В [моём] будущем нет ничего, кроме демонов

      Ему снилась башня.       Она была тёмной и величественной, и такой высокой, что шея начинала болеть, стоило попытаться рассмотреть застрявшую в небе верхушку. Из невидимого разрыва в облаках били молнии — зелёные, разветвлённые, похожие на ядовитых змей.       Ему снилось, что он открывает дверь и плутает по её лестницам и коридорам в поисках... чего-то. Какой-то книги? Нет, за одной из них он уже возвращался. Тогда зачем? Здешние комнаты были наполнены воспоминаниями, и он не хотел снова их переживать. Ладно, может, некоторые, но воспоминания на то и воспоминания, чтобы оставаться в головах призраками прошлого. Что же он ищет? Призрака?       Ноги привели его к винтовой лестнице, и он попытался остановиться, потому что знал, что ждёт его наверху. И это воспоминание он хотел бы оставить там, где ему и место. Может, не всё его, потому что тогда вокруг него смыкались тёмные, чуть рваные крылья, и пробирающий до основания голос просил его бежать, но он мог только остаться. И он остался. Остался совсем один, — как оставался один и раньше, под крышей родного дома, и позже, на алых равнинах чужой земли, и в этом кабинете, после того как почувствовал себя в безопасности — пусть и всего на миг. Он всегда оставался один. Он к этому привык. Он научился к этому привыкать.        Башня скрипела под порывами ветра в такт его собственным костям, а потом начала пульсировать, подобно биению сердца, — молния влетела прямиком в одно из узких окон, высекла искры, и здание объял пожар.        Кадгар проснулся.       То ли от кошмара, то ли от того, что ему внезапно стало слишком жарко, — то ли от всего этого вместе.        Он открыл глаза и резко вдохнул — так резко, что воздух резанул по лёгким, и Кадгар пожалел об этом вдохе. Задышал чаще и прикрыл на мгновение глаза.       Последнее, что он помнил... он ведь тонул? Или нет, подождите, он стоял посреди разрушающегося города и пытался удержать его. И проигрывал, потому что нырнул слишком глубоко и не мог выбраться, не мог даже дочертить собственное заклинание. Он тонул, и теперь его грудная клетка горела пламенем — почти как тогда, в кабинете Тирисфальского Хранителя... Или нет, Скверна была острее и неприятнее, а это тепло было...        Он снова открыл глаза и приподнял голову.       И тут же поймал на себе взгляд зеленоватых глаз.       — Привет, — прошептал он и попытался поднять руку — та, к счастью, послушалась.        — Мррр? — ответила Солнце, которая удобно устроилась прямо на его рубашке, над грудной клеткой.        Пальцы зарылись в тёплую шерсть, и это его заземлило.       Ирония того, что его грело Солнце, не осталась незамеченной. Кадгар улыбнулся, а потом секунду подумал и решил всё-таки потревожить кошку. Ему нужно было понять... нужно было хотя бы определить, где он находится. Ведь он тонул. Ведь...       Город! Легион над городом, и сотни крыльев иллидари, и аркана, с которой иногда всё ещё так трудно было договориться, и...       Кадгар начал подниматься, и Солнце спрыгнула на кровать, недовольно мяукнув.       — Да-да, прости, но мне нужно...       Он прищурился, сел и запустил пальцы в волосы. Потом опустил руку, сжал и разжал пальцы. Теперь Кадгар их, к счастью, чувствовал, а тогда — тогда они словно перестали существовать. Вместе с руками. И он пытался замкнуть круг телепортации, потому что ничего более разумного придумать не смог. Ха. Как будто в том, чтобы перенести целый магический город было хоть что-то разумное.       — Сумасшедший архимаг в Совете, можешь себе представить? — спросил Кадгар у Солнце, повернув голову.       — Фррр, — ответила та, а потом потянулась и закрыла свои зелёные глаза.       Иногда Кадгар очень понимал друидов: спать на работе было приятно. А ведь они ещё и в кошек могли превращаться...       