Габритальские траблы

24 декабря. 20:00. Габриэль велел Натали забрать из мастерской образцы сетки и шифона: для планируемого лукбука его следующей коллекции он решил создать аксессуары из упомянутых материалов. Но почему-то вспомнил об этом ближе к вечеру. Натали посмотрела на часы. Через несколько часов наступало Рождество - один из главных семейных праздников во Франции. А ведь оба Агреста стали ей почти семьёй, и на этот раз - о, чудо! - Габриэль сам позаботился о подарках, не давая ей поручений придумывать и покупать. И даже сказал, что они вместе откроют подарки в полночь. Адриан даже не расстроился, что не пойдет на вечеринку с друзьями. Этот волшебный праздник, подумалось Натали на пороге мастерской, должен был всё решить, должен был прояснить её отношения с боссом. На улице заметно похолодало, и Натали поёжилась, выходя из помещения. Вернее, ЕГО отношение к ней, уточнила она мысленно, наблюдая за тем, как складывают в багажник автомобиля образцы материалов. Едва не подскользнувшись и чуть не выронив папку с документами под колёса, она наконец села в автомобиль и направилась к дому. Габриэль позвонил ей, когда она выехала на шоссе. Да, она в пути, да, минут через 40 будет, нет, не раньше, в центре пробки из-за большого количества туристов, приехавших в Париж на праздники. За поворотом автострады пятью минутами ранее произошло ДТП с участием нескольких машин, но Натали успела бы увернуться от столкновения с ними, если бы не гололёд. Её автомобиль занесло, и последним, что она услышала перед потерей сознания, были глухой удар о другую машину, звон разбивающего стекла и голос Габриэля Агреста, превращающийся в эхо. Звуки вернулись, но оказались шумом приближающихся карет Скорой помощи и далекими гудками простых автомобилей. Натали пришла в себя довольно быстро, ещё до того, как её попытались вытащить из покореженного автомобиля. Телефон улетел в темноту салона, и она не смогла его найти. 21:45. Натали позвонила в особняк из больницы. Про аварию уже передали в новостях, и Габриэль с Адрианом очень переживали, поскольку не знали, в какую из больниц попала Натали. Она успокоила их, всё обошлось, но сообщила, что ей придется остаться здесь часа на три: нужно было пройти компьютерную томографию и другие исследования, чтобы убедиться, что нет сотрясения головного мозга. Габриэль пообещал приехать. Натали попросила его остаться дома, чтобы Адриан не отмечал Рождество один. 23:37. Натали лежала на больничной койке, когда в проёме открытой двери появился Габриэль с маленькой искусственной ёлочкой в руках. - Кажется, навещать больных принято с букетом цветов, но цветочный был закрыт. Я нашёл только ёлку. Он немного постоял в ногах кровати, критично осматривая её лицо и пытаясь понять, действительно ли с ней всё в порядке, как она уверяла. На лице было несколько ссадин, но в целом для человека, попавшего в аварию, выглядела она бодро даже в жуткой больничной одежде. Габриэль поставил ёлочку на тумбочку. - Ты оставил Адриана одного? - Нет, я отправил его с охраной к Нино. Мы заберём их и отметим праздник вместе, но теперь уже утром. Конечно, он отказывался, но я сказал, что ты бы попросила его идти и НЕ переживать. Я прав? - Конечно, никаких симптомов сотрясения нет, остались формальности: дождаться результатов и заполнить документы. Габриэль поправил блестяшку на ёлочке и присел на постель. - Мы могли отметить Рождество дома, а не в больнице... Прости меня, это полностью моя вина, я не должен был заставлять тебя выезжать сегодня. - Нет, это не так. Он бросил взгляд на царапины над её левой бровью и взял её руки в свои. - Не спорь со мной, Натали, ты всё время пытаешься меня оправдать. Она вздохнула, улыбнулась, промолвила простое "да" и посмотрела ему в глаза. По коридору прошла медсестра, обращаясь к кому-то: - Салют сейчас начнётся. Салют в этом году обещали шикарный. Так оно и было: разноцветные искорки зажигались и гасли на чёрном бархате неба, тысячи сияющих звёздочек освещали самый романтичный город на земле. Парижане и гости столицы любовались небом, сотрудники и пациенты прилипли к окнам, и только двоим не удалось полюбоваться буйством красок: они были слишком заняты поцелуем.