Not all wild horses have four legs

      Хэнк очень гордится своим приёмным сыном. Коннор окончил полицейскую академию, и скоро станет самым молодым детективом, принятым в ДПД.       Было только одно «но»: Коннор очень рационален, целеустремлен и чрезвычайно трудолюбив. Он всегда выполняет свои задачи, из-за чего часто пренебрегает собой и своим здоровьем. Пример этого — церемония вручения дипломов: после тяжелой работы, всех экзаменов, и всего, с чем он превосходно справился, Коннор принимает свой диплом, улыбается отцу…       …и там же падает.       После паники, скорой помощи и вердикта доктора, подтверждающего истощение, Хэнк принимает решение:       — Ты едешь в деревню, чтобы отдохнуть какое-то время.       — Но, Хэнк, мне нужно готовиться к тренировкам… — пытается возразить Коннор, но отец заставляет его замолчать жестом руки.       — Твоё официальное обучение начинается в сентябре, а сейчас середина июля, — Лейтенант мягко продолжает: — Послушай, сынок, я горжусь, что ты следуешь по моим стопам, но мёртвый детектив не раскрывает дела. Понимаешь?       Коннор был вынужден согласиться.       Так он оказывается в автобусе с небольшим чемоданом, телефоном, парой книг, и любопытством к таинственному другу Хэнка, Карлу Манфреду, художнику, владеющему ранчо в Аллегане, у которого есть сын возраста Коннора, и, очевидно, необычному человеку, который дружит с Хэнком Андерсоном 30 лет.       Коннор почти не помнит Карла. Он видел его однажды, когда ему было лет двенадцать, и то не долго. Он узнал, что с Карлом произошёл несчастный случай, из-за которого он был прикован к инвалидной коляске. Сейчас о Карле заботятся двое сыновей — или, скорее, один заботится о нём, а другой время от времени навещает из города. Коннор не представляет причин, по которым он не смог бы видеться с Хэнком так часто, как только может. Интересно, встретится ли он с обоими сыновьями? Коннор надеется, что они будут дружелюбны.       Мичиган не самое тёплое место, но лето есть лето. Как только он сходит с поезда, Коннор начинает скучать по кондиционеру, и жалеет о своём выборе пойти в брюках. По крайней мере, Карл был очень добр и терпелив в своих сообщениях, и заверил, что кто-нибудь встретит его, чтобы отвезти на ранчо.       Он достаточно легко замечает блондинку: трудно пропустить изящную девушку с длинной косой в джинсовых шортах и клетчатой рубашке оверсайз с закатанными рукавами, держащую блокнот, где наспех набросано «Коннор Андерсон». По крайней мере, это безошибочный способ найти нужного человека.       — Здравствуйте. Меня зовут Коннор, — он приветствует её. — Вы здесь от имени мистера Манфреда?       Реакция, которую он получает — девушка, уронившая блокнот и сжавшая щёки.       — О Боже, ты такой вежливый! — она восклицает. — Милый! — затем смотрит на тротуар. — Ох, дерьмо, блокнот Маркуса!       Девушка идёт очень быстро. Коннор изо всех сил старается не отставать, пока она идёт, говоря с невероятной скоростью.       Он уже узнал, что её зовут Норт, она работает на Карла, хорошо дружит с его сыном Маркусом, и у неё есть девушка по имени Изабель.       О, и она водит старый Kawasaki LTD 440, который является её гордостью, и тем транспортным средством, которое доставит их от станции Аллеган до ранчо Манфреда. Коннор испытывает смешанные чувства по поводу поездки на 37-летнем мотоцикле, но, по словам Норт, он сохранился в первозданном виде.              — С оригинальными наклейками и всем остальным! — она водит как профессионал.              — Итак, расскажи мне о себе, Коннор! — она кричит ему, когда они не спеша едут по грунтовой дороге. — У тебя есть девушка в Детройте? Или парень?              — Ох, нет! — он отвечает, слегка смущённый вопросом. — А что?              — Ну, как я понимаю, — её голос на удивление хорошо слышно против ветра, она явно привыкла кричать пассажиру на своём мотоцикле, — ты будешь здесь полтора месяца, тебе будет нужна Фея Крёстная! Так кого ты предпочитаешь? Ковбойш или ковбоев?              — Ты же не ожидаешь, что я поверю, что на ранчо есть настоящие ковбои?              — Значит мальчики, — заявляет Норт, явно очень довольная собой.              Коннор раздосадованно фыркает, поняв, что его так легко раскрыли, и крепче вцепляется в девушку, когда мотоцикл пугающе подскакивает.              Он безмерно рад, когда они наконец подъезжают к ранчо. Территория довольно большая, Коннор видит гараж для мотоцикла Норт, пикапа, и с местом для другого автомобиля, вольер, предположительно для лошадей, курятник и дом — или, скорее, словами Хэнка, чёртов огромный особняк.              Карл Манфред… Карл Манфред! Невероятный художник, почитаемый на национальном и международном уровнях как новатор в неосимволизме… после аварии вернулся к частной жизни, но недавно снова начал рисовать.              Неужели Карл Манфред — школьный приятель Хэнка? Чёрт подери.              — Вау.              Норт кивает, выходя из гаража, и опуская руки на шорты.              — Не позволяй виду запугать тебя. Карл восхитительный человек, — она заверяет, похлопывая его по спине. — Давай, городской мальчик! Сейчас у Карла дневной сон, и мне нужно возвращаться к работе. Трактор странно ведёт себя весь день, возможно, придётся проверить приводной ремень… Но сначала найдём Маркуса, он поможет тебе устроиться, и покажет округу.              — Маркус? — Это третий раз, когда она произносит имя загадочного сына Манфреда — они, должно быть, действительно хорошие друзья. Он следует за Норт, на самом деле не имея большого выбора, и пытается отправить сообщение «Прибыл. Цел».              Норт замечает это и качает головой: — Ох, здесь хреновая связь, боюсь, ничего не выйдет.       Когда они подходят к большому уличному вольеру, где гуляют лошади, Норт говорит:       — У нас есть Wi-Fi роутер, Маркус может подключить тебя, так что ты не будешь окончательно<i> отрезан от мира.              И затем, как будто не она разговаривала с ним умеренным тоном всего секунду назад, она поворачивается к центру вольера, садится на деревянный забор и кричит:              — Эй! Маркус! Сын Андерсона здесь!!!              — Иду! — Слышится голос из-за бурого мустанга с белым хвостом, прямо до того, как появляется человек, которому принадлежит этот голос, и…              …это, несомненно, клянясь Богом, настоящий ковбой.              В 2018 году.              Здесь есть всё: выцветшие джинсы, слегка потёртые на коленях от износа, клетчатая рубашка с закатанными рукавами, смуглая кожа, поцелованная солнцем, и шляпа. <i>Шляпа, поверх всего этого.              «Маркус» всё ещё держит поводья, соединённые с седлом мустанга, поэтому он идёт бок о бок со своей лошадью, что делает вид ещё более стереотипным. Коннор почти разочарован, что эта нелепая персона не кричит «Йи-ха», а вместо этого говорит размеренным и спокойным голосом:       — Ты Коннор, верно?              Коннор переводит взгляд с лошади на её владельца, когда слышит своё имя, но это становится ошибкой, потому что Маркус Манфред, он… Абсолютно. Умопомрачительно. Горяч.              — Я… да. Меня зовут Коннор, меня сюда прислал мой отец, — смог сказать он, стараясь не пялиться, но, святое дерьмо, у Маркуса один глаз зелёный, а другой голубой.              — Что ж, добро пожаловать в округ Аллеган, Коннор. Я уверен, что Норт кричала достаточно громко, но, если ты не понял, я Маркус.       Ковбой, Маркус, протягивает руку со смехом:       — Я обещаю, мы не кучка деревенщин.              — Я… Я так не думал!               — Ты первый. Обычно люди видят меня и удивляются, что я не кричу «Йи-ха» с моей лошади.       Возможно, из-за того, что Маркус случайно точно озвучил воображаемый Коннором образ, городской парень не может сдержать смех:        — Ну, теперь я разочарован, — он шутит. — Мне бы хотелось увидеть настоящее «Йи-ха».              Сидя на заборе, Норт переводит взгляд с одного на другого и ухмыляется.              — Ну, вы, парни, похоже, уже ладите, — говорит она, многозначно посмотрев на Маркуса. — Я вернусь к своему трактору. Джош с овцами? — получив от Маркуса кивок, она продолжает: — Саймон?              — У Кэры.              — Окей, отлично! Оставлю вас! — наконец она спрыгивает и щёлкает Маркуса по носу. — И веди себя хорошо!              Маркус смущается, качает головой и проводит рукой по затылку.              — Не обращай внимания на Норт. Она дразнит, но не имеет в виду ничего плохого, — он заверяет Коннора, когда видит его растерянное выражение лица. Прежде чем будущий детектив смог придумать ответ, он осознаёт, что на его голову надета ковбойская шляпа. — Вот, давай прикроем твою голову от солнца, прежде чем ты поджаришься. Дай мне пару минут, чтобы я вернул своих малышей в конюшню, и я присоединюсь к тебе.              Именно так Коннор обнаруживает, что наблюдает, как настоящий горячий ковбой загоняет около десятка лошадей в вышеупомянутую конюшню. Его аналитический ум пытается обработать всё, даже так далеко от города и без реальной на то необходимости. Он уже заметил несколько вещей: кожа Маркуса не просто загорелая — это его естественный цвет кожи. У него есть веснушки, и, кроме того, хотя Маркус не имеет особого акцента, в его тоне есть небольшое отклонение, которое Коннор не может уловить, и оно вызывает любопытство.              Ещё одна вещь, которую он заметил, заключается в том, что у Коннора есть слабость к походке Маркуса.              — Пойдём, — он кивком указывает на особняк. — Я покажу тебе всё, подключу к Wi-Fi, если понадобится.              — Как ты узнал…              — Это первое, что ищут жители города.              Ладно, не важно, насколько привлекательно было это подмигивание, он не позволит Маркусу стереотипизировать его: — Хей! Прошу прощения за желание сообщить моему отцу, что я в порядке! — И нет, он не лицемер, что делал то же самое пару секунд назад. Заткнись, внутренний голос!              Маркус поднимает руки в ложном поражении: — Сожалею! Извини, ты прав, — он говорит это, но в его голосе всё ещё слышны дразнящие нотки. — Давай зайдём внутрь, может Карл уже проснулся.       Коннор смущенно моргает: — Ты называешь своего отца Карлом?       — Сила привычки, — объясняет Маркус, когда они идут по коридору и очень просторной гостиной и… вау, это действительно не похоже ни на какой обычный загородный дом! — Он в основном вырастил меня, но он всегда был «Карлом» для меня, прежде чем «папой». Это как-то прижилось.              Упс… Меньше пятнадцати минут с сыном друга его отца, и он уже ляпнул грубость: — Ох… прости, я не хотел влезать.              — Всё нормально, — Маркус пожимает плечами и улыбается, так что всё и правда должно быть не так плохо. Колени Коннора тут же слабеют от улыбки. — Твоя комната будет здесь. Там есть отдельная ванная комната. Моя комната внизу, рядом с Карлом. Комната Норт с другой стороны, затем там Джош, а Саймон напротив тебя.              И, конечно же, в главной спальне находится Карл. Маркус постучал пару раз и открыл дверь после мягкого «Заходи».              — Хорошо спалось, Карл?              — Хмм. Если бы это зависело от меня, я бы поспал подольше.              — Карл…              Коннор наблюдает за ними. Маркус был добр к нему, но со своим отчимом он был совершенно нежен. В том, что Маркус не родной сын не было сомнений. В старости и при плохом здоровье Карл был бледнее, чем до аварии, но он точно белый, а Маркус… точно нет. Тем не менее, их отношения кажутся более близкими, чем у многих биологических родственников. Коннор неосознанно улыбается.              Маркус смог посадить Карла в инвалидное кресло с минимальными неудобствами, и, наконец, Манфред-старший поворачивается к нему. Коннор выпрямляется и прочищает голос.              — Добрый день, мистер Манфред. Меня зовут Коннор. Мне очень жаль, что я навязался …       Карл машет рукой, чтобы положить конец извинениям: — Нет, всё в порядке, — он говорит, спокойно, но твердо, что заставляет Коннора думать, что именно отсюда Маркус получил эту манеру речи. — Ты мальчик Хэнка, семья. Хэнк сказал, что в сентябре ты станешь детективом?       — Верно, сэр, — Коннор говорит, кивая головой и внезапно вспоминая, что он все еще носит шляпу Маркуса. Он снимает её, стараясь не краснеть.              — Также Хэнк сказал мне, что ты довёл себя до истощения? — смущённое молчание Коннора достаточно отвечает на вопрос Карла, и пожилой художник смеётся. — Ну, отдохни. Здесь мало занятий для кого-то, привыкшего к ритму Детройта, но если тебе станет слишком скучно, просто скажи Маркусу, и он найдет, чем тебя занять, — заверяет он, поглаживая предплечье сына. — В любом случае, в основном он руководит этим местом.              Маркус прикусывает нижнюю губу: — Официально я ухаживаю за лошадьми.              Карл ничего не отвечает, а просто поднимает голову к Маркусу, так, что во взгляде ясно читается «я тебя умоляю».              Коннор вынужден сдерживать смех. Сейчас он идёт с Маркусом и Карлом, наконец поняв, зачем на лестнице установлен боковой лифт. Он разглядывает картины, развешанные по дому: некоторые в рамах, некоторые нет, но все они довольно впечатляющие.              — Ты ел, Коннор? — голос Маркуса отвлекает его от разглядывания особенно завораживающей синей картины. — Я могу что-нибудь приготовить, и ты сможешь присоединиться к нам, чтобы перекусить, или, если ты хочешь отдохнуть после поездки, то можешь пойти в свою комнату, а я оставлю тебе что-нибудь.              — Я не хочу беспокоить…              — Тогда перестань беспокоиться о том, чтобы беспокоить! — восклицает Маркус. — Серьёзно, здесь не место для чрезмерной вежливости. — «Этот парень…», думает Коннор, разрываясь между притяжением и раздражением.              — По крайней мере, позволь мне помочь с ужином.              И именно так Коннор обнаруживает, что готовит с Маркусом, а Карл ждет их, смотря новости.              — Как ты относишься к острой пище?              Коннор осторожно смотрит на подставку для специй: — Нормально, в пределах разумного.              — Настоящие специи или специи-для-белых? — Спрашивает Маркус с дерзкой улыбкой, и Коннор дружески толкает его — он может быть «городским парнем», но он не неженка.              — Я живу с Хэнком Андерсоном. Ты скажи мне.              — Справедливо, — соглашается Манфред-младший.              Оказывается, острая курица и жареный рис с овощами очень вкусные после трех часов в пути. Маркус оставляет часть, вероятно, для других обитателей дома, которые потом найдут и разогреют. Есть с мистером Манфредом и его сыном не так неловко, как думал Коннор: как и сказала Норт, Карл — восхитительный человек, и, хотя он пытается немного лучше узнать Коннора, он не спрашивает ничего, о чём ему было бы неудобно говорить. И Маркус спокойно позволяет Карлу вести в разговоре — вероятно, в том числе и потому, что Карлу вряд ли когда-нибудь удастся встретить ещё новых людей.              Маркус ненадолго задерживается, когда Коннор звонит отцу по Скайпу.              — Наконец-то, сынок! Я уже начал думать, что ты потерялся или что-то случилось.              — Прости, пап… — со вздохом говорит Коннор, сидя на своей новой кровати. — Здесь ужасная связь, но теперь меня подключили к Wi-Fi.              — Здравствуйте, лейтенант!              — Святое дерьмо, Маркус, это ты? — Хэнк бесцеремонен с его импровизированным гидом. Это… расслабляет. — Боже, малыш, ты вырос!              Маркус слегка наклоняет голову, но смеется: — Прошло несколько лет, лейтенант. Дети растут.              — Блядь, и не говори, — отвечает Хэнк, очевидно, как… ну, Хэнк.              — Вам тоже стоит приехать к нам.              — Да, как будто у меня когда-нибудь будет свободное время для этого.       Маркус не отвечает и вместо этого кладет руку на плечо Коннору: — Простите, что вмешался, я правда хотел поздороваться, — он говорит с извиняющимся взглядом. — Я оставлю вас говорить. Спокойной ночи, Коннор.       Коннор смотрит на него, как он выходит из комнаты: — Спокойной ночи, Маркус.              Слышны звуки внизу перед тем, как дверь закрывается. Наверное, Норт и два других жильца, с которыми он ещё не познакомился, также пришли домой на ужин.        