***
Полетели рабочие часы. Катерина исполняла разные поручения шефа и не заметила, как пролетела большая половина дня. Она столько раз моталась по офису, что уже забыла, как была одета, и в конце концов перестала обращать на свое платье внимание. Вот он, высший пилотаж! Когда вещь скроена так, что сидит, как вторая кожа. Катя садилась, вставала, роняла бумаги, присаживалась, собирала рассыпавшиеся листы, поднималась, тянулась на верхнюю полку шкафа за папкой. Платье сидело, как влитое. Мужская половина офиса тоже была занята делом и о Катерине позабыла. В конце концов, Катя не выделялась из общей массы практически ничем — многие были одеты, как ей казалось — откровенно, а по мнению Валерия Сергеевича — просто неприлично. В Зималетто это было обыденно. Когда подошло время обедать — она направилась было к Милко в мастерские, но Маэстро все еще пребывал на производстве, и Катерина не решилась его беспокоить, озаботившись, что могло так задержать кутюрье. Через время Маэстро все же поднялся к себе, улегся на диван с тряпкой на голове, заявил, что он «умИрает», и попросил Катю оставить его одного, чтобы дать ему умереть спокойно. Катерина удалилась, ободряюще сжав его руку. Маша уже пообедала, потому что обеденный перерыв закончился. Кате есть одной не хотелось, и она решила ограничиться чаепитием и снова погрузилась в работу. В общем, рабочий день не отличался от предыдущих и шел, как по маслу. Часа в 4 Жданов вышел в приемную вместе со своим кожаным портфелем для бумаг в одной руке и ключами от машины в другой и сказал, что не надолго уезжает и через час вернется. Катя кивнула и снова застучала по клавиатуре, печатая документ. Однако через час начальник не вернулся, время близилось к шести, а Жданова все не было. Катерина занервничала. Мобильный его был вне зоны доступа, и девушка раздумывала, что ей делать дальше. Решив, что должно быть встреча с банкиром в ресторане отменилась, Катя переоделась в старую «шкурку», чтобы закончить работу и ехать домой. Без пяти шесть в приемную ворвался Жданов. Увидел Катю и брови его съехались к переносице. — Это еще что такое? — загремел он. — Вы собираетесь на встречу в таком виде? — Ннет, — оторопело сказала Катя. — Вас долго не было, и я подумала, что мы никуда не едем! — А я разве давал распоряжение отменять встречу? — Нет, — снова сказала Катя. — Я не могла дозвониться до вас, и поэтому… — Пробки, — отрывисто рыкнул Жданов. — А телефон разрядился. Времени нет, Катя! Переодевайтесь немедленно и сообщите банкиру, что мы будем через полчаса! Катя пулей ринулась в каморку. Одной рукой она судорожно умудрилась сбросить с себя «шкурку», вкручиваясь, как штопор в пробку, в платье от Милко и одновременно набирая второй рукой секретаршу банкира. Девушка на том конце любезно согласилась передать информацию, трубка отброшена на диван и в деле одеяния было задействовано уже две руки. — Андрей Палыч! — позвала Катя из каморки. — А вы там папу моего не видели, внизу? — Не видел я вашего папу, — раздраженно рявкнул Жданов из-за двери. — Что вы там возитесь? вы что, не можете одеваться побыстрее? — Бегу, Андрей Палыч! Я готова! Катя выскочила в кабинет, стараясь выровнять дыхание. Жданов оглядел ее и отрывисто скомандовал: — Едем! — Андрей Палыч, бумаги! — прошелестела Катерина пересохшим ртом несшемуся впереди начальнику. — Да здесь они все. Впрочем, возьмите. Переговоры будете вести вы! Он первый шагнул в лифт и вытащил из портфеля папку. Катя вздохнула с облегчением, прижав ее к себе, как щит. Хорошо, что шеф предусмотрительно возит нужные документы с собой и ей не придется краснеть лишний