Постоялый двор наши дни
Хуан Шу стояла у двери и не знала, что делать дальше: бежать или продолжать стучать, чтобы хозяйка комнаты смилостивилась и впустила ее. Безрассудство, которое добавилось в список ее характеристик, брало вверх, благоразумие молчало, словно она и вовсе не выбирала такого качества из предложенного списка при создании персонажа. — Откроешь спасительнице? Не вежливо заставлять ждать, ты так не думаешь? — иронично приподняв вверх одну бровь, поинтересовался Юнь Си. Атмосфера в комнате резко изменилась. Больше не ощущалось гнетущего чувства опасности и смерти. Ло нацепил на лицо привычную безразлично-скучающую маску и оперся о стену, противоположную входной двери. Мужчина даже не пытался спрятаться, применить невидимость или переместиться в другое место. Сы И готова была поверить в то, что Юнь Си распирает обычное любопытство, но она знала его больше шестисот лет — такого качества у Ло не наблюдалось. Девушка вообще не помнила, чтобы Тяньлун интересовался чем- или кем-либо, кроме ее сестры. — Ты остаешься? — все еще тихо и неуверенно спросила Сюй, робко поглядывая на Ло. — Не думаю, что стоит оставлять госпожу Шу с тобой наедине, — ответил Юнь Си, заглядывая в темную бездну глаз Сы И. — Я не могу прочесть ни одной твоей мысли, поэтому, зная твои повадки, я, пожалуй, лучше останусь. Вдруг придется спасать несчастных людей от «добропорядочности и милосердия» великого Цилиня, — язвительно добавил Ло, продолжая смотреть на собеседницу холодно и видя, как лицо девушки искажает гримаса боли, что его совершенно не тронуло. Сердце Юнь Си навсегда превратилось в камень. Когда дело касалось Сы И, он не испытывал жалости, и уж тем более не верил ее словам и чувствам. Ло всегда оставался настороже; он лишь жалел, что не вел себя так, когда была жива Цзянь Шу. Сы И молча пошла открывать дверь. Даже если бы брат ушел, теперь осмелиться убить эту смертную она бы не посмела: умирать от руки Тяньлуна Сюй не планировала. Хуан Шу уже отчаялась ждать и собиралась уйти, однако дверь резко распахнулась, и Сяо увидела новую знакомую. Только теперь та выглядела не так внушающе, как прежде. Скорее ей подошло бы выражение «побита, как собака». — Ох, прости, я не вовремя? — как можно мягче, спросила Хуан Шу: — Я просто хоте… Сяо внезапно умолкла, заметив гостя Сы И; она никак не ожидала, что Юнь Си окажется в комнате её новой знакомой. Шу чётко уловила их неприязнь друг к другу при встрече, но сейчас Ло непринужденно стоял у стены со скучающим видом, и это настораживало. Почуяв нерешительность Шу, молодой человек дружелюбно улыбнулся, стараясь всем своим видом показать, что настроен доброжелательно, и более того, — готов защищать Хуан, если придется. — Нас или обманули, — услышала Сяо за спиной знакомый язвительный голос, — или кто-то ходит во сне. — Исин? – Сы И была удивлена появлением брата в компании Белого дракона. Когда Сюй встретилась с ним после долгой разлуки, он на дух не переносил все белое, пушистое и милое, а тут Байлун. Все же, время меняет всех. Так, быть может, и непоколебимый Тяньлун тоже изменился с момента их последней встречи? Жуй Чан молчал. Он не был уверен в хорошем для себя исходе: говорить, что-либо рядом с Юнь Си, злить Небесного дракона — себе дороже. А вот Исин совершенно не заботился о самосохранении. Хотя, когда он вообще подобным занимался? — Потрясающая риторика, — ответила Хуан Шу на слова Чжана и вопрошающе уставилась на Сы И, надеясь, что та её впустит и спасёт от прилива «смеха», «радости» и «веселья». Юнь Си усмехнулся: ответ Хуан казался ему все таким же странным и непонятным, как и многие прежние ее высказывания, но он чувствовал, что она все-таки успокоилась. Ее эмоции больше не били в нос страхом и нерешительностью. — Сы И, гостей не стоит держать на пороге, — оттолкнувшись от стены и двинувшись в сторону выхода, укоризненно произнес Си; однако при этом смотрел он только на Хуан Шу — она это чувствовала, но не решалась поднять на него глаз: все же глубоко в душе, девушка всё еще немного побаивалась Ло, да и почтение к силе и мощи никто не отменял. — У меня пациенты, боюсь, не смогу задержаться, — встрепенулся Жуй Чан и, не дожидаясь ответа, быстро ретировался; он не желал находиться рядом с местом потенциального стихийного бедствия, потому что там, где Исин, Сы И и Юнь Си, традиционно происходит нечто разрушающе ужасное. — Трус, — крикнул мужчине вслед Чжан и, не дожидаясь приглашения