***
В школе у меня не было друзей. Ровесники казались мне глупыми и шумными, я им - занудной и "кислой". Возможно, что-то и можно было изменить, не будь я слишком горда и молчалива, а они - заносчивы и жестоки. Так или иначе, у нас было мало общего, да это, пожалуй, и к счастью, иначе я бы ни за что не стала свидетелем той замечательной истории, которая произошла на виду у всех, а кто знает о ней? Только я. В восьмом классе или, согласно новой системе, в девятом, в нашей группе появился новенький. Он вошёл в класс, равнодушно кивнув головой с таким видом, словно учился с нами все предыдущие восемь лет, и едва заметно обвёл глазами парты. Свободное место было только рядом со мной (причиной тому была одна из славных традиций нашего класса, согласно которой сидеть за одной партой со мной было всё равно что обниматься с прокажённым). - Можно? - спросил он и улыбнулся. Я пожала плечами и убрала дипломат со стула (в ту пору эти жуткие и громоздкие чемоданы считались среди школьников невероятно стильными). - Смело, - прокомментировал кто-то из ребят. - Глупо, - ответил кто-то из девушек. - Он же не знает, - хихикнули на первой парте. - А мы подскажем. На угол парты присела Ирочка, первая красавица класса, обладательница задорного ёжика белокурых волос, томных синих глаз и вздёрнутого носа. - Привет, красавчик. Места получше не нашлось, что ли? - Оно свободно, - пожал плечами мой сосед. Его голос оказался ровным, глубоким и совершенно не был похож на ломающиеся, нарочито грубые голоса моих одноклассников. - Это легко исправить, - лениво ответила Ирочка, повернувшись в сторону своей парты. При этом её и без того короткая юбка взлетела ещё на пару сантиметров вверх, но она не обратила на это внимания. - Танька! - крикнула она своей соседке. - Сядешь к этой недоразвитой, поняла? - Но, Ира! - начала было Татьяна, нерешительная долговязая девушка, полностью находившаяся в подчинении Ирки. - К этой Шурке? - Побыстрей! Больше всего на свете Татьяна боялась потерять расположение своей всемогущей подруги. Поэтому она взяла в руки сумку и печально потащилась к моей парте. - А ты иди со мной, красавчик, - Ирка спрыгнула на пол и пошла к своей парте. Танька в нерешительности встала рядом, положив сумку на стол. - Не поняла, - сказала Ирка. Новенький и не думал трогаться с места. Он спокойно разложил конспекты, опустил на пол сумку и достал из нагрудного кармана ручку "Parker" с золотым пером. - Долго мне ещё ждать? - вскипела Ирка. Новенький смерил её холодно-насмешливым взглядом: - Не имею привычки изменять однажды принятое решение. - Ну, если ты так любишь отбросы... - фыркнула Ирка, жестом приказывая Татьяне вернуться на место. Я вспыхнула и наклонила голову. Впрочем, я никогда не унижалась до споров с приматами. - Сергей. До меня не сразу дошло, что это голос новенького, и он с кем-то знакомится. Я подняла голову и оглянулась. Вроде бы все заняты своими делами. И тут у меня похолодело в груди. Он смотрел на меня! - Меня зовут Сергей. А тебя Шурой, верно? - Нет! - резко сказала я. "Шурка" - это что-то вроде условного обозначения крайней степени неприкасаемости; во всяком случае, в нашем классе. И, хотя в детстве меня звали именно Шурой, я сказала: - Александра. Новенький сразу улыбнулся, как-то по-взрослому задумчиво. - Может, Саша? Или Саня? - Мне и так нравится, - быстро ответила я и отвернулась. Этот мальчик смущал меня своей доброжелательностью и откровенностью. - Ты - Алька, вот ты кто! - рассмеялся Сергей. - Замолчи! - прошипела я, потому что звонок уже прозвенел. В класс вошла учительница, представила Сергея остальным и назвала ему своё имя. Начался обыкновенный урок алгебры. Торопливо царапая на бумаге математические знаки и формулы, я украдкой рассматривала Сергея. Он действительно был красавчиком, тут Ирка не ошиблась. Загорелое лицо, большие светло-карие глаза, густые, чуть вьющиеся светлые волосы, словно бы выгоревшие под яростным солнцем, которого нет и быть не может в это время года. И откуда только такие берутся? Чтобы составлять компанию Иркам, само собой, незамедлительно возник в моей голове безрадостный ответ. Каждой красавице - свой красавчик, не так ли? Я не брала в расчёт его учтивое обхождение. Ничего, скоро ему про меня все объяснят, и, если он не захочет стать изгоем в собственном классе, ему придется, как минимум, прекратить со мной общаться. Меня толкнули под локоть, и я очнулась. На мою тетрадь лёг листок бумаги, на котором я обнаружила нарисованную девушку, удивительным образом похожую на меня, только с очень кислым выражением лица. В одной руке она держала дипломат, в другой - рогатку. На ногах у неё были кроссовки с развязанными шнурками, а косички на голове торчали в разные стороны. "Это ты", - было написано внизу. "Это вовсе не я, идиот", - приписала я и поставила пять или шесть