раз от того, что совершенно не подготовилась. Это ее вина! Она же секретарь, а не Андрей. Нужно было дозвониться чего бы то ни стало! — Андрей Палыч, я… — Потом, Катя. Все потом. Дверь распахнулась на первом этаже и они нарвались прямо на папашу Пушкарева, который собирался подниматься. — Катерина? — неуверенно произнес он. — Ты куда это? — Папа, я на встречу. Мы очень, очень опаздываем, правда! Катя попыталась обогнуть родителя справа. Он выглядел таким растерянным, что даже не препятствовал этому. Кате даже жалко его стало — настолько несчастным выглядел родитель. Округлившимися глазами он рассматривал ее одеяние. Он стоял по стойке «смирно», вытянув руки по швам и выглядел откровенно жалко в своем галифе, сапогах и гражданском пиджаке, на который были приколоты две лычки орденов. — Валерий Сергеевич, — обратился к нему Жданов от дверей.- Я обещаю, что доставлю вам дочь в целости и сохранности. А сейчас у нас очень важная встреча, извините. Он увлек Катю в сторону двери. Катя попыталась ободряюще улыбнуться отцу, но вышла жалкая гримаса. Андрей вывел ее на улицу, быстро устроил на переднее сидение и его Порш резко стартанул с места, визжа колесами. В ресторан они прибыли не через полчаса, а через десять минут. Банкир как раз ждал свой заказ, потягивая вермут на аперитив. Настроен он был благодушно — с улыбкой поздоровался, на словоизлияния Андрея об опоздании махнул рукой, вскочил и лично отодвинул стул Екатерине. Андрей подал меню Кате и развернул свой экземпляр. Катя так волновалась, что буквы прыгали перед глазами. Нет, она не испугалась банкира — это был человек из хорошо знакомой среды, просто перед глазами все время стоял силуэт отца и то, как он провожал ее глазами. Мужчины разговаривали. — Катя, что вы будете заказывать? — наконец спросил Андрей. — вы определились? С вами все в порядке? Катя? — Я? Ннет, не определилась. Впрочем, я буду то же, что и вы, — выкрутилась она из щекотливого положения. Видно, Жданов довольно давно вопрошал о заказе, судя по легкой снисходительной улыбке банкира. Видимо, он принимал ее за секретаршу Жданова, а то и его любовницу. — То же, что и я? Отлично! Замечательно! Жданов подозвал официанта и заказал запеченого сибаса в кисло-сладком соусе и белое вино, пришлось Катерине тоже довольствоваться рыбой, которую она с детства ненавидела. Ненавидела она не конкретно сибасов, а весь рыбий род, и для нее была адская мука пить рыбий жир, когда они жили в Забайкалье, потому что никаких витаминов не было, а Валерий Сергеевич изо всех сил старался поправить здоровье дочери. С тех пор воспоминания о чем-то рыбном вызывали у нее нервный тик. Впрочем, кажется она придумала, как отвертеться от рыбы. — Может быть, мы сразу поговорим о делах? Жданов улыбнулся кончиками губ и слегка качнул головой, мол, не беги впереди паровоза, а банкир наклонился к Кате и накрыл ее руку своей ладонью: — Ну что вы, милочка! Говорить о делах на голодный желудок это моветон! Закончив эту фразу, он не спешил убрать свою руку. Банкир был моложавым мужчиной лет сорока с небольшим с брошью в узле галстуке и цепким взглядом карих глаз. Катя растерянно посмотрела на Жданова. Взгляд его выражал все, что он думает по этому поводу, но к счастью, джентльмен убрал свою руку, потому что принесли горячее. Катя ковыряла свою рыбу ножом. Андрей вел с банкиром светские беседы о футболе и говорить о делах и не начинал. Катерина чувствовала себя лишней. Воистину, сколько времени тратится напрасно на эту пустую болтовню! Банкир живо участвовал в разговоре, поглядывая на Катю. О его взглядов в декольте горели щеки. Еще и упрямая