***
Декабрь, 1986 год
— Привет! — Женский голос за спиной заставил Брайана обернуться, едва не разлив шампанское. На пороге комнаты стояла Анита Добсон. Его персональное наваждение и проклятие последних месяцев. В гостиной у Фредди как всегда не протолкнуться, но этот голос Брайан бы не спутал ни с одним другим. — Добрый вечер. И счастливого Рождества! — Губы растянулись в глупой улыбке. — И тебе счастливого Рождества, Брайан Гарольд Мэй! — Глаза рыжеволосой красотки сверкали, как искры праздничного салюта. — Ты сегодня один? А я-то надеялась, что наконец познакомлюсь с твоей женой. — Крис с детьми уехала к родителям на праздники. Завтра и я к ним присоединюсь. — В горле стоял ком. Язык как будто распух. Брай одним глотком осушил бокал. — Выходит, сегодня ты одинок и почти холост? — прошептала Анита, приблизившись. Брайана накрыл неуловимо-прекрасный запах ее духов. Черт побери! В длинном алом платье, расшитом пайетками с огромным вырезом на спине, эта женщина напоминала одну из тех причудливо-безупречных фигурок с новогодней елки Фредди. Она вся искрилась, переливалась и горела – пламень во плоти! Брайан чувствовал, если этот огонь не сожжет его дотла, то опалит уж точно. В шумной компании закадычных приятелей Фредди — актеров, музыкантов, балетных танцоров, — ей самое место. А вот ему пристало отмечать канун Рождества в университетском зале для приемов на торжественном мероприятии в компании замшелых стариков и их жен, напоминавших кузнечиков со вставными челюстями, которыми они тщательно пережевывают тарталетки с креветками и огуречные сэндвичи — традиционный обед профессорского состава. Под благовидным предлогом — срочно сдать рукопись новой монографии редактору — он смылся в Лондон. Рождественские вечеринки Фредди всегда славились отличной едой, выпивкой и весельем. Иногда, особенно «в немного холостом статусе», Брайан мог себе позволить себе провести вечер в окружении лондонской артистической тусовки высшего класса. Джона сегодня не было — Диконы в полном составе отбыли во Францию обживать новый дом. Роджер, поздоровавшись и обнявшись, вскоре переключился на стильного лощеного мужчину, в котором Брай с трудом признал старину Зигги. А Фредди, горячо обняв его, велел отрываться на всю катушку — единственная фраза, которой они перекинулись за целый вечер. — Да, одинок. Не составишь компанию? — В одно мгновение что-то изменилось внутри Брайана Мэя, почтенного профессора и семьянина. Как будто свет этого невероятного платья проник в самую душу, опалил ее и зажег. Черт возьми, говорить с интересной женщиной — это не измена! Хорошо провести время — не измена! Радоваться жизни — не измена! Он может позволить себе ненадолго забыть, что он скучен и правилен. Хотя бы на несколько часов вновь стать тем молодым беззаботным Браем, который до утра тусил с парнями и отрывался на танцполе. — С удовольствием. Только… — Что такое? —Брайану вдруг показалось, что он чем-то расстроил ее. — Видишь ли, дорогой профессор, мы стоим под веточками омелы. Уж не знаю, кому пришло в голову навесить их на люстру, но… Я придерживаюсь старых традиций, а ты женат…. — Ты же сама сказала, что сегодня я «почти холост». Думаю, не стоит ломать такие хорошие старые традиции. Это был самый лучший вечер в жизни Брайана Гарольда Мэя. За которым последовала лучшая ночь.***
