Инфицированный

Темнота. Лёгкий холод. Влажный воздух. Где он? Гордон открыл глаза. Всё было расплывчато. Было тяжело и больно. Тяжело было в основном из-за костюма HEV. А больно… Что произошло? Воспоминания сами собой захлестнули его сознание. Гордон Фримен. Молодой учёный в области теоретических наук. Физик. Закончил MIT на отлично и поступил работать в Чёрную Мезу. Тайную организацию, находящуюся в Нью-Мексико, среди гор и пустынь. Тесно связанную с государством. Никто из простых людей не знает о ней. Только самым лучшим было позволено. Обычный день на не совсем обычной работе. Гордон знал многое, но недостаточно. Он понимал смысл и практическое назначение тех экспериментов, которые проводила его научная группа, но и понятия не имел, откуда берутся аномальные материалы для них и куда они девались после, что уж говорить о происходящем в других департаментах. Его уровня допуска не хватало даже для того, чтобы просто знать их расположение, а разговаривать о работе с другими сотрудниками в свободное время было запрещено. Не то, чтобы Гордону сильно хотелось вникать во все эти тайны. Меньше знаешь — крепче спишь. Как обычно опаздывая, парень шёл по коридору и, по привычке здороваясь с охранниками и коллегами, думал о предстоящем дне. Что-то смущало его в назначенном на сегодня эксперименте, но Гордон все никак не мог ухватить мысль, не дающую ему покоя. Она безвозвратно ускользнула, когда его размышления были прерваны каким-то охранником, просящим (скорее настойчиво требующим) предъявить паспорт. Будто бы сюда мог кто-то проникнуть без надлежащего уровня допуска. Как звали этого чудака? Он даже не представился. Но выслушивая его речь, постепенно переходящую в фарс, к Фриману пришло осознание: стоящее перед ним… существо не было человеком. Знала ли компания об этом? И какой из двух вариантов был более страшен? Гордон помотал головой, отгоняя непрошенные мысли. Он не хотел ничего знать. Да и сейчас были более важные вещи, на которых стоило сосредоточиться. Он ужасно опаздывал. Каскадный Резонанс. Вот что случилось. По вине ли Гордона или того самого инопланетянина, который проследовал за ним до самой тестовой камеры? Точно нельзя было сказать. Возможно вина лежит на других учёных или ком-то вышестоящем. Но, опять же, это было уже не важно. Этот инцидент наверняка уничтожил комплекс, по крайней мере, люди точно погибли. Что будет дальше… физик не знал. Но лежать дальше он попросту не мог. Осознав, что очки слетели, Гордон пошарил перед своим лицом и, наткнувшись на них, облегченно вздохнул и вернул на место, садясь и морщась от тупой боли в районе грудной клетки. Что-то тёплое потекло по его виску. Кровь… Это точно была кровь. Но проверять или трогать это парень не хотел, поэтому решил осмотреться. Неожиданно Фриман обнаружил, что находился не в тестовой камере, а в пещере. Здесь было темно. Земля по ощущениям была слишком… мягкой и топкой. Да и воздух был странным. Из-за высокой влажности было трудно дышать, а от привкуса соли и ржавчины подташнивало. Гордон заметил кое-что еще. Он лежал рядом с каким-то обрывом и мягкое розовое свечение, исходящее из ямы, говорило о том, что там внизу что-то было. Стены пещеры покрывали неоново-розовые наросты, похожие на кристаллы. Впрочем, на вид они выглядели упругими и слегка пульсировали. Прикасаться к этому учёный не собирался. Мало ли. Фриман попытался осторожно подняться, но его ощутимо пошатывало. Поскользнувшись на бог знает чём, Гордон со слабым хриплым криком полетел вниз и свалился в… воду. Вода по ощущениям была достаточно тёплой, но множественные порезы, полученные, видимо, в результате неудачного эксперимента, обдало невероятным холодом, а после и жжением. Ученый, почувствовав недостаток кислорода, уже хотел было всплыть, но его неожиданно телепортировало. На этот раз Гордон проснулся не в каком-то странном месте, а в тестовой комнате, которая была объята огнем. Это было привело в чувства физика и тот резко вскочил, сразу пожалев об этом. Тупая боль во всём теле никуда не делась, как и лишний вес скафандра. Зашипев, парень немного постоял, приходя в себя и собираясь с мыслями и силами. Отряхнувшись от розоватой воды, учёный, прикрыв нос ладонью, медленно двинулся