восклицательных знаков. Но картинка была так не похожа на злобные карикатуры моих одноклассников, что я не выдержала и улыбнулась. - Нет, ты, - шепнул Сергей. - Нет, не я. - Хорошо, не ты. Это Алька. - Откуда ты взялся, ненормальный? - Если я скажу, ты всё равно не поверишь. - Лучше не говори со мной, - я оглянулась, - иначе я не поручусь за твою карьеру. - А в чём дело? - Третья парта, не разговаривать! В тот день он попросил разрешения проводить меня до дома. Это было так странно. Но так здорово! Мы прошли мимо хихикающих одноклассников. Сергей нёс мой дипломат, а я нервно переплетала хвостик одной из кос, которых уже сто лет как никто не носил. Я была в недоумении. Мне было целых пятнадцать лет, и почти восемь из них я провела в положении глухой обороны. Все новенькие, приходившие в наш класс, если и чувствовали поначалу ко мне симпатию (в принципе, такое происходило не так уж и редко), в дальнейшем проникались ситуацией, и старались держаться от меня подальше, словно от зачумлённой. Этот был какой-то странный. Всю дорогу до дома мы молчали, и я не смотрела на него. Лишь когда мы вышли на освещённую часть улицы, и нам в глаза ударило весеннее солнце, я взглянула на него и едва не подпрыгнула от удивления - такой он был золотой! Он действительно был золотой - каждый волос его шевелюры вспыхивал и переливался огнём на ярком свету, а в глазах застыли рыжие искорки Солнца. А когда Сергей улыбался, казалось, будто он сам светится изнутри. Я глядела на Сергея, открыв рот, не меньше минуты, затем мысленно обозвала себя идиоткой и опустила глаза. - Что ты так смотришь на меня? - удивился Сергей. - Ты похож на солнечный луч! - выпалила я и тут же ужаснулась собственной глупости, заливаясь краской. Сейчас он рассмеётся и уйдёт, а завтра надо мной будет хохотать весь класс! И он действительно рассмеялся, но то, что он сказал, повергло меня в куда больший шок, чем я ожидала. - Зато ты - целое солнышко! - сказал он. - Издеваешься, да!? - вскипела я, вырывая у него из руки дипломат, и окончательно покраснела, переходя в ту стадию цветовой гаммы, какой, согласно слухам, обладает хорошо проваренный рак. Не успел он и слова вымолвить, как я рванула прочь. Но - вот досадная мелочь! - я наступила на развязавшийся шнурок собственного кроссовка, споткнулась и едва не упала. Я-то не упала, а вот дипломат это сделал, причём при ударе он раскрылся, радостно выплёвывая на асфальт учебники и тетради. - Я помогу! - крикнул Сергей. - Еще чего! - со слезами в голосе ответила я, наспех собирая бумаги и завязывая подлый шнурок, который подводил меня не в первый раз, и уж, конечно, не в последний. Говорят, есть люди, на которых шнурки развязываются даже в том случае, если их завяжут на три узла. Если это так, то я принадлежу к этой категории целиком и полностью. Проверено жизнью. Вот и этот случай не стал исключением. "Проклятый предатель!" - думала я, открывая дверь собственной квартиры. Мысли мои относились, конечно, к дипломату. Дома я, прежде всего, кинулась к зеркалу. Шмыгнула носом раз, другой... и улыбнулась. Какое удивительнее сходство! Короткие косы и впрямь лезут в разные стороны, выражение лица кислое, будто я съела лимон. На глаза попался пистолет младшего брата. Не рогатка, конечно, но, всё равно, похоже. И почему это все должны быть обязательно похожи на Ирку, впервые за всю свою жизнь подумала я. Почему все должны носить короткие юбки и залихватские ёжики осветлённых волос? Я решительно распустила косы и взбила чёлку надо лбом. Светло-русые волнистые волосы рассыпались по плечам. А ведь красиво, чёрт побери! И пусть глаза у меня не синие, а серые, а у родителей не хватает денег на джинсовые и кожаные куртки - жизнь, пожалуй, (временами, конечно) не так уж и ужасна. Даже если класс считает непристойным произносить твоё имя вслух. И надо быть честной перед самой собой - если бы не Сергей, мне и в голову бы не пришло сравнивать себя с Иркой - не в интеллектуальном плане (упаси Бог, конечно же, нет!) - только внешне! Избытком умственной нагрузки Ирочка никогда не страдала. Сергей... Я села в кресло и принялась стаскивать с себя многострадальные кроссовки. Он такой странный. Такой взрослый, я бы сказала. Во что он был одет? Надо же, и не вспомнить. Всё, что я запомнила - это огненные смерчи в его глазах. Но, по-моему, одет он был просто. Как я и ещё несколько человек из нашего класса. Кстати, это как-то дисгармонирует с дорогой ручкой и кожаной сумкой, тут же подумала я. Хотя всё это ему могли и подарить, конечно. И ещё – то, как он вёл себя. Как взрослые герои в кино - не совсем так, конечно, но что-то вроде того. Словно бы сошёл со страниц одной из тех книг, что заменили мне друзей; тех, где всегда и всё заканчивается хорошо. Я поплелась на кухню. - Мам, ты веришь в любовь с первого взгляда? - спросила я. - Почему