Дрова в камине прогорели, и угли полыхали красным, словно жуткие глаза, глядящие из полумрака. Джон и Брайан расположились в удобных креслах и молчали, размышляя каждый о своем. За последние десять минут Брайан выплеснул все, что крутилось у него в голове последние два года. Да, выглядело это все достаточно странно. Прекрасная карьера, достаток, трое детей. Большой уютный дом и сад, в котором он любил копаться… И конечно, любящая и верная Крисси, немного располневшая и по-старомодному хозяйственная. Однако эта пасторальная идиллия, как и многие другие, оказалась иллюзией. — Мы с Крис давно не говорили о чем-то серьезном. Даже не помню, когда… Она живет своими делами: дети, дом, общество местных благотворителей, любовные романы. Куда пойдет учиться Джимми, что подарить девочкам на Рождество... Мы обсуждаем наши финансы, бытовые проблемы. Мы перестали говорить о нас. Давно. Про секс вообще… — Это нормально. После стольких лет брак становится чем-то сродни привычке. Джон отыскал среди несметных хозяйских запасов шикарный виски и решил, что Роджер не обеднеет, если они с Бри выпьют по бокалу. Не приложится к виски в такой уютной обстановке под треск поленьев, да еще после таких-то новостей, было, по его устойчивому мнению, форменным святотатством. Роджер решил показать Фредди какой-то «сарай для вечеринок», и экскурсия, скорее всего, затянется. — Именно так. Привычка. А с Анитой… Представь, ты просто жил своей жизнью, вошел во вкус, ко всему привык. И вдруг оказывается, что эта самая жизнь — какая-то чужая. И с той поры ты начинаешь смотреть по-новому на самые, казалось бы, привычные вещи. Даже в зеркале вместо своего отражение видишь лицо незнакомца. Это страшно. Осознание этого переворачивает все с ног на голову. Я… я снова начал писать музыку. — Глаза Брайана сверкали в полутьме яркими искрами, как будто огонь из камина поселился в его зрачках. — Это все она. Это она меня убедила. Она поет. Хочет, чтобы я написал для нее альбом. Несколько песен уже готовы. Я снова почувствовал, как это классно, творить! Словом, я нашел себя, Джон… — А с Крис — не получалось? — Стакан виски опустел предательски быстро. Брайан покачал кудрявой головой. — Она терпеть не может даже вспоминать нашу несостоявшуюся карьеру! «Бри, перестань мучать гитару, лучше ступай, помоги Джимми с математикой…» Анита — совсем другое дело. Она постоянно говорит, что я не должен зарывать свой талант в землю. Ей интересно все. Весь я, с головы до ног. Без условий и ограничений. Понимаешь, Дикки, я вдруг начал жить. Чувствовать жизнь во всей полноте — вкус, запах, цвет… — А секс? — Джон плеснул себе еще, вдохнул терпкий запах и с наслаждением отпил. Что-то в последнее время его тянет на напитки покрепче. И чаще, чем прежде. Жена уже пару раз ему попеняла. Слава Богу, ее здесь нет. — Ну… — Понятно. Как всегда, запретная тема? — Отчего же. Нет, секс отличный. Она позволяет мне… Джон не сдержал улыбки. — Мистер Брайан Мэй наконец открыл для себя минет и несколько других, не самых традиционных способов совокупления? — Джон, да как ты… — Я уже кучу лет как Джон. И я рад за тебя. — Резковатый ответ, кажется, не смутил Брайана. — Не буду давать никаких советов. Трое детей — это как-никак большая проблема. Иные люди кота при разводе поделить не могут. Но скажу тебе кое-что банальное до зубного скрежета. Всегда слушай свое сердце. Если ты считаешь, что твоя новая любовь — это и вправду нечто большее, чем кризис недоеба и скуки, не мучай понапрасну Крис и не обманывай ее. Она все же заслужила, чтобы с ней поступали честно. И потом, она тоже может найти себе кого-нибудь. Только подумай хорошенько. Хотя девочки у тебя уже немаленькие, а Джим — и вовсе почти взрослый, но развал семьи — это больно и страшно для ребенка любого возраста. Ищи слова. Ищи пути. И не смотри назад. Решай, что тебе нужно на самом деле и чего ты хочешь. И еще… не бойся быть козлом. Все равно уже им стал. Святых не бывает. — Да, наверное, я — козел. Но не хочу стать еще большим козлом. — Ну-у… Не будешь врать себе и Крис — может, рога и копыта не отрастут. — Джон вяло усмехнулся, поболтал в воздухе полупустым стаканом и задумчиво вопросил: — Слушай, где этот сученок затаривается пойлом? Виски просто супер! Давно такого не пил… — Он вновь наполнил стакан до краев.***