Голова не болела. А это значило, что заклятье ему не удалось: каждый раз после особенно безумных выходок Кадгару казалось, что ещё немного, и голова его расколется, и оттуда либо польётся аркана, либо выпорхнет целый выводок синих драконят, как в той старой легенде.*       Мысль не особо утешительная.       Он ещё раз вдохнул и выдохнул — на пробу, — рёбра возражали, но не так громко, как несколько минут назад.       Кадгар привычно вытянул правую руку, ожидая, что Атиеш будет где-то рядом, и наткнулся на пустоту.       Он огляделся. Попытался оглядеться, потому что в комнате было темновато: кто-то задёрнул шторы. Кадгар поднялся, держась за стену, и чуть отодвинул тяжёлую ткань...        — Кадгар.        Кадгар дёрнулся и зашипел — кости его запротестовали против резких движений. Он оглянулся.        На пороге комнаты стояла Корвас — с расправленными за спиной крыльями и копытами она занимала весь дверной проём. Он узнал её по узору татуировок, которые сейчас сияли ядовитой зеленью и, кажется... дымились?       — Корвас, — полувопросительно поприветствовал её Кадгар. — Что...       Она сделала шаг вперёд, а потом скривилась и словно бы передумала.       — Поменьше бегай, — выдохнула она вместе со струйкой зелёного же пара. — Я сообщу господину.       Корвас развернулась и чуть сложила крылья, чтобы снова протиснуться в дверь.       — Сообщишь госпо... Корвас, погоди! — Кадгар резво сделал пару шагов вперёд и, окрылённый успехом, сделал и третий. И тут же об этом пожалел, потому что рёбрам это не понравилось.       Она остановилась. Чуть обернулась и выгнула уголок рта — Кадгар был готов поклясться, что ему это не примерещилось.       — Что?       — Теперь мы поняли, почему от тебя пахло Круговертью.       Кадгар сдвинул брови и приготовился переспросить, — потому что «мы»? То есть, не она одна? — но Корвас уже исчезла в коридоре. В очень знакомом коридоре.       Он вернулся к окну и всё-таки отодвинул шторку.       Улицы Даларана заливал свет.       Бледный свет, совсем не похожий на тот, который иногда дарило ему солнце Расколотых Островов, и даже на тот, которым озаряли его молнии Легиона. Белые стены города казались почти призрачными, серыми и иссушёнными, фиолетовые купола и украшения словно бы потускнели, а по камням бежали то тут, то там, трещины. Но Даларан всё ещё был. Почти в целости и, судя по нескольким шныряющим по улицам людям, в сохранности. Значит, у него получилось?        В коридоре раздались гулкие медленные шаги, и Кадгар подобрался.       Уж на этот-то раз ему расскажут, что он пропустил?       Он ожидал, что первым в проёме покажется крыло, — «господин» иллидари вряд ли поместился бы в дверь целиком, — но вместо этого на пороге возникла Амиши.       — Очнулся! — просияла она, а потом укоризненно покачала головой, завидев растянувшуюся на постели Солнце. — Надеюсь, она не помешала, после всей это тряски вечно ищет самые спокойные местечки, а что может быть спокойнее...        Кадгар оторвал взгляд от её туфель, явно подбитых железом (может, по последней дворфийской моде, кто знает), и попросил:       — Амиши, может...может ты мне объяснишь, что произошло?       Она замерла, вытянув руки в сторону кошки — явно собиралась утащить её с собой, чтобы точно не беспокоила сумасшедших архимагов. А потом моргнула.       — Ты... — она медленно выдохнула. — Говорят, ты телепортировал город?       Настала очередь Кадгара моргнуть. Должно быть, выражение лица у него сейчас было абсолютно дурацким.       — Ну, то есть, как, мы все видели эти огромные знаки по всему периметру, такая сияющая кучища! Они вроде как поблекли, а потом вспыхнули, и рррАЗ!       