бы и нет, детка? - ответила та, откладывая в сторону нож и вытирая слезы. - А в чём дело? - А я - не верю, - уныло ответила я, глядя, как мать высыпает на сковороду лук. Тот, не желая сдаваться, посыпался было мимо, но мать ловко подхватила тонкие колечки и водворила их на место. Уяснив, что песенка спета, лук злобно зашипел на маму, но та накрыла сковороду крышкой, подавив, таким образом, последний очаг сопротивления. Придумала тоже. Я усмехнулась. Это всё от моей глупой мечтательности, вызванной отсутствием друзей, да и вообще, иным взглядом на многие вещи. Всё - лишь фантазии. И золотые огни, и рыжие искры. Все видели Сергея, и никто ничего такого не заметил. Уставилась же именно я. Глупо. Парень как парень, только малость рыжеват. Но разве бывают такими рыжие мальчишки? С такими большими карими глазами и длинными чёрными ресницами? И откуда только берутся такие... такие... я не сумела подобрать подходящего определения и разозлилась вторично. Впрочем, какое мне до всего этого дело? Всё равно, не сегодня-завтра он пересядет за одну парту с Ирочкой, а рядом со мной будет восседать грустная Татьяна. Сергей остался за моей партой. И завтра, и послезавтра, и неделю спустя он продолжал игнорировать настоятельные попытки Иры завербовать его в лагерь "белобрысых". Я начала привыкать к тому, что рядом со мной постоянно находится вихрь из огненных пылинок, каким мне казался Сергей. При этом он вовсе не был рыжим, просто какой-то внутренний свет делал его таким, какой он был. Учился он ровно, без особых отличий, но, в общем, хорошо. В отличие, к примеру, от меня, учившейся какими-то нервными скачками - то вверх, то вниз, хотя в целом результаты у нас были одинаковыми. И всё-таки он был не таким, как все. И дело даже не в манерах. Я не могла найти в нём недостатков. Как-то раз я не выдержала и спросила: - Сколько тебе лет? - А ты как думаешь? - улыбнулся Сергей. - Пятнадцать? Ни за что не поверю! - Ладно, - он оглянулся. - Ты умеешь хранить тайны? - Умею, конечно. Признавайся. - Семнадцать. - Ты второгодник? - обрадовалась я, найдя, наконец, в этом идеале хоть какую-то тень порока. - Хронический, - признался Сергей. Что-то мне не понравилось в выражении его сияющих глаз. - Врёшь! Слишком уж ты хорошо учишься! - С годами я сильно изменился, - грустно ответил Сергей. Но я видела, что он продолжает смеяться. Однако по-настоящему я задумалась над происходящим лишь в одно майское утро, когда, поливая цветы в классе, заметила, что один засох. Ещё раньше, во время уборки, видимо, цветок задвинули глубоко к стене на шкафу, вот его никто и не замечал. К тому же ученики имеют обыкновение складывать в цветочные горшки всякую дрянь, что, опять же, не идёт цветам на пользу. Я мельком пожалела о загубленном растении и переставила его на окно, надеясь, что регулярный полив и обилие солнечного света всё-таки оживят бедный цветок. Сергей подошёл, взглянул на растение. - Жалко? - спросил он. - Жалко, - ответила я, не понимая, к чему, собственно, разговор. - Не жалей, - ответил Сергей и дотронулся до пожелтевших листьев рукой. В воздухе вспыхнуло и растворилось золотое облачко. Я онемела от удивления, а цветок вдруг стал таким зелёным и пушистым, каким не был даже в дни своей молодости. Я оглянулась, как бы призывая в свидетели всех, кто видел это чудо. Но, похоже, никто ничего не увидел! Все были заняты своими делами. Ирочка демонстрировала подругам новую "косуху", ребята разглядывали компакт-диски, кто-то зубрил химию. Никто ничего не заметил. Если я что-нибудь скажу, меня наверняка примут за сумасшедшую. - Как ты это сделал? - изумилась я. - Обыкновенно, - ответил он. - Странно другое. - Что? - Что ты это увидела. В этот момент в класс вошла учительница, и я так и не узнала, что может быть странного в том, что я увидела это маленькое чудо. Однако я не перестала думать об этом. Вместо того, чтобы заниматься химией, я принялась исподтишка наблюдать за Сергеем. И с ужасом поняла, что с каждым днём он нравится мне всё больше и больше. И то, как золотятся его волосы на солнце, и то, как серьёзно он смотрит на преподавателей и одноклассников, и как немного склоняет голову набок, когда записывает что-то в тетрадь. В этот момент меня вызвали, и я грохнулась с небес на землю. А вообще, что только не выдумаешь, если у тебя нет друзей, подумала я, получив тройку и возвращаясь на место. В пятнадцать лет в каждой капле росы может привидеться целый мир. Время продолжало отсчитывать дни, недели, месяцы, и вместе с уходящим временем приходили и уходили какие-то люди, происходили какие-то события. Что-то оставалось прежним, что-то изменялось. И, прямо скажем, не в худшую сторону. Уже в десятом классе я с удивлением отметила, насколько изменилось ко мне отношение класса. Со мной понемногу начали разговаривать, перестали звать меня "Шуркой" и