Плохой день

Аврора плюхается за крайний столик и заказывает вина. Её радует, что в тусклом освещении огромное пятно на её платье почти незаметно, и что на плач сил больше не осталось. Напротив неё сидит какой-то мрачный блондин, смотрит в одну точку и изредка отпивает кофе из своей чашки. На секунду у девушки мелькает мысль, что она его знает, но от этой мысли её отвлекает принесённая официантом бутылка красного полусладкого вина. Расплатившись, она наполняет бокал и разом осушает его до половины. Парень косится на неё и даёт ей платок. — У тебя тушь потекла, — еле слышно отвечает он на её вопросительный взгляд и вновь устремляет свой в никуда. Аврора достаёт зеркальце и с отвращением смотрит на своё отражение: покрасневшие глаза, потёкший макияж, взлохмаченная причёска, всё лицо опухло; вот почему на неё так странно смотрели. Взяв платок, она стирает испорченный макияж. Получается чуть-чуть лучше исходного, но и такой результат её устраивает. С благодарностью вернув платок блондину, она допивает бокал и наливает новый. Он убирает платок и вновь косится на неё, отпивая кофе. Этот пристальный взгляд раздражает её, она отрывается от бокала. — Чего уставился? — её голос почти перестал дрожать, уже хорошо. — Ни разу девушек не видел? — Не налегай, сопьёшься, — мрачно отвечает он, его голос очень тихий и чуть хриплый. — Делаю что хочу, не лезь ко мне, — сердито огрызается блондинка, вновь принимаясь за вино. — Как бы это на завтрашнем прогнозе не сказалось, — он отворачивается и смотрит в окно на такую же мрачную, как он сам, улицу, где моросит дождь и ходят редкие прохожие с зонтами. Допив бокал, девушка переводит взгляд на него, и теперь уже он раздражённо глядит на неё. — А тебе что? — его недовольный взгляд прожигает её насквозь, и она потупляет свой. — Послушай, а мы раньше виделись? Твоё лицо кажется мне смутно знакомым, но я не могу вспомнить кто ты. — Ты меня не знаешь, — блондин отводит взгляд от неё, и она чувствует некоторое облегчение. — А я тебя знаю. Ты Аврора, ведущая прогноза погоды. А я Феликс. — Рада познакомиться, — она наливает себе третий бокал, радостью в её голосе и не пахло. Он опять смотрит на неё. — У тебя что-то случилось? Зачем тебе целая бутылка? — А тебе не всё равно? — Аврора хмуро косится на него, но заглянув ему в глаза, отворачивается и отодвигает бокал. — День у меня сегодня просто отвратительный, мне с самого утра не везёт. Зонт забыла, промокла до нитки, опоздала на съёмки, потом парень бросил не из-за чего, ушёл к этой конченой твари, ещё и в лужу упала, ногу ушибла. — И из-за этого ты выдула два бокала вина? — Ну знаешь, — она хмурится и отхлёбывает из бокала. — Я его всей душой любила, вечно его во всём поддерживала, позировала ему на рисунки, везде ходила с ним, а он со мной как последний подлец обошёлся! И ладно бы к нормальной девушке ушёл, но нет, самую крысообразную мразь выбрал! Последние слова вырываются у неё криком, посетители оглядываются на неё, а Феликс даже бровью не ведёт. — Не кричи, — его голос остаётся таким же тихим. — Ты не в лесу и не в поле. Блондинка краснеет и умолкает, и пять следующих минут проходят в тишине. — Всё равно ты поступаешь глупо, напиваясь только из-за этого, — Феликс отпивает ещё немного кофе и отодвигает чашку. — Ладно бы с кем-то из родных что-то случилось, вот тогда понять можно. А так... — А что так? — девушка ставит на стол пустой бокал и вытирает губы салфеткой. — А так это глупо. Платье можно отстирать, ушиб вылечить, парня найти нового. А вот новых родителей найти, да ещё таких, чтобы любили тебя просто за факт твоего существования, почти невозможно. Вот ты думаешь, что у тебя ужасный день, но тебя могут поддержать родители, а некоторые лишены такой поддержки. Он отворачивается к окну, и