Амиши всплеснула руками, и Солнце, спокойно дремавшая даже во время визита охотницы на демонов, подскочила и неодобрительно мяукнула. Хозяйка «Приюта фокусника» (в котором Кадгар, судя по убранству, и был) перед кошкой извиняться не стала.       — Я думала, это весь совет сделал, на улице столько магов было, но тот... твой рогатый приятель... они не пустили его в Башню, представляешь, не пустили, хотя ты был... а ведь он просил, хотя с рычанием это не особо сочеталось... а вокруг ещё охотники, и все как он, я в жизни не видела, чтобы они с крыльями бегали, хотя у них ведь есть тут свой закуток, и Мари говорила, что видела, как они копыта отращивают... в общем, он сказал, что это всё ты, и, вау. То есть, я хочу сказать...       Амиши вдохнула, выдохнула, открыла рот, снова закрыла его, опустилась на кровать и переложила Солнце себе на колени.       — Вау, — заключила она.       — А этот... кхм, рогатый...       Договорить Кадгар не успел: где-то за второй шторкой послышался шорох громадных крыльев, а потом — стук копыт о камень. Кадгар совсем забыл о том, чтобы здесь были балконы.       — Так, ну, мы с Солнце пойдём, пожалуй, — Амиши улыбнулась и в одно мгновение оказалась у дверей, а потом быстрым шёпотом уточнила, потому что на лице Кадгара наверняка читался немой вопрос. — Ой, нет, я его не боюсь, и Солнце тоже, просто... сейчас я лучше пойду.       И она исчезла в коридоре.       Иллидан запутался в шторке.       Он поддел её крылом и так и попытался отодвинуть, но коготь зацепился за одно из колец на гардине: крыло потянуло его в сторону, и он ударился рогами о стену. В камне и дереве остались вмятины. Рога остались невредимыми. Шторка затрещала.       Кадгар вздохнул и почти бездумно начертал руну высвобождения. Тёмная ткань тут же расправилась и покорно отправилась к стене — так быстро, что Иллидану пришлось опереться крылом на пол, чтобы не упасть.       — Прости? — Кадгар обеспокоенно глянул на свою ладонь, над которой всё ещё светилась руна. — Вроде как с непривычки, а вроде и слишком резво отозвалось... Может, после таких выкрутасов лучше работать с проводником, хотя бы поначалу...       Иллидан не спешил сообщать, где Атиеш. И вообще не спешил двигаться с места — так и замер с правым крылом на ковре с локмоданскими народными узорами.       — ...ладно, обойдусь без проводника, не в первый раз. Может, теперь объяснишь, что случилось, потому что я как-то...       ...круг телепортации замкнулся, сверкнул зеленью и сработал.       Кадгар почувствовал на языке металл. Он всё ещё стоял, хотя не понимал, как именно у него это получалось, — он ведь тонул. Прямо посреди улицы. Которая очень хотела рассыпаться пылью, но Кадгар упрямо ей в этом отказывал.       Его поддело под рёбра, как и всякий раз при телепортации, но на этот раз крюк был ржавым и впился так глубоко, что, будь Кадгар рыбой, то измучил бы пытающегося снять его с крючка рыбака. Кадгар не любил приносить столько неприятностей. Его семье и так приходилось несладко, а тут ещё средний сын с какой-то магией, и какими-то идеями, и дурацким чувством юмора, потому что нельзя так шутить, Кадгар, никогда, слышишь?..       Он бы упал, если бы его не удержали. А, может, он всё-таки упал. Или утонул, и всё это ему виделось в предсмертной дрёме.       Кадгар чуть повернул голову и увидел тёмно-фиолетовое ребро крыла, и прорванную мембрану, и изнанку куска ткани, который призван был когда-то, наверное, сообщать о статусе. Как вообще работает мода ночных эльфов? Как она работала тогда? И почему изнанка выглядит так, словно кто-то перешивал эту штуку слишком много раз и однажды просто сдался?       — Ещё немного, — пророкотало откуда-то сверху, и Кадгар открыл было рот, чтобы уточнить, о чём это вообще... а потом захлопнул его, потому что почувствовал. Заклинание всё ещё действовало. Всё ещё разматывало свои исписанные магической вязью кольца, потому и застряло в нём ржавым крюком.       