даже начали приглашать на школьные вечеринки. А однажды я с удивлением узнала, что ребята нашего класса считают меня гораздо симпатичнее Ирки, и, вообще, "Серому крупно повезло". Почему повезло? Мы же просто друзья. Между тем перемены происходили не только со мной. Изменился Сергей. После каникул он, казалось, стал ещё выше и шире в плечах, ещё более взрослым стало выражение его, смуглого от какого-то нездешнего солнца, лица. Как только я увидела его, сразу поняла, почему лето казалось таким облачным и хмурым, несмотря на обилие солнечных дней – потому что его не было рядом. - Привет, солнышко, - сказал он и поцеловал меня в щёку. - Ничего себе приветствие! - рассмеялась я, отталкивая его в сторону. - А где косички? - поинтересовался Сергей. - Ещё чего не хватало, - ответила я, убирая за спину пряди распущенных волос. - Я уже взрослая. - Учти, это только твоё мнение, - предупредил меня приятель. - Где ты провела лето? - У тётки, на юге. Братишку выгуливала. А ты? - О, ты и не поверишь! Кстати, как поживает этот малолетний разбойник? Последний раз, когда мы встречались, он был Люком Скайуокером, кажется, а я - этим, да как же его... - Джаббой Хаттом, - услужливо напомнила я. - Вот-вот. У меня до сих пор живы воспоминания о том, как он пытался затянуть на моей шее ремень вашего отца, спасая свою ненаглядную сестру от меня, проклятого. Нет, я бы и это пережил, конечно, но четыре раза подряд?! Задушила бы уж лучше сама, и дело с концом. У Сергея был определённый талант переводить разговор с не нравящихся ему тем на другие, более нейтральные. Я привыкла к этому и не требовала подробностей ни в чём. В класс вошли Ирка с Татьяной. Я сразу отметила перемены, произошедшие с ними обеими. Таня перестала быть грустной лошадью. Она загорела, похорошела; волосы, взятые на лёгкую химию, красивыми тёмными волнами падали ей на плечи. Но главное - она перестала смотреть на Ирку теми рабскими, преданными глазами, которые её, собственно, и портили. Ирка... Тут я ужаснулась. Она была совершенно не накрашена, цвет лица бледный, даже какой-то землистый, глаза потухли и уже не казались такими бездонно синими, словно в них растворили плитку акварельных красок. Залихватского ёжика на голове больше не было и в помине, вместо него висели тусклые пряди тёмных волос, рыжие у самых кончиков. Тихо войдя в класс, она положила сумку на парту и, ни слова не говоря, села на стул. Что же это? - Представляешь, что с Иркой случилось? - шепнула мне на ухо Ольга, главная сплетница нашего класса, которая, между прочим, годом раньше и глядеть бы в мою сторону не стала. - Допрыгалась наша красотка! Изнасиловали её, ещё в начале лета. После аборта - эндометрит. Неделя как из больницы, кстати. Услышанное поразило меня самым неприятным образом, в основном, потому, что я считала Ирку и Ольгу близкими подругами, и подобная откровенность была мне оскорбительна. Да и за глупую Ирку было очень обидно. - Уйди, - довольно резко сказала я Ольге. - Мне это совершенно неинтересно. Та пожала плечами и отошла в сторону. Слушателей и без меня было более чем достаточно. - Неужели тебе её жалко? - с интересом спросил Сергей. - А тебе нет? - огрызнулась я. - Не сердись, но разговор не обо мне. - Конечно, я ей сочувствую. Она в сущности хорошая девчонка, мы ведь дружили с ней в детстве, не поверишь, - я грустно усмехнулась. - Скоро об этом все забудут. - Только не она сама. - Хочешь, я её оживлю? - Это не цветочек, Серёжа, - скривилась я. - Это всё-таки человек. - Я кое-чему научился за это лето. С этими словами он подошёл к Ирке и о чём-то её спросил. Та что-то тихо ответила, не отрывая глаз от тетради. Сергей вновь подошёл ко мне. - Порядок. - Да ну? - усомнилась я. - Она не забудет о том, что случилось, но я сделал так, что эти воспоминания больше никогда не причинят ей боли и не помешают в будущем. Ну, ты понимаешь, о чём я. Какой была, уже не будет, конечно. Со временем станет самой обычной женщиной, каких тысячи. Не лучше и не хуже. Тут он как будто бы осёкся и замолчал. Можно было, конечно, посмеяться над Сергеем, но он говорил так просто и убеждённо, что я невольно отшатнулась в сторону. - Кто ты? - спросила я, с трудом удерживаясь от того, чтобы не сорваться в тихую истерику. Сергей дотронулся до стены, и краска в этом месте засверкала, разом очистившись от многолетней грязи и мыльных разводов. И опять никто ничего не заметил. - Ты человек? Нет? Пришелец?! Человек со звезды, эльф, выпускник магической школы? Кто ты? Сергей взглянул на меня с откровенной досадой: - Опять ты за своё. - Я никогда не говорила тебе, но я всё вижу! И как ты из неживого делаешь живое, и как от одного твоего взгляда всё сверкает и меняется, как... - Кто ещё это видел? - В том-то и дело, что никто! - Вот за это я тебя и люблю, - спокойно сказал Сергей. - Что? - обомлела