. . .
┏┉┉┉*┉┉┉┄┉┉┉┉┉┉┛🧊┗┉┉┉┉┉┉┄┉┉┉*┉┉┉┓
"Многие насильники вовсе не являются больными людьми. Это личности, которые верят, что могут безнаказанно навязать свою волю другим." © Тэд Банди
🔞Насилование — это агрессия и/или насильственный акт, мотивацией которого является гнев, желание контролировать и унизить. Изнасилование спровоцировано сексуальным желанием.┗┉┉┉*┉┉┉┄┉┉┉┉┉┉┓🧊┏┉┉┉┉┉┉┄┉┉┉┉*┉┉┛
. . .
– Ну что, блохастый, сейчас хозяин тебя как следует надрессирует, – ловким движением пальцев, Бумага застёгивает поводок на моей шее, тем самым сдавливая её. Опять... – Так, где тут у тебя спальня? Я, через силу сглотнув тягучую слюну, заполонившую всю мою ротовую полость ровно тогда, когда собачий ошейник туго сжал шею, молча равнодушно указал в сторону спальни. Я должен выглядеть уверенным, готовым ко всему и, главное, никак не выдавать свой страх. Ни в коем случае нельзя демонстрировать ему свою слабость или перечить: это главные ошибки всех жертв сексуальных маньяков. Нельзя давать ему то, чего он так отчаянно желает; этот сучёныш не дождется от меня того спектра эмоций, на который рассчитывает. Точно не сегодня. Не теряя времени, А1 наматывает второй конец поводка на свою большущую ладонь, тем самым вынуждая меня слегка согнуться и подойти ближе к нему. Резким движением притянув меня к своей руке практически вплотную, Влад изъял из кармана своих брендовых штанов чёрную латексную маску, которую теперь я мог рассмотреть вблизи: на самом её верху красовались блестящие собачьи уши со стразами Сваровски, которые переходили в тряпичное подобие морды овчарки с приоткрытой пастью. Помешкав всего секунду, он наклонился ко мне и зацепил основание маски за ремешок ошейника, после чего бросил краткое: "На четвереньки, сучка". Я, последовав собственному совету не спорить с психопатом, тут же присел, дабы исполнить его очередную прихоть. Очевидно немного удивившись моей внезапной покорности, беловолосый не сразу натянул на своё лицо властную ухмылку, зато молниеносно зашагал в мою спальную комнату, за малым не спотыкаясь о ворсистый ковёр. И успевал я за ним только благодаря какому-то чуду. – Так вот где спит моя шавка, - оценивающе окинув мою двуспальную кровать, Влад уселся прямо на подушку и похлопал рукой возле себя. – Ко мне, пёсик, место! - упиваясь своей абсолютной властью надо мной, синеглазый издал краткий смешок. Бросив на него всего один презрительно-неодобрительный взгляд, который он, к счастью, не заметил, я поспешил залезть на указанное им место. Да, всё это донельзя постыдно и позорно, но выбирать мне, увы, не приходится. – Итак, блохастый, прежде всего, - он устремил на меня взор своих лазурных очей, на что я в ответ безэмоционально уставился на него, – я поведаю тебе правила нашей маленькой игры. Так как церемонится я с тобой не собираюсь, - он развёл руки в стороны, тем самым заставляя меня двинуться, – "стоп-слова" у нас не будет. Я сам решу, когда хватит. Второе: не советую тебе кричать или звать на помощь соседей - как ты помнишь, у меня есть чудесный кляп, который заткнёт твою мордашку, не позволив ни скулить, ни лаять, а, может, и вовсе лишит возможности дышать, - он почти игриво ткнул пальцем по пластиковому щенячьему носу, оскалившись. – Ну и наконец третье, самое основное правило: посмеешь ослушаться меня или попробуешь убежать - понесёшь наказание. И уж поверь, Кобяк, в этот раз всё будет по-настоящему, - он продемонстрировал длинную кожаную плеть и легонько на пробу ударил меня ею по ляжке, - это тебе не ролики для детсадовцев снимать. Всё понял? – Более чем, - коротко отрезал я, продолжив сверлить его пустым взглядом. Тебе не удастся меня напугать, Влад А1. Я не сдамся. – Вот и славно, тогда... Игра началась! - воскликнув последнюю