вдоль стены, обходя огонь и обломки оборудования и пытаясь найти выход из разрушенного помещения. В итоге, найдя одну лазейку, Фримен выскочил из тестовой камеры, и как раз вовремя: очередной взрыв сотряс металлические опоры и потолок окончательно обрушился. Передёрнув плечами от мысли, что в этой камере мог находиться он сам, Гордон побрел по коридорам лаборатории. То и дело встречались искалеченные трупы сотрудников Мезы, в основном это были охранники. Вероятно, тот надоедливый и навязчивый парень тоже умер. Он точно должен быть мертв. Он даже не был в костюме! Быстрым шагом физик шёл вперёд, осматривая результаты Каскадного Резонанса. Почему он вообще произошел? Неужели учёные не предвидели последствия? У него самого пока не было достаточной квалификации, чтобы понять, что именно пошло не так (слишком уж молод он был, да и квантовая физика вообще не была его основной специальностью!), но теперь Гордон ясно осознавал: если в этих камешках с зубодробительным названием таилась такая мощь… Не в тех руках она могла привести к непредвиденным и не менее отвратительным последствиям. И Фриман не был уверен, что правительство первым делом побежит создавать новый источник энергии взамен практически истощившимся природным ресурсам. Война — вот самая вероятная сфера применения. По спине учёного пробежал холодок. Вот, чем они на самом деле здесь занимаются? Создают оружие? Идея не продлевать контракт вновь показалась очень привлекательной. Ему надо будет серьезно подумать над своим будущим. Услышав вдалеке разговоры на повышенных тонах и сопровождающую их брань, он ускорился и вскоре вышел к развилке. У стены сидел тот самый учёный, пропустивший охранника без должной экипировки и уровня доступа к тестовой камере. Заметив приближение Гордона, тот вскинул голову и, по видимому, узнал его, так как от учёного сразу посыпался поток ругательств. — Эй, это всё из-за тебя пошло по пизде! — такое заявление немного разозлило Фримана. — Думаешь, из-за меня всё пошло по пизде? Думаешь, я лохонулся? — быстро приближаясь к старику, раздражённо переспросил Гордон. Обычно он не разговаривал таким образом, но ситуация, в которой он оказался, не прибавляла психологического равновесия начинавшему выходить из себя парню. — Думаю, что это ты лохонулся, — уже без какой либо злобы, просто нейтрально подтвердил мужчина, вставая. Как вообще его зовут? Почему никто в этом чертовом комплексе не имеет ни малейшего понятия о том, как начинать разговоры и заводить знакомства? Закатив глаза, Фримен скрестил руки на груди. Между учёными завязался небольшой разговор, он длился до тех пор, пока речь не зашла о том таинственном охраннике без чувства самосохранения и он собственной персоной, как ни в чём не бывало, пришёл из коридора, откуда несколько минут назад прибыл физик. — Вы говорите о паспортах? — подойдя, спросил охранник таким спокойным тоном, будто не произошло ничего особенно и разрушение несущих конструкций лабораторий и смерти персонала случались каждый день. Они же всё-таки не были в Aperture Science, чёрт возьми! Гордон раздражённо опустил взгляд, чтобы посмотреть этому парню прямо в глаза и спустя пару секунд зрительного контакта отвернулся, продолжая объяснять ситуацию. — Как бы там не было, в тестовой камере было три человека. Три человека и один тестовый объект. Это всё, что я помню, — на самом деле это было не так. Воспоминания о пещерке были всё такими же яркими. Куда он вообще попал и как? Гордон припоминал, что в него попал зелёный луч. Неужели это было чем-то вроде телепорта? — Разве я тебе не говорил ничего не трогать? — с лёгким упрёком в голосе вдруг сказал гуманоид. Он стоял слишком близко, влезая в личное пространство и как-то слишком пристально рассматривая его своими неестественно желтыми глазами. Его слова взбесили Фримена и тот оттолкнул его, закричав: — Разве я тебе не говорил свалить из тестовой комнаты?! — Гордон сам испугался своего срыва, что уж говорить о его новых знакомых. Рядом стоящий учёный слегка вздрогнул, а охранник отошёл, отворачиваясь и обиженно произнеся «чувак». Фриман вздохнул и устало прислонился к стене, потирая глаза за линзами очков. Что ж, этот день явно будет сложным и невероятно длинным.