я. Всякое желание продолжать разговор исчезло. - В чём дело? - усмехнулся Сергей. - Идиот! - вспыхнула я и села за парту. Сергей присел рядом. Выражение его лица было серьёзным, как никогда. - Я хочу, чтобы ты поняла одну вещь - мы оба взрослые люди и глупо было бы притворяться... - Тише! - шепнула я, - Кто-нибудь услышит. - Никто не услышит, - Сергей раздражённо взмахнул рукой. - Разве ты не видишь? И в самом деле - окружающие вели себя так, будто нас двоих в природе вообще не существовало. - Это тоже твоя работа? - спросила я. - Не бойся меня, пожалуйста. - Я не могу не бояться! Ты... что ты сделал с ними? - Они просто не видят нас, вот и всё. - И всё? Вот так запросто? Сергей взял меня за руку. - Я не могу объяснить... я и сам ещё пока не всё понял. Только не бросай меня, ладно? Прошу тебя, дай мне ещё немного времени. Совсем немного, - он сжал мою кисть. И тут я в полной мере ощутила, насколько он взрослый. Дело даже не в годах. Каждый его жест, каждое слово выдавали в нём взрослого мужчину. - Бросить тебя? - спросила я. - Это не так-то просто. Бросить можно лишь то, что тебе принадлежит. Ты же, на мой взгляд, не принадлежишь никому. Так что, если уж тут кто кого и бросит... - Никогда! Было похоже на то, что он рассердился, хотя ему это было более чем несвойственно. - Я тебя когда-нибудь обижал? - Нет, - я пожала плечами. - Я тебе хоть раз в чём-нибудь отказывал? - Нет, конечно, нет. Но... А ведь это правда, вдруг подумала я. Стоило мне заикнуться о чём-нибудь - и всё моментально исполнялось само собой. Причём как-то совершенно незаметно. Сергей умел быть незаметным. И незаменимым. Настолько незаменимым, что я уже просто не представляла себя отдельно от него. Это... начинало беспокоить. Неожиданно вокруг стало темно. Я обернулась, взглянула на Сергея и испугалась. Рядом со мной сидел незнакомый молодой человек. Сидел ссутулившись, ни на кого не глядя, обыкновенные русые волосы падали на лоб, обыкновенные карие глаза были скучными и невыразительными. Просто обыкновенный молодой мужчина с печальным лицом, и оттого - скучным. Это ужаснуло меня гораздо сильнее, чем все его предыдущие фокусы. Я испугалась того, что он теперь так навсегда и останется просто красивым парнем с невыразительными глазами. И будет как все. Нет, только не это! - Сергей! Серёжка! - я встряхнула его за плечо. - Прости меня, ладно? Я больше никогда тебя ни о чём не спрошу! Честное слово! Только стань таким, как был! Он поднял голову. Нерешительно улыбнулся. И снова всё вспыхнуло вокруг, всё заискрилось и засверкало. - Слава Богу, - сказала я и поцеловала его в щёку (раз уж никто не видит). - Не делай так больше. - Ты так долго молчала, - сказал Сергей. - Я подумал... - В другой раз предупреди меня, прежде чем начинать думать. Так безопаснее. - Тогда вернёмся к остальным, - предложил он. - Пожалуй, - согласилась я. Больше мы к этому разговору не возвращались. Пролетели осень и зима, весна и лето. Ещё одна осень, и ещё одна зима. И вот мы уже выпускники. Как же всё изменилось с тех пор, как появился в моей жизни Сергей! Какой прекрасной стала моя жизнь оттого, что в ней есть такой удивительный парень! Я привыкла ко всему - и к золотистым искрам, и к весёлым огонькам в карих глазах... и к этим маленьким чудесам, о которых знали только мы двое. Сергей оставался моим единственным другом, никаких других у меня так и не появилось, но отношения с классом, в общем и целом, наладились. Хотя мне порой и казалось, что, не будь Сергея, всё так и шло бы по-прежнему, полагаю, я ошибалась. Люди всё-таки взрослеют, даже такие, как мои одноклассники. Ирка, как и обещал Сергей, в конце концов, отошла от потрясения и перестала вздрагивать от любого прикосновения, она всё чаще смеялась в последнее время, а однажды я вновь увидела на её голове лихой ёжик светлых волос. Однако больше ни разу не видела я на ней её любимой кожаной юбки... Словом, всё было замечательно. Я готовилась к поступлению в институт и к выпускным экзаменам - как и многие другие, впрочем. Все о чём-то размышляли, каждый что-то задумывал. Кроме Сергея. Он всё ещё улыбался, всё еще светился огонь в его глазах, всё ещё расцветали цветы от его прикосновения, но что-то уже было не так. Словно бы его отключили от источника энергии. Я сразу заметила перемену, произошедшую с моим другом, но он всё отшучивался, говорил - простуда, наверное. Однажды он пригласил меня после школы прогуляться в парк, и явился с огромным букетом белых роз. Это было новостью, раньше он никогда не назначал мне настоящих свиданий. - Я должен кое в чём признаться, - сказал он, неловко вручая мне цветы. - Я ведь обманул тебя тогда. Помнишь, ты спросила, сколько мне лет? На самом деле я старше. - Я знаю, - ответила я. – Всегда знала. Не пойму только, что ты делаешь в школе? - Мне двадцать один год, - задумчиво