Одна просьба от него
Фрэнк не особо надеялся на ответ. Может быть, всему виной был лишний шот виски, а, может быть, душевный раздрай. Фрэнк вышел на балкон, уныло глядя в ночное небо, и начал: — Дорогой Майкл. Черт, прости, в жизни не молился, и вообще не в курсе что нужно говорить. Прости, нет, я в курсе, что говорят, но в молитвах обычно к твоему отцу обращаются. Ладно, слушай. Если слышишь. Она ушла от меня. Сегодня утром. И мне, знаешь ли, обидно. Ради нее я нашел очередную тупую работу в еще более тупом издании. Пишу о всякой дряни, типа зеленых человечков в Техасе или заговора цивилизации плесени. Для меня, как для журналиста-профессионала, это… — Анонимные алкоголики, — сказал кто-то прямо в ухо Фрэнку. Пахнуло кондитерской, сладким, приятным запахом яблочного пирога. Или шоколадного. Или со сметаной. Фрэнк покрутил головой, пытаясь отыскать знакомую здоровенную фигуру в плаще. Но если Майкл не левитировал, паря рядом с балконом, то, значит, висел бесплотной тенью. — Что анонимные алкоголики? — наконец выдавил из себя Фрэнк. — Потом отблагодаришь. Скажешь правду. Запах исчез. На следующий день Фрэнк отыскал клинику и застрял там на два месяца, выйдя оттуда совершенно новым человеком.***
Фрэнк бродил по вечернему городу, надеясь наткнуться на Майкла. Но вместо этого нашел кафе «Ангельский пух». Новенькое заведение обещало на красочных плакатах тесто «мягкое как пух ангельских крыльев». Фрэнк скептически ухмыльнулся, но вошел в помещение, пропахшее ванилью, сахарной пудрой и выпечкой. — Привет, — ошарашенно сказал он, увидев Дороти, сидящую за дальним столиком. В зале было полно людей, но Фрэнк никого не замечал, уставившись на Дороти. — Привет, — не менее ошарашенно ответила она. — Вот, купилась на интересное название… — Я тоже, — улыбнулся Фрэнк. Официантка предложила ему меню и начала нахваливать пирог с арахисом. — А можно от всех пирогов по кусочку? — А ты не лопнешь? — засмеялась Дороти. Ее взгляд был настороженным, а вся поза свидетельствовала о готовности сбежать. Фрэнк сел так, чтобы Дороти в случае чего могла спокойно уйти. — Не лопну, — ответил он. — Поможешь справиться?Вторая просьба от него
— Майкл, спасибо за все, — Фрэнк снова стоял на балконе. — Твоя подсказка пригодилась. Но есть просьба. Уговори Дороти родить ребенка. А то как и не семья получается. У меня сейчас стабильная работа, у Дороти тоже. Я готов ей помогать по мере сил. В конце концов, можно съехать на более дешевую квартиру, тогда будет больше денег. — Ты взрослый мальчик, Фрэнк, — голос прозвучал с другой стороны, — разве ты не понимаешь, что ребенок — это ответственность. — Разве бог не велел плодиться и размножаться? — Фрэнк не стал оглядываться. Запах ванили приятно щекотал ему нос. — Я хочу ребенка от Дороти, я люблю детей. — Да, так сказано, — раздались характерный щелчок, а затем шипение. Фрэнк повернулся: Майкл висел в воздухе — банка пива в одной руке, незажженная сигарета — в другой. — Но Дороти не хочет. Ты должен уважать ее желания и нежелания. — Ее просто нужно уговорить, — засуетился Фрэнк. — Если ты ей скажешь, то она согласится. Майкл с видимым удовольствием сделал глоток, затем покрутил сигарету в пальцах. Фрэнк спохватился и достал зажигалку. — А почему ты никогда не делал что-то вроде этого? — Он щелкнул пальцами. — И сигарета сама по себе… — Я не фокусник. — Майкл затянулся. — Ты все время за мной наблюдаешь? — Я тебя слышу. — Так что насчет ребенка? — Это не чудо. Не оживление собаки. — Ребенок — это чудо, — упрямо ответил Фрэнк. — Зарождение жизни. — Да перестань, — отмахнулся от него Майкл. — Давай, расскажи мне об этом. — Извини, — стушевался Фрэнк. — Но я хочу… — Ты постоянно чего-то хочешь. Только и слышно: я хочу, мне надо. Скукотища смертная. — Ребенок, — жалобно произнес Фрэнк, наблюдая за тем, как Майкл растворяется в воздухе.***
