? После такой потери крови? — спросил Вэй Ин, также опуская взгляд на своё причинное место, — Боюсь, здесь нужно что-то поэффективнее простых укусов и поцелуев, чтобы заставить его встать. Вэй Ин со смесью удивления и ужаса округлил глаза, Лань Чжань демонстративно провёл языком по верхней губе, как обычно делал его супруг, прежде чем поцелуями вдоль груди и пресса опуститься ниже, щекоча выбившимися из хвоста волосами пах. Хоть Лань Чжань действовал впервые, он быстро сообразил, как делать стоит, а как можно причинить дискомфорт или даже боль, внимательно следя за реакцией Вэй Ина, что буквально через пару минут не выдержал этих умелых издевательств, запрокидывая голову назад и позволяя громкий стон, эхом прокатившийся по своду пещеры. Его член тоже больше не мог оставаться безучастным, наливаясь кровью и заметно твердея. — Л-лань Чжань, х-хватит, — позвал Вэй Ин, но его просьбу оставили без внимания, после чего он запустил руку в идеальную прическу Лань Чжаня, за волосы приподнимая его голову, — Я же сказал, достаточно. Не успел Лань Чжань ничего ответить, ровно как и сообразить, а Вэй Ин уже успел поменять их местами, вольготно устраиваясь между широко разведённых ног, пока ещё обтянутых белой тканью штанов. — Вэй Ин, — с непередаваемой смесью эмоций позвал Лань Чжань, явно понимая к чему все идёт. — Против? — улыбаясь своей фирменной обезоруживающей улыбкой, спросил Вэй Ин. — Неважно как, главное — ты, с тобой. Масло в рукаве, — быстро сориентировался Лань Чжань, опуская взгляд на свои верхние одежды, отлетевшие на приличное расстояние. В два шага преодолев образовавшееся в пылу страсти расстояние, Вэй Ин наощупь отыскал отдающий легкой прохладой стеклянный пузырёк, источающий едва различимый запах сандала. Обернувшись, Вэй Ин не сдержал улыбки при виде практически обнаженного Лань Чжаня, который, дабы не терять времени зря, успел избавиться от большей части одежд. — А теперь замри и не лишай меня удовольствия, — приказал Вэй Ин, и Лань Чжань превратил свои руки в безвольные веревочки, струящиеся вдоль ладного тела, прикрытого одним лишь слоем ткани. — Никогда бы не подумал, что ты такой нетерпеливый, — растягивая гласные, Вэй Ин вернулся на каменное ложе, с замиранием сердца прослеживая голодный взгляд Лань Чжаня, который, излишне впечатлительный бы, почувствовал и сравнил с прикосновением рук. Лань Чжаню нравилось то, что он видел. Да, теперь его муж альфа, при том один из сильнейших, который ещё и вернул себе прежнее тело, обзаведясь кучей шрамов в местах, где во время ритуала повылезали кости и полопалась кожа, но это не делало его менее привлекательным. Теперь оно казалось ещё более сильным и мужественным, обладающим не хрупкой красотой омеги Мо Сюань Юя, а суровой, мужской красотой истинного воина. Не важно какой Вэй Ин — женственный ли, мужественный — это Вэй Ин и он всецело принадлежит ему, Лань Чжаню. А остальное мелочи. Теперь настала очередь Вэй Ина утвердить свою власть над этим человеком. Вскорости шею и ключицы Лань Чжаня покрывали довольно красноречивые синяки, что отвоевывали все больше территории на нефритовой коже так, что даже такой молчун не мог порой сдержать приглушенного стона одобрения. Правда, приглушенного лишь поначалу. Необычайно яркий запах вдруг ударил ему в нос, и точно превратившись в увесистый кулак, силе которого позавидует покойный Не Мин Цзюэ, ударил в солнечное сплетение, выбив весь воздух из лёгких. Чтобы при