Зарисовки на челлендж WriteBySong

Куинн, Рейчел и Сантану каждый вечер можно найти в одном и том же месте. Закрыв кафе на окраине Лаймы, в котором все три работают официантками, они садятся на порог, достают зажигалку с сигаретами и запускают серые никотиновые колечки в воздух. — Знаешь, Кью, у тебя забавная ситуация, — разрушает сумеречную тишину Сантана. Куинн выдыхает и поворачивает голову на подругу. — Ты такая красивая, чудесно готовишь и поёшь, у тебя есть привлекательный молодой муж, но я бы ни за какие коврижки не поменялась бы с тобой местами. Рейчел бросает осуждающий взгляд на Сантану, предполагая, что эти слова могут обидеть Куинн, но та лишь усмехается. На правду не обижаются, уж тем более не на правду из уст Сантаны Лопез. Наверное, Куинн даже в какой-то степени благодарна подруге. Было бы намного хуже, имей Рейчел и Сантана конфетно-розовые иллюзии о браке Куинн. Было бы намного хуже, пытайся они переубедить Куинн или уверяя, что у неё чудесная жизнь. Они честны друг с другом, и это невероятное облегчение для Куинн. — Ты когда-нибудь думаешь о Бет, Куинн? — аккуратно спрашивает Рейчел, в очередной раз затягиваясь. А вот этот вопрос задевает блондинку за живое и заставляет нервно ёрзать на своём месте. Сегодня не без помощи подруг она узнала, что беременна, и конечно эта новость не могла не восстановить в памяти воспоминания о её первом ребёнке. — Даже не знаю. Иногда да. У меня дома есть её фотография с УЗИ, иногда я с ней разговариваю. Но чаще всего нет, я уже не вспоминаю её, — отвечает Куинн, изо всех сил стараясь скрыть горечь в голосе. Иногда она жалеет, что знакома Рейчел и Сантану ещё со школы и они знают о её выкидыше в 16 лет. — Ещё не думала, что будешь делать с этим ребёнком? — спрашивает Сантана так, будто речь о меню на завтра, а не судьбе зародыша в утробе Куинн. — Понятия не имею, Сан. Я даже не знаю, буду ли говорить Паку. По какой-то причине при упоминании мужа Куинн еле заметно вздрагивает Рейчел. Но блондинке не удаётся в этом разобраться, потому что через секунду она слышит печально знакомые гудки. К кафе на полной скорости подъезжает старый «Мустанг», с водительского сидения которого всем трём девушкам улыбается Пак и непрерывно жмёт на гудок на руле. Сантана незаметно закатывает глаза, а Рейчел прикрывает уши руками, пытаясь спрятаться от продолжающихся автомобильных звуков. Куинн с немым извинением улыбается подругам и поднимается, беря в руки сумку. Она как можно быстрее идёт к машине, зная, что по-другому цирк с гудками прекратить невозможно. Когда она садится на переднее сидение, Пак и правда убирает руку с руля, касается ладонью лица жены, и на его лице появляется довольная улыбка. Улыбка, которую Куинн возненавидела всей душой.

х х х — What was it baby? — 'Til the sun don’t shine You will still be mine — That’s right х х х

