Love is... просыпаться вместе по утрам

      — Цзецзе придется простить А-Юань за то, что той пришлось так долго ожидать на улице под окном.       Шэнь Юань отчаянно жалеет сейчас, что у нее нет под рукой веера или хотя бы возможности провалиться под землю. Пожалуйста, Цзю-цзе, разве так обязательно сверлить столь суровым взглядом?       А еще о том, что поддалась кое-чьим уговорам и не легла пораньше. Ее старшая сестра приходила каждую субботу к одиннадцати, чтобы выпить чаю и поинтересоваться делами, вот уже много лет. И для Шэнь Юань эти встречи стали традицией и вошли в привычку, но надо же — именно сегодня проснуться и с ужасом осознать, что на часах почти двенадцать. А потом с еще большим ужасом выудить из-под дивана телефон и обнаружить на нем с десяток пропущенных.       Она переступает с ноги на ногу и бродит взглядом по сторонам, словно пытаясь найти место, чтобы спрятаться. Ну правда, Цзю-цзе, этот долгий осуждающий взгляд ни к чему. Глаза цепляются за край чего-то, торчащего за микроволновкой на холодильнике совсем рядом.       — Цзецзе выглядит так, как будто у нее важное дело. Теперь она опоздает из-за меня? — это оказывается веер. Шэнь Юань выдает глубокомысленное «О!» и тут же со щелчком раскрывает его, обмахиваясь коротко. Что же он там делал? Она совершенно не помнила. Наверное, Лю шимэй права, когда постоянно ругается на нее за то, что она забывает свои вещи, где попало. — Школа готовится к весеннему отбору на турнир?       Впрочем, это риторический вопрос. Шэнь Юань в курсе всех новостей, происходящих в ее старой боевой школе. Просто волосы ее старшей сестры сегодня с утра заплетены в косу и убраны высоко наверх, что она делает нечасто, только когда сама лично намеревается заняться тренировкой своих учеников.       — Этим детям нужна строгая дисциплина. И хотя бы зачатки самоконтроля, если они хотят чего-то добиться в жизни, — Шэнь Цзю поджимает губы в привычном жестком выражении, которое смягчается только, когда она отпивает из кружки горячий чай, который приготовила Шэнь Юань. — Цинъюань и другие главы слишком им потакают.       Они сидят на кухне Шэнь Юань — ее маленькой уютной кухне с узором из бамбука на настенных плитках, светлыми стенами и зелеными занавесками на окнах — и пьют чай. Так как та умудрилась проспать, то, разумеется, ничего не приготовила к нему. К счастью, Шэнь Цзю приносит с собой целый бумажный пакет сладких булочек. Они теплые и обильно посыпаны сахарной пудрой. Словно только любезно приготовлены.       Шэнь Юань наблюдает, как ее сестра отламывает очередной кусочек и отправляет в рот, и прикрывает нижнюю половину лица веером. Кажется, та делает это машинально.       — Это Юэ шицзе приготовила? — выгибает бровь, не меняясь в лице.       Тонкие длинные пальцы, выпачканные в пудре, тут же роняют булочку обратно на тарелку. На лице Шэнь Цзю вспыхивает такое странное трудное выражение, что бровь Шэнь Юань невольно поднимается еще выше. «Хо-хо», — проносится в голове. Наблюдать за ее старшей сестрой бывает так забавно порой. Особенно в том, что касается нынешней главы школы Цанцюн.       Шэнь Цзю откашливается, возвращая на лицо невозмутимость. Только смотрит как-то обвинительно на собственные испачканные пальцы, прежде чем тщательно вытереть их об салфетку.       — Эта… В последнее время Чжанмэнь-шицзе повадилась постоянно приносить мне выпечку. Понятия не имею, что ей взбрело в голову, — уголок губ Шэнь Цзю дергается, когда она складывает руки на стол и больше ничего не трогает, кроме чая. Шэнь Юань за веером находит момент, чтобы коротко закатить глаза. — Не думай только, что я забыла, что мне пришлось звонить тебе шестнадцать раз, прежде чем ты, наконец, соизволила ответить, — тут же без перехода, и голос, как и взгляд, Шэнь Цзю становятся на пару тонов жестче.       «Конечно, ты считала точное число», — Шэнь Юань вздрагивает и поднимает веер выше, словно это может помочь. — «Ну не смотри ты так на меня, не смотри. Эта мэймэй прекрасно осознает, что прокололась. И при этом ей повезло, что ты не в курсе причины…»       — Опять читала свои веб-романы? — тон и выражение, впрочем, тут же вновь чуть смягчаются, когда та отворачивается, чтобы сделать еще один глоток чая. Хотя одного предупреждающего взгляда из-под ресниц достаточно, чтобы дать понять, что сестра просто «позволяет» не устраивать из произошедшего драму. У нее такая благосклонная цзецзе. Ей так повезло! Ах, Шэнь Юань готова расплакаться от чувств, хотя и не готова признать этого вслух. Со здравомыслием у нее все в порядке пока что. Хотя, судя по тому, что происходило и происходит в ее жизнь с недавних пор…       Веер в руках, было свободно опущенный, чтобы просто обмахиваться, вновь поднимается, чтобы прикрыть лицо до самой переносицы. Скажем так, ей очень повезло, что Цзю-цзе столь благодушна сегодня. И не пыталась даже пройти дальше в квартиру.       — Мгм, что-то такое. Ты ведь знаешь, по пятницам всегда выходят новые главы, — невнятное бормотание под нос, отводя взгляд, чтобы в следующее мгновение едва не подпрыгнуть, когда Шэнь Цзю вдруг прищуривается, глядя пристально-пристально, а потом выгибает удивленно бровь. И Шэнь Юань даже спешно бросает осторожный взгляд на себя, но нет, у ее домашнего платья длинные свободные рукава, и оно достаточно прикрывает ноги.       К счастью, оказывается, что сестра смотрит ей за спину, где на плите — цветастая кастрюлька.       — Ты готовила еду? Не покупала в супермаркете готовую дрянь для микроволновки, а готовила? — в голосе слышатся недоверчивые нотки, а на губах — веселая улыбка, от которых Шэнь Юань хочется снова провалиться на месте и одновременно возмутиться. Что это за сомнение в голосе? Право, она не настолько безнадежна! Просто у нее слишком мало времени (уроки с детьми отнимают много сил, особенно с только пошедшими в школу), чтобы пытаться что-то готовить для себя. Ну, откровенно говоря, желания тоже, но это не повод!       Шэнь Юань кратко поворачивает голову, бросая взгляд на предмет обсуждения. Даже будучи под прозрачной крышкой содержимое заставляет рот наполняться слюной, особенно от воспоминаний о вкусе. Это был шикарный просто восхитительный сливочно-сырный суп. С куриным мясом и зеленью. Ах! Такой нежный, густой, просто тающий во рту.       — Это Бинхэ приготовила. Хочешь попробовать? — она даже невольно облизывается. Уже стоит убрать в холодильник: к этому часу тот точно должен остыть. Они ведь готовили его в четыре утра, точнее сама Шэнь Юань просто сидела за столом и наблюдала…       — Ло Бинхэ? — произносит Шэнь Цзю и изгибает уголок губ в презрительном выражении. — Ты пускаешь ее в свою квартиру?       …впрочем, это не то, о чем следует знать ее сестре.       Шэнь Юань вздыхает, со щелчком закрывая веер и отрываясь спиной от столешницы, чтобы убрать еду в холодильник, которую, очевидно, есть не станут. Это безнадежно. Однажды она все же посадит Шэнь Цзю за стол и заставит есть еду своей любимой ученицы. Пока их нелепая вражда не будет «погребена» под прекрасным вкусом и великолепным послевкусием.       Шэнь Цзю продолжает, выпрямляясь и раздраженно постукивая кончиками пальцев по столу:       — Маленький невоспитанный зверек. Она так и продолжает тебя беспокоить?       Шэнь Юань устало вновь откидывается спиной о столешницу, тоже ощущая легкое раздражение и желание поспать. Слишком рано для человека, который лег в шесть утра. И который в принципе не встает в выходные раньше обеда, благо, что и в будние дни ее занятия в школе проходят во вторую смену. А еще у нее ноют ноги и спина. Действительно слишком рано. Ей все же не пятнадцать лет!       — Нет, это не так. Бинхэ меня не беспокоит. Она очень милый прилежный белый лотос. Мы тренируемся четыре раза в неделю в зале моей школы. А она живет довольно далеко. Было бы очень нехорошо, если бы я даже не предложила ей принять душ и отдохнуть…       «Правда, в какой-то момент это «отдохнуть» стало затягиваться до утра, а то и не до следующего… Интересно, как же так получилось? Эй, Бинхэ, слышишь, у этой наставницы есть к тебе вопросы!»       Глухой удар ладонью о стол.       — Как бы ни так. Наглая дешевая игра, — взгляд Шэнь Цзю — острый и пронзительный, словно насыщенную зелень разбавили холодной водой. Пальцы руки, которые выстукивали ритм, жестко прижаты к гладкой деревянной поверхности. — Ты единственная в Цанцюн, с кем эта девчонка утруждает себя быть любезной!..       Шэнь Юань выгибает бровь, но решает не высказывать мысль, что в этом во многом виноваты жесткие воспитательные меры самой Шэнь Цзю. В конце концов, они говорили на эту тему уже не раз, да и Шэнь Юань давно появляется в боевой школе только на летний период, чтобы поприсутствовать на ежегодном отборе и немного присмотреть за отобранными зелеными ростками, помогая им освоиться.       — …и еще ей хватает наглости нагружать тебя…       Но Шэнь Юань очень ценит, что сестра считает ее частью Цанцюн даже при таком незначительном участии.       — А-Цзю, — прерывает Шэнь Юань, и когда сестра бросает на нее взгляд, послушно прерываясь, то встречается с теплой мягкой улыбкой. — Ты думаешь, будто я не знаю пределы своего тела? Или сомневаешься в том, смогу ли я научить одну единственную ученицу? — вздыхает легонько, глядя со снисходительной нежностью. Все-таки ей очень повезло с сестрой, даже если у той сложный характер. — Я только помогаю ей оттачивать основы.       На лице Шэнь Цзю на мгновение вспыхивает абсолютно изумленное выражение, словно она не понимает, как вообще могли прозвучать такие слова.       — Нет, конечно, не сомневаюсь! Что за глупости? — Шэнь Цзю небрежно взмахивает рукой, словно отгоняя от себя саму мысль, прежде чем неосознанно вновь подцепляет с тарелки кусочек булочки и отправляет в рот. — Но лучше бы этой девчонке постараться. Я даже не подумаю пустить ее на турнир, если она не покажет все, на что способна, — слова звучат резко, но изрядная доля ядовитости испаряется, словно одного того, что именно ее сестра будет тренировать Ло Бинхэ, достаточно, чтобы смягчить Шэнь Цзю.       Шэнь Юань вновь приставляет к лицу веер и улыбается.       — Спасибо, цзецзе, мы будем стараться! — невинно.       Спустя еще несколько незначительных фраз обо всем подряд, и когда чай в кружке заканчивается — Цзю-цзе всегда называет ее чай самым лучшим, хотя Шэнь Юань никогда не использует какой-то конкретный сорт листьев, в большинстве своем она и вовсе покупает тот в супермаркете, неизменными остаются только молоко, гвоздика и кардамон, как когда-то давно она придумала смешивать еще в приюте, — Шэнь Цзю заставляет длинные широкие рукава вновь спасть вниз, прикрывая руки, и поднимается на ноги. Высокая, статная и недосягаемая. Гибкий бамбуковый лес и лезвия, завернутые в шелк. Полностью соответствующая своему известному мечу.       Кроме убранных волос, она так же одета и в свою одежду для тренировок. Похоже, предстоящий турнир между школами Поднебесной действительно не оставляет равнодушной даже ее хладнокровную А-Цзю. Шэнь Юань обязательно посетит его в качестве зрителя.       В коридоре она ждет, пока сестра обуется, прежде чем всучить ей в руки бумажный сверток с оставшейся сладкой выпечкой.       — Поешь перед занятиями. Или после. Я хорошо тебя знаю, ты никогда не утруждаешь себя завтраками. Юэ шицзе тоже это знает!       Длинные холодные пальцы под ее руками дергаются и тут же пытаются вернуть пакет назад, но Шэнь Юань только крепче сжимает их, проявляя настойчивость.       — Цзецзе, ну же, не упрямься. Я ведь о тебе волнуюсь! Да и разве они тебе не понравились?       — Ладно-ладно, я возьму! — Шэнь Цзю не выдерживает и резко вырывает руки из чужой хватки, пряча сверток в рукаве. На ее скулах даже в затемненной прихожей можно заметить вспыхнувшее тепло. Шэнь Юань старается не слишком показывать довольство. Впрочем, маленькая победа кажется таковой лишь пару мгновений. — В следующую субботу я приду к десяти, чтобы забрать сегодняшний час назад. Только попробуй заставить меня вновь ждать!       — Н-но…       И дверь захлопывается, оставляя Шэнь Юань стоять в одиночестве с вытянутой перед собой рукой, ошеломленно хлопая глазами. Это… нечестно! Она могла буквально ощутить, как дергается глаз. Как будто их встречи и так не были слишком ранними! Цзю-цзе, твоя мэймэй имеет возражения, это бесчеловечная жестокость!       Вздох.       Шэнь Юань кладет руки на дверь, на мгновение прислоняясь к ней лбом, и восстанавливает невозмутимое выражение лица. Ладно. Хорошо! Как будто можно переупрямить Шэнь Цзю. Ничего не поделаешь, по крайней мере она может написать Юэ Цинъюань, что идея с сахарной пудрой — удачна. Ту это порадует!       А еще она действительно однажды заставит свою сестру попробовать готовку Бинхэ. И та точно не сможет избежать участи пасть в восхищении перед безупречной едой последней. В мире не может существовать человек, который бы, раз попробовав, не захотел еще. Или не оценил. Это будет безоговорочная победа! И Шэнь Юань надеется, что поможет сгладить постоянные иголки между этими двумя. В конце концов, если Бинхэ действительно продолжит быть частью ее жизни…       «Нет-нет, вот об этом сейчас думать не нужно!» — порывисто мотает головой.       Точно! Может, попросить Бинхэ испечь для Шэнь Цзю булочек? Хотя в таком случае Юэ Цинъюань расстроится… Но на войне ведь все методы хороши, да?       — Я не буду для нее ничего готовить.       Шэнь Юань не осознает, что говорит что-то вслух, вздрагивает и оборачивается, встречаясь с недовольным взглядом своей ученицы. Поджатые губы, сведенные к переносице брови, еще маленькая морщинками между ними, и это недовольное выражение воистину становится по-детски обиженным.       — Почему нет? Может, твоя готовка, наконец, заставит цзецзе смягчиться по отношению к тебе? — Шэнь Юань разворачивается и бросает нежный снисходительный взгляд. Все еще такой маленький росточек. Впрочем, впечатление тут же стирается от еще более хмурого взгляда.       — Не в этой жизни, — упрямо, складывая руки на груди и кривя уголок губ. В голове Шэнь Юань мелькает мысль, что в этом они с Шэнь Цзю слишком похожи: в реакции на упоминание друг друга. Хочется распахнуть веер и прикрыть лицо, чтобы скрыть эту странную мысль, но пальцы только впустую сжимают воздух. А легкое презрение на чужом лице буквально за секунду сменяется ослепительной улыбкой. — Да и как будто мне нужно ее одобрение. Как будто мне вообще нужно чье-то одобрение, когда у меня уже есть все внимание моей Шицзунь?       Это сладкое яркое выражение смертельно. Особенно против Шэнь Юань, особенно вот так с утра, когда Бинхэ стоит, прислонившись к косяку двери, сложив руки на груди — тонкие нити занавесей, украшающих проем, обступают ее как вода, «разбиваются» о ее тело, — и на ней только мягкие шортики, которые ничего не могут прикрыть при взгляде на ее великолепные ноги и бедра, и обычная черная майка на тонких лямках. Также не позволяющая оставаться равнодушной. На нитях занавесей — полупрозрачные, молочно-белые и зеленые камешки, позвякивают, стукаясь друг о друга, и бросают отсветы. После сна волосы Бинхэ не расчесаны, дикие, вьются по плечам и у ушей, лезут в лицо и вызывают все признаки сердечного приступа в груди Шэнь Юань, потому что пальцы вспоминают, как путались в них буквально… прошлой ночью, а еще эти же самые непослушные мягкие пряди щекотали ее кожу, скользя по ней, вторя чужим рукам…       Вдох. Шэнь Юань, резко обернувшейся обратно к двери, прижимая ладони к холодной металлической поверхности, требуется буквально минута, чтобы наполнить легкие кислородом и встряхнуть головой, прогоняя из нее непрошенные мысли, прежде чем вновь обернуться.       — Кто тут твоя Шицзунь? — старательно строго. — Глава Цинцзин — Цзю-цзе, а ты учишься у нее. Так что было бы намного лучше, если бы ты так обращалась к ней, честное слово.       Взгляд скользит по чистой — ах, ее ученица отнеслась к идее уборки слишком рьяно — прихожей, пытаясь выискать хоть малейшую пылинку или привычно неряшливо сброшенную вещь, но не находя. Голые ноги вжимаются в шероховатую поверхность коврика перед дверью, посылая легкое ноющее чувство вдобавок к побаливающей пояснице.       — Шэнь Цзю может учить эту ученицу, но это не она оценила и выбрала меня, — на лице Ло Бинхэ появляется твердое уверенное в каждом слове выражение, пронизанное почти щенячьей преданностью. — И не она показала мне, чего я могу достичь. С того первого дня эта ученица никогда не забывала, кто ее Шицзунь.       «Ах, такая упрямая», — если бы у Шэнь Юань был веер, то она прикрыла бы им лицо, пряча подступившее к щекам тепло. — «Обезоруживающая честность. Я ведь просто хотела, чтобы маленькая ты почувствовала себя комфортно и не так скучала по дому. И, может, показала пару приемов. А потом отдала в руки цзецзе! Разве ты не должна скорее винить меня?»       — Я ведь ничего такого не сделала…       Нежно влюбленное и совершенно убийственное для сердца Шэнь Юань выражение на красивом женском лице сменяется вдруг чем-то глубоким, когда та щурит глаза — Шэнь Юань замечает это краем глаза, — с губ Ло Бинхэ срывается проникновенное «О!», а потом они изгибаются в лукавой усмешке.       И это имеет еще более убийственное воздействие!       — Кстати, я слышала, как Шицзунь с такой теплотой отзывалась об этой ученице, — совершенно бесстыдный, порочный тон. Шэнь Юань успевает только поспешно вскинуть взгляд, прежде чем руки упираются в дверь по обе стороны от ее головы, а губы буквально обжигает чужое дыхание. — Ты считаешь меня милой, Шицзунь?       Лицо Ло Бинхэ слишком близко. Она выше, но чуть склоняется специально, чтобы смотреть прямо в глаза, и Шэнь Юань хочется совсем не степенно и совсем не по-взрослому пискнуть и вжаться в дверь. Слишком-слишком близко! Краска неумолимо заливает лицо, заставляя гореть шею и мочки ушей.       — Бинхэ не должна была этого слышать. Разве эта… Шицзунь учила тебя подслушивать чужие разговоры?       — О, но разве Шицзунь стесняется хвалить эту ученицу в глаза? — чужие глаза округляются в наигранном невинном удивлении. — Обещаю, Бинхэ не загордится, ей просто очень приятно знать, что Шицзунь так высоко ее ценит, — если бы у Ло Бинхэ был хвост, то — Шэнь Юань уверена — сейчас тот бы вилял за ее спиной как сумасшедший. — Кроме того, Шицзунь так спешно бросила меня в постели, а ведь я так мечтала, что мы проснемся вместе, и я смогу еще немного понежить свою А-Юань…       Судорожный вздох, даже стукаясь затылком о дверь за спиной, потому что эта совершенно не «загордившаяся», но точно самоуверенная ученица сперва утыкается носом в местечко между ее горлом и плечом, потираясь ласково, а потом ведет им по ключице к краю платья на груди, чуть прикусывая и оттягивая, но не пытаясь забраться под одежду, вместо этого внезапно подгибая колени и опускаясь на пол перед Шэнь Юань, проводя носом дорожку от груди до низа живота, выдыхая на кожу через тонкую воздушную ткань. Шэнь Юань вжимается в дверь за спиной ладонями, словно пытаясь удержаться, и сглатывает, в горле становится сухо почти мгновенно. Наверное, надеть именно это платье было плохой идеей. Где ее бесформенные старые тряпки, в которых нет ничего привлекательного? Вот так и случается, она польстилась на мягкую приятную ткань и свободный крой, и к чему это ее привело теперь?       — Бинхэ… Нет, Бинхэ, ты не можешь. Разве тебе было мало ночью?       — Но мне всегда мало моей Шицзунь, — Ло Бинхэ сводит брови к переносице и смотрит на нее снизу-вверх очень жалобным взглядом в то время, как ее пальцы подцепляют ткань платья и, совсем не стесняясь, ведут вверх по бедрам, касаясь кожи только подушечками, пока не достигают края нижнего белья. — Пожалуйста, Шицзунь? Пожалуйста-пожалуйста? Эта ученица действительно так мечтала об утренней ласке… Придержи платье для меня, хорошо?       — От твоих ночных ласк у меня все еще множество следов. И они болят, — вдох-выдох, Шэнь Юань ни за что не сможет объяснить даже самой себе, почему она все же послушно исполняет просьбу своей ученицы. Сердце бьется быстро-быстро о ребра, и она не может ничего сделать с тем, как внизу живота тяжелеет, пока Бинхэ ничего не делает, просто придерживает ее за бедра, кончиками указательных пальцев забираясь под короткие шортики и чуть оттягивая край зеленого мягкого кружева, втирая в кожу медленные круги большими пальцами.       Бинхэ смотрит на «нее» перед собой несколько мгновений — ее взгляд темный и подернутый поволокой, — прежде чем встряхивает головой и уверенно тянет мешающее белье вниз, приподнимая правую ногу под колено и вынуждая согнуть, чтобы снять. Шэнь Юань переступает второй сама, когда ей дают свободу двигаться, хотя почти сразу же ногу вновь ловят за лодыжку и возвращают настойчиво на плечо, которое слишком сильное на взгляд этой бедной Шицзунь.       «Бинхэ, мало того, что ты лишаешь меня малейшей возможности сохранить собственное достоинство, так и упорно способствуешь развитию комплекса неполноценности. Все-таки, не стоило так наплевательски относиться к своим тренировкам», — лицо Шэнь Юань пылает так, что даже слабый свет со стороны кухни и гостиной, проникающий в прихожую, кажется, не способен ничего скрыть.       — Эти следы действительно выглядят болезненно, — завороженно, не утруждая себя даже намеком на раскаяние в голосе, произносит Бинхэ, осторожно касаясь внутренней стороны бедра, на которой — в таком положении хорошо видно — припухшие следы, покрасневшие, отливающие в некоторых местах синевой. Едва-едва, но все же. Несколько точно таких же еще — на плечах и ключицах.       Шэнь Юань все еще упирается спиной в дверь — ноги, вжимающиеся в шероховатую поверхность коврика, уже чуть онемели и колют иголочками, — она все еще придерживает край платья чуть подрагивающими пальцами и… во взгляде ее ученицы, когда та поднимает на нее короткий взгляд, прежде чем вновь опустить его между ног Шэнь Юань, нет ни капли невинности.       Потому что в этом положении Шэнь Юань полностью открыта и беззащитна, и внутри лона все невольно сжимается, разогреваясь, становясь тянущим и назойливым.       — Обещаю, Шицзунь, эта ученица сделает вам только приятно, — и Ло Бинхэ видит реакцию ее тела очень явно, когда рассеянно потирается щекой о оставленные следы укусов на коже Шэнь Юань, а потом как в замедленной съемке подается вперед и касается на пробу языком, проводя дорожку снизу-вверх, прежде чем настойчиво опустить голову вниз и прижаться тесно-тесно, проскальзывая языком между горячих скользких складок в ее тело. И звук выходит таким откровенно мокрым, что Шэнь Юань хочет прямо сейчас убежать, а еще — что особенно стыдно — мысли в голове резко становятся несвязными. Чужое дыхание — горячее, собственный громкий стон — в ушах, она осознает его только спустя мгновение, когда ловит горящий взгляд Бинхэ, которая жадно ловит изменившееся выражение на ее лице.       — Шицзунь все еще очень… нежная с ночи, — это бесстыдное создание вжимается кончиком языка в клитор, чуть втягивает и коротко отстраняется, собирая полупрозрачные капли смазки со своих губ, опуская взгляд прямо между ног и разглядывая с таким явным наслаждением. — Эта ученица была старательна? Шицзунь все еще немного раскрыта специально для меня.       