от сестры, которая до сих пор никак не могла прийти в себя от ранее не свойственной Ло наглости, вошел в комнату, попутно ухватив Хуан Шу за руку и волоча ее за собой, отчего перспективы Сяо на побег мгновенно испарились — пути к отступлению оказались перекрыты. Шу заметила недовольство в глазах Юнь Си, когда Исин коснулся ее руки. Но что она могла поделать? Чжан вел себя слишком напористо, а Шу обещала себе дать этому странному мужчине шанс. — Чувствуйте себя как дома, — закрывая дверь, прошипела Сы И; ее раздражение было сильнее страха, она негодовала и готова была кричать о своей ненависти к этой Хуан Шу. — Даже кофе угостишь? — нервно хихикнула Хуан, тотчас ощутив на себе тяжелый взгляд девушки. Теперь Сяо благодарила провидение за то, что в комнате присутствовали мужчины: неприязнь Сы И можно было резать ножом — настолько осязаемой она ей казалась. — К сожалению, есть только чай из цветов аконита. Могу организовать, — все так же злобно отозвалась Сюй, стараясь не обращать внимания на недовольные предупреждающие взгляды братьев. — Сы И, — одновременно произнесли Ло и Чжан, но девушки целиком погрузились в свои переживания, и ни одна не обратила на молодых людей должного внимания. — За что ты меня так ненавидишь? — прямо спросила Шу, ожидая ответа; она старалась использовать свой навык «Зрение Сечжи» по максимуму, и ей это удалось, потому что все попытки Сы И скрыть правду в тот же миг предстали перед ней, как на ладони. — Это не так. Просто я не знаю тебя, и это вызывает чувство настороженности, — уклончиво начала Сюй: красноречие Цилиня должно было сработать на смертной; да что там смертная — практически любое сверхъестественное существо могло поддаться чарам Цилиня. — Великолепно! Это самая лучшая чушь, что я когда-либо слышала, — возмутилась Шу. — А хотелось бы услышать правду. Три пары глаз шокировано уставились на Сяо. Никто не мог понять, каким образом простой смертной девушке удается противостоять магии Цилиня. — Да кто ты такая? — ошарашено прошептала Сы И, не сводя с гостьи взгляда.*******
Жуй Чан почти бежал, удаляясь от комнаты Сюй Сы И. Он не разбирал, в кого врезался, куда сворачивал, — лишь бы подальше от этого безумного квартета. До лечебницы было рукой подать, но тут Ван резко остановился, не веря собственным глазам. Очередь в его «священную» обитель казалась воистину огромной. Люди толпились у входа в лечебницу: кто-то с незначительными ранами, кто-то и вовсе без конечностей, некоторых принесли родственники, потому что самостоятельно передвигаться несчастные не могли. Количество пострадавших поражало воображение, однако было понятно одно — в городе появилось очередное чудовище, которое выкашивает жителей. И оно невероятно опасно. Жуй Чан замешкался всего на минуту, но решение вернуться к «стихийной» четверке все-таки принял, потому что помочь с монстром могли только они: их мощи хватит на уничтожение любого монстра. Ноги уже стремглав несли Вана в обратном направлении от лечебницы, когда в него врезалась хрупкая девушка в окровавленной одежде, с изодранной кожей, на которой зияли глубокие раны — следы укусов. Чудо, что она все еще могла ходить. Сердце сострадательного Байлуна сжалось в приступе боли, он практически ощущал все ее страдания. — Простите... — услышал он тихий шёпот девушки, отчего в груди болезненно кольнуло. — Что случилось с Вами? — внимательно изучая повреждения, спросил Жуй Чан, одновременно помогая незнакомке присесть. Мужчине казалось, что любое движение вызывало у нее нестерпимую боль, а эта хрупкая особа умудрялась самостоятельно передвигаться, и данное обстоятельство просто не укладывалось в его голове. — Таотэ... — из последних сил произнесла девушка, прежде чем погрузиться в спасительное забытье. Внутри все похолодело, душу сковал первобытный страх. Жуй Чан даже Тяньлуна не боялся так, как пятого сына Великого дракона. Теперь его уверенность в том, что четверка может победить, заметно поутихла, став зыбкой, похожей на несбыточный мираж. Чтобы уничтожить подобное зло, требовалось четыре хранителя: Бай Ху — великий белый тигр, защитник от злых духов; Цинлун — Лазурный дракон, великая сила которого не раз спасала мир от полного истребления; Сюань У — черная черепаха, чья мудрость непостижима; Фэн Хуа — красная птица или феникс: справедливость и человеколюбие, верность и героизм — вот с чем ассоциировали эту великолепную птицу. Однако эти четыре хранителя были навсегда