Приехав домой, Куинн вскоре оказывается на диване в гостиной их маленького дома, в объятиях мужа. Обычно ей не приходится терпеть эти «ласки», поскольку Пак приходит с работы голодный, и Куинн спокойно трудится вечером у плиты. Куинн гадает, не чувствует ли муж каким-то образом её положение и не потому ли устраивает весь этот цирк заботы и любви. — Ты же ничего от меня не скрываешь, милая? — спрашивает Ноа обеспокоенным голосом, пока гладит светлые локоны. — Кажется, в последнее время ты какая-то другая. Будто любишь меня не так сильно. Ты же меня любишь? Куинн не может ничего сказать и просто несколько раз кивает, на что её муж довольно улыбается, притягивает к себе её голову и оставляет поцелуй на лбу. И это место ещё жжёт следующие несколько минут. — Каждый раз, когда вижу Сантану и Рейчел, вспоминаю школу. Помнишь, как я писал тебе песни о любви в хоровом кружке Шустера? Куинн не может сдержать улыбки, ведь в любом случае с хором у неё связаны приятные воспоминания. Тогда в ней и её подругах было столько надежды, столько амбиций. Все они мечтали, что победят на соревнованиях, уедут в Нью-Йорк и станут известными, каждый по-своему. Но уже в школе жизнь стала ломать их грёзы одну за одной: отец Курта Хаммела не очнулся после приступа, Рейчел забыла слова на прослушивании, семья Сэма обеднела, Арти не приняли ни в один вуз на режиссуру, публичный каминг-аут Сантаны отнял у неё любые возможности пробиться в Лайме и ближайших штатах. У самой Куинн случился выкидыш, но семья не согласилась принять её обратно, и она оказалась в надёжных объятиях Пакермана. — Да, помню, — тихо шепчет Куинн. — Одна из них ещё была такая грустная. Ты её любила и просила сыграть каждый раз. Как там, про солнечный свет? — тщетно пытается вспомнить Ноа, напевая мотив песни. Куинн сглатывает, понимая, о какой песне речь, и с силой впивается ногтями в собственную ладонь. Если есть возможность, она не даст мужу вспомнить эти злосчастные строчки. — Пока не загорится… Нет-нет, — смеётся Пак и чуть крепче сжимает жену в объятиях. — Пока не разгорится… Ну как там, детка? Куинн что-то мямлит в попытке отказаться, но муж до боли сжимает её запястье. — Напомни строчки, Куинн. Она сдаётся и поёт, чуть всхлипывая: — Покуда светит солнце, ты будешь лишь моей. Пак вновь обнимает жену и кладёт голову на плечо, покачивая из стороны в сторону. Ей даже кажется, что он немного мурлычет, но Куинн не чувствует ничего кроме горечи и солёного вкуса слёз на языке. — Это самое главное, Куинн. Покуда светит солнце… — напевает Ноа уже самостоятельно, а Куинн ненавидит каждую ноту этой мелодии. — Пообещаешь мне, милая? Что будешь только моей. Куинн закрывает глаза и надеется, что сможет за секунду перенестись куда-нибудь. Например, в дом родителей или в съёмную квартиру Рейчел. Она надеется, что откроет глаза, и всё это окажется страшным сном. В глубине души теплеет надежда, что она проснётся шестнадцатилетней амбициозной Куинн Фабрей и сможет всё-всё исправить. Но она лишь открывает глаза и, сдерживая всхлип, кивает сразу несколько раз, чтобы муж уж точно поверил в это немое обещание.

х х х Now promise me To the end of time These are ties that bind Sing it, honey х х х

— Мисс Фабрей, доктор Андерсон готов вас принять. Куинн поднимает голову и хмурится. Она в замешательстве смотрит на администраторшу, но та уверенно ей кивает и протягивает медицинскую карту со стойки. Куинн покидает своё кресло и подходит ближе. — Здесь какая-то ошибка, я хожу к докторине Холидей. За стойкой администратора сегодня невысокая девушка с длинными каштановыми волосами. Судя по всему, она чуть младше Куинн и кажется не такой уверенной, как обычные администраторши. Тем не менее, она улыбается и смотрит Куинн прямо в глаза, когда отвечает. — Мисс Холидей уехала на практику в другой штат, ей на замену поставили доктора Андерсона. — Девушка взглядом указывает на медкарту в своих руках, и Куинн тут же тянется за ней. — Не волнуйтесь, доктор Андерсон практикует давно и имеет хорошую репутацию. Куинн кивает и следует к кабинету, на который ей указывает администраторша. Она ненадолго останавливается у двери, пытаясь смириться с тем, что осматривать её будет какой-то мужчина, а не Холли, с которой они давно знакомы и… — Вы случайно не Куинн? — слышит вдруг она голос из темноты и вздрагивает. Обернувшись, она встречается с парой медовых глаз и белым халатом. — Извините за фамильярность, я доктор Андерсон, может… нам пройти в кабинет? Отходя в сторону и позволяя доктору открыть дверь, Куинн ещё не знает, что именно так открывается дверь в новую жизнь для неё. В эту секунду она ещё не знает, что доктор Андерсон не только спокойно проведёт её через вторую беременность, но и поможет залатать все раны души.