фразу прямо возле моего уха, А-Один завалил меня на спину. Оказавшись сверху, он самодовольно зыркнул мне в глаза, а затем впился клыками в мою шею, вгрызаясь в ранее образовавшуюся рану и оттягивая поводок куда-то вверх. Изо всех сил сдерживая себя, я сильно зажмурился, выпустив из своего рта лишь непродолжительный глухой хрип и слегка сжав его плече пальцами. Нельзя кричать, нельзя кричать, нельзя... Вдоволь насладившись моей шеей, Влад отстранился, слизывая со своих холодных тонких губ мою кровь, хаотично размазанную по ним, а после оскалился, демонстрируя окровавленные острые зубищи, всё время нарочито смотря мне прямо в глаза. По всему моему телу пробежали мурашки, но я сохранял внешнее хладнокровие и безразличие к действиям Бумажного. Увидев это, он лишь соблазнительно выгнул одну бровь и принялся небрежно стягивать с меня одежду. Сначала в сторону полетела мерчёвая футболка, которую он снял даже не отстегнув поводок, а следом за ней отправились и джинсы. Закончив с моей одеждой, он было потянулся за спину, дабы стянуть свое худи, но вдруг выдал: "А ну-ка, псинка, раздень своего хозяина, да поживее!", после чего во второй раз выпустил поводок из руки. Чёрт, ладно... Неловко схватившись за его толстовку, я стал медленно снимать её с худощавого тела, боясь и одновременно всей душой желая ненароком ощутимо задеть его лицо, слишком сильно дёрнув ткань. Когда с "верхней одеждой" я расправился, настала очередь штанов, которые он будто специально потуже завязал на бедрах. На секунду я задумался о том, как всё это выглядит со стороны: я, сидя на кровати практически голышом, стягиваю штаны с пристально смотрящего на меня парня, который в любую секунду может если не отшманать меня плетью, так перегрызть мне шею подобно изголодавшемуся койоту. Я в дерьме, я в таком дерьме... Наконец развязав тугой узел, я зацепился за резинку гуччи-штанов, но не успел я стянуть их даже до коленей, как оказался ладонью прижат к паху Влада. Мельком приподняв голову, я увидел обезумевший взгляд синих глаз; всем своим существом А1 ликовал долгожданной победе в несуществующей схватке. – Чё ж ты так долго копаешься, а? - смакуя каждое слово, изобразил недовольство парень. – Ты разве не слышал меня тогда? Нахуй прелюдии, соси, - с этими словами Влад вновь притянул меня к своим трусам, сквозь ткань которых виднелся весьма внушительных размеров... результат не разрешенного сексуального напряжения. – Знаешь, я ведь никогда не дрочу: оставляю дрочку на давалок вроде тебя, пидрилка блохастый. Офигеть спасибо за информацию, папаша, как бы твои шлюхи не подарили тебе букет, которым ты можешь поделиться со мной... Хотя, нет, он слишком любит себя, чтобы довести до такого. Судорожно стянув КельвинКляйны, я как-то трусливо окинул взглядом член беловолосого... Так, ладно, хорошо. Глаза боятся, руки делают... Осторожно схватившись за основание, правой рукой я начал брезгливо размазывать выступившую смазку по всей длине, на что сверху лишь неудовлетворённо хмыкнули: "Ну, блять, ты чего ждёшь-то? Бери в рот, иначе на кой хуй я тебе такую удобную маску выбирал, а, Шарик-Хуярик?". Чёрт возьми, слишком быстро... Как я вообще должен ЭТО уместить у себя во рту? Сучья жизнь... Поняв, что самостоятельно заглатывать "А1-младшего" я не решусь, белокурый, крепко сжав мой подбородок, вынуждая открыть рот, и, прижав мои покрасневшие щёки второй рукой, сам насадился возбуждённым членом на мой рот. Не дожидаясь того, что я привыкну к его размерам, он тут же начал втрахиваться в меня как в куклу для секса, за малым не достигая гланд и не вызывая рвотный рефлекс. И если первое время я пытался ещё как-то "помочь" ему, плавно двигая языком, то далее это стало невозможным. Когда ему стало мало активных