***

Это был воистину тяжёлый день. Мало того, что сама ситуация сильно давила на психику, так и всё его окружение вело себя очень странно. Точнее, даже не так. Все вели себя так, будто всё происходящее вокруг было игрой. Возможно, это была лишь защитная реакция мозга, чтобы не поддаться панике и выдержать стресс, Гордон понимал это, но можно же быть хоть немного серьёзнее? Бабби, Томми, Кумер, Бенри и он собственной персоной пытались выбраться из чёртова ада. Вокруг постоянно умирали люди, тут и там встречались неизвестные науке твари, а у Фримана складывалась ощущение, что только его беспокоит происходящее. Неужели нельзя было не вести себя так легкомысленно? Ладно Томми, его можно было понять - парень (впрочем, тот был старше самого Гордона) явно был нездоров. Но остальные? Говоря о легкомысленности… Её олицетворением, вне всякого сомнения, являлся Бенри. Настолько инфантильных… существ ему давно не приходилось встречать. Но не смотря на это, Гордон чувствовал веющую от этого не-человека опасность. Он не мог выкинуть охранника из головы. Почему Фримен вообще думал о нём? Видимо, его специальность по изучению аномальных объектов даёт о себе знать. Детское любопытство, в любом другом случае играющее не на руку своему обладателю, для любого учёного было благословением и просто чем-то в порядке вещей. Вопросы вроде «А что, если…?» не раз помогали совершать великие открытия. Но было бы лучше, если бы он и изучаемый им объект не оказались в такой ситуации и если бы охранник не вёл себя как чёртов ребенок. Он же инопланетная тварь, по идее, он должен быть умным и рассудительным, разве не так? Кстати о тварях. Гордон почти не удивился, когда они начали встречать этих существ в коридорах лабораторий. Он уже ничему не удивлялся. Их было несколько видов. Непонятные окорочки на ножках, которые прыгали на лицо, появлялись в неожиданных местах, и если им удавалось запрыгнуть на голову, то шанс спасения был низким. Они каким-то образом контролировали нервную систему носителя, и человек превращался в некоего зомби. Были ещё бегающие шарики, которые оглушительно орали, но большой опасности не представляли, лишь сбивая с толку противника. Они прозвали их Пищащими Щенками. Так же им встречались гуманоидные создания, которые владели довольно серьёзной силой, но они достаточно просто убивались: одного-двух выстрелов в голову было достаточно. Иногда встречались двуногие существа, у которых изо рта или бог знает чего торчали щупальца. Они плевалось какой-то радиоактивной жижей и были, пожалуй, самыми опасными из встреченных ими существ. Впрочем, натыкалась группа на них нечасто. Вероятно, это было лишь началом. В разношёрстной инопланетной компании наверняка было намного больше опасных существ. Гордону лишь оставалось надеяться, что он был неправ в своих умозаключениях. День был невероятно тяжелым. Усталость и раздражение, а порой и злость давали о себе знать, но это было терпимо: он не раз испытывал похожие чувства, когда проводил в лабораториях несколько суток подряд без сна и нормального питания. Но появилось кое-что ещё. Когда Гордон прилёг, чтобы успокоиться после очередного истерического припадка, неожиданно тот осознал, что видит странные вещи. Вещи, которые точно не могли быть реальностью. Поначалу это были непонятные призрачные розовые дорожки, но если их можно было списать на проблемы со зрением, истощение или что-то другое, то инопланетных тварей уже было невозможно игнорировать. Они вели себя не так, как видел Фримен до этого. В их поведении не отслеживалось и следа агрессии: они явно могли видеть его, как и он мог видеть их, но существа не нападали, лишь наблюдали, и в их глазах, особенно в глазах гуманоидов, можно было увидеть… Сожаление? Жалость? Что за глупости? Ещё во время этих галлюцинаций, а это были явно они, Гордон слышал голос. Скрипучий, словно пропитанный ржавчиной голос, явно пытающийся что-то донести до учёного. Но слов нельзя было разобрать, это даже не было похоже на настоящий язык. Когда приступ наконец-то закончился и Фриман перевёл взгляд на своих новых знакомых, обеспокоенно склонившимися над ним, то он осознал, что доктора Кумера и Бабби было почти не видно, были различимы лишь очень слабые силуэты. Гордон было подумал, что это из-за того, что с него слетели очки, но переведя взгляд на остальную часть группы, понял, что дело не в этом. Вокруг Бенри и Томми была видна какая-то красноватая дымка, привлекающая внимание учёного. Особенно яркой она была вокруг Бенри. Гордон сосредоточил на нём свой взгляд. Охранник в красном освещении выглядел странновато и, внезапно… Привлекательно? Фриман зацепился за это слово. Привлекательный. Да, пожалуй, Бенри можно было назвать привлекательным. В последнее время Гордон не понимал самого себя. Ему хотелось общаться только с этим не-человеком, находиться рядом, слышать больше этих оскорбительных шуток, хотелось чёрт возьми флиртовать. Но почему осознание этого пришло именно сейчас? Возможно, потому что он был очень вымотан, и уставший мозг уже не мог увиливать от фактов. Бенри в данный момент стоял над парнем, протягивая руку и внимательно на него поглядывая. Вероятно, охранник что-то сказал ему в своей насмешливо-серьезной манере и ждал ответа. Повинуясь порыву, учёный дернул Бенри за руку, роняя того на себя. Ощущение удара и лишнего веса отрезвило. Гордон непонимающе смотрел на лежащего на себе мужчину, уже готового отпустить очередную шутку, и… резко спихнул его себя. Наконец, зрительные галлюцинации, окрашивающие мир в розовые и красные краски, отступили, как и все остальные чувства, оставляя страх и озадаченность. Гордон просто отмахнулся от того, что только что произошло, обмолвившись коротким «кажется, нам нужно искать место для ночлега», и они продолжили путь. Долгие, изучающие взгляды охранника он решил игнорировать. Когда Бенри раздавило, Фримен почувствовал шок, отчаяние и, где-то глубоко внутри… Разочарование. Словно он был хищником, в последний момент упустившим добычу. И Гордону стало страшно. Он сходит с ума, он точно сходит с ума. У него шизофрения? Странно, что ранее она никак не проявляла себя. Может, из-за стресса? В любом случае, он должен был держать себя в руках. Хоть кто-то же здесь должен сохранять спокойствие и здравомыслие? Как только они выберутся отсюда, Фриман обязательно посетит доктора. Да, возможно, его запрут в больнице, но это лучше, чем он и дальше будет продолжать сходить с ума и возможно даже когда-нибудь причинит кому-нибудь вред. Эпизод с Бенри может вылиться во что-то более опасное, что, если он примет человека за инопланетную тварь и нападет на него или выстрелит? Ему однозначно нужна помощь. Лишь бы выбраться из этого ада. Но даже зная, что так будет лучше, ему становилось тошно. Впрочем, долго размышлять на эту тему Гордону не дали, поскольку как только оставшаяся часть команды вышла на поверхность, по ним начали производить удары с воздуха. И именно тогда, между коробок с каким-то снаряжением парень заметил скелета, который и после следовал за ними. Когда Фриман и остальные услышали знакомый голос, он отказался в это верить. Ну просто как Бенри мог восстать из мёртвых и в виде скелета вернуться к ним??? Да, он не был человеком, но неужели это существо было бессмертно? Очевидно, что это была всего лишь еще одна галлюцинация, спровоцированная стрессом от смерти товарища. После этого случая единогласно было решено сделать привал. Забаррикадировав единственный вход в помещение, бывшее, по-видимому, лабораторией, и поужинав (хотя никто не был уверен насчет времени суток) своими негустыми запасами, команда кое-как устроилась на ночлег. Заснуть учёному удалось лишь через пару часов, когда все вокруг него уже тихо сопели. Ему снилась та самая пещера, другие инопланетяне и тот же скрипучий, непонятный голос который… направлял их? Приказывал им? Зазвучала, судя по всему, команда, и все, в том числе и Гордон, сделали одно и то же движение. Одновременно. Они делали вдох и выдох одновременно. Моргали одновременно. Думали одновременно. Это было крайне странно. Но, в то же время, такая скооперированность завораживала. Почему? Почему всё это ему виделось? Как всё то, что ему приснилось, было связано? Фриман был учёным. Физиком-теоретиком. Пусть он и не разбирался в биологии, нейро-физиологии, психиатрии и смежных темах, это не значило, что он не мог придумать гипотезы, которые что-нибудь да объяснили бы. Чтобы хоть как-то связать творящееся вокруг и внутри него безумие. Но сейчас… Сейчас его мозг был пуст.