Кадгар стиснул зубы и чуть повернул кисть: знаки начали было расплываться, расслаиваться на огненно-зелёное и глубинно-фиолетовое, а этого допустить было нельзя. Движение отозвалось где-то в шее, и боль прокатилась по позвоночнику, чтобы осесть меж рёбер. Кадгар втянул воздух сквозь зубы и почувствовал, как дрогнуло поддерживающее его крыло.       Он хотел произнести «Ещё немного» успокаивающим эхом, но тут заклятье рассыпалось искрами, город перестал разваливаться, и Кадгару больше не нужно было стоять на ногах.       Фантомный крюк дёрнул ещё пару раз, словно проверяя, что добыча никуда не делась, а потом в ушах зашумело с новой силой, и Кадгар продолжил тонуть, но на этот раз в темноте...       — ...не особо что... помню... — Кадгар замолк. Голова всё ещё была кристально чистой, даже воспоминания услужливо подкатили, едва он о них подумал, пусть фрагментарные и нечёткие.       — Ты удержал моё заклинание... — неверяще пробормотал Кадгар и вскинул голову. — Ты удержал моё заклинание! У нас ведь получилось? Куда нас закинуло? Я, вроде бы, не думал о чём-то конкретном, но хотелось убраться подальше от флота... Как ты после этого вообще себя чувствуешь?       Не то чтобы Кадгару было с кем обсуждать магию Скверны после того, как он встретился лицом к лицу с Саргерасом, — по крайней мере в ином контексте, кроме «как нам её одолеть». После Каражана магия Скверны всегда была обжигающим противником и бездной кошмаров, но теперь она снова могла стать потенциальным союзником — уже стала! Среди иллидари, даже практиковавших в прошлом плетение арканы, не было тех, кто мог бы такое провернуть. Кадгар и сам до недавнего времени думал, что это невозможно: одно дело обсуждать вероятности и теории с демоном, которого случайно вызвал из своего собственного будущего. Но тот же демон никогда не пробовал ничего на практике: его собственная магия была странной, да, и Скверна ощущалась, но была словно... притухшей. Смягчённой. Разбавленной? Может, всё дело в том, что аркану он никогда со счетов не списывал? И нырять в аркановый океан — это одно, а вот вплетать в чужую магию Порядка магию Хаоса так, чтобы они сработались?       — Как я себя чувствую? — Иллидан, наконец, отмер, скрестил на груди руки и недовольно махнул крыльями.       — Да, это ведь... они ведь на противоположных спектрах, реакция должна была быть катастрофической, а заклинание просто... сработало?       — Просто сработало, — повторил Иллидан, чуть склонив голову и отведя взгляд.       — Вот я и говорю, что это совсем непросто.       Как тебе это удалось? И, знаешь что, погоди, может, здесь где-нибудь есть пергамент...       Кадгар развернулся в поисках стола, в котором могли быть заперты принадлежности для письма, но не успел сделать и шага.       — Кадгар, — когти почти привычно впивались в плечи, не больно, но ощутимо.       Кадгар замер. Невысказанное «Остановись» повисло в воздухе дамокловым мечом.       Его развернули, и теперь Кадгар оказался лицом к лицу с владыкой иллидари. В его сияющих зеленью глазах даже сквозь повязку были заметны еле различимые радужки. Кадгар заворожённо на них уставился. Пальцы закололо — наверное, потому что хотелось всё-всё записать? (Почему же ещё?)       Иллидан вытянул крылья, и они почти сомкнулись где-то позади мага. Ему пришлось наклониться, и его витые рога теперь изгибались над Кадгаровскими плечами, по обе стороны от головы. Он мог разглядеть на них узоры, нанесённые временем, и битвами, и... кракен знает чем ещё.       Охотник явно хотел что-то сказать, но не торопился с этим. Кадгар не возражал, — до тех пор, пока его взгляд не упал на неровный ряд Иллидановских клыков. Он сглотнул. Иллидан, кажется, этого совсем не заметил, — и хорошо, потому что он вряд ли интерпретировал бы это как надо. Вернее, не как надо, но он бы подумал, что Кадгар боится, или что Кадгар вдруг вспомнил, что перед ним демон, или...       — Кадгар... — выдохнул Иллидан, и у мага снова сдавило грудную клетку.       Продолжить он не смог. Раздражённо опустил на мгновение взгляд, рыкнул, снова произнёс его имя, и... ничего.       — «Кадгар, я сам запишу всё, о чём тебе будет интересно узнать»? «Кадгар, никогда больше так не делай»? «Кадгар, мы с иллидари решили переметнуться на сторону Легиона, потому что понятно же, что на вашей стороне сплошное дурачье»? Или нет, погоди, «мы с иллидари решили создать третий лагерь, потому что ясно же, что вы безнадёж...»       — Даже шутить не смей, — прервал его Иллидан, разжал когти и выпрямился.       Кадгар снова сглотнул — он почти сразу же заскучал по знакомой тяжести.       — Твой посох у Совета, — бросил Иллидан через плечо, уже развернувшись и начав расправлять крылья.       Кадгар остался ошарашенно стоять посреди комнаты. Похоже, ему всё-таки стоило чуть подробнее расспросить обо всём Амиши. Или хотя бы найти свой несчастный посох.

***

      Атиеш действительно был у Совета, в этом Иллидан не соврал.       Ещё Атиеш выглядел так, словно попал в бурю столетия: казалось, что его не расколотили на щепки лишь по чистой случайности. У деревянного ворона больше не было клюва, части хвоста и выдранного куска одного из крыльев. Ещё посох вроде бы стал короче. Но самое заметное: в дерево словно въелось что-то, явно не сочетающееся с магическими посохами. Талисра, которую, как и Иллидана, не пустили в Башню, сказала, что это похоже на паразита. В Совете разводили руки — осматривать Атиеш сами они не осмелились. Как и впустить в святая святых демона. «Охотника на демонов», — поправил их Кадгар, но его мало кто услышал. Совет подчас вёл себя так, словно их устоявшееся кто знает сколько времени назад мировоззрение — незыблемый фундамент всего Кирин-Тора, и что любые отклонения от него приведут к неизбежной катастрофе.       При ближайшем рассмотрении оказалось, что в трещинах на Атиеше поселились кораллы. Самые обычные, насколько мог судить Кадгар. Это... навевало на мысли об океанах, и о том, а что, если бы вместо посоха отдача ударила по самому Кадгару. Он был почти уверен, что преображение Атиеша, которое Совет считал кощунственным, — ещё один грешок на иллидари — действительно было делом рук охотников на демонов. Одного конкретного охотника на демонов. И что за это ему нельзя сказать ничего кроме «спасибо».       Но найти его... найти его оказалось настоящей проблемой.       Парочка иллидари, те, которым было это разрешено, всё ещё оставались в Даларане. Но остальные...       — У меня незанятых комнат не так много, но я, конечно, предлагала, — объясняла позже Амиши, когда Кадгар добрёл до «Приюта» с намерением выпить чашечку кафе. — Как не предложить после того, как они с тобой так носились. Ты бы видел! Я вот, конечно, видела, и вот эти их когти — это всё-таки немного страшно, особенно когда они тебя держат. И крылья, крылья! Не видела столько крыльев с тех пор, как...       Кадгар хмыкнул в чашку: кафе был получше, чем обычно. И вот, значит, почему у его дверей стояла Корвас, которой свободный вход в город был разрешён. Хотя, наверное, это самое право пересматривали прямо сейчас: Корвас ещё никогда не выглядела такой пугающей, с её тёмной комплекцией и сияющими татуировками, и, главное, копытами и крыльями.       И Кадгару не нужно было особо гадать, куда же тогда делась целая иллидарская армия. В конце концов, прямо под городом было вполне пригодное для этого помещение.       Странно было осознавать, что всего несколько месяцев назад Кадгар возвращался сюда за книгой, а потом ещё раз — чтобы выпроводить отсюда демонов. Теперь же Каражан стал обителью охотников на этих самых демонов... Почти счастливый конец.       