движений туда-сюда, он резко со всей силы притянул меня к себе, вынуждая заглотнуть его почти по самые яйца, полностью перекрывая доступ к кислороду. Глаза невольно стали закатываться. – Я считаю до десяти: выдержишь - и я тебя немного пощажу сегодня, нет - развлечёмся по полной, - вдруг заявил он, ухмыльнувшись. Мои глаза уже обильно заслезились и густо покраснели. Кажется, у меня даже несколько капилляров успели лопнуть. – Оди-ин, два-а, - неспешно начал протягивать он, но, будто поняв, что с такими темпами я рискую захлебнуться собственной слюной, ускорился. По истечению долгих десяти-двенадцати секунд, он также сильно оттянул меня за волосы на затылке, сразу бросая на подушку, позволяя немного привести себя в чувства. А меня, помимо истерзанного горла и ужасно сбитого дыхания, беспокоил ещё и, сдавленный нижним бельем, каменный стояк. Отлично, блин, очень своевременно! – Молодец, псинка, справился со своей задачей, - довольствуясь моим лающим кашлем и сопутствующим рвотным позывом, который я с огромным трудом сдерживал, сильно зажимая рот рукой, неуважительно заявил А-Один. – Так уж и быть, справимся сегодня без кляпа совсем, позволю тебе надышаться перед... - бросив фразу на полуслове, дабы я сам додумал очевидное продолжение, он извлёк из заднего кармана своих штанов наручники. Мать его, настоящие металлические наручники с ключом к ним. – Не то, чтобы я совсем не доверял своей животинке, - стал объяснять он, попутно ковыряясь в замочной скважине, – но поверь, так будет лучше для нас обоих. Так и ты глупостей не наделаешь, за что потом не получишь плетью, и моя кожа останется нетронутой, - разъяснив, он приковал обе мои руки к фигуристому изголовью кровати. Это плохо... Это действительно плохо... Сходу грубо раздвинув мои ноги, Влад буквально на две части разорвал мои трусы, мигом отбросив ласкутки куда-то на пол. Приставив к моим губам два пальца, он требовательно приказал: "Быстрее облизывай, псёныш!" и я, позволив ему проникнуть в свой рот, стал отдалённо повторять те же действия, что и во время начала минета. Аккуратно посасывая его пальцы, я максимально соблазнительно смотрел на него, языком проникая сквозь них, достигая ладони. Я готов поклясться, что он уже пожалел о том, что не дал мне самому доставить ему удовольствие тогда: это было видно по его глазам и тому, как завороженно он наблюдал за моими действиями. Есть что-то в этом его взгляде, что-то невообразимо прекрасное. Какое-то время ещё пребывая в трансе, А1 вдруг очнулся и заговорил: – О, а знаешь, собачёнка! - неспешно вынимая свои смоченные пальцы, начал синеглазый. – Я не хотел использовать его сегодня, но ты такой послушный, что прямо хочется как-то отметить это дело. Прямо как в календаре, только вот незадача... Календаря и красной ручки у меня нет, зато есть чудесный ножик. Подожди меня здесь, никуда не уходи, - издевается, всматриваясь в скованные кисти моих рук, – я сейчас вернусь. Блять-блять-блять... Это уже совсем ни в какие ворота не лезет. Какой к чёрту нож?! Господи помилуй мою грешную душёнку... Надо что-то делать, но что я уже сделаю-то?! Я даже отбиться не смогу, со свободными руками не отбился бы, а тут такое... Что же делать-то, мать вашу?! – А вот и я, - давя лыбу маньяка, возвратился в спальню Влад, держа рукоятку ножа в левой руке. – Думаю, будет честно, если мы оба получим метку? Как считаешь, м? Ты заслужил этого сегодня, - несколько раз кивнув, проговорил юноша. Серьёзно, он тоже будет резаться? Значит ли это, что всё не так ужасно, как я себе представлял? – Я не... Т-ты... То есть, Вы уверены, что хотите этого, хозяин? - дрожащим голосом спросил я, мысленно умоляя его бросить эту затею; заранее понимая, что это совершенно бессмысленно. – Да, милый мой пёсик, - он осторожно провёл лезвием ножа прямо по моей щеке, –...