рыбина! В конце концов, глядя на потуги своей помощницы толком нарезать рыбу, Андрей отложил свои приборы, сказал «Разрешите, я Вам помогу», взял другой нож и ловко разделал рыбину на порционные куски. Банкир снисходительно улыбался. Наглые взгляды страшно раздражали. Нет, определенно все хотят свести ее с ума, начиная с отца! Девушка попыталась взять себя в руки с помощью запотевшего бокала с приятно охлажденным белым вином. Вино было великолепным, кое-как удалось расслабиться и нацепить маску светской львицы. Она слушала разговор двух мужчин, стараясь вежливо улыбаться, иногда восклицая — «Что вы говорите!» на реплики банковского служащего. Рыбина оказалась изумительной, без единой косточки и таяла во рту. Наверное, стоит переменить свое мнение об этих морских существах. Наконец, Андрей вытер губы и руки салфеткой, отодвинул свою тарелку и сказал: — Итак, поговорим о цели нашей встречи. Екатерина Валерьевна, прошу вас! Настала очередь Екатерины. На свет появилась папка с выкладками и Катя начала говорить, с наслаждением наблюдая за физиономией оппонента. Удивление сменилось растерянностью, а затем серьезностью. Кажется, этот тип переменил свое мнение о Кате. Жданов торжествовал и улыбался. Он наслаждался такими удачными переговорами. Катя помогала себе ручкой. — Таким образом, — подвела итог Катя, — все остаются в выигрыше. Банк не только не теряет деньги, но и приумножает их, а Зималетто получает кредит на развитие бизнеса. — Екатерина Валерьевна, — произнес банкир после небольшой паузы. — Откуда вам известны такие нюансы? Банки используют эту схему в исключительных случаях и о ней не болтают все, кому не лень! Такое впечатление, что вы долго проработали в финансовой сфере! Катя открыла было рот, чтобы козырнуть своим послужным списком, но ее перебил Жданов: — Екатерина Валерьевна перед тем, как поступить на работу в Зималетто, стажировалась в лучших банках Европы! — Гм… В таком случае, почему же не продолжили работу по финансовой линии? Мне кажется, на этом поприще вы бы добились определенных высот! С какой должности вы ушли — я могу поинтересоваться? — Это не имеет значения. Я руководила небольшим отделом. И потом, мне хочется применять свои знания именно в Зималетто! — Ну что же, Андрей Палыч, считаю, что вам очень повезло с такой помощницей! Предлагаю тост! Давайте, выпьем за вашу Екатерину! Женщины, в которой так хорошо уживаются ум и красота! — А как насчет кредита? — Считайте, что он у вас в кармане! За вас, Екатерина Валерьевна! — За вас, — подхватил Андрей. Три бокала скрестились, как шпаги. Андрей не без удовольствия смотрел на помощницу. Катя глянула на часы. Половина десятого вечера. Через полчаса она должна быть в постели. — С вашего позволения, позвольте откланяться, — сказала Катя и встала. Андрей поспешил галантно отодвинуть стул и тоже стал прощаться. — Екатерина Валерьевна, позвольте вас проводить? — вдруг сказал банкир. — Мне было бы интересно еще побеседовать с вами. Катя не ожидала столь «заманчивого» предложения и растерянно посмотрела на Андрея. — Это вовсе не обязательно, — сверкнул темными глазами Андрей. — У нас с Екатериной другие планы! — Ах, вот оно что! — сухо ответил банкир. — Хорошо. Тогда до свидания! — До встречи завтра в офисе? — уточнил Жданов. — Да. Не опаздывайте! У меня завтра очень важная встреча! Всего хорошего! Банкир пожал руку Андрею и Катя ощутила прикосновение сухой мужской ладони к своей. Ей показалось, что рука задержалась там несколько дольше. Но банкир ушел, а Андрей облегченно выдохнул: — Фух! Кажется, нам удалось склонить на нашу сторону этого упрямца! А