попытке вдоха просочиться в дыхательные каналы и свести с ума каждую клеточку, попавшуюся по дороге к легким. От этого концентрированного запаха Лань Чжаня повело будто от крепкого алкоголя. Но в отличие от всех прошлых приемов вина он не заснул, а наоборот, чудесным образом пробудился, однако, все также не ведал, что творил. — Лань Чжань, как тебе удавалось скрывать от меня столь развратное поведение, — шептал Вэй Ин с придыханием, но Лань Чжаню его тон напоминал крик, стучащий в висках, или это была кровь, — Гэгэ, ты хоть знаешь, как выглядишь со стороны? Какие сладкие звуки издаёшь? Умм? У гэгэ покраснели уши? Чего же ты так поздно засмущался? — Вэй Ин, — прошептал Лань Чжань, чувствуя обжигающие прикосновения холодных ладоней, может ли Вэй Ин одновременно оглаживать все тело или у него галлюцинации? — Да? Хочешь о чём-то попросить? Я весь во внимании, — в этот раз шептал в самое ухо Вэй Ин, как бы невзначай цепляя губами пылающую алым мочку. — Позови меня, ещё, — на грани шёпота попросил Лань Чжань, чувствуя, как влажный язык начинает играть с его соском. — Лань Чжань, — покорно позвал Вэй Ин, чуть прикусив затвердевшую бусинку; Лань Чжань шумно втянул воздух, едва им не подавившись. — Нет… не… так, — еле ворочая непомерно тяжёлый язык, ответил Лань Чжань. — Умм? А как ты хочешь, чтобы я тебя позвал? — состроив самое невинное личико на свете, Вэй Ин наклонился над приоткрытыми губами, шумно втягивающими горячий воздух, ведь шаловливые ручки у кого-то живут своей жизнью, поигрывая с сосками. — Ты… знаешь, — коротко ответил Лань Чжань, в последний момент смыкая губы, но стон удовольствия все равно просочился, оседая на губах с извечно приподнятыми уголками. — Нет, не знаю. Ну же, Лань Чжань, как я должен тебя позвать? — сияя ярче солнца своим шкодливым лицом, спросил Вэй Ин. — Гэ… гэ — Как-как? — Гэ… Гэ… гэгэ, — взмолился Лань Чжань, непроизвольно вскидывая бёдра с давно ноющим членом, после горячего ответа, сорвавшегося точно с его уст. — Гэгэ, — выдохнул Вэй Ин, целуя влажные губы, что разделяло расстояние не толще бумажного листа. Поцелуй быстро из простого касание перерос в глубокий, влажный, бесконечно тянущийся, подобно горячей карамели. Лань Чжаня вело от запаха альфы, его альфы, чей язык хозяйничал у него во рту, играл с его собственным, но именно дразнил, не передавая инициативы. Лань Чжань бы никогда не подумал, что подчиняться может быть так приятно. Забывшись в ощущениях, он и не заметил, как Вэй Ин вводил второй палец в его расслабленную дырочку, продолжая настойчиво отвлекать от неприятных ощущений. Лань Чжаню было так хорошо, что он не чувствовал своего тела, превращаясь в причудливой формы лужицу, растекаясь по каменной кровати, будто мягче неё не существует ничего на свете. — Гэгэ, как ты? — вопрос был озвучен голосом с легкой долей испуга. Лань Чжань попытался сконцентрировать плывущий взгляд на Вэй Ине, пристально всматривающимся в его лицо с тенью беспокойства. — Все хорошо… быстрее, — ответил Лань Чжань, закидывая ноги на поясницу. — Тогда не теряй сознание, — вроде бы с улыбкой ответил Вэй Ин, хотя волнение его отпускать упорно отказывалось; у Лань Чжаня едва глаза не закатывались мгновение назад. Когда пальцы покинули разгоряченное нутро, Лань Чжань нетерпеливо повёл бёдрами, закидывая руки на шею, сцепляя пальцы в замок. Приставив член к раскрытому проходу, Вэй Ин сделал первый, неглубокий толчок, дурея от влажности и тесноты