на его лице отражаются капли дождя, текущие по стеклу снаружи. Аврора вновь смотрит на него и вдруг понимает, что он отвернулся не просто так. Она видит, как по его щеке бежит слеза, которую он даже не пытается вытереть. Она вздыхает и глядит на бутылку вина, которое теперь кажется ей отвратительным. — Отец умер год назад в автокатастрофе, — еле слышно произносит он после минутной паузы. — А мать погибла всего неделю назад, когда произошёл теракт в метро. У меня, конечно, остались кузен с дядей, но один в Японии, а другой в тюрьме. Блондинка не решается задавать вопросы, но парень и не ждёт этого. — Полагаю, ты приняла меня за кузена, раз моё лицо показалось тебе знакомым. Ты видела Адриана Агреста, а не меня. Мы с ним почти как близнецы, но существенно различаемся. Во-первых, он экстраверт, а я интроверт. Во-вторых, он рос в Париже, а я в Лондоне. И наконец в-третьих, у него начисто отсутствуют мозги. Тебе также известно, что он бывший супергерой Парижа Кот Нуар, а его бывшая одноклассница является его бывшей напарницей Ледибаг. Они были по уши влюблены друг в друга, но после победы над Хищной Молью расстались друзьями. Если бы они увидели друг друга под масками раньше, он не переключился бы на ту японку, которая и утащила его к себе на родину. Я уже два месяца ничего о нём не слышал, она его там полностью контролирует, запрещая даже разговаривать по телефону. Короче, он сам себя поймал в ловушку из-за собственной тупости. А его отец сел на двадцать лет сама знаешь за что. Его мне особо и не жалко, в отличие от Адриана и Маринетт. Феликс замолкает, а Аврора ещё пару минут обдумывает рассказанное и наконец находит в себе силы заговорить. — А что стало с Маринетт и её родителями? — она поднимает взгляд на него, но в лицо заглянуть не решается. — На моей памяти раньше здесь была их пекарня вместо кафе. — Верно, — он наконец проводит рукавом по лицу, стирая мокрые дорожки. — Маринетт сдалась в попытках признаться Адриану в любви и переключилась на того гитариста, а после отбытия кузена в Японию сбежала из Парижа вместе с ним и его музыкальной группой. Что же касается пекарни, то она закрылась месяца три назад, а её хозяева куда-то переехали. Блондинка кивает, и на несколько минут вновь воцаряется тишина. — Ты извини меня, что заставила тебя вновь пережить всё это, — теперь уже и она говорит тихо. — Пора мне с вином завязывать... — Не извиняйся, — парень вновь смотрит на неё, но уже другим взглядом. — Ты меня извини, у тебя же ужасный день, а тут ещё я со всем этим. — Ну, вообще-то этот день уже не кажется мне таким ужасным, так что тебе тоже не нужно извиняться. — Честно говоря, мне тоже стало получше. Спасибо, что выслушала меня. Уголки его губ чуть приподнимаются, она это замечает и впервые за день расплывается в ответной улыбке. В этот момент в кафе заходит невысокий рыжий парень в мокрой от дождя тёмно-серой кофте и с мольбертом под мышкой, за руку с ним идёт итальянка с каштановыми волосами до пояса, и тоже мокрыми от дождя, как и её красный жакет. — А ты знал, что мой троюродный дедушка – знаменитейший итальянский художник Франческо Клементе? — она приземляется за ближайший столик, рыжий парень садится напротив неё. — Нет, не знал, — восхищённо отвечает он, раскладывая мольберт. — А ты можешь познакомить меня с ним? — Ну конечно же могу, — итальянка хихикает, закидывает ногу на ногу и направляет взгляд на потолок, отбросив волосы с лица. — Он, конечно, занятой человек, но для любимой троюродной внучки у него всегда найдётся время. Феликс и Аврора оглядываются на них, и последняя хмурится. — А вот и этот подлец с крысой, — сердито произносит она, отворачиваясь от них. — Как же я их обоих ненавижу. — Я помню рыжего, — блондин разглядывает рыжего, начавшего делать