я давно хотел попробовать заключить кровную клятву. Посмотрим, что мы испытаем во время этого процесса, м? Тогда это точно будет вознаграждение, а не наказание для тебя. – Н-но... Какую именно клятву Вы хотите заключить, господин? - немного овладев собой, я решил задать вопрос, дабы немного потянуть время и узнать больше о его планах. Странно это всё до жути, но в этом вроде нет ничего ужасного, если он, конечно, не соберется тут обряд жертвоприношения втайне проводить. – Ничего особенно, псёныш, всего лишь обещание друг другу. Ты поклянешься, что будешь моим послушным пёсиком столько, сколько я того захочу, а я, в ответ, поклянусь быть тебе достойным хозяином. В общем-то, и так, и так - выбора у тебя особо нет, всё равно всё пройдёт по такому сценарию, но с клятвой будет куда символичнее и интереснее, не находишь? - снова оскалившись, Влад высвободил одну мою руку из плена наручников. После, как зачарованный, он смотрел на мою ладонь, слегка водя по ней указательным пальцем, будто вырисовывая будущий шрам на том месте. Поглаживал бережно, проводя лишь подушечками пальцев, будто боясь повредить кожу до того, как это сделает острый клинок. Как же всё это безумно... Ведь прямо сейчас меня не беспокоит ничего, о чем я волновался раньше: ни то, что мы оба полностью голые, ни то, что я прикован второй рукой к кровати, ни даже то, что напротив меня сидит психически больной человек, затянувший меня в свои грязные игрища и желающий поработить меня полностью. И я не понимаю почему, искренне не понимаю почему, прямо сейчас, в эту самую минуту, я не могу оторваться от его лица: от его блестящих глаз, так пристально рассматривающих мою конечность и едва заметной ласковой полуулыбки. Он конченный человек, по нему плачет психбольница - это очевидно, и я это более чем осознаю. Но почему меня, с самого начала нашей сегодняшней "игры", не покидает странное чувство, как-то отдаленно напоминающее удовольствие и заинтересованность? Почему я чувствую себя так странно, когда он делает все эти вещи со мной? Как мне могут нравится навязчивые идеи психически нестабильного маньяка, который готов меня изнасиловать и избить в любой момент? Как мне может нравится его отношение ко мне и желание быть моим "хозяином"? Как мне может нравится быть его собачёнкой, исполняющей любой его приказ? – Ты такой странный, Кобяков, - говорит, наконец отрываясь от моей ладони и устремляя взгляд прямо на меня. Такой же ласковый и открытый... Смотрит в глаза выжидающе, что-то анализируя. Его сапфировые глаза блестят и бегают туда-сюда, будто сканируя меня. – Я слышу, как громко бьётся твоё сердце, я чувствую, насколько участился твой пульс, а о твоём возбуждении даже заикаться не стану, - он красноречиво указал в сторону моего паха. – Ты не боишься меня, хотя должен. Ты играешь в мою игру по моим правилам: да, выбор у тебя не велик, но ты мог бы попытаться вырваться или ещё чего - но ты же, блять, ничего не сделал. Совершенно ничего. Вряд-ли ты так боишься того, что я сломаю твою жизнь; моё чутье подсказывает, что дело вовсе не в этом. Так почему? Почему ты так ведёшь себя? – А почему ты так себя ведёшь? - осмеливаюсь спросить, переводя стрелки. Сейчас я точно не готов ответить на его вопрос, ведь сам не понимаю, что за чертовщина со мной происходит. Я ведь просто хотел сохранять нейтралитет и побыстрее высвободиться... Всё зашло слишком далеко. – Я? Почему ебусь с тобой? - смотрит прямо в упор, нахально отвечая: – Потому что могу. Этого не достаточно? – Почему именно я? - задаю вопрос, а у самого один за другим флэшбеки со сна проносятся перед глазами. Но я не могу не воспользоваться возможностью, пока он более-менее