сказал Сергей, - из них семнадцать я прожил в одном мире, четыре - в другом. Мне было четырнадцать, когда всё это случилось. Погибли мои родители, и я остался один. Конечно, были какие-то родственники, и только по этой причине я не оказался в детском доме. Ты и представить себе не можешь, как я был одинок. У родственников были свои дети, свои заботы. Я был сам по себе. И друзей у меня тоже не было, я неделями жил один, на своей старой квартире. Я всё научился делать сам, во всем обходился без посторонней помощи. Но этот мир был невыразимо скучен и сер для меня, я ненавидел каждый новый рассвет, каждый закат, потому что они несли очередные день и ночь, исполненные щемящего одиночества. Я ненавидел всех прочих людей, потому что среди них не было моих родителей. Я даже родителей ненавидел - за то, что они ушли, не забрав меня с собой. Однажды ночью мне приснилось, будто я вышел посреди ночи из дома и увидел тропинку, сверкающую так, будто она была отлита из самого чистого во Вселенной серебра. Дорога начиналась прямо у ступеней моего подъезда и уводила в неизвестность. И я шёл по ней, по-моему, долго. Я оказался в удивительном мире, совсем не похожем на наш. Люди там добры друг к другу и к своей земле, дети редко плачут и не бьют тех, кто слабее, а взрослые не воюют. Там нет фабрик и заводов - всё под землёй, а ещё этот мир управляется магией. Это волшебный мир, Алька, там много цветов. Я помню, что меня встретил седой старик в длинном белом одеянии. Он сказал, что давно ждёт меня, что все меня ждут, и я им очень нужен. Он сказал, что я обязательно вернусь в их мир, но сначала я должен справиться с мраком в своей душе. Ещё он сказал, что есть в их мире дело, с которым могу справиться только я. Какое-то зло. Он сказал, что я рождён для того, чтобы принять на себя управление их страной, и именно в этом моё предназначение, но пока я ещё слишком молод. Тут я проснулся, И увидел, что мир, в целом, не так уж и плох. Я, конечно, не придал этому сну никакого значения, но что-то во мне уже изменилось. Я стал терпимее относиться к людям, стал много читать и думать. И ещё мечтал хоть раз увидеть тот мир из сна. Я тосковал по нему так, словно там была моя настоящая родина; там, а не здесь, где я, по сути, никому не был нужен. Прошло полгода, и я снова увидел у своих ног серебряную дорожку. Но не успел я и шагу ступить, как проснулся, испытав жестокое разочарование и почти что физическую боль от несостоявшейся встречи со своим прекрасным миром. Было часа три, не больше, едва только посветлела полоска неба на востоке. Я вдруг почувствовал, что должен идти. Неважно - куда, но должен. Я быстро оделся, выскочил из квартиры, распахнул дверь подъезда... И обомлел. Я увидел её, эту серебряную дорогу из моего сна. Что-то подсказывало мне, что если я сделаю шаг, я могу уже никогда не вернуться обратно. И я сделал этот шаг. И ни разу не оглянулся назад, пока шёл по узкой тропинке из лунного серебра. Я оказался в той самой стране, которую видел во сне. Это правда, Алька, я не псих. Слушай дальше. Старик рассказал мне о древнем предании, в котором говорится о светловолосом юноше из варварского, жестокого мира, который отведёт от их мира угрозу уничтожения, когда все уже давно позабудут о том, как следует сражаться, а древнее зло вновь восстанет из небытия и тлена. Ещё в нём говорится о том, что этот человек должен стать принцем этой страны и положить начало новой и сильной династии; потомки его будут верой и правдой служить этому миру и своему народу. И я остался с ними. Они учили меня сражаться с тёмными силами Зла, учили противостоять магии и колдовству, учили нести людям добро и справедливость. Я изучил тот мир, принял его и полюбил как родной. Я был счастлив там. Так прошло четыре года. Когда мне исполнилось восемнадцать, мой наставник сказал, что моё обучение практически окончено, но до главного ещё далеко. Поэтому я должен вернуться обратно. Разумеется, я был против, но старик настоял на своём, и я вынужден был подчиниться. На мой недоуменный вопрос, какого, собственно, чёрта мне делать на Земле, старик ответил, что это я и сам пойму. А когда подойдёт время сражения, он призовет меня обратно. На прощание старик дал мне серебряное зеркало, гладкая поверхность которого была почему-то прикрыта крышкой. Это зеркало, сказал он, перенесёт в его мир любого, кто откроет его и взглянет в сверкающую, серебряную поверхность. Но уже без возврата назад. И только три раза. Смотри, не открывай крышку зря, предупредил он. Очнулся я на своей кровати. Часы показывали четыре часа утра. И год на календаре был всё тот же! Мне снова пришлось идти в школу. Смешно даже. И никто ничего не заметил! Никто не увидел, что я повзрослел на целых четыре года, что я уже не похож на всех остальных людей. Видимо, это волшебство старика действовало таким