Преддверие лета.

Вечер стелился над крепостью Хогвартса подобно пелене, что опускается на поверхность длинного обеденного стола в Большом Зале. Ветви Гремучей ивы тихо шуршали в такт едва уловимым ветряным порывам. Многим это показалось бы даже жутким, но не голубоглазой блондинке, которая умиротворённо сидела подле общеизвестно опасного дерева, чувствуя себя, в отличие от остальных студентов, в абсолютной безопасности. — И вот, когда профессор только открыл рот, зелье Симуса стало ярко-зелёным, а потом ка-а-ак взорвалась! Представляешь? — девушка как обычно повествовала события минувшего дня своей молчаливой «компаньонке». — Да, я знаю, ты не очень-то его жалуешь, он ведь пытался на спор сломать твою ветку... Но ты тоже была довольно жестока с ним, согласись! Мадам Помфри, между прочим, израсходовала все запасы своего «Костероста» пока лечила все его повреждения. — Ветви гулко зашуршали, будто отвечая на её обращение. — Да, ты права. Это было совсем не к месту и очень грубо с моей стороны. Думаю, любой бы начал защищаться, если б кто-то позарился на его конечности. Девушка всё вещала и вещала о чём-то своём, даже не подозревая, что не она одна совсем позабыла о наличие комендантского часа, прописанного в правилах школы. Со стороны Чёрного озера в её сторону, полностью погружённый в свои мысли, шёл молодой человек, раздражённо пиная камни, попадающиеся ему на пути. Итон Флинт был полностью опустошён исходом последнего матча между Слизерином и Когтевраном. Перед самым началом игры в команде назрел спор, главным заводилой которого выступал он сам. И не без повода. Парень почти целый год просидел в тени, на скамье запасных игроков, и это настолько надоело, что до этого скрытые возмущения как-то сами собой вылезли наружу, после абсолютно незначительной фразы его брата Маркуса, который являлся капитаном их команды. Общеизвестно, что неконструктивные возмущения ни к чему хорошему не приводят, тем более, при таком раскладе, поэтому, желая скрыто приструнить своего младшего братца без особых усилий, Маркус изрёк следующее: «поймаешь снитч — будет тебе место в команде». По итогу, Итон не мог думать ни о чём другом. Он, как сумасшедший выслеживал такой необходимый ему крылатый мяч, чтобы, наконец, утереть нос выскочке-брату, совсем позабыв о том, что на поле присутствовал и другой инвентарь. Бладжер подлетел незаметно, предательски не оказавшись в поле зрения молодого человека. Вместо этого мяч угодил прямо в солнечное сплетение, буквально вышвырнув наездника с метлы на пыльную поверхность земли. В результате: вывих правого предплечья, лёгкое сотрясение, бесконечные ушибы левой стороны туловища и, вдобавок, огромная гематома на заднице, грозящая не сойти аж до осени. Блеск! А ведь ему не хватило совсем немного скорости, чтобы взять заветный снитч! Именно это и грызло младшего Флинта всю эту длинную прогулку, помимо ноющей боли в конечностях. «Мало того, что просрал такую возможность, так ещё и в медпункт попал, как последний идиот. И это к концу сезона… Позорище!» — всё думал и думал Итон, едва не пыхтя от досады и злости, пока до его ушей не донёсся заразительный девичий смех. Парень удивлённо оглянулся по сторонам в надежде разглядеть источник шума и резко обомлел от вставшей перед ним картины. — Да вы, блять, издеваетесь! — непроизвольно вырвалось у него. Буквально в паре тройке метров от него, какая-то сумасшедшая сидела прямо около грузных корней дерева, которое славилось своим ужасным нравом, если не кровожадностью. Да что там, она ещё и гладила иву по кроне, как если бы гладила по голове человека, по мере своих действий что-то болтая! — Мерлин, да она спятила! — воскликнул парень, прежде чем ринуться в сторону этой чокнутой. Преодолев большую часть расстояния, которое разделяло их, Итон резко затормозил, увидев, как девушка вновь обратилась к Гремучей иве. — Представляешь, у меня снова украли мои туфли. Я всё же думаю, что это Пивз — он меня частенько задирает. Ты не находила их