внутри партнера. Носом он зарылся в совершенно растрепанные смоляные пряди волос, пытаясь успокоиться, но запах сандала давно уже стал действовать на него лучше любого, даже самого мощного, афродизиака. Вторым толчком войдя в Лань Чжаня на всю длину, Вэй Ин в волнении распахнул глаза, вглядываясь в любимое лицо, с непривычно покрасневшим кончиком носа и уголками глаз, ясный взор которых мог заморозить человека быстрее, чем ветер в самый стужий день, был подернут занавесью животной страсти, припухшими с маленькими ранками губами. Так притягательно развратно и самую малость беззащитно. По одному беглому взгляду было понятно, что Лань Чжаню совершенно точно не больно, скорее даже наоборот, чудовищно приятно. Поэтому, толкнувшись пару раз и не вызвав никакого протеста, Вэй Ин перестал себя сдерживать, вбиваясь в податливое тело, наполняя пещеру звонким шлепаньем кожи о кожу. Впервые чувствуя себя настолько прекрасно, всецело отдающимся процессу, Вэй Ин царапал аккуратными клыками беззащитно откинутую шею и выпирающие ключицы, выбивая из всегда сдержанного и холодного Лань Чжаня громкие стоны. Тот в свою очередь запомнил это время отрывками. Неуверенное начало, страстное продолжение, собственное семя, запачкавшее его грудь, и Вэй Ина, разлившееся глубоко внутри. Потом ещё один заход, затем лёгкое жжение в стертых коленях, что быстро исчезло, смытое новой волной наслаждения, что грозилась сломать его поясницу. Теперь можно примерно представить, как чувствовал себя Вэй Ин, испытав безграничную любовь и желание обладать. Сидеть некоторое время будет достаточно затруднительно. — Проснулся? — послышалось откуда то сверху. Лань Чжань через силу приоткрыл один глаз, тут же спотыкаясь о грубый ожог от тавра ордена Вэнь. Накрыв припухшие змейки шрамов истерзанными о гуцинь пальцами, он поднял взгляд на смеющегося глазами Вэй Ина. Эти серые глаза, будто бы источающие все семь цветов радуги, громко заявляли, что их хозяин знает куда больше, чем показывает. Интересно, Вэй Ин точно не умеет читать мысли? — Точно, — утвердительности кивнул Вэй Ин, прикрывая один глаз, — У тебя все на лице написано. Лань Чжань ничего не ответил, просто молча любовался на так полюбившееся лицо. А вот Вэй Ин молчать долго не умел, но надо отдать должное, умостив Лань Чжаня у себя на груди, он больше не смел ерзать, замирая каменным изваянием, только рот резво двигался. — Как себя чувствуешь? — Ты переусердствовал, — лаконично ответил Лань Чжань, чувствуя, как напрягся под ним рельефный живот. — А я такое каждую ночь от тебя терпел, — улыбаясь глазами, притянул ещё ближе, хотя ближе уже просто некуда, возлюбленного Вэй Ин. — …нормально ли это? — неожиданно серьезно спросил Лань Чжань. — Чтобы два альфы и вместе? — откликнулся Вэй Ин, после утвердительного кивка продолжая, — Вполне. Только это скорее исключение, чем правило, но и не такие случаи в истории бывали. К тому же, ты думаешь, я бы стал проводить этот ритуал, если бы знал, что нам придётся расстаться? После риторического вопроса Лань Чжань расслабился, мысленно улыбнувшись новой ниточке связи, что тянулась к Вэй Ину, неспешно обводя пальцем контур ожога под своей ладонью, ещё одно желание, пришедшее из прошлой жизни. Полученный ответ его более чем устроил, всё-таки чем бы Вэй Ин ни занимался, куда бы ни приходил, все равно не попадал под определение обычный. Выделяться всегда и во всем — это про него. А с сегодняшнего дня — про них.