— Где они? — Дороти появилась из ванной. — Куда ты дел мои таблетки? — Никуда я их не дел, — проворчал Фрэнк. — Любимая, я очень хочу ребенка. — А я не хочу! — Дороти принялась рыться в его вещах. — Куда ты их спрятал? Или выбросил? Отвечай, Фрэнк! — Выбросил. — Ты безответственный, Фрэнк Куинлан! — Дороти остановилась напротив него. — Совершенно инфантильный эгоист. Ты хочешь… А обо мне ты подумал? Ребенок — это же такая ответственность! А какие у нас доходы? Твой мизерный заработок в захудалой газетенке и мои собаки? Думаешь, я деньги лопатой гребу? Мы еле выплачиваем кредиты, не можем позволить себе лишний раз в кино сходить. — Но у нас все хорошо со здоровьем. — И что? — Дороти села на кровать. — Мы не молоды, Фрэнк. Наших сил хватает на выживание. И ребенок… мы будем обязаны поставить его на ноги, школа, колледж. Это колоссальные траты, разве ты не понимаешь? Мы просто не имеем права обрекать его на нищету. Постоянные ограничения, обноски, недоедание. Нет, Фрэнк, никаких детей. Спать они легли в расстроенных чувствах. Фрэнк попытался обнять Дороти, но она отодвинулась с недовольным ворчанием.***
Через неделю они развелись.Одна просьба от нее
Дороти сидела в коридоре больницы, глядя на противоположную стену. Она ощутила запах выпечки, от чего желудок болезненно сжался. — Привет. — Кто-то сел рядом с ней. — Ты изменилась. — Мне уже под семьдесят. — Дороти взглянула на Майкла. — Я не просила тебя появляться. — Просила. — Крохотная мысль. Я только подумала, что ты мог бы помочь. — Вы давно не вместе. — Мне его жаль. — Дороти посмотрела на дверь палаты. — Он так страдает. Все-таки, он был самым лучшим из моих мужей. — Их ведь было семь, не так ли? — Ты совсем не изменился, — улыбнулась Дороти. — По-прежнему большой, в плаще и пахнешь замечательно. — Идем. — Майкл взял ее за руку. Вдвоем они вошли в палату, где лежал Фрэнк. — Твой запах вытесняет этот ужасный запах болезни, — сказала Дороти. Майкл закрыл дверь. — Спасибо. — Скажешь спасибо потом, — ответил он, приближаясь к Фрэнку. — Когда-нибудь. — Он так и остался один, — с горечью произнесла Дороти, гладя Фрэнка по морщинистой щеке. — Написал несколько книг, посвятил их нам: мне и тебе. И многие люди спрашивали на встречах, а кто такой этот Майкл? Майкл с живым интересом смотрел на Фрэнка. — И он всегда отвечал: мой приятель с небес. Зрители смеялись, будучи уверенными, что Фрэнк шутит. — Дороти шмыгнула носом. — А я до сих пор дрессирую собак. И думаю, надо было родить ребенка. А в следующую минуту — нет, не надо было. — Ты счастлива? — Майкл положил руку ей на плечо. — А ты не знаешь? — Хочу, чтобы ты сказала. — Да, я счастлива. Фрэнк зашевелился, открыл глаза и уставился мутным взглядом на Дороти, потом на Майкла. — Я умер? — прохрипел он. — И куда попал? — Ты еще не умер, — у Дороти дрогнул голос. — Я тебя не звал, — сказал Фрэнк, обращаясь к Майклу. — Она попросила меня прийти. — Майкл продолжал его разглядывать. — У тебя все плохо, приятель. Ничего нельзя починить. — Я и не хочу. — Фрэнк приподнял трясущуюся руку. — Дороти, моя прекрасная Дороти. Как я рад тебя видеть! Спасибо за то, что пришла. И ты, Майкл. — Время сказать правду, — напомнил ему Майкл. Фрэнк нахмурился: — Какую правду? Ты о чем? А, о наших встречах. Дороти, я просил Майкла нас помирить. И о ребенке просил. — А я прошу о твоей быстрой и безболезненной смерти, — сказала Дороти. — Это ведь грех. Или нет? — Спасибо, — ответил Фрэнк, закрывая глаза. — Вы меня спасли. Майкл снял плащ, как когда-то на поле, когда держал на руках мертвого Спарки. Он расправил плечи, в палате повисла полная тишина. Крылья начали медленно выпрямляться, Майкл пристально смотрел на Фрэнка. Дороти тоже. Тишину прорезал однообразный звук кардиомонитора. — И ты все еще блокируешь свою харизму для меня, — сказала Дороти. Майкл неторопливо надел плащ и подставил ей локоть. — Пойдем-ка отсюда, — он взмахнул рукой, дверь открылась. — Пока у нас есть время.