случайно? Они такие, сиреневые с россыпью маленьких ракушек по краям. То, что произошло дальше, в конец огорошило молодого человека, заставив замереть, как вкопанного. Гремучая ива заскрипела своими увесистыми ветвями и через несколько мгновений опустила пару потрёпанных сиреневых туфель рядом с девушкой. Та незамедлительно сняла находку с древесного сучка и, поблагодарив дерево, принялась обуваться. Только тут Итон заметил, что она была босая, хотя на улице только-только начало теплеть. Середина весны как-никак. — Ума ни приложу, почему именно твои ветви он выбирает в качестве тайника, — захихикала девушка, которая, казалось, совсем не выглядела расстроенной или обиженной ни до потери, ни после находки своей обуви. У неё вообще было очень странное выражение лица, как показалось Флинту: оно было умиротворённым настолько, что казалось, будто девушку не волновало абсолютно ничего, кроме беседы с деревом. Или же она была просто-напросто обкуренная. — Ну, как минимум, потому, что к Гремучей иве вообще никто не подходит, — внезапно изрёк Итон, подав, наконец, признак хоть какого-то присутствия. Полумна едва вздрогнула, однако тут же обернулась и осмотрела нарушителя своего покоя с ног до головы. — В таком случае, у этого полтергейста нет абсолютно никакой фантазии, — ответила в свою очередь Лавгуд. Гремучая ива, заметив нагло прерванное уединение с когтевранкой, что явно не пришлось ей по нраву, начала принимать свой привычный кровожадный облик. Дерево начало неестественно раскачиваться и, в конце концов, резко рвануло пластичным стволом в сторону студентов. — Берегись! — только и успел крикнуть Итон, прежде чем молниеносно подскочил и повалил блондинку в безопасную сторону от разъярённой ивы. К великому сожалению, сам он очень неудачно приложился головой второй раз за день. Слизеринец быстро пришёл в себя, хотя из глубин ушных раковин доносился мерзкий ультразвук, сквозь который до него отдалённо долетал обеспокоенный женский голос. — Очнись! Пожалуйста, очнись, я тебя очень прошу. Я ведь даже твоего имени не знаю! — лепетала белокурая особа, едва не плача. С каждым её словом звуки вокруг становились чётче, а писк в ушах потихоньку сходил на «нет». — Итон, — несколько тяжело выдохнул парень, прикладывая ладонь к голове, дабы оценить повреждения. Крови не было, уже хорошо. — Что? — Зовут меня, Итон Флинт, — пояснил молодой человек. Чуть щурясь, он убрал руку от своей головы и протянул её девушке. — Будем знакомы... — Полумна Лавгуд, — выпучив свои и без того огромные глаза, ответила девушка, пожимая руку своего «спасителя». — Скажи мне, Полумна Лавгуд, ты сошла с ума? Девушка непонимающе уставилась на своего нового знакомого. — Вообще-то у меня к тебе тот же вопрос. — Что?! — опешил парень. — Я, на минуточку, только что тебя спас от этого древесного монстра! — Не называй её так! — встрепенулась девушка, резко вскакивая на ноги. — Если бы ты не подкрался, она бы ничего не сделала. Она просто защищала меня и себя. — Да она бы нас вместе укокошила! — Но не укокошила же! От столь резкого выпада негодования у Итона вновь закололо в висках. В глазах потемнело и он со стоном опустился на землю, прикрыв глаза. Это что не ускользнуло от взгляда Полумны и она вновь опустилась рядом с молодым человеком, коленями упираясь о холодную каменную плиту. — Прости меня. Ты действительно меня спас. Спасибо тебе за это большое, — тихо произнесла девушка. Итон коротко хмыкнул, демонстративно не реагируя на её слова, но в следующий момент потерял дар речи, почувствовав, как тёплые губы неожиданно прижались к его щеке. Когда он, наконец, открыл глаза, лицо девушки только начинало отдаляться от него. — Это в качестве благодарности. Спасибо тебе, ещё раз. — Да ладно, проехали, — приподнявшись на локтях, несколько смущённо пробубнил Флинт. — Думаю, тебе нужно в медпункт, — предположила девушка, помогая ему подняться. — Не стоит. Я только оттуда. — Оу… а что случилось? — Пустяки. Упал с метлы. — Оу, так ты