все благодаря вам, Екатерина Валерьевна! Вам не показалось, что он положил на вас глаз? Вы покорили его! Катя смутилась и пожала плечами. — Пойдемте, Катя. Я обещал вашему отцу довезти вас в целости и сохранности! Андрей вложил несколько купюр в счет и пошел к выходу, Катя за ним. На пороге она остановилась и посмотрела в черное ночное небо. Удивительно, но небосвод усыпан звездами. Обычно звезды плохо видны в городской засветке, а тут целая россыпь созвездий. Звезды сияли остро, холодно. Августовский прохладный вечерний воздух холодил открытые плечи. Банкира она покорила, но придется оправдываться перед отцом, придумывать какие-то отговорки… До чего же ей надоело! — Катя, я машину подгоню! — донесся до нее голос Андрея. Пока Ждановский Порш парковался перед крыльцом, случилось что-то непонятное. Катина нога вдруг промахнулась мимо ступеньки и всей массой девушка рухнула на подвернувшуюся ногу. — Ох! — Катя! Жданов выскочил из машины. Увидев ее распластавшейся на ступеньках, покачал головой и вздохнул: — Господи! Ну, как так можно? Катя и пикнуть не успела, как сильные мужские руки подхватили ее. От неожиданности она сжалась в комок и вцепилась в мужские плечи, чувствуя под руками крепкое тело. Перед носом был разрез рубашки, в которой виднелся крестик на цепочке. Катя изо всех сил цеплялась за плечи, боясь, что снова рухнет с такой высоты. Потом зажмурилась и устало склонила голову ему на плечо. Вдруг стало жаль себя до такой степени, что слезы защипали глаза и закапали на рубашку. — Ну, вот еще! Кать! Чего это вы вздумали тут сырость разводить? Жданов аккуратно открыл дверь со стороны пассажирского сидения и устроил свою ношу поудобнее. Затем присел и внимательно осмотрел ногу. Колготки были разодраны на коленке, голеностоп опух. Мегаспециалист банковского дела шмыгала носом и изо всех сил кусала губы, чтобы окончательно не разреветься. — Господи, Кать! Ну что же вы так? На лестнице нужно смотреть под ноги! Это может быть очень неприятная травма! Сейчас же едем к врачу! — Не надо к врачу! — испугалась Катя. — Отец вообще с ума сойдет, если я сейчас же не появлюсь! Уверена, там ничего серьезного! Нога не болит… Почти… — Да к черту вашего папашу! Извините, Катя. На кону ваше здоровье! — Ничего страшного не случилось! Уверена — с ногой все в порядке! — Посмотрим, — буркнул Жданов. Цепкие мужские пальцы стали ощупывать злосчастный голеностоп. — Так больно? А так? Катя видела макушку шефа. Ветер шевелил черные волосы. — Почти не больно. Андрей Палыч… Отвезите меня домой, пожалуйста! Обещаю вам, что пойду завтра к врачу. Он поднял на нее глаза и посмотрел снизу вверх. — Хмм… Точно пойдете? Вы не обманываете? — Нет. Обещаю. — Пообещайте мне, что ближайшую неделю побудете дома. — Хорошо, Андрей Палыч. — Все равно это так нельзя оставлять. Я сейчас. Жданов поднялся в ресторан и через несколько минут вернулся с вафельным полотенцем, в которое была завернута пригоршня колотого льда. — Держите, Катя. Это уменьшит отек и снимет боль. Катя приложила узел со льдом к ноге. Жданов уселся за руль и тронул машину с места. Катя выудила из сумочки телефон и с досадой вспомнила, что перед переговорами отключила его и забыла включить. Так и есть! Десяток смсок о пропущенных вызовах хлынуло на экран. Отец моментально снял трубку домашнего телефона. — Кать! Ну, где ты есть? Мы с мамой волнуемся! — Все в порядке, пап. Мы с Андреем Палычем уже едем. Буду минут через десять. — Будет ждать? — спросил Андрей. — О, да! Будет стоять под дверью. Перед подъездом Кати Жданов был точно через десять минут. Катя отложила лед, который всю дорогу