Небо, что высится над миром

Хибари медленно и угрожающе двигался в сторону Савады — дух захватывало! Тсунаёши не знал, куда деться. Он точно знал, что вот-вот произойдёт, что неизбежно. В панике Десятый стал озираться по сторонам, в поисках камер, расставленных Реборном настолько умело, что даже с помощью гиперинтуиции всех было не сыскать. — Не стоит беспокоиться по пустякам, — напомнил о себе Рокудо, махнув рукой — застилая пространство у стен и «опасных» вещей тонким слоем густого тумана. Тсуна настолько испугался Кёю, что даже позабыл о присутствии в комнате ещё и Мукуро. — Я… — попытался оправдаться Савада, но слова не желали слетать с губ, даже истошный крик, что засел в горле, получился беззвучным. Мукуро обходил свою жертву со спины, но Тсунаёши резко обернулся и отшагнул назад, прямо в объятия «изголодавшегося» Кёи — Савада не знал, кого боялся сильнее. Его застали врасплох, и он дал волю глубоко запрятанным чувствам. Таблетки были далеко — он бы не успел до них добраться. Успокаивало одно, Хибари не позволит себе лишнего — не убьёт его в пылу страсти. А вот Мукуро… запросто мог бы воспользоваться возможностью захватить тело. Опять-таки, благо Хибари рядом, убережёт от этой участи. — Итак, — певуче начал хранитель Тумана, — почему бы нам не получить то, что по праву положено, и не развлечься? — Он мой, — неожиданно возразил Кёя, заслонив собой Тсуну. Впервые Савада был рад назревающей драке между хранителями Облака и Тумана. Медленно, неслышно, он отступал к двери. — Будем драться — он сбежит, — остудил пыл соперника Рокудо. Поймав Десятого за руку, Хибари заглянул ему в глаза. Тсуна смотрел таким невинно-виноватым взглядом, что даже Мукуро немного проняло, пусть виду он и не подал. Справившись с желанием наброситься на Саваду и нежно приласкать, возбуждённый Кёя потащил его к кровати, грубо толкнув на неё. — Я первый. — А мне стоять смирно в сторонке предлагаешь? — усмехнулся Мукуро. Он вовсе не был против идеи чередоваться, но уж больно хотелось помучить «босса». — Как хочешь. Можешь уйти, — не глядя на иллюзиониста, ответил Кёя. — Если я уйду, вас ничто от камер наблюдения защищать не будет… — Нет! Не уходи! — воскликнул Савада, представив последствия. Всё это время он бездействовал, спокойно позволяя хранителю Облака себя раздевать. А куда ему теперь было деваться? — Оя, так тебе нравится, когда смотрят? Хотя, если учитывать то, что за тобой всегда наблюдают, ты, скорее, просто не можешь, когда не смотрят, — рассмеялся Рокудо. Хибари проигнорировал Мукуро: у него было кое-что поинтереснее. Тсунаёши лишь смерил своего хранителя Тумана осуждающим взглядом. Достав тюбик со смазкой, пока Кёя раздевался, он выдавил немного на руку. Лаская, смазывая член любовника, Савада втайне был благодарен случаю за возможность получить то, чего так долго был лишён — возможности быть тем, кем обладают. Его до жути раздражало, что Реборн со своими правилами лез в его личную жизнь, но противопоставить пока ничего не мог. Хибари сел, упираясь руками о кровать, позволяя Тсуне устроиться сверху. Целуя Кёю в губы, поддерживая рукой его член, Савада начал садиться на него. Как только головка скрылась внутри, Тсунаёши отстранился и, закрыв глаза, продолжил. Медленно-медленно, словно желая прочувствовать каждый миллиметр отдельно. И Кёя его не торопил. Он с упоением смотрел на блаженное лицо Неба, не обнимая, не помогая. Полностью приняв любовника, Савада тяжело выдохнул и прижался к нему, испытывая невероятный восторг, едва сдерживаясь, чтобы не кончить. — Что-то не так? — спросил Хибари, когда Тсунаёши слишком долго не двигался, целых полминуты… — Нет, всё хорошо, — томно зашептал на ухо Тсуна. — Я просто отвык… Так давно… Савада не смог сразу справиться с потоком ноющей боли и эмоционального наслаждения. Всё ураганом слилось воедино, отчего кружилась голова. Глубоко вздохнув, он, крепко держась за Кёю, начал двигаться. Довольно медленно, с точки зрения хранителя Облака. Ему и в голову не приходило, что Тсуна лишь желал прочувствовать всё до мелочей, запомнить каждое ощущение. Хибари же, желая большего, долго сдерживаться не стал. Перевернувшись, повалив Тсунаёши на кровать, он продолжил уже более быстро, резко, грубо и страстно, заставляя любовника выгибаться