образом, чтобы у меня не возникло проблем по возвращении домой. Позже я открыл в себе странную способность совершать удивительные вещи - то, что в том мире казалось таким же естественным, как сон или дыхание, здесь являлось чудом. Я видел то, чего не замечали остальные, мне открывались секреты, недоступные прочим. Впрочем, все это было моей личной тайной. Как-то раз я совершил непростительную ошибку - оставил зеркало на столе и вышел из комнаты. Хозяйская кошка смахнула его лапой и спрыгнула следом. При ударе футляр открылся. Услышав металлический стук и вслед за ним - жалобное мяуканье, я сломя голову кинулся назад. Но что я увидел? Над раскрытым зеркалом медленно таяло облачко золотых пылинок, очертаниями слабо напоминавшее кошку. Представляю, как удивился старый волшебник, когда в его лаборатории возникла отчаянно голосящая кошка! Осторожно закрыв зеркало, я поклялся впредь быть предельно внимательным. Спустя какое-то время родственники переехали в другой город, и мне пришлось отправиться вслед за ними. Как только я вошёл в ваш класс, я сразу почувствовал обстановку всеобщей неприязни и отчуждения. И весь этот негативный спектр был направлен на один-единственный объект. Я обвёл глазами класс и увидел его, этот объект. У него были две косички и самое грустное выражение лица из всех виденных мною в жизни. Я просто не смог пройти мимо. А когда подошёл поближе, увидел, какая ты вся светлая, как непохожа на всех остальных. Словно ты была соткана из золотых пылинок. А ещё ты была очень красива. Я никогда не видел таких красивых и таких грустных девчонок. Ты вся была в колючках, злая и дикая. Надо её рассмешить, решил я, обычно это помогает, и нарисовал твой портрет. Ты улыбнулась, и мне показалось, будто рядом со мной закружился вихрь солнечных искр, и даже как будто стало теплее от света. И тут я понял, для чего меня вернули в свой мир. Ты не сразу начала доверять мне, но я всё делал для того, чтобы ты полюбила меня. Это было трудно, ты не из тех, кем можно манипулировать - и это было вдвойне здорово. Хотя было время, когда я совсем терял надежду. Но главное - ты видела меня таким, какой я есть, ведь никто, кроме тебя, не был на это способен. Вот, в общем-то, и всё. Теперь я хочу знать твой ответ. - Ответ? - я растерялась. - Да. Твоё решение. - Но почему я должна верить... - Потому что это правда, - ответил он. - Да, наверное, - я задумалась. А есть ли у меня право сомневаться? После всего того, что я видела... Вот он, сидит передо мной, обыкновенный парень нашего мира, будущий властитель какой-то далёкой и загадочной страны, потенциальный герой и драконоборец. Что мне ему сказать? - Но что с тобой случилось? - спросила я. - В последние дни я не узнаю тебя. - Пришло моё время, - вздохнул он. - Мне пора назад. Я чувствую, как меня зовут, как нужна там моя помощь. - Ты должен радоваться. - Я и радуюсь, - буркнул он. - Но как я оставлю тебя? Ведь я уйду навсегда. - Ну что ж, - вздохнула я, - что же делать? Если ты нужен там... иди. - Не могу. Я не хочу потерять тебя! - Я тоже, - просто ответила я. - Я люблю тебя. Очень давно, так что все твои старания были излишни. - Правда? - Похоже, кое в чём тебе не помогают даже твои таланты. Вместо того чтобы ответить на мою шпильку, Сергей обнял меня и поцеловал. До сих пор он ни разу не целовал меня. Во всяком случае, так. - Ты можешь погибнуть, - я отвернулась. - Ну, об этом в легенде вроде бы ничего не говорилось, - отшутился Сергей, вытирая слезы с моего лица. - Полагаю, всё обойдётся. Пожалуйста, не плачь, я делал всё, что мог, чтобы ты никогда не плакала. - Это правда, - улыбнулась я, вспомнив девочку с рогаткой в руке. - Я не могу ничего требовать от тебя, - с грустью сказал Сергей. - Решай сама. Я крепко обняла моего друга, словно это могло уберечь его от грядущих испытаний, и поцеловала вновь. Тут ничего нельзя было изменить - он сам выбрал этот путь, кто я такая, чтобы становиться у него поперек дороги? - Пора, - сказал он и достал из кармана зеркало. - Я верю, что мы ещё встретимся. Ты должна стать принцессой, солнышко. Ты этого стоишь. Какое-то неуловимое мгновение я всё ещё видела его отчаянные глаза, потом всё исчезло. Только огненный вихрь золотистых искр вспыхнул... и погас. Зеркало с глухим стуком упало на скамейку и захлопнулось. Я взяла его в руки. Вот оно. Холодное, тяжёлое, серебряное. К оправе припаяна цепочка. Я положила его в карман и пошла домой. Три года прошло с тех пор. Я уже начинаю сомневаться, существовал ли тот солнечный луч на самом деле или его создала моя одинокая фантазия? Кто знает. ...