в адеквате, и не спросить его сейчас. Просто не могу. – Потому что мы связаны, - спокойно отвечает А1, игнорируя то, за что раньше он бы наказал меня; за пресловутое невежество. – Ты и я. И, думаю, виной всему этот самый А4. Он... - внезапно Влад замолкает, переваривая какую-то информацию, а после выдает: – Погоди-ка, так вот почему ты так себя ведёшь, да? Из-за Владика Бумаги? - неодобрительно хмурится, поджимая губы. – Ты что, боишься за него настолько сильно, что готов быть послушной псинкой у меня? Представляешь, что прислуживаешь не мне, а ему, да? Ты ещё и пользуешься мной в своих этих целях ёбанных?! - повышая голос с каждой новой фразой, засыпает уточняющими вопросами А-Один. Его локоны, за секунду до этого будучи немного желтоватыми, обретают абсолютно белоснежный оттенок. Да он в ярости! – Н-нет, это не так, я... - пытаюсь хоть как-то успокоить его, сгладить углы, но теперь он не слушает меня. Теперь ему нет дела до всего происходящего, его поглотили его же навязчивые мысли. Теперь мне точно пиздец... – Блядь, ну ты конечно даёшь, а я-то, сука, думаю, блять, голову ломаю - с хуя ли ты такой шёлковый. А вон оно что, - Влад притягивает меня за поводок к себе, но крепко держащие мои руки наручники не позволяют полноценно прислониться к нему; и поэтому, вместо прохлады его тела, я ощущаю лишь то, как болезненно пережата моя шея, а горло до ужаса сильно дерёт. Голова начинает болеть, а в висках ощутима серьёзная пульсация. Кислорода, который я хватаю носом, хватает едва ли, чтобы оставаться в сознании. – Что же, сука вшивая, раз ты посмел использовать меня, значит теперь я использую тебя так, как того захочу. Никакой, нахуй, пощады! Всё также сильно оттягивая поводок, Влад быстро возвратил мою вторую руку в исходное положение, зафиксировав наручниками и приставив нож к моему лицу, на сей раз точно не просто так. Пока я тщетно пытался не кашлять, чтобы не напороться на нож, Влад плавно опускал его лезвие, приставив вначале где-то в районе ключиц, а затем внезапно резанул плечо. Не очень глубоко, но очень больно, заставив меня содрогнуться всем телом и прохрипеть жалкое: "Ум-моляю, н-нхе нуж-жно". Стоит ли говорить о том, что он ушёл в себя полностью и напрочь игнорировал всё, что я делал, чувствовал или говорил. Теперь я действительно безвольная кукла в его руках, с которой он будет делать абсолютно всё, что пожелает. Резко перевернув меня на живот, тем самым чуть не вывихнув обе мои руки сразу, он без какой-либо подготовки грубо вошёл в меня. Оттягивая одной рукой меня назад поводком, второй он впивался ножом мне в бок, за который вцепился мертвой хваткой. Теперь я почувствовал, что могу умереть в любой, мать его, момент. Сейчас ему дури хватит на всё, что угодно. Если у него возникнет желание... долго ли он будет сомневаться, прежде чем всадит мне нож поддых? – Значит, ты посмел, - заговорил он хрипящим жёстким баритоном, – воспользоваться мной как какой-то ебаной игрушкой? Вещицей для бытия меня посчитал, выродок? - с каждым словом наращивая темп, Влад за малым не рвал меня изнутри. Внутри ужасно зудело и болело, и я не был уверен, не пошла ли у меня ещё кровь прямо оттуда... На несколько секунд Влад замедлился, но я не питал ложных надежд на помилование: стало ясно, что он просто решил воспользоваться откинутым атрибутом. Заткнув мне рот красным шариком из кляпа, он взял в руки плеть и, шумно, стало быть, предупреждающе, взмахнул ею три раза в воздухе, отчего у меня аж живот свело, а на четвертый сильно хлёстким ударом приложился прямо по моей спине. Последнее, что почувствовал перед тем, как потерял сознание: проступающая на спине кровь и опустошенные лёгкие, которые покидает оставшийся в них кислород... Удастся ли мне выжить?...