***

Как только Бенри «исчез», зрительные красно-розовые галлюцинации снова вернулись. На этот раз цветной ореол был только у Томми. И самым страшным было то, что теперь управлять самим собой было труднее. Гордон не понимал, что с ним происходило. Он никогда не был помешан на сексе, почему же сейчас он едва мог себя контролировать? Наверняка всё дело в стрессе и повышенном уровне тестостерона, и вызывающего такие агрессивные мысли. Он читал о чём-то подобном ещё в институте. Надо просто успокоиться и взять себя в руки. Гордон Фриман рационален, он учёный, человек в конце-концов (а люди, чтобы они не говорили, вполне могут контролировать свои порывы и желания) и не может так легко потерять контроль. Он справится. Когда через пару часов Гордон зажимал ничего не понимающего мужчину в углу, он вспомнил, что людям также свойственно ошибаться. Проходило время. Томми (господи, да он же сущий ребенок!) вел себя как обычно, но Фриману было всё еще неловко смотреть тому в глаза. Впрочем, Гордон ловил на себе его долгие взгляды, но решил игнорировать это. Такой подход в последнее время стал его негласным девизом. Бенри вернулся в своём старом (или уже новом?) обличье, и разум Гордона снова помутнел. Так плохо ему не было ни разу в жизни. Всё в поле зрения плыло, и снова эти чертовы розово-красные тона! Теперь он по-настоящему ненавидел этот цвет. Это было иррацинально — разве в происходящем был виноват короткий участок электромагнитного спектра? — но Гордон уже давно не мог рассуждать здраво. И его это очень беспокоило. Что ещё он мог натворить в своём бреду? И тогда он впервые попытался сопротивляться. Ему было необходимо вернуть себе разум, чтобы не натворить чёрт знает что. На кону была не одна его жизнь. Команда нуждалась в нём. Он должен снова стать старым-добрым Гордоном Фриманом, кандидатом наук, разумным человеком. Стать нормальным. И тогда у него случился очередной приступ, который учёный, будь он в этот момент способен мыслить, охарактеризовал как приступ эпилепсии. Захлёбываясь в своей же слюне, корчась от судорог, пронизывающих всё тело, Гордон смутно слышал крик ужаса Томми и обеспокоенный голос Кумера, слегка шокированный голос Бабби и молчание со стороны Бенри. Хотя, скорее всего, тот просто отошел, чтобы не видеть такое неприглядное зрелище. Но когда Гордон более-менее пришёл в себя, он обнаружил, что охранник оказался рядом. Мужчина сидел на полу, сложив ноги по-турецки, рядом лежал и сам Фриман. Рука Бенри лежала на предплечье учёного. Это было неожиданно. Гордону казалось, что охранник не выносит прикосновения. Слишком пристальный взгляд, непривычный для этого человека, немного пугал. Но так же в этом взгляде читался вопрос, который не был задан вслух. Гордон с трудом сел, и на него тут же напал приступ кашля. «Холодный пол, застой жидкости в легких» — подумалось тому. Эти мысли порадовали. Разум постепенно к нему возвращался. Отняв руку от рта, он с ужасом заметил, что кашлял он своей же кровью. Это был ещё один тревожный звоночек по отношению к его состоянию. Что вообще с ним происходило? Фримен был учёным. Не врачом. Парень понятия не имел, что за болезнь у него проявлялась, и от этого становилось по-настоящему страшно. — Йо… — знакомый голос отвлек Гордона от размышлений. — Это было не круто. Ты сначала… сказал мне, что скучал, а потом свалился и затрясся весь, — голос охранника был по-привычному безразличен, но звучал немного по-другому. Это не было беспокойство или разочарование, это было что-то другое. В интонациях сквозила непривычная задумчивость. Будто он был чем-то сильно озадачен. Сил размышлять над этим всем у учёного не было. Гордон никак не стал комментировать своё состояние, да и всё было очевидно и без слов. Поэтому, слегка передохнув, команда продолжила своё путешествие чёрт знает куда, но подальше от этого научного ада. Все вели себя как обычно, чему Фриман был очень благодарен. Члены команды лишь стали пристальнее за ним приглядывать. Впрочем, ему могло лишь показаться. После этого эпизода галлюцинации стали появляться намного чаще. Он старался как-то контролировать их, сдерживаться. Получалось откровенно плохо. В особенности Гордон желал скрыть своё состояние от команды, но либо они стали чересчур проницательными, либо ему было настолько плохо, что уже любой поймёт, что с Фриманом было что-то не так. Учёный то без причины начинал идти в совершенно другом направлении, не слушая никого, пока наконец ему хорошенько не давали по плечу, шее или чему придётся, то вытворял другие фокусы. Гордон окончательно перестал понимать, что за чёрт с ним творился, но если раньше хотелось получить поддержку, то с недавних пор пристальное внимание со стороны вызывало дикое отторжение чуть ли не ярость. Контактировать с окружением стало практически невозможно, и кульминация не заставила себя ждать. После очередного сражения с инопланетными тварями команда решила передохнуть. Впереди как раз маячила комната с аптечкой, и Фриман, почувствовав былое желание быть лидером, направил их туда. Все быстро согласились, и парню подумалось, что для него не всё потеряно. Он сможет сохранить хотя бы крупицы рассудка и выбраться отсюда. Спасти не только себя, но и своих… Друзей? Гордон улыбнулся от такой мысли. Настолько странный сброд могла собрать только такая чрезвычайная и необычная ситуация, но они внезапно органично совместно действовали. Было бы здорово повторить что-то подобное, но уже в более безопасной ситуации. Кто-то упоминал об ограблении, может, им стоит как-нибудь… Впрочем, осадил себя Фриман, лучше заняться чем-то более законным, но не менее веселым. У команды должны быть варианты… Заветная аптечка была близко, но, не успев достигнуть цели, Гордон был сбит с ног ударом по голове. Всё вокруг плыло и было словно в тумане, впрочем, без привычной красноватой дымки. Учёный не понимал, что происходит, пока до него не стали откуда-то издалека доноситься отрывки фраз, смысл которых Фриману было сложно понять. — Так будет лучше для него и нас! Он опасен! — голос Бабби, в котором слышалась уверенность и непривычная решимость, пытался что-то кому-то доказать. — Н-но так нельзя! Мистер Фримен наш друг! С друзьями так не поступают! — а вот Томми был явно чем-то недоволен, и, кажется, испуган. Что происходит? — Томми, профессор Бабби прав… Как бы грустно это не было, но Гордон действительно представляет опасность для нас и самого себя. Он стал для нас обузой… Будет правильнее, если мы оставим его здесь, в безопасном месте, а сами выберемся и отправим к нему помощь, — голос Кумера был необычно тих и неуверен. Что бы он не говорил, он либо не верил в это, либо слова давались ему слишком тяжело. — Я доктор, а не профессор! Голоса окончательно заглушили звуки пуль и шагов. Кто-то куда-то бежал, кажется, кто-то кричал. Неизвестный поволок Гордона по земле… На этом моменте физик окончательно отключился.

