Зарисовки на челлендж WriteBySong

Загорая под палящими лучами июльского солнца, Куинн впервые за долгие месяцы не думает ни о чём. С первой же секунды у озера она почувствовала удивительное умиротворение и поняла, что именно этого ей не хватало. Первый год стажировки выжал из неё буквально все соки, и они возвращаются только теперь не без помощи тёплой воды и друзей рядом. — Эй, Фабрей, не видела Курта? — слышит Куинн знакомый голос, но не открывает глаз. Нет, даже Андерсон с его милым личиком не заставит её сдвинуться с места. Она устала всем помогать, подсказывать дорогу, отвечать на звонки и услужливо улыбаться. — Разуй глаза, и найдёшь своего ненаглядного в воде, — лениво отвечает она и в ответ слышит заливистый смех. В школе они никогда особо не общались с Блейном, да и с чего бы: он всё время проводил время с Сэмом и Куртом, пел свои шикарные соло и посещал миллионы клубов, а она в это время красила волосы, злилась на хор, потом готовилась к поступлению… Тем не менее, окончив Йель, Куинн перебралась в Нью-Йор, присоединилась к «Новым направлениям» версии Большого яблока и стала узнавать Блейна поближе. Проблемы с каминг-аутом и консервативными родителями, амбициозность и любовь к Битлз связали их, и теперь Куинн может называть Андерсона хорошим другом. — Смотрю, Сантана с тобой времени не теряет, да? Тут уже Куинн усмехается и всё-таки поднимается со своего места. Снимая тёмно-синие солнцезащитные очки, она ложится на спину и смотрит на Блейна с прищуром. — О, тут можно поспорить, кто из нас кого научил острить, — с усмешкой отвечает Куинн и следует за взглядом Блейна. Конечно же, он был прикован к берегу озера, где плещутся Курт и Сантана. Буквально плещутся: они стоят по пояс в воде и брызгаются водой, хохоча и попутно ругаясь друг на друга. Куинн и Блейн обмениваются понимающими улыбками перед тем, как парень садится на лежак рядом с ней. Когда Блейн достаёт из пляжкой сумки Уайльда и откидывается с ней на лежак, Фабрей безмолвно решает к нему присоединиться. Так они и сидят: читая в приятной тишине, нарушаемой только детскими криками с берега и еле слышной музыкой из домиков, и иногда посматривая на Курта и Сантану. — Знаешь, если бы мне в 15 лет сказали, что я в 24 года окажусь здесь с Сантаной в качестве своей девушки и двумя друзьями-геями, я бы ни за что не поверила, — делится Куинн мыслями неожиданно даже для самой себя. — И что удивило бы тебя больше: Сантана или весь этот гейский отпуск? — спрашивает Блейн с искренней улыбкой. Иногда Куинн казалось, что Блейн — её потерянный брат или родственная душа после Сантаны. Он прекрасно слушает, даёт разумные советы и сам рассказывает истории так захватывающе, что она сама иногда подначивает его что-нибудь пересказать. — Думаю, всё вместе. В 15 лет я бы никак не смогла принять мысль о том, что я бисексуалка. Я зацикливалась на чём-то вроде популярности, Финна и группы поддержки, чтобы не встречаться с настоящей собой и не думать о таком. Где-то в глубине души я знала, что люблю секс, но правильно было воздерживаться. Где-то в глубине души я знала, что девушки меня тоже привлекают, но правильно было встречаться с парнями. И так во всём, понимаешь? — Блейн кивает с серьёзным выражением лица. Куинн облегченно выдыхает и возвращается взглядом к пучку тёмных волос и любимому лицу, высовывающимся из озера. — Но я благодарна за всё это.