Я сделала всё, что могла. Зашла в канцелярию, узнала адрес Сергея, побывала в его семье. Пожилая тётка махнула рукой. "Не знаю, где он шляется. Со своими проблем хватает. А этот и вовсе был с приветом. Добрый, правда, - горестно вздохнула она. – От своих-то такого не дождёшься. И по хозяйству помогал много. Приедет, бывало, на дачу, огород вскопает, так мы по три раза за лето урожай снимали... Но странный он был, странный. Не от мира сего. Бывало, неделями неизвестно где пропадал. А теперь и вовсе - сгинул". Никто из одноклассников не заметил исчезновения Сергея. Словно и не было его вовсе. Я поступила в институт, но учёба не доставляет мне удовольствия. Всё кажется скучным, хмурым и безликим, а временами, кажется, и вовсе теряет смысл и значение. Недавно я встретила Ирину. У неё всё хорошо. Она вышла замуж, родила дочь и вполне довольна жизнью. Сергей выполнил своё обещание. Мне кажется, в последнее время родители тяготятся общением со мной, даже братишка лишний раз подойти стесняется. Наверное, я слишком замкнулась в себе. Наверное, не стоило так поступать. Но теперь это уже не имеет никакого значения. ...Передо мной лежит зеркало Сергея. Я долго не могла решиться, всё думала о друзьях, о родителях, о брате. Ему уже пятнадцатый год. Он очень добрый и ответственный мальчик. Уверена, что он позаботится о родителях. Вчера ночью я слышала голос Сергея. Он звал меня, говорил, что жизнь его лишена всякого смысла, потому что рядом нет меня. Я чувствую то же самое. Ещё он сказал, что самое худшее уже позади, но война ещё не окончена, и ему как никогда нужна моя помощь, правда, он теперь уже не так красив, как прежде, его лицо перечеркнул шрам, и, возможно, я не захочу его таким видеть. Господи, какой же он всё-таки идиот. Сон или не сон, было или не было, а я так жить дальше не могу. Не могу жить без него. Я беру в руки зеркало. Я знаю, он ждёт меня в каком-то из неизвестных науке миров, мой Сергей, мой принц. Фантазия или реальность? Впрочем, скоро я это узнаю. Ждать осталось недолго.***
- Тот мужчина, - продолжал врач, - подарил мне и рукопись, и зеркало. "Это грустная история, - сказал он. - Эти предметы вызывают у нашей семьи печальные воспоминания. Я давно ждал случая избавиться от них, но, в то же время, не хотел бы, чтобы они исчезли вовсе. Прощайте - и спасибо!" Больше я его не видел. А с зеркалом не расстаюсь никогда. - Неужели? - спросил я. - Оно и сейчас с вами? - Да, - просто ответил мужчина. - Взгляните сами. И он вынул из нагрудного кармана маленький блестящий предмет, покачивающийся на длинной серебряной цепочке. Признаться честно, я с некоторой опаской взял его в руки, хотя ни на йоту не поверил в услышанное. - Не бойтесь, - улыбнулся русский. - В рукописи сказано, что оно больше не действует. Поздно! Волшебный предмет исчерпал свою силу, и дверь в иные миры закрыта навсегда. Я и сам не раз смотрел в него, когда был моложе, однако лучше не делать этого слишком часто. Оно нагоняет тоску и странные мысли. Лёгким движением большого пальца я откинул золотую крышку и увидел своё отражение. Зеркало как зеркало. Ничего особенного, я уже хотел вернуть его владельцу с каким-нибудь ироническим комментарием, но... не смог. Ровная блестящая поверхность странным образом завораживала и приковывала взгляд. На мгновение у меня закружилась голова, и мне показалось, будто я вижу морской берег, зелёные холмы, небо, облака... И цветы, много цветов. Какое-то ужасное мгновение мне казалось, что я вижу дорогу из лунного серебра, уходящую вдаль. Я захлопнул крышку и, потрясённый, откинулся в кресле. - Красиво? - тихо спросил врач. - Не может быть, - ответил я. - Это галлюцинация, не более того. - Как знать, - сказал мужчина. - В любом случае, я слишком люблю этот мир, чтобы извести себя мечтами о том. Я вернул ему зеркало, и больше мы ни о чём не говорили. В Москве мы попрощались, и разошлись по своим делам. Врач отправился домой, а я - на рейс "Москва - Плесецк". В Москве стоял собачий холод, в Плесецке русские готовили к запуску новый космический корабль с совместным экипажем, я собирал материал для статьи. Жизнь продолжалась своим чередом, как это всегда и происходит с теми, кто остаётся за страницами волшебной сказки, после того, как книга прочитана. 2027 год. Десять лет прошло с тех пор, как закончилась наша бесконечная война. Всего десять лет!.. А они уже снова рванули в космос, объединив вокруг этого проекта едва ли не всех тех, с кем враждовали всего десять лет назад. Именно в этом году начала строиться наша первая марсианская база, а спустя ещё тридцать лет, когда мы, наконец, встретили тех, кто искал себе подобных в ледяном одиночестве бесконечной вселенной, мы покорили и гиперпространство. Конечно, мы не остались прежними, ведь, как говорила Алька, все люди взрослеют - даже такие, как мы. Впрочем, это уже совсем другая история. Врача того я больше ни разу не видел. А сказку рассказывал детям и внукам. Им она нравится. Взрослые не особенно любят эту историю. Видимо, не один я её видел... дорогу из лунного серебра. 30.03.1995 - 01.04.1995.