— Вот тут хочу сделать студию. Видишь, какие толстые стены… — Роджер открыл скрипучую дверь старой мельницы и жестом позвал Фредди внутрь. Свет в дверном проеме слепил глаза — расторопный хозяин уже успел провести сюда электричество. — Нахрена тебе студия? Мало тех, что у Дикки? — Фредди удивленно пожал плечами. Последние полчаса Роджер соловьем заливался о своих планах, и это здорово. Фредди глядел на него, не сдерживая счастливой улыбки. Ощущение волшебства витало в воздухе, заполняя легкие. День выдался чудесный, и впереди еще полно времени. Настроение Роджера — его довольный вид и веселый блеск глаз, — радовали, как и то, что друг не обиделся на него из-за сраного контракта. Роджер просто был счастлив его счастьем, как в старые добрые времена, и оттого сердце накрывало радостью и покоем. Все же в мире есть стабильность. Сердце великого и ужасного Меркьюри неизменно накрывает радостью и покоем, когда доволен этот растрепанный вечно юный обормот. — А я хочу свою… — выпалил вдруг Роджер. — Фред, я… Все же я подумываю записать что-нибудь свое. Не знаю… Наверное, надо бы позаниматься с педагогом. Раньше ведь я неплохо пел… — Не «неплохо», а просто отлично! — Фредди одобрительно улыбнулся. — Мне до сих пор порой не хватает твоего шикарного фальцета. Роджер просиял. — Ну вот, есть пара идей… — Колись! — Хочу собрать молодых музыкантов и тряхнуть стариной. У меня есть несколько старых песенок, если их аранжировать… — Ну что могу сказать — дерзай! — А ты? Если бы я тебя… — Голос сорвался. Роджер боялся произнести то, ради чего, собственно, и затеял этот разговор. Пару раз он даже потренировался перед зеркалом — и в эти моменты казался себе полным придурком. На что он, черт подери, рассчитывает? Разве можно дважды войти в одну воду? — Буду счастлив подпеть на бэк-вокале, только сейчас со временем не особо. Сам понимаешь, плотный график… — Фредди глухо кашлянул, чтобы скрыть неловкость. — Знаешь, дорогой… — добавил он, — я постараюсь. Если мне понравиться материал... — Я хочу спеть дуэтом или что-то в этом роде. — Роджер ринулся в бой, почувствовав, что дело может выгореть. — И никто не говорит про «сейчас». Нужно сперва закончить студию, подобрать музыкантов, а уж после поговорим. Идет? Ты пока спокойно закончишь свои дела, отдохнешь… Все будет готово не раньше лета. — Умеешь ты убеждать! — По губам скользнула легкая улыбка. Руки чесались привычным жестом взъерошить белокурые, с проседью, волосы. Фредди не стал отказывать себе в этой малости. — Отлично! Так вот, тут будет студия. Может, сволоку сюда все инструменты — подальше от ручонок Руфуса. Прикинь, этому чертенку приглянулась моя старая установка. Может полчаса сидеть на одном месте и барабанить! — Счастье плескалось в глазах Роджера Тейлора, эсквайра и миллионера, будто он победил-таки на главном этапе «Формулы-1». — Весь в тебя! — А то! Копия! Вот родится у тебя дочка — и, может, тоже будет петь… — Ну-у… сначала, как минимум, громко кричать. Знаешь, Ро, я боюсь загадывать. Начитался тут… — Чего начитался? —Роджер, стоя на ступеньках, рассеянно перебирал ключи. — Да так… Прочитал в одном медицинском журнале о возможных последствиях ЭКО. Дескать, такие дети рождаются… проблемными. — Вдруг тревога и страх, порой поднимающиеся из тайников души, накатили волной, перехватив дыхание. — Перестань! — сурово оборвал Роджер. — Но я не могу об этом не думать! — Слишком громкий вскрик эхом отскочил от стен старой мельницы. Казалось, в небольшом помещении Фредди вторили тысячи людей. — Все будет хорошо. Нет, даже отлично! — Роджер забеспокоился. Снова Фредди себя накручивает.