х х х Kiss me once 'cause you know I had a long night Kiss me twice 'cause it's gonna be alright Three times 'cause I waited my whole life х х х

Сантана чувствует, словно прыгает с обрыва прямо в пропасть и несётся вниз, вниз, вниз и приземляется на… кровать? Она открывает глаза и за пол минуты понимает, что на самом деле это был просто кошмар и она проснулась посреди ночи. Делая глубокие вдохи и выдохи, Сантана вспоминает, что сейчас она не в их с Куинн квартире, а в небольшом бунгало на берегу озера, по соседству с которым стоит бунгало Курта и Блейна. Она совсем не помнит кошмара, но сердце не сдаёт оборотов, а значит, нужно что-то делать. Так Лопез выбирается из кровати и тихонько крадётся в ванную, чтобы умыть лицо, а затем идёт на кухню за стаканом воды. Она уже собирается взять его в спальню, как вдруг замечает завораживающий вид из окна. Тёмно-синяя гладь воды, отражающая белый лик луны, и пальмы, бросающие тени вплоть до стен их бунгало. Подойдя ближе к окну, чтобы рассмотреть ночной пейзаж, Сантана вспоминает, что именно Куинн предложила поехать на это озеро. Вдалеке от Нью-Йорка, от их суматошных будней и обязанностей, с счастьем, которое витает прямо в воздухе и которое ты впитываешь вместе с лучами солнца. Вода в стакане заканчивается, и необъяснимые страхи, преследовавшие её в кошмаре, отступают. Но Сантана всё же решает на всякий случай налить себе ещё воды и оставить её на прикроватной тумбочке. Рейчел сейчас готовится к новой постановке на Бродвее, а с её успехом растёт и занятость Сантаны как менеджерки. Она прекрасно справляется с организацией встреч, прослушиваний и репетиций, но в особенно сложные дни она начинает трястись от напряжения и страха что-то отпустить. Так обычно она и просыпается посреди ночи от какого-нибудь холодящего душу сна. Сантана пытается посчитать, сколько кошмаров было за последний месяц, но зайдя в спальню, мгновенно об этом забывает. И немудрено: блондинка раскинулась на их общей кровати с какой-то необъяснимой грацией. Даже с чуть спутанными волосами, прикрытыми глазами и собравшимся на талии пледе она возмутительно красива, и Сантане кажется, что она секунду забывает, как дышать. И это учитывая, что они с Куинн вместе уже почти полтора года, и даже до этого Лопез не раз и не два видела её идеальное тело. Вдоволь налюбовавшись, Сантана подходит к кровати и присаживается на левую часть, где лежала чуть раньше. Она тянется рукой к светлым волосам Куинн и пропускает несколько прядей сквозь пальцы. Кажется, ей никогда не надоест наблюдать за вот такой Куинн, за тем, как расслабленно она дышит во сне. — Опять кошмары, милая? — тихо спрашивает Куинн, и её девушка не может сдержать улыбки от этого сонно-заботливого тона. — Уже всё хорошо, не волнуйся, — так же тихо уверяет Сантана и оставляет поцелуй на лбу блондинки. Куинн ненадолго прикрывает глаза и глупо улыбается, лениво задумываясь, сможет ли она когда-нибудь к этому привыкнуть. Они ещё некоторое время лежат на кровати, наслаждаясь чарующей тишиной и близостью друг друга, пока Куинн лукаво не спрашивает: — О чём ты думаешь? — О том, не люблю внезапные перемены, но когда наша дружба переросла в это… — Сантана выдыхает, вспоминая сначала старшую школу, когда они случайно переспали однажды и почувствовали, что в этом было нечто большее, а затем мысленно возвращаясь в Нью-Йорк, где они признали, что подругами быть ну никак не могут. Уж слишком привлекательные у Куинн губы. — Это лучшее, что случалось в моей жизни. Ты — самое лучшее, что случалось, солнышко. — Я бы сейчас тоже выдала красивую речь, но ты запретила называть себя тучкой, так что я просто промолчу, — говорит Куинн с поддельной обидой, и Сантана закатывает глаза, глупо улыбаясь. В офисе блондинки никто бы не поверил, что такая собранная и серьёзная особа мечтает называть свою девушку «тучкой» и является частой инициаторкой их экспериментов в постели. Но, конечно, именно за это Сантана её и любила. За все эти контрасты, прекрасные черты характера, неотразимую внешность и какую-то не угасающую искорку в глазах. В эту самую секунду, лёжа на кровати с Куинн, потихоньку перебирая пальцами её волосы, Сантана думает, что могла бы сыграть свадьбу с ней даже в белых ночнушках и с бумажными кольцами.