Каменная роза

Заливисто пели птицы, облюбовавшие раскидистую вишню, ветвями практически касавшуюся стекла. Дерево было данью старой, немного забавной, но сентиментальной традиции: аристократы садили дерево в честь каждого родившегося ребенка. Ясень, дуб или сосна в честь альфы, ива, вишня или яблоня — в честь омеги. Натаниэль выдохнул и приподнялся над постелью, сбрасывая оковы сонной дремоты, как раз вовремя, чтобы встретить вошедшего слугу сидящим. — Молодой господин изволил проснуться так рано, — покачал головой симпатичный омега с чуть заостренными чертами лица. — После завтрака прибудет Ваш новый преподавать музыкального искусства. Ваш брат лично подбирал его. Натаниэль едва слышно хмыкнул, позволяя стянуть с себя ночную рубашку. Папа пережил неудачную беременность, и выкидыш его очень подкосил, отправив в постель. Отец сдал следом, отдав власть над поместьем и хозяйством старшему наследнику и проводя все свободное время рядом с супругом. Маверик, получивший бразды правления, опьянел, как всегда саркастично думал Натаниэль. Он был похож на пьянчугу, добравшегося до бочки с ромом, на корабле, терпящим крушение: безжалостно менял, создавал, увольнял и набирал. "Словно это поможет ему избежать краха..." — Натаниэль протянул аккуратную ножку, позволяя зашнуровать подбитые темные ботинки. Дворяне издревле занимали свой статус благодаря роду, корням, прошлому, к которому сами отношения практически не имели. Герб, поместье и какие-то тусклые, пыльные воспоминания о том, что когда-то какой-то предок то ли сделал, то ли не сделал для короны — вот и все, чем мог похвастаться любой аристократический род. И лишь недавно статус начали зарабатывать своим трудом. Аристократом мог стать любой, обладающий достаточным уровнем ума, предпринимательских способностей и желания, независимо от происхождения. Аристократы презрительно называли таковых грязной кровью, позорящих священные цвета гербов, но Натаниэль прекрасно знал: это был испуг, страх перед неизбежным, а вовсе не настоящая злоба. Родовое дворянство становилось бесполезными ошметками прошлого. — Отец спустится к завтраку? Натаниэлю было достаточно заметить короткое напряженное движение плечами слуги, чтобы понять ответ. Выдохнув, омега поднялся на ноги и оправил аккуратный пояс, подчеркивающий ладную талию. В столовой сладковато пахло кофе и тихо звенели о бока чашек ложки. Вежливо кивнув сидящим за столом братьям, Натаниэль присел за свое место, утыкаясь взглядом в чуть поддернутую пленкой овсяную кашу — новомодное веяние, якобы продлевающее молодость и укрепляющее здоровье. Натаниэлю то ли повезло, то ли нет быть единственным омегой в семье. Четверо его старших братьев оказались альфами, возможно, оттого роды так подорвали здоровье папы. На подоконник, минуя раскрытые створки окна, присел воробей. Переложив поудобнее крылья, он влажно взглянул на Натаниэля, клюнул что-то у себя под лапками и вылетел обратно в зеленое буйство сада. "Дождь будет..." — сонно подумал Натаниэль, глядя на кучевые громадины-тучи, свинцовой тяжестью разъедающие небеса на горизонте. * * * Кони шли тяжелым наметом, и карета то и дело неприятно кренилась, заставляя мужчин в ней морщиться и поругиваться. — Столько лет было, а дорогу так нормально и не выровняли... — ворчал грузный, тяжелый человек, оправляя фрак. Судя по едва тронутой сединой шевелюре и подтянутой коже он едва перешагнул порог зрелости, но уставший, серый взгляд и морщинки у губ, какие бывают только у глубоко уставших людей, старили его на десяток лет. — Давай еще раз. Напротив сидел мужчина с изящным, стройным лицом. Гармонично сочеталась чуть смуглая, тронутая солнцем кожа с вороньей чернотой волос. Раскосый золотистый взгляд из-за век всегда казался чуть прищуренным, а горбинка на носу выдавало в мужчине незнатное, далекое происхождение. — Мое имя Ричард. Сирота, был привезен на корабле много лет назад и поступил в услужение подмастерьем к музыкальному мастеру. Талант проснулся во мне в восемь лет, и в четырнадцать я уже имел честь радовать своей игрой дворян... — мужчина осекся и прижал пальцы к переносице. — Не нравится мне это. Я собираюсь убить абсолютно невинных людей, я... — Ты собираешься убить аристократов, Салех. Поверь, это слово перестало быть синонимом со словом "люди" уже много лет как, — мужчина откинулся назад, и по нервному выражению его острого лица было ясно, как сильно он устал от этой темы. — Ты ведь уже согласился на работу. Ясно, что ты не отступишь. К чему тогда этот разговор? Платят больше, ты под защитой короны, чего еще тебе нужно? — Как королева может допускать такое? — глухо спросил мужчина, прикрывая глаза. Ответ он знал. Просто хотел еще раз услышать. — Она смотрит в будущее, Салех, — тускло проговорил мужчина, качая головой. — Поверь, если бы был иной путь, она выбрала бы его. Заразу, выедающую плодородную землю и мешающую прогрессу, нужно безжалостно вырвать с корнем. Не думай. Просто делай. За тебя уже подумали. И помни, что... — Сначала выведать у них, где они хранят накопленное, затем убить так, чтобы это было похоже на несчастный случай, — сухо и без запинок повторил Салех, нехотя открывая глаза. — Помню. Мужчина напротив блеснул серым взглядом и поглядел в окно на раскидистые липы, закрывавшие богатыми ветвями голубизну весеннего неба. "Будет дождь..." — подумал Салех, глядя на темнеющие вдали тучи.