Густые ресницы трепещут, прикрывая тяжелый темный взгляд, и Шэнь Юань кусает губы, пытаясь унять дрожь. У нее уходит неимоверное количество сил, чтобы продолжать придерживать край платья, хотя это скорее потому, что так она может хотя бы попытаться уверить себя, что контролирует ситуацию. Бедра подрагивают, невольно пытаясь свестись, но ее ногу все еще удерживают, пальцы на ней поджимаются от искорок ощущений, дразнящих нервные окончания в такт неспешным, почти издевающимся своей размеренностью прикосновениям умелого языка, раздвигающего ее плоть, ласкающего каждый уголок внутри и снаружи.       — Делая так, ты не очень похожа на маленький белый лотос, Бинхэ… Ах! — голос дрожит и звучит задушено. Шэнь Юань вжимается затылком в дверь, упираясь в потолок невидящим взглядом, шумное дыхание не может заглушить мокрых звуков, раздающихся между ее ног.       — Я буду твоим белым лотосом, Шицзунь, — клятвенно обещает Ло Бинхэ, даже не отрываясь от нее достаточно, чтобы сказать такие сильные слова. — Ах, я буду самым послушным и прилежным белым лотосом для тебя. Шицзунь-Шицзунь-Шицзунь, ты такая красивая. Ты знаешь об этом?       «Моя ученица действительно не ведает стыда», — Шэнь Юань хочет отругать ее, проявить хоть немного строгости, но мысли теряются на полпути, а ноги в какой-то момент предательски слабеют.       И непонятно, в какой именно момент, но настойчивые руки ее ученицы заставляют ее перекинуть через свое плечо и вторую ногу, придвигаясь ближе, почти усаживая Шэнь Юань на себя. И в таком положении было бы еще больше шансов упасть на пол, если бы чужие пальцы не придерживали ее под бедра, нежно надавливая на мягкие линии тела, при этом вжимая в металлическую поверхность двери с почти шокирующей неподвижностью.       Ло Бинхэ не использует пальцы, просто вылизывает ее жадно, настойчиво, трахает одним языком, пока Шэнь Юань уже не пытается удерживать платье — то из-за позы само задирается где-то на бедрах, — вместо этого вжимая ладони в твердую поверхность за спиной, словно вцепиться пытаясь, и царапая ими по гладкому металлу, соскальзывая. Бедра обхватывают черноволосую макушку, зажимая ее между собой, тревожа болезненные метки на коже — Ло Бинхэ скулит от этого и срывается на бессвязные мольбы «сжать сильнее» и «потереться о нее ближе», которые Шэнь Юань пытается игнорировать, но все равно вздрагивает и невольно качает тазом, вдавливаясь в чужой язык на себе, проскальзывая по нему настойчиво вверх-вниз, делая чужие губы и нижнюю половину лица в целом бесстыдно мокрыми и покрасневшими, но Ло Бинхэ смотрит на нее из-под ресниц, не отрываясь, тяжело, горячо, настойчиво…       И ощущения от всего этого бьют по нервам слишком сильно, и взгляд совсем теряет осмысленность, и в какой-то момент Шэнь Юань полностью рассыпается как личность.       Когда она вновь может сформулировать хоть что-то связное, Ло Бинхэ, все еще сидящая коленями на полу, наконец, позволяет ей опустить ноги и ловит, когда те неминуемо подгибаются, любезно подставляя ладони под бедра, не давая опуститься на пол, который пусть и был тщательно вымыт самой Ло Бинхэ, но по нему с утра уже успели пройтись в обуви.       Шэнь Юань выдыхает, восстанавливая дыхание, которое застревает где-то в груди, возвращая на лицо невозмутимость и легкую строгость, только щеки все еще неуловимо нагреты, и пальцы, послушно обхватывающие прильнувшую к ней ученицу, подрагивают, пропуская спутанные черные пряди.       Что же она хотела сделать еще совсем недавно?       Ло Бинхэ продолжает удерживать Шэнь Юань на своих коленях, прижимается лицом к ее плечу и трется о него щекой, словно большая теплая собака, щекоча нос непослушными кудрями и издавая мягкие довольные звуки.       — Доброе утро, Шицзунь! — абсолютно счастливо.       «Ах да, надо написать Юэ шицзе, что булочки — это беспроигрышный вариант», — Шэнь Юань сдувает прядь собственных растрепавшихся волос с лица и со снисходительной улыбкой утыкается носом в подставленную макушку.       — Доброе утро, Бинхэ.