***

Очнулся Фриман, как и в начале всего происходящего, в пещере, только на этот раз другой, более обширной и освещенной тем же розоватым светом. Учёный поморщился. Теперь он ненавидел этот цвет. Думать было тяжело, даже просто лежать — невыносимо, но ему просто необходимо было собраться. С трудом сев, и привычно нацепив на нос очки (и как он нашарил их в такой темноте?), Гордон начал придаваться мрачным мыслям — разум внезапно стал как никогда кристально чист. Он не мог поверить произошедшее. Его друзья предали его. Бросили умирать из-за его беспомощности. Было больно, обидно до зубного скрежета, но… В глубине души учёный осознавал, что так правильно. Они были правы. Фриман был опасен, был обузой, и в компании с ним шансы выжить сильно снижались. А он не хотел никому навредить. Несмотря на эти рациональные размышления, Гордон не мог отпустить ситуацию. Он был расстроен, зол и имел, чёрт возьми, на это полное право! Он бы ни за что не поступил бы так ни с кем из их команды! — Верно, не поступил бы, — внезапный шёпот, идущий со всех сторон, оглушил Гордона. — Они предали тебя, человек. Бросили из-за того, что ты особенный. Ты хочешь вернуться к ним после всего? Зачем? — Фриман услышал, нет, почувствовал смех. Было физически невыносимо слышать этот голос, не заглушаемый даже ладонями, неимоверно сильно прижатыми к ушам. — Они ненавидят тебя. Презирают тебя. И не примут обратно, чтобы ты не сделал. Но ты ещё можешь кое-что сделать. Догнать их. Показать, что ты стоишь чего-то. Отомстить им. Убей их. Убей их всех. И иди к нам… На этом моменте слушать дальше стало невыносимо, и Гордон очнулся. Опять эти странные сны. Очередное совпадение, или это — новый, недостающий кусочек пазла? Фриману было сложно сказать. Даже держать глаза открытыми было сложно. Всё тело затекло от неудобной позы, но ему удалось принять вертикальное положение. Внутри всё кипело. Его бросили. Оставили позади, словно ненужный мусор. И это после всего того, через что они все вместе прошли? После того, что Гордон сделал для них? Такова была плата? Обуреваемый злостью, учёный поднялся с пола и осмотрелся. Он находился в небольшом помещении, бывшем когда-то каким-то складом. Всё вокруг было перевернуто вверх дном, опрокинутый стеллаж блокировал единственный выход. Что же, он действительно был здесь в безопасности. На какое-то время. Вокруг не было ничего полезного, лишь битое стекло, обрывки упаковки, да какие-то провода. Гордон вздохнул и, вдруг вспомнив о самом важном, проверил костюм. Он не был поврежден (и, слава несуществующим богам, всё еще был на парне), но при учёном не было никакого оружия. — Даже чертового пистолета не оставили! — Фриман остервенело пнул опрокинутый стеллаж с оборудованием. Как было бы хорошо, если все происходящее было просто игрой, о которых без умолку болтал Бенри. Тут же и оружие в каком-нибудь ящике нашлось, и ситуация к концу разрешилась бы сама-собой… Парень вздохнул и побрел вдоль стены к выходу, разбирать баррикады — нужно было двигаться дальше.

***

Пробираться по полуразрушенным помещениям было сложно. Физическое состояние Гордона оставляло желать лучшего, да и отсутствие оружия нервировало. Благо нашелся кусок арматуры, который хоть немного придавал чувство безопасности. От зомби отбиться хватит. Впрочем, от более серьезных врагов не спасет, поэтому передвигаться приходилось очень медленно и осторожно. Такая смена обстановки словно отрезвила парня. Он впервые за, пожалуй, всё время после катастрофы начал понимать, что он находится в реальной опасности. До этого всё происходило слишком быстро, и Фриман просто не мог поразмыслить над произошедшим. Теперь времени было навалом, но это ничуть его не радовало. Мысли учёного были мрачны, но наконец-то у него появился какой-никакой план действий и надежда. Нужно лишь добраться до комплекса Лямбда и, вместе с выжившими, выбираться отсюда к чертовой матери. Если же выживших там не будет… Что ж, по крайней мере, там должно быть что-то полезное. Припасы, оружие, информация. Особенно последнее. Информации катастрофически не хватало. Спустя пару часов Фриман полз по очередной вентиляции, и в одной из комнат, в которую выходила труба, он услышал странно знакомый голос. Осторожно высунувшись, он увидел Томми, и эта внезапная встреча выбила Гордона из колеи. Этот парень не хотел бросать его. Он не был предателем, он пытался отговорить остальных. Томми был хорошим. «Он мог быть прекрасным носителем» В голове всплыли странные мысли и Фримен ужаснулся. Он отказывался верить в то, что он действительно мог хотеть всего этого. Что с ним происходило? Очередное помутнение сознания? Раздвоение личности? В голове словно раздался противный смешок. Воспоминания о странных снах, пещере и розовых наростах всплыли сами собой. Похоже, он подхватил инопланетную заразу от шныряющих по комплексу тварей и теперь ему чудится всякое. Стоит при первой возможности пропить курс антибиотиков и чего-то подобного. Если они вообще будут иметь действие на неизвестный вирус, паразит или что это чёрт побери такое. Возможно, поможет лучевая терапия? Стоит посоветоваться с ребятами из биологического отдела. Лишь бы выбраться отсюда… Эта мысль отрезвила Гордона. Нужно было продолжать движение к Лямбде, а не сидеть в вентиляции и размышлять непонятно о чём. Кивнув самому себе, он поудобнее взялся за кусок арматуры, выбил решётку и спрыгнул в комнату прямо позади Томми. Тот резко обернулся и навел на неожиданного гостя пистолет. Впрочем, поняв, кто перед ним стоит, мужчина тут же опустил оружие. «Вот это реакция», — Гордон в очередной раз удивился инстинктам этого человека. Иногда учёный ловил себя на мысли, что Томми в такие моменты пугал его. Однако, он был безвреден. Так ведь? — Мистер Фримен! — радостно произнес Томми. Выражение лица мужчины изменилось с настороженно-паникующего на удивленно-счастливое. Впрочем, через пару секунд он нахмурился. — М-Мистер Фримен… Что с вами? — привычно заикаясь, спросил мужчина, указывая на глаза. Да что не так? Кажется, поняв, что физик понятия не имеет, о чём тот говорит, Куллата прикоснулся к своему виску пальцами, указывая на что-то. — Ваши глаза… Они розовые… Опять розовый. Гордон не ожидал ничего другого. Воспоминания о розовой пещере из его видений снова всплыла в голове. Нужны ли более прямые намеки на происходящее с ним? Фриман лишь кивнул ожидающему ответа Томми и побрел к выходу, вынуждая мужчину последовать за собой. Нужно было двигаться дальше. Где-то внутри потеплело: у него появился союзник.