Любит он вот так все испортить! — У тебя родится красивая черноглазая девочка, умная и талантливая. Не выдумывай! Лицо Меркьюри расслабилось. — Ладно, я постараюсь. Просто… В этот миг Роджер отчетливо понял, что это еще не все. — Давай выкладывай, что у тебя еще. — Они слишком хорошо и слишком долго знали друг друга,любые недомолвки чувствовались за километр. — Джимми в больнице. — Губы Фреда как будто одеревенели. — Что случилось? —Показалось ли Роджеру, или в голосе его друга в самом деле промелькнули ноты паники? — ВИЧ. Ключи со звоном упали на ступени лестницы. - Ты уверен? — Уверен. Увереннее не бывает. Я оплатил лучшую клинику в Лозанне, которая специализируется на лечении этой заразы. Они там испытывают какие-то препараты. Может, что-то получится… — Давно? — Уже полгода. А до того все было хорошо, и... — Нет, Роджер не ошибся. Фредди едва удерживал слезы. Джимми Фэллон, звезда британского балета, солист Ковент-Гарден. Красавчик с белокурыми локонами, длиннющими ногами и глубокими синими глазами. Прекрасный Принц из «Щелкунчика». Давний любовник Фреда. Пару лет назад они расстались, но сохранили дружеские отношения. По правде сказать, Роджер не любил Джимми. Так же, как и прочих смазливых парней, которые постоянно крутились рядом с Меркьюри. Впрочем, это уж точно не его головная боль. Да, не для кого в музыкальном мире не было секретом, что во времена своих американских вояжей Фредди зажигает по определенного рода клубам. Подчас до Роджера доходили самые фантастические слухи, которые чаще всего оказывались враньем. И конечно, модная болезнь последних десяти лет не обошла стороной веселую тусовку Меркьюри. Недавно скончался хороший приятель Фредди из Нью-Йорка, болела пара хороших лондонских друзей… но так близко зараза к нему еще не подползала. — Джимми — крепкий и сильный парень. Он же лет на пятнадцать тебя младше, верно? — Роджер осекся. —Прости, но я не могу не спросить… Фредди догадался, о чем речь. — Нет. Я сдал анализы пять раз, при чем в разных местах. Я чист, Ро. Мне повезло… — Слава Богу! — Роджер не смог сдержать облегчения. — Мне… мне страшно, Ро. Вдруг Джим умрет? — В черных глазах застыла паника. — Во-первых, ты в этом не виноват. А во-вторых, он не умрет. Уже есть лекарства, способные остановить процесс. Не все так страшно, правда? — Ну да. Только ранняя стадия… — Тем более. Никто не умрет, ты меня понял?! Все будет хорошо. — Роджер приободрился и, тряхнув головой, вымученно улыбнулся. — Хватит уже искать поводы для страхов. Шаги по каменным ступеням отдавались эхом. Пустовавшая много лет старая мельница выглядела, как обиталище приведений. На улице, к тому же, стало холоднее. Хотелось поскорее уйти из этого места, где пахло сыростью, как в могильнике. — Тебе легко говорить: «Не бойся страхов» в этом-то склепе. Уже привык, небось? — Фредди ответил улыбкой на улыбку. — Колись, у тебя тут наверняка имеется парочка личных привидений? — Еще бы! Могу одно одолжить — прогнать всех твоих гребаных демонов. — Роджер весело хмыкнул. — Пошли-ка в дом, там парни точно без нас уже выпивают. Чует моя душа, Дикки, сученок, все же приложился к самому дорогому виски в моем баре. — Что-то у тебя и впрямь холодно, как в могиле.... — Фредди зябко поежился. — Кстати, что там с сауной? Не зря же я тащил с собой новые сексуальные плавки. Так что, ты как хочешь, а я…. — БЛЯТЬ! Фред, я забыл нахрен про сауну! Уже три часа там жарится! Твою же мать! И ни одна сука не вспомнила!.. — Страшно озабоченный Роджер Тейлор, эсквайр и миллионер, хлопнув себя по лбу и сменил размеренный солидный шаг на галоп. — Как это «не одна»? Эй, Ро, ты куда? Я — та самая сука, которая вспомнила! — Фредди остановился. И вдруг очень громко рассмеялся, на какие-то мгновения преобразившись в двадцатипятилетнего парня, у которого вся жизнь впереди. Все страхи отступили. Не осталось никаких сомнений, что все будет не просто «хорошо», а просто отлично!***
28-е ноября 1991 года
… Его разбудил веселый смех Фредди, заливистый и хрипловатый. Роджер оторвал голову от подушки с твердой уверенностью, что последние дни были просто затяжным кошмарным сном. Как он только мог поверить, что Фред умер? Тогда кто сейчас, прямо здесь, перед ним, заливисто хохочет над собственной дурацкой шуткой?