Он не знал, почему заклинание забросило летающий город именно сюда, на перевал, к башне величайшего волшебника современности. Может, Даларан помнил, что уже бывал здесь. Может, всё дело было в зарытой тут магии. Может, в Кадгаровской сентиментальности, которую он и сам не заметил. А, может... может, о Каражане вспомнил Иллидан, когда замыкал кольцо телепортации и вшивал свою дикую магию в аркановые волны.       Коридоры Каражана, конечно, не были пусты и до охотников: призраки водились здесь и в лучшие из времён. Но теперь... теперь переступать порог башни было немного страшно. Не то чтобы Кадгару не было страшно и в прошлые разы, но в этом... в этот страх было немного другой.       Не все иллидари щеголяли крыльями и копытами: Кадгар встретил Аллари по пути на второй этаж, а потом Джейс в библиотеке, и они не светились, как слитые в канализацию химикаты. Зато оба одарили его странными взглядами — ещё более странными, чем обычно, — и он вспомнил Корвасово «теперь мы поняли». Нужно будет выпытать у них, что они поняли. Позже. После того, как Кадгар вытащит из Иллидана чуть больше пары слов.       Он не бродил по Каражану бесцельно — ноги сами принесли его к приоткрытой двери его старой ученической комнаты. Наверное, он думал, что, если откроет дверь, то тут же увидит знакомую крылатую тень. Кадгар замер у порога: без чайника он чувствовал себя как-то неуютно.       Дверь отворилась с лёгким скрипом.       Внутри, конечно, никого не было. Зато беспорядок оставался всё тот же: словно пытавшиеся завоевать Каражан демоны побрезговали его каморкой и решили оставить тут всё, как есть, вплоть до горки забытых носков у кровати. А ведь они бы ему сейчас не помешали...       Иллидана выдал шорох крыльев. Да, пусть у многих иллидари они были, но эти, громадные и немного неуклюжие, шуршали как-то по-особенному.       — А я уже подумывал, может, стоит по старой памяти начертить пентаграмму, раскидать вещи, чаю заварить... и руны у меня как раз теперь лучше получаются.       — Я бы поспорил, — отозвался Иллидан, и Кадгару не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что он усмехается.       Они опустились почти одновременно: Иллидан — на раскиданные по полу подушки, Кадгар — на просевшую кровать. Перепончатые крылья расстелились по камню. Кадгар прислонил к стенке Атиеш.       — Ты почти утонул.       Иллидан не сказал «чуть не». Выбор слов у мага, который мог сплетать Порядок с Хаосом, никогда не был случайным. Кадгару не хотелось знать, насколько «почти» было это «почти».       — Я должен был что-то сделать, — отозвался Кадгар.       «Не лезь, куда не просят» пронеслось в голове голосом матери, и Кадгар вздохнул. Сейчас ему скажут, что он мог бы подождать. Мог бы прикинуть. Мог бы скинуть решение на десятки других магов. Вот только у него не было на это времени.       — Тебе стоит научиться плавать, — произнёс Иллидан после нескольких ударов сердца, и Кадгар удивлённо вскинулся. Он умел плавать, но Ярость Бури ведь говорил совсем не о том. Он видел аркановый океан. Он уже несколько раз вытаскивал оттуда Кадгара.       — А тебе стоит рассказать, как именно ты замкнул круг моего заклинания, — фыркнул в ответ Кадгар и улыбнулся. — До того, как бросишь меня в самую глубину, чтобы я научился плавать.       Крылья Иллидана почти оскорблённо заколыхались, и улыбка Кадгара стала ещё шире.       Они снова будут говорить о магии. Как в старые-добрые времена. А потом...       Потом их ждёт Расколотый древними и недавними битвами берег и Гробница Саргераса, которая, если повезёт, вскоре снова станет его усыпальницей. _______________________________ *В Азерот нет такой легенды, но у нас есть миф про рождение Афины: у Зевса разболелась голова, и оттуда вышла она, богиня мудрости. Соу.