Голос Хэнка возвращает внимание Коннора к его телефону: — Ну что? Пока тебе там нравится?              — Это… определенно не то, что я ожидал.              На другой стороне очереди слышится смешок, который говорит ему, что Хэнк точно знает это чувство: — Да, Карл и его семья не обычные деревенские жители.              Это как минимум.              — Ну… я пока встретил только Карла, Норт и Маркуса, и они кажутся… милыми.              — Уф. Норт — вспыльчивая, но она хорошая девчонка, — к его чести, Хэнк делает паузу в целых две секунды, прежде чем спросить. — … Что ты думаешь о Маркусе?              — Папа! Пожалуйста! — Хэнк не особо тонко пытался свести его с «хорошими» парнями после его последнего расставания — при условии, что Гэвин был огромной, вопиющей ошибкой, но все же… — Ты пытаешься свести меня с ковбоем?       — Я просто говорю… Маркус хороший ребёнок. У него красивые глаза и тому подобное.       Бесспорно, это так. Если подумать, то отец был прав, и спорить бессмысленно.       — Я даже не знаю, интересуют ли его парни.       Удивительно, но Хэнк от души смеется над этим: — Поверь мне, гетерохромия — единственное «гетеро» в этом парне.       Коннор громко фыркает на это: — Хочу ли я знать, откуда ты это знаешь?       — Возможно, мне однажды пришлось арестовать одного из его бывших парней.       — Что?!       — Честно говоря, это не вина Маркуса. Он попытался порвать с ним, но его бывший не очень хорошо это воспринял. Потом тот парень услышал, что Маркус поедет в город, и начал преследовать его, — это… слегка пугает. — В какой-то момент всё вышло за рамки, но Маркус, будучи… собой, решил не выдвигать обвинения. Так что парень ушел со шлепком по запястью и запретительным приказом.       — Ну… дерьмо.       Хэнк кивает экрану: — Так что, вы двое уже имеете общий интерес к парням, — он дразнит, заставляя его сына краснеть еще больше, если это возможно. — Хотя бы попробуй подружиться? Я хочу, чтобы ты попытался и хорошо провел там время.       Ох, Хэнк. Коннор тепло улыбается: — Я попробую, папа.       — Хорошо. А теперь кыш, иди спать!       — Обними Сумо за меня!       Вызов был завершён, и Коннор идёт распаковывать вещи. Со стороны Карла было мило организовать всё так, чтобы для него был освобождён целый комод, размышляет он, раскладывая свою одежду. Также как и то, что Маркус провёл для него экскурсию и приготовил ужин.       Судя по словам мистера Манфреда, после аварии он управляет только финансами и некоторыми другими непростыми делами. Маркус же ухаживает за лошадьми, наблюдает за повседневной рутиной, скотом и большей частью всего остального… и это помимо заботы о Карле. Конечно, Норт и ребята помогают ему почти на равном уровне, но, видимо, Маркус взял на себя достаточно тяжелую работу, чтобы его ласково назвали «бесстрашным лидером», шутя, что оно могло бы быть его родным, если в нём и правда есть кровь коренного жителя.       Когда его спросили об этом, Маркус только пожал плечами и сказал, что он на самом деле не помнит, но женщина из приюта сказала ему, что он, вероятно, на 1/8-ю уроженец, если кого-то это интересует.        Маркуса не интересовало. Хотя, скорее, его могло бы интересовать, если бы хотя бы какая-то часть истории сохранилась. Трудно заботиться о корнях, с которыми ты не знаком, и которые были разрушены современным обществом. Карл был единственной настоящей семьей, которую он когда-либо имел, до появления остальных, и иногда пожилой художник больше заботился об изучении и сохранении предполагаемого наследия Маркуса, чем он сам.       Никто не говорил о биологическом сыне Карла, а Коннор не спрашивал.       Переодевшись в пижаму, Коннор со вздохом плюхается на кровать.       Первый день в деревне, и… ну, он немного выставил себя дураком.       Теперь остаётся надеяться, что некий ковбой с глазами разного цвета не помешает его сну — было бы неловко влюбиться с первого взгляда.       Он последует совету Хэнка, и постарается найти друзей. Насколько это будет сложно?