***

Когда они встретили клонов Кумера, в Гордоне сама по себе вспыхнула ярость. Розовая дымка ограничивала видимость, происходящее почти не укоренилось в его памяти, но он ясно помнил, как рвал бесконечных клонов голыми руками, избивая, сворачивая шеи, ломая чужие рёбра и рыча. Хоть в чём-то от его состояния был толк. Фриман пришёл в себя только тогда, когда Томми попросил его остановиться. Перед ними был настоящий Кумер. Не клон. Злость никуда не уходила, но Гордон взял контроль над собой и с прищуром смотрел на старика перед собой. Тот в замешательстве и с неким страхом пялился на физика в ответ. Пару секунд спустя Гордон понял почему. Он был покрыт чужой кровью с ног до головы и прижимал Кумера к стене, руки сжались на шее, готовые в любой момент прервать жизнь. Сцена того, как он убивал клонов, пронеслась перед его глазами. Его затошнило от стоящего в помещении запаха и развернувшейся картины, и Фриман отшатнулся от старика. Спустя какое-то время Кумер отошел от ступора и стал о чём-то говорить, но Гордон не слушал его, смотря на свои руки. Они теперь казались чужими. Будто это не его руки, а какого-то зверя. То, что произошло, случилось из-за оправданной ситуацией злости? Или что-то ворвалось в его разум и не хочет покидать? Это было временное помешательство, как и раньше? Или он никогда не придет в нормальное состояние? Было сложно определить. Словно все догадки и мысли специально блокировались, отталкивая, говоря, что это полная чушь и волноваться не стоит. Втроем им удавалось достаточно быстро и незаметно передвигаться в направлении назначенной точки. Во многом потому, что они не отвлекались не разговоры: Гордон был сосредоточен на непрерывном составлении и корректировании плана действия, а остальным было слишком неловко с ним говорить. Спустя время они наткнулись на Бабби, находящегося в странной стеклянной капсуле, и Бенри, который, почему-то, тоже был сдесь. Старая команда была в сборе, но Фриман не чувствовал радости от долгожданного воссоединения. Он окинул этих двоих хмурым взглядом. Придётся брать их с собой, хотя ему не очень этого хотелось. — Воу… — Бенри оторвался от разговора с Бабби и окинул Гордона удивлённым взглядом. — Чувак. Ты весь в крови. Физик приподнял одну бровь и посмотрел на охранника, который явно хотел что-то добавить, но внезапно замолчал и напрягся. — Знаю, капитан очевидность. Это не моя кровь. На нас напали клоны Кумера, — закатив глаза, прошипел в ответ физик, удивившись своей резкости и скрипучей нотке в голосе. Мужчина, помолчав, нахмурился, и пока Томми и Кумер были заняты освобождением Бабби, неожиданно взял Фримана под локоть и отвел того в сторону от основной группы. Гордон в замешательстве посмотрел на него, пока охранник прищурившись, всматривался в глаза, нагло влезая в личное пространство. — Йо, ты когда успел поменять цвет глаз? Зелёный шёл тебе больше, чем розовый. Немного постояв в неловкой тишине — в основном, было неловко Гордону из-за нарушения зоны комфорта — гуманоид, что-то заметил, его глаза резко расширились, и он так же внезапно отпрянул и отошел к остальной группе. Что это было? Фриман был растерян. Почему Гордону на краткий миг захотелось, чтобы Бенри подошёл ещё ближе? И почему эти мысли казались такими… нормальными? Привычными? Неужели он возвращал себе рассудок? «Да уж, Гордон, если ты эти мысли считаешь разумными, то с тобой точно что-то не так», — с умешкой отметил он про себя, но где-то внутри зашевелилась надежда на восстановление нормального состояния. Но после были новые припадки и галлюцинации, которые становились всё сильнее и сильнее, и Фриману начинало казаться, что он мог полностью потерять рассудок. Он не совсем понимал, как и куда идёт. Он не помнил цели их похода. Он просто знал, что так надо. Бенри стал ошиваться вокруг него ещё активнее, чем раньше, видимо, решив приглядывать за ним. Неразговорчивый по своей натуре, он почему-то постоянно о болтал, и эти разговоры, к удивлению Гордона, были наполнены смыслом и лишены оскорблений. Просто дружеская беседа. Это удивляло. Это радовало. Это была единственная нормальная вещь в их путешествии до неизвестной для Фримана точки. Но когда во время галлюцинаций он смотрел на Бенри, который теперь всегда крутился рядом, охранник светился ненавистным розовым, и с каждым разом всё ярче и ярче. Иногда они оставались наедине, и тогда навязчивость Бенри переставала раздражать. Наоборот, хотелось навязываться в ответ. И он навязывался, надеясь порой на что-то большее, чем просто поцелуи. Но каждый раз Бенри ускользал, будто знал о нем нечто отталкивающее, или хотел чего-то другого. Это разочаровывало, но Гордон был готов довольствоваться и этим. — Хей, Гордон, ты готов? Кумер окликнул задумавшегося парня и подбадривающе похлопал того по плечу. Они стояли прямо перед порталом в пограничный мир, где им предстояло выяснить, что мешало закончится потоку инопланетных тварей. Чужеродное чувство заставляло Гордона хотеть скорее попасть туда. Но Фримен знал, что это не его желание. Прошли дни (неужели они находятся здесь так долго?), прежде он осознал, что происходило. Он всегда понимал это на подсознательном уровне. Розовый. Этот мерзкий цвет, неприязнь к которому совершенно логична и непредвзята, был напрямую связан с пещерой из его снов-галлюцинаций. Он заразился каким-то инопланетным вирусом. Возможно, паразитом. И Гордон так и не сказал ничего друзьям. Возможно, Бенри мог знать, что это такое, ввиду своего происхождения, но каждый раз от разговора Фримана останавливало чувство, что