под напором чувств и громко стонать, почти кричать. — Если ты сейчас не отойдёшь в сторону, я кончу на тебя, Хибари Кёя, — напомнил о себе Рокудо, подпортив впечатления занимающейся любовью паре. — Ты одет, — заметил Кёя, повернув голову. — Расстегнуть ширинку — секундное дело. Подвинься, не жадничай. Мукуро стал лениво раздеваться: ему одежда никогда не мешала, главное штаны приспустить и порядок. Прикосновения приятны тем, кто любит, ему же самому хотелось касаться, мучить, а не чтобы трогали его. Хибари остановился и посмотрел на Саваду. Тсуна ещё плохо понимал, к чему дело идёт, потому просто глядел на хранителя Облака затуманенным взором. Но он почти мгновенно очнулся, когда Кёя вновь перевернулся и сел, вернувшись к позе, с которой они начинали. Чувствуя за спиной иллюзиониста, Тсунаёши с ужасом и мольбой смотрел в глаза Кёи. — Нет… Не надо. Пожалуйста, — тихим от страха голосом просил он. Единственный опыт двойного проникновения у него тоже был с Кёей, но лучше от этого не было. Хибари гладил Тсуну по голове, целовал в щёки, стараясь успокоить. В прошлый раз на месте Мукуро был Реборн, безжалостный и беспощадный. То было наказание, но разве в этот раз всё иначе? Савада провинился, поэтому его необходимо было наказать. — Бесполезно, — тихо шепнул он и укусил за ухо. — Пожалуйста… — голос Тсуны дрожал, как и он сам. Удивительно, что Савада не плакал — отучили. Хибари пальцами легонько прошёлся по позвонкам и улыбнулся, отчего только на душе поледенело. Забравшись немного дальше на кровать, он позволил Мукуро присоединиться, но не тут-то было: Тсунаёши засопротивлялся. Пришлось его крепко держать, пока Рокудо не вошёл, аккуратно, чтобы не повредить своего «горячо любимого» «босса». Савада взвыл и притих, уткнувшись в плечо хранителя Облака. Всё так волшебно начиналось, а в итоге он всё равно попал в ад. Иллюзионист не торопился, позволяя юноше привыкнуть, тем временем нежно целуя то шею, то плечи. Кёя и Мукуро задвигались одновременно, не сговариваясь и не давая никаких знаков. Просто почувствовали, что наказуемый готов. Не сказать, что им обоим понравилась подобная синхронность, но останавливаться никто не собирался. От боли Тсунаёши вцепился зубами в первое, что попалось — ключицу Кёи. Тут уже стиснул от неприязни зубы Хибари, схватив любовника за волосы. Немного погодя он и Савада страстно целовались, кусая губы друг друга. Кёя прокусил любовнику нижнюю губу, но и Тсуна в долгу не остался. Сгорая в объятиях сразу двоих и их жажде, Савада уже не так явно ощущал боль, теперь она больше была похожа на огонь желания, сгорающий внутри. Рокудо не собирался оставаться в стороне — он стал воровать поцелуи Тсуны у Кёи. Савада неохотно отвечал на поцелуи иллюзиониста, но не пытался их остановить или предотвратить. Движения тел становились всё яростнее, а пелена вожделения всё плотнее захватывала сознание. Совершенно случайно то ли Мукуро, то ли Кёя промахнулся, целуя вместо «босса» ненавистного врага. На минуту действие прекратилось, пока оба отплёвывались, а Савада тихо похихикивал, пряча лицо: месть, пусть и нечаянная, сладка. Чтобы перебить неприятный вкус иллюзиониста, Хибари впился в окровавленные губы всё ещё улыбающегося Тсуны. Всё продолжилось: головокружение, страсть, удовольствие вперемешку с болью, безмолвная война между вечными соперниками, непризнанная любовь…

* * *

Троице удалось проспать почти до обеда, пока их не разбудил звонок мобильного Тсуны. Кто-то звонил долго и настойчиво: пришлось ответить. Кое-как добравшись до телефона, Савада ответил. — Глупый Тсуна, у тебя сегодня не выходной. Где ты пропадаешь? — послышался недовольный голос аркобалено Солнца. Савада в панике стал озираться по сторонам, пытаясь вспомнить, какой сегодня день, и узнать время. После бурного начала дня всё напрочь вылетело из головы. — Так и будешь молчать? — Я? Нет. Просто. Я… проспал, — частично солгал Тсунаёши. — Знаешь, вся эта беготня с Джудас. Устал. Скоро буду. Прервав связь, он постарался встать, но тут же сел обратно. — Скоро будешь? — усмехнулся Рокудо. — Он любит пошутить, — сонно пробормотал Хибари. — Бессердечные… — пробубнил себе под нос Тсуна и похромал в сторону ванной комнаты. — Больше никаких снизу, только сверху, — поклялся он сам себе.