прижимала к ноге, и кое-как выпрыгнула на одной ноге наружу. — Возьмите это, Катя, — подал ей Жданов полотенце. — Лед еще не растаял, поприкладываете дома. Катя взяла влажное полотенце со льдом, неуклюже переминаясь с ноги на ногу. — Да вы-то до дому дойдете? — Конечно! Я в полном порядке! Доскачу как-нибудь! — На каком вы этаже живете? — На третьем. — Лифт есть? Катя покачала головой. Андрей закрыл брелком машину и снова подхватил Катерину на руки, она и пикнуть не успела. — Так надо, — нарочито-сурово сказал он. — Открывайте подъезд. Он пронес ее один пролет, Катя слышала его тяжелое дыхание. — Андрей Палыч, вам тяжело. Поставьте, я сама доберусь. — Не стоит, Кать. Я донесу. С благодарностью склонила она голову ему на плечо. Мерное покачивание укачивало, хотелось спать. Спать, и чтобы он нес ее не на третий, а на пятый этаж! И даже на девятый, если бы он был. Но Андрей остановился перед дверью с цифрой «23». — Кажется, мы пришли. Правильно, Кать? — Да. Спасибо вам, Андрей Палыч. Он поставил девушку на лестничной площадке, рука невзначай скользнула ему на грудь. Оба смутились, Катя одернула руку, Жданов сжал рубаху в кулак. — Вы не забыли о своем обещании посетить доктора? — Нет. Не забыла! Обязательно схожу! — Ловлю вас на слове и завтра обязательно позвоню! До свидания, Катя! — Счастливо! Он побежал вниз, перепрыгивая через несколько ступенек сразу, как мальчишка, а Катя открыла дверь своими ключами и тут же нарвалась на отца в пижаме. Он стоял, как изваяние, скрестив руки на груди. Видно, что торчит он тут давно и уже накрутил себя по самое не балуйся. — Ты время видела? Одиннадцать вечера! Ты уже час должна быть в постели, а не болтовню на лестнице разводить! И я уже молчу об этом непотребстве, что на тебе надето! Пушкарев дернул за бретельку платья. Командный голос нарастал и в конце фразы Катя подумала, что от его ора осыпется штукатурка в коридоре. Она чувствовала себя опустошенной, уставшей и болела нога. Бочком девушка умостилась на пуф. — Пап… Пожалуйста, не кричи. Давай завтра поговорим! — Нет уж! Ты немедленно это снимешь, и мы поговорим сейчас! Знаешь что, дорогая, мне надоели твои штучки! Завтра же ты кладешь заявление своему Жданову на стол и увольняешься! Это не работа, а б.во! Натуральное! Катя потирала травмированную ногу. — Папа! Что ты такое говоришь? — Мать честная! А это что? Полковник в отставке тут же забыл о платье и увольнении и стал осматривать ногу. — Что с ногой? — Я упала на лестнице. — Ты в травмпункте была, надеюсь, все это время? — Нет, пап, на переговорах. — На переговорах? Что это за переговоры такие, на которых можно шею свернуть? — Это случайность, папа! Я оступилась! — Вечно ты ворон считаешь! Катерина! Ну взрослый же человек! Так! Немедленно снимай с себя это непотребство и я займусь твоей ногой! Катя послушно упрыгала на одной ноге к себе, стащила с себя платье, разодранные колготки и переоделась в халат, затем таким же образом припрыгала в кухню. Там она молча протянула платье родителю, который тут же свернул его и спрятал в комод. — С платьем и вообще почему ты уходишь утром в одной одежде, а приходишь в другой — я еще разберусь. А сейчас садись и давай сюда свою ногу! В кухне остро запахло камфарной мазью. Отец растер ей голеностоп какой-то вонючей армейской мазью из своих запасов и наложил тугую повязку из эластичного бинта. — На работу ты завтра не едешь, дорогая моя, — тоном не терпящим возражений, сообщил он Кате. — Завтра я везу тебя к врачу! Катерина чувствовала себя настолько разбитой и опустошенной, что только кивнула головой. Андрей тоже ей дал отпуск на неделю.***