охранник будет бесполезен в плане диагностики его состояния, хотя было ясно, что это не так. И каждый раз, когда он сопротивлялся, случались приступы. Было очевидно, что это из-за инородного агента, который пытался всеми силами ослабить Гордона, чтобы он подчинился. Что и пришлось сделать. Так же он, несмотря на своё состояние, догадался, что это не просто вирус, а инопланетный разум, связанный с другими инфицированными, предыдущими и нынешними, которых он видел в галлюцинациях. А тот голос — это голос этого паразита, который, возможно, передавал какую-то информацию и установки Фриману, как своему носителю. Но он понял все уловки, осознал всю ситуацию, и он не поддастся на провокацию, не зайдет в портал, как хочет паразит, не даст— — Да. Погнали. Но Гордон хорошо понимал кое-что еще. Он не мыслил здраво. У него были проблемы. Вероятно, в его размышлениях не было и капли правды, а если и была, то он слишком драматизировал и гиперболизировал. Поэтому он не стал ничего говорить, лишь вздохнул, прикрыл глаза и, собравшись с силами, шагнул в портал. В конце концов, они дошли до огромной, пустой пещеры. Вода была красной, а стены покрыты какими-то розовыми наростами. И именно здесь, в окружении Гордон окончательно потерял рассудок, словно наблюдая свои действия со стороны. В пещере царила темнота, но он всё же мог хорошо видеть, словно ранним вечером после заката солнца. Он больше не мог сопротивляться. Его разум поглотило нечто, которое хотело причинить вред его друзьям. Уничтожить их. Это было ясно как день. Не-Гордон, как решил обозначить это для себя настоящий Гордон, обернулся. Его голова крутанулась чуть ли не на 270 градусов, неприятно хрустнув, что явно напугало остальных, но это не было самым жутким. Белки глаз почернели, осталась лишь ярко-розовая радужка. Тело претерпело метаморфозу: туловище, шея и конечности удлинились, из спины появилась новая пара рук. Скафандр не выдержал и лопнул, упав в непонятную красную жижу под ногами. Его основные руки были покрыты розовыми наростами, как и новая пара рук, а также длинными и острыми когтями. — Добро пожаловать… к нам в гости… — прохрипел совершенно чужеродный голос, и улыбка расползлась на лице, обнажая острые зубы и разрывая кожу. Из углов пещеры посыпалась инопланетная живность, которая судя по розовым наростам так же управлялась паразитом. И после началась битва. Не-Гордон был жесток и очень силён. Но и команда не отставала. У Бабби, как оказалось, была способность вызывать огонь, Кумер пользовался скрывавшейся в его теле силой и яростью, у Томми было оружие, а Бенри… Бенри тоже изменился, приняв более животную форму, однако размерами он массивнее, чем то существо, которым сейчас являлся Фримен. Но это не заставило вирус отступить. И вряд ли существовало что-то, что могло заставить. Слова здесь не были нужны, поэтому Гордон не комментировал для самого себя происходящее, а просто наблюдал. Он видел, как Бенри и остальная группа с сожалением смотрели на монстра, в которого превратился Фриман. Казалось инопланетные твари не закончатся никогда. После смерти одних приходили новые, наступая. Это начало выматывать его друзей, и тогда в битву вступили скелеты. Один из них ударил его в грудь со всей силы, сломав ребра. Ослепляющая боль заставила отступить инопланетный разум, хотя бы на время. Гордон вернулся к нормальному размеру и виду, а инопланетяне остановились, вероятно, не способные действовать без управления извне. Фримен, резко поднявшись, стал отступать. Боже, что он натворил. Он с ужасом смотрел на своих друзей, которые внимательно наблюдали за его действиями. Ему было так жаль из-за произошедшего, но сейчас было не время грустить или просить прощения. Пока вирус не восстановил контроль, надо было донести очень важную информацию. — Есть… есть способ всё остановить, — запинаясь, выдавил из себя Гордон. Говорить было нереально больно. — Вы… вы должны найти очаг этой хвори. Не касайтесь ничего розового и не задерживайтесь! Здесь целая сеть пещер, и в одной из них есть тот самый очаг иноразума, его физическое воплощение, которое управляет мной. Разум начал затуманиваться, и Гордон ускорился. — Бенри. Ты должен уничтожить. У тебя есть то, что нет у обычного человека. Сделай это, прошу. Я не хочу, чтобы вы все были мертвы. На этом его монолог оборвался, поскольку контроль был отобран, и, снова увеличиваясь в размерах, Не-Гордон начал новую атаку, на этот раз действуя намного быстрее. И учёный знал, почему. Поэтому он попытался сопротивляться. Да, было очень больно. Скорее всего, он бы уже давно потерял сознание, но боль не была физической, так что болевой шок ему не грозил. К тому же, паразит вцепился в него железной хваткой и не позволял отключится. Когда Бенри стал приближаться к нужной пещере, инопланетный разум взбесился. Он и до этого был зол, но сейчас его словно охватила ярость, к которому примешивался страх. Стало ещё больнее, совершенно невыносимо, словно каждую кость, каждую мышцу, каждую клетку его тела разрывали одну за одной, но у Гордона не было такой роскоши, как возможность отключиться. И так же резко всё прекратилось. На этот раз чужая боль, чувствовавшаяся как собственная, заставила скорчится на земле, пока розовая дымка, все это время царившая перед глазами, не рассеялась, и он не свалился в воду, как в самом начале всей истории. Его сразу же кто-то подхватил и вытащил на поверхность, после пытаясь привести в чувство. Напоминало тот момент, когда его предали, но на этот раз обеспокоенный голос был один и быстро угас.

