zu schon um wahr zu sein (#даркбуратино)

Люди! Какие же они своеобразные создания, добавляющие изюминку в чужие жизни! Хотя, даже и не одну, порой они словно целый батон с изюмом, и кто знает, не прячется ли где внутри коварный чернослив? Внешность их являет собой лишь ярко раскрашенный фантик, а конфетки за ним прячутся самые разные. Штефан людей не любил. Опасался, не доверял, подозревал и бла-бла-бла, нужное подчеркните. Но как же, спросите вы, ведь он отдал себя церкви, посвятил жизнь служению Богу и, в том числе, помощи другим, если так их ненавидел? Неужели его наисветлейшество лишь лукавил, обманывал или что-то недоговаривал? Что ж, технически, вы будете правы, но подобные мысли и идеи вряд ли бы вышли когда-нибудь за пределы сознания герра Лихтгештальта. Наш многоуважаемый герр на самом деле являлся тем ещё мизантропом, не желающим идти на контакт и отрицающим чужое мнение, если оно не совпадало с его собственным. Банально, но факт: если собеседник не сумел заинтересовать его в первые несколько секунд общения, то он вовсе переставал существовать для Штефана. А вот фрау Бригитта - совсем другое дело. Эта женщина умудрилась так сильно и далеко залезть не в своё дело, что тем самым просто собственными же руками поставила на себе крест, ведь те, кто переходил дорогу герру Лихтгештальту, просто в какой-то момент переставали существовать. Исчезали, испарялись, пропадали, резко куда-то переезжали. О них тотчас же все забывали и имена их становились лишь записями в старых архивах. Люди прекрасно знали этого, боялись и понимали, что если разгневать Штефана, то это значит разгневать и Папу, и самого Бога. Лишь отчаянные (или совсем безмозглые) пойдут на этот шаг, и, как вы наверное уже догадались, подобных личностей можно было пересчитать на пальцах одной руки. Но, обо всем по порядку. Тот день выдался на удивление светлым и тёплым для осени. На небе не было ни облачка, желтые листья ещё не до конца усыпали землю, а ветер в кои-то веки не пронизывал до костей. Воробьи задорно и самозабвенно дрались на лужайке за крошку хлеба, яркое солнце слепило глаза и этот светлый пятничный полдень предвещал просто замечательные выходные. Кассиэль должен был скоро вернуться из школы, дома все начали суетиться; Габриэла почти закончила готовить обед, а Анна взбивала подушки в спальне. Сладко потянувшись в кресле, герр Лихтгештальт с удовольствием затянулся, раскуривая трубку и выпуская под потолок кабинета колечки дыма. Он чувствовал какое-то странное моральное удовлетворение от решения подобных проблем (хотя, проблемами данную ситуацию назвать просто язык не поворачивался). И дело было не только в самоутверждении путём уничижения слабых, и даже не в желании показать власть и позицию «кто тут главный», нет. Просто он ценил истинное положение вещей и терпеть не мог, когда кто-то указывал или же пытался сделать поспешные выводы из каких-то поверхностных суждений. Зарубите себе на носу, чёртовы людишки, зарубите и повторяйте как утреннюю молитву или мантру, смотря что вам ближе. Ни-ког-да не стоит судить о чьей-то жизни, не будучи в курсе всех мельчайших подробностей. Вы видите лишь то, что люди сами хотят вам показать, только лишь самую верхушку айсберга. А ниже - только чернота и пугающая неизвестность, о которой может не подозревать даже сам герой повествования. И чем дальше, тем темнее. Не лезьте со своими фонариками в чужие потёмки, это редко кому может прийтись по душе. Его размышления прервало появление Кассиэля на пороге. Мальчишка деликатно кашлянул и пару раз постучал костяшками пальцев по дверному косяку, чтобы привлечь внимание епископа. - Guten Tag, Kind, - Штефан умело делал вид, что тот застал его за каким-то очень важным делом. - Герр Лихтгештальт, - с напускной серьёзностью начал Кассиэль, - у меня к вам очень серьёзный вопрос, - на что Штефан лишь приподнял левую бровь, словно говоря этим, что он внимательно слушает, - помните, я говорил вам про фрау Бригитту? Так вот, представляете, - парень подошёл ближе, испуганно оглядываясь и загадочно понижая голос, - говорят, она пропала при загадочных обстоятельствах. Никто не видел ее в последнее время, ее нет дома, ее квартира продана, а ее место заняла другая учительница, монахиня преклонного возраста. - Да что ты, - хмыкнул герр, старательно пряча усмешку. - Это так странно! Она словно испарилась, никому ничего не сказав! Я волнуюсь, герр Лихтгештальт, - вздохнул Кассиэль, подходя ещё ближе и заглядывая Штефану прямо в глаза, - здесь что-то не так, герр. Помогите разобраться! Может, ей нужна помощь и... - А может, она решила уехать и начать новую жизнь, - перебил его епископ, пожав плечами, - люди так иногда делают, Kind. Когда устают от чего-то, ну или от кого-то. Не бери в голову и пойдём лучше обедать. Габриэла обещала приготовить нечто особенное, мне даже самому интересно, что там. - Но... - начал было Кассиэль, однако предпочёл лишь промолчать и тихонько вздохнуть. Что ж, герр опять оказался прав, впрочем, как и всегда. Наверняка женщина просто оставила свою работу, ведь не так давно она горестно жаловалась на отсутствие повышения зарплаты и нечеловеческие условия, быть может, чаша ее терпения просто-напросто переполнилась, вот и все. Вот и все, никакой загадки, ничего удивительного. А когда они выходили из комнаты, на мобильном телефоне епископа, лежащем на столе, загорелся экран, оповещая о новом сообщении. «Сделано» - гласило превью, отправитель неизвестен. Мужчина лишь довольно хмыкнул, заметив это, однако реагировать никак не стал.