повержены в небытие человеческой алчностью, властолюбием и жестокостью. Заменить сих великих созданий кем-то еще? Мозг Байлуна работал, словно вечный двигатель. Он судорожно перебирал в голове все возможные варианты. Ло Юнь Си мог бы занять место Цинлуна — Небесный дракон не менее велик и могущественен; Сюй Сы И бы прекрасно справилась с ролью Бай Ху; Исин хоть и валяет дурака и ведет себя, как надменная сволочь, все же вполне способен потягаться мудростью и умениями с Сюань У. Остаётся заменить Фэн Хуа — птицу, которая, помимо прочего, является символом вечного возрождения. А вот здесь кандидатуру подобрать было откровенно сложно. Сам Жуй Чан отлично подходил на эту роль. Если бы не одно досадное "но": для этого ему, к сожалению, не хватало ни героизма, ни бессмертия. Возможно, они могут отыскать восставшую из пепла Красную птицу, только вот она не являла себя уже более пятисот лет. Да и не мудрено: случись подобное — правители бы устроили войну, уничтожили все живое и попытались бы заполучить себе легендарную Фэн Хуа. — Ну почему всегда так? — простонал Ван, посмотрел на истерзанную девушку, которую все еще держал в своих объятиях, и с тяжелым сердцем направился с ней в лечебницу. Сейчас он должен был позаботиться о пострадавших, раздать указания, спасти жизни тех, кого еще можно вытащить из объятий Хей Вучана и Бай Вучана — духов, которые забирают души умерших для Владыки загробного мира Янь-вана. Эту борьбу Жуй Чан вел уже не первое столетие, но победителей и проигравших в ней не наблюдалось, а главное — конца этой борьбе тоже не было видно. В лечебнице царила чуть ли не истерия, и отсутствие Байлуна очень сказывалось на персонале: паника, спешка, не знание многих симптомов, нехватка умений, да и к тому же людей не хватало, ибо пострадавших было слишком много. Магический барьер и иллюзия сделали свое дело: ни один смертный не видел перевоплощения Ван Жуй Чана. Только драконы, сверхъестественные существа и люди, которые смогли заключить сделку с драконами, имели возможность лицезреть великолепие Белого дракона Байлуна. Много позже по городу разлетится легенда о Байлуне, который оказался так впечатлен и покорен умением и добросердечием лекаря Ван Жуй Чана, что явил свое величие и милосердие, помогая излечить страждущих.*****
За пару дней до случившегося
Она шла тихо. Ухо обычного человека не могло различить звуков ее шагов. Лишь существа с чутким слухом обладали способностью ощутить ее поступь. Сердце билось в груди загнанной ланью, руки дрожали, все тело трясло мелкой дрожью, однако желание отомстить было сильнее ужаса, и оно сковывало все остальные чувства девушки. Она все ближе подходила к месту, где некогда запечатали Таотэ, который нарушил все правила своего отца и драконов. Будучи слишком жадным и слишком жестоким, он поглотил несчетное количество жизней; он не делал различий между обычными смертными и собратьями драконами. В погоне за великой силой и бессмертием это чудовище уничтожало целые поселения, топило в крови бесчисленные территории, убивало без жалости. И сейчас она здесь, чтобы освободить его, чтобы свершить месть против того, кто вырвал из груди ее сердце, разорвал его в клочья без права на возрождение. Теперь ей было неважно, какой ценой, но Ло Юнь Си должен быть мертв. Никто прежде не заключал сделку с Таотэ, все боялись и избегали этого дракона. И пусть он являлся одним из девяти сыновей первого Великого дракона, однако память и ненависть, живущие в людях, не позволяли даже думать о подобном взаимодействии. В пещере было холодно, сыро и темно. Даже магия света не проникала дальше вытянутой руки — тьма просто поглощала все, что источало излучение. И вот, наконец, она почувствовала его смертоносное зловонное дыхание. — Еда сама пришла, впервые вижу подобное, — раздался где-то поблизости скрипучий, противный голос, сопровождающийся движением и лязгом магических цепей. Вспышка яркого пламени — и вот он, Таотэ, стоит перед ней с ехидной улыбкой, сверкающими от жадности и голода глазами. — Я пришла заключить с тобой договор, — стараясь не заикаться, насколько могла громко произнесла девушка. — Ооооо, сегодня прямо-таки день удивительных открытий, — вновь послышался язвительный смешок, — только для чего это мне? — Ты получишь свободу. Ответ заинтересовал Таотэ. Его черные без белков глаза загорелись еще сильнее, и это устрашало: — А что получишь ты? — Хочу увидеть, как Тяньлун умрет в муках.