набросок своей спутницы. — Его вроде Натаниэль зовут. — Он самый, — девушка сердито смотрит в стол. — А эта его новая подружка, кстати, встречается с парнями из-за денег и врёт всем подряд. — Про неё тоже что-то слышал. Её, по-моему, Лила зовут. Блондинка кивает и поднимается из-за стола, немного шатаясь. — Пойдём лучше отсюда, — она хватается за плечо парня. Тот, осторожно поддерживая её под руку, направляется к выходу. — Не имею желания находится в одном помещении с этими двумя. Они почти доходят до двери, когда их замечает Лила. — Послушай, Натаниэль, — она специально повышает голос, чтобы блондины услышали. — А ты научишь меня рисовать? Мой троюродный дедушка не очень общительный и вряд ли сможет научить меня, но ты ведь совсем другой. — Я его понимаю, все художники не очень общительные, — монотонно бубнит рыжий, вглядываясь в набросок и дорисовывая последние штрихи. — Хотя почему бы и не попробовать, раз уж ты такого мнения. — Ой, Натанчик, ты не представляешь, как я рада, — щебечет итальянка, крепко обняв его и чуть не опрокинув мольберт. — Я так тебя люблю. — Да, и я тебя тоже, — тем же тоном отвечает Натаниэль, высвобождается из её цепких объятий и начинает выдавливать краски на палитру. — Тоже тебя люблю, Лила. Феликс, услышав эти слова, лишь мрачно усмехается, на Аврору же они действуют как красная тряпка. Она отстраняется от него и, шатаясь, подходит к рыжему. — Ты – подлая, распутная, безмозглая тварь! — от её громкого крика близко сидящие посетители закрывают уши руками, в том числе и блондин. Натаниэль не закрывает уши, но зажмуривается, словно боясь удара по лицу, Лила же с интересом наблюдает за этой сценой. — Чтоб у тебя руки отсохли и все кисти переломались, скотина ты недорисованная! — палитра и краски летят на пол, мольберт в последний момент подхватывает Лила. — Глаза б мои тебя не видели! Ненавижу! Следует звонкая пощёчина, от которой дрожит посуда на столах, рыжий склоняется и хватается руками за лицо. Разгневанная блондинка поворачивается к итальянке. — А ты просто конченая крыса! — посуда вновь дрожит от громкого шлепка по щеке, теперь и она держится за лицо. — И нету у тебя никакого юродного деда, тем более какого-то известного художника! Наконец она умолкает и, спотыкаясь, идёт к Феликсу. Посетители в шоке смотрят на неё, а парень, не поведя бровью, подхватывает её под руку и выводит наружу. — Зря ты так кричала, — он раскрывает над собой и ней зонт, загораживаясь от дождя, так и продолжавшего моросить. — Могла бы просто обойтись пощёчинами. — Но зато какое облегчение, — язык Авроры почти не заплетается, но шатает её неслабо. Внезапно она начинает смеяться. — Видел бы ты их рожи, так уморительно скорчились! Тут уже и парень невольно ухмыляется. — Не могу не согласиться, — он сдерживает смех, и вырывается какое-то хрюканье, от которого на Аврору вновь накатывает приступ хохота. Смех Феликсу сдержать не удаётся, и он смеётся уже по-нормальному. И только через минуту они наконец совсем успокаиваются. — Феликс, а давай завтра снова встретимся? — девушка смотрит на него уже совсем не так сердито, как каких-то полчаса назад. — Здесь же и в то же время. — Давай, — и его взгляд уже не хмурый. — Но только никакого вина. — Идёт, — она отстраняется от него и бредёт в сторону дома, всё так же шатаясь. — До завтра. — Слушай, Аврора, а ты до дома вообще дойдёшь? — он догоняет её и вновь хватает за руку. — Тебя же шатает всю, а ещё дождь. Промокнешь, простудишься, поскользнуться можешь. — Ой, я и не подумала, — она останавливается и опять опирается на его плечо. — Проводи меня пожалуйста, если тебе не сложно. Так они и идут до её дома, по лужам и грязи, почти в обнимку. На время они забывают обо всём плохом в своей жизни, и у каждого из них хорошее настроение.