слизеринец? — Как ты догадалась? — Предположила. Насколько я помню, сегодня был матч только у вас и моего факультета, — пожав плечами, объяснила девушка. — Ты с Когтеврана, значит. — Угу. И я, кажется, видела тебя на поле. Ты очень быстрый. Жаль, что так получилось. Парень только коротко хмыкнул. «Не хватало ещё, чтоб меня жалела какая-то чокнутая!» — Я вижу, ты не фанатка квиддича, — скорее утвердил, нежели спросил парень, принимаясь отряхивать свою одежду. Его немного шатало, но, в целом, дойти до подземелий был в состоянии. — С чего ты взял? — непонимающе уставилась на него Лавгуд, напрасно стараясь подставить ему своё хрупкое плечо, в случае головокружения. — Ну, кто же будет жалеть соперника своей команды, — показушно разминаясь, протянул Итон, непроизвольно возвращаясь в своё привычное состояние и испорченному за день настроению. — Хотя, если это было наигранное пустословие, то ладно. Вежливость, и всё такое… — Это самая нелепая и отвратительная догадка из всех, что я за сегодня слышала, — перебила его девушка, поправляя школьную форму. — Всего хорошего. «Раз уж он в состоянии говорить такие гадости, то с ним всё более чем в порядке» — решила про себя девушка и с чувством выполненного долга повернулась в сторону входа в замок, намереваясь уйти. Тут Флинту захотелось треснуть по голове себя самого — за сказанное. На самом деле,он совсем не хотел обижать эту странную девчонку, имеющую очень экстремальную привычку общаться после комендантского часа с деревьями, к которым и на пушечный выстрел не подойдёт ни один адекватный человек. Просто он снова потерпел неудачу в любимом виде спорта. Просто старший брат, не отличавшийся особыми умственными и внешними данными, вновь выставил его на посмешище перед командными игроками. Просто день выдался отвратным, да и сам парень отнюдь не отличался лёгким нравом. Причин было много, но факта того, что молодой человек просто напросто сорвался на ни в чём не повинном человеке, не меняло. Будучи подростком-максималистом, Итон Флинт терпеть не мог извиняться, даже если действительно осознавал, что был далеко не прав. Тем более, перед малознакомыми барышнями. Тем более, с другого факультета. Тем более, очевидно поехавшими на голову. Именно поэтому он решил действовать иначе. — Хорошо, тогда, может, я ошибся? — неловко ковыляя, задал вопрос он. — Никаких «может». Ты ошибся, — не останавливаясь, подвела итог Луна. — Тогда скажи на милость, в чём именно я оказался не прав? Раздражённая наглым поведением слизеринца, Луна с тоской подумала о том, что благородные рыцари в конец перевелись и ныне встречались только в детских сказках, что, несомненно, было очень грустно. На каблуках своих найденных туфлей она повернулась к невольному собеседнику уже с ответом на интересующий его вопрос: — Скажу на милость: во всём. Ты был не прав во всём, поэтому имей мужество извиниться за свои мерзкие слова. Если же ты не собираешься этого делать, то я, пожалуй, пойду. Надеюсь, что больше мы не пересечёмся. Ну, или, по крайней мере, никогда больше не заговорим. Лишённый дара речи такой долгой тирадой, слизеринец впал в ступор. Он не был всеобщим любимчиком, героем или выдающимся членом магического сообщества. Во всяком случае, пока что. Однако подобного отношения к себе никогда и ни от кого терпеть не смел и, тем более, не собирался. — Да что ты о себе возомнила? Я спас твою больную голову, а ты так со мной разговариваешь? Кто ты такая, чтобы говорить мне о мужестве? Я всего лишь высказал своё предположение. — О котором тебя никто не просил. К тому же, по-моему, я уже представилась. — Ах ты… — Это ещё что такое? — послышался суровый и размеренный голос декана Гриффиндора. Женщина грозно стояла около спуска с входной лестницы, по которой как раз и поднимались нарушители школьного устава, едва не рыча друг на друг. — А ну-ка живо в мой кабинет! Повинуясь требовательному тону профессора МакГонагалл, подростки повинно склонили голову и двинулись в указанном направлении.