***

Очнулся Гордон… в больнице, судя по всему. Его сразу встретила пара врачей, которые проверили его состояние, спросили о самочувствии, и между делом упомянули, что его выживание — чудо, но Фриман не слушал их. Его интересовало другое. Что произошло? Он помнил произошедшее фрагментами, их команда прыгнула в портал, а потом… Потом… Воспоминания нахлынули сами собой. Это было… Что ж. Теперь, когда разум Гордона был как никогда ясен, он мог подумать о случившемся. Это казалось таким реальным, но… Это не могло быть правдой, верно? Возможно, в его выводах прошлого и крылась толика правды… Но он в то время был явно не в себе. У него случались припадки, галлюцинации, он совершал странные и откровенно опасные для себя и окружающих поступки. Как он может доверять самому себе из прошлого? Тем более таким невероятным заявлениям. Его размышления прервал визит его старых друзей по несчастью. Палату наполнили разговоры, музыка (об ее источнике Гордону приходилось только догадываться) и другие звуки, создавая привычную атмосферу. Это было даже уютно. Однако, спустя пару минут, он заметил, что в палату зашло только три человека. — А где… Где Бенри? После этих слов дверь в палату резко открылась, и все обернулись. Бенри, внимательно осматриваясь по сторонам, вошёл в комнату. Вспомнишь лучик — вот и солнце. — О… Ты проснулся. — закончив с изучением обстановки, сказал мужчина. Если бы Гордон не знал его, он бы подумал, что Бенри слегка расстроен этим фактом. — Эпический геймер уже начал переживать, что ты не проснёшься. Это высказывание слегка сбило с толку. Тут же Фримен обратил внимание на мнущегося с краю больничной кровати Томми, Кумера и Бабби, которые смотрели куда угодно, но не на Гордона. — Не дождешься, — фыркнул Фриман, Бенри в ответ хмыкнул и ухмыльнулся. Следом сам собой у Гордона возник вопрос. — Сколько я был без сознания? Тут даже Бенри, который подошёл ближе к кровати, немного смутился, пряча взгляд. — Ну… месяц, — выдавил Томми. — Мы как только вернулись… эм… тебя положили в больницу, поскольку ты был в… «предсмертном состоянии»… — продолжил Кулатта, сцепив руки в замок. Фримена это не удивило. Это было ожидаемо, учитывая, насколько он был вымотан и сколько травм он получил. Вздохнув, он откинулся назад на подушку. — В любом случае, я жив, и наконец-то мой разум свободен от этой херни, — проворчал Гордон, откидываясь на подушку. Немного помолчав, он вздохнул и улыбнулся. — Так что произошло, пока меня не было?

***

Было приятно разорвать все связи с Чёрной Мезой и начать жизнь заново. На этот раз Фримен устроился на более спокойную работу — в офис. Порой было скучно, да и по научным исследованиям он сильно скучал, но, по крайней мере, тут не случится Каскадный Резонанс и он снова не подцепит инопланетного паразита или не сойдет с ума. И говоря об инопланетных паразитах… Как-то так получилось, что Бенри оккупировал квартиру Гордона. Мужчине негде было жить, поэтому Фриман был поначалу не особо против такого соседства (хотя у него возникали мысли, почему Бенри не хотел жить с Томми), а потом уже и мыслей не было о том, что когда-то было по-другому. Потом однажды случайно Бенри упомянул о том, что во время «болезни» Фриман случайно, так сказать, признался в симпатии. И ему было интересно, чувствует ли Гордон сейчас что-то подобное. И все встало на свои места. Да, если задуматься, он явно чувствовал симпатию к этому надоедливому существу. Ещё с событий в комплексе, когда в конце своего приключения они наконец стали разговаривать нормально. Бенри оказался приятным собеседником, что тогда и удивило Фримена, особенно после его предыдущих попыток вывести Гордона из себя. Это потом бывший охранник рассказал, что знал, что друзья всегда подшучивают друг над другом, и в этом и заключалась его тактика в Черной Мезе, чтобы подружиться с Гордоном. Фриману это показалось смешным до нелепости, но он согласился, что технически Бенри был прав. Спустя время, они все, наконец, перестали вспоминать прошлое и начали жить настоящим. И настоящее было намного лучше, чем прошлое. Да, иногда он совершенно по-глупому отказывался от розовых вещей, иногда снились кошмары, и обиды прошлого изредка всплывали в разуме, но Гордон не был одинок, он жил спокойной жизнью, у него были друзья, в которых он был на все сто процентов уверен, которые поддержат и всегда будут рядом с ним. К тому же, теперь рядом с ним был один навязчивый инопланетянин, который всё никак не отстанет от него. И Гордону хотелось не отставать в ответ.