Твоя музыка в моей голове

      Это был обычный вторник, такой же вторник, как и тысячу других вторников в этой жизни.       Все тоже утро, автобус, следующий своему расписанию, который иногда и чудо совершает, но даже в пробку самое критичное если опоздает так это на 5 минут к нужному времени, наверное. Все тот же голубь, что смотрит надменно на людей с крыши автобусной остановки. И все тот же плейлист в голове.       И настроение не сказать, что сильно стремное, но и бомбическим его не назовешь. Да даже понедельники проходят легче тише и спокойней. По ним его соул даже признаков жизни не подает.       Просто у родственной души по вторникам дерьмовый музыкальный вкус. И Сон Дончжу, конечно, не привередлив к музыке, у него в плейлистах на спотифай всякого добра сыскать можно. Да и что слушать дело каждого. Но простите, петь? Упаси, сохрани.       И только, отвлекаясь на звуки вокруг, можно заглушить собственное сознание, дабы не спятить и не накричать на воображаемого соула, который точно не знает меры по времени проведения своих концертов.       В универе от осознания того, что сегодня вторник отвлекают друзья и еда. Потому что в такие дни его хорошие и заботливые братья покупает что-то. И это та самая причина почему стоит любить вторники.       — Хей, парень, ты в курсе, что твое лицо сегодня как кислое молоко, — подмечает Гонхи, до этого довольно делившийся новостями о том, какая душка его соулмейт. Нежная и мягкая девушка, голос которой в реальности звучит намного лучше его воображение. И теперь, пока они не вместе ему остается только закрыть глаза и вспомнить сладость ее голоса и наложить поверх слов, которые всплывают в голове.       — Твоя задница как кислое молоко! –Дончжу на самом деле просто позавидовал, вот и расстроился, показывая парням одну из кислых мин его лица. Вот у всех люди как люди, некоторым даже везет так что айдолы попадаются, а у него нечто с дерьмовым музыкальным вкусом, любящее погорланить в любое время дня и ночи, любого дня недели, кроме понедельника. И так уже месяц шестой. Как исполнилось 18 самому Чжу. Поначалу парень даже был безмерно рад. Светился весь как лампа накаливания, но… Ни Гонхи, ни Хванун не скажут, куда и когда свернул мозг их лучшего друга, чтобы так быстро перегореть.       — Хей! Я между прочим с Уном в зал не зря хожу. Моя задница как орех! А вот ты кислый и мрачный. Что в этот раз? — устало смиряя взглядом пассивного и совсем невеселого парня, что даже не притронулся к бесплатной куриной ножке, которую некоторое время назад очень хотел.       — Ничего.       — Твои вздохи говорят за тебя, — отмечает Хванун, попутно интересуясь будет ли Сон ножку, или он может в некоторой привилегии лучшего друга стащить немного еды. — И не смотри так. Ты все равно не будешь ее есть. Лучше рассказывай.       — Моя ножка! Я благодаря ей забываю об этом придурке.       Гонхи и Ун переглянулись между собой немногословно. Но спрашивать ничего не пришлось, их друг начал выкладывать все как есть.       — Просто, черт. Я уже ненавижу то, что у нас именно так можно понять, кто связанная с тобой душа. И лучше бы перед этим спрашивали «хотите узнать или нет», а не ставили перед фактом.       — Это довольно эгоистично, — подметил Хванун, наконец, стянув ножку у Чжу, который вероятнее всего пропажу и не заметит, так как обычно нечто подобное затягивалось, пока он не закидывал голову к небу, тяжко вздыхал, и шел за шоколадным молоком, которое помогало успокоиться.       — А то что он устраивает так словно у другого, наверное, нет своей, личной жизни это не эгоистично? За эти месяцы я узнал о существовании некоторых румынских рок-групп, вьетнамскими флешбеками в моей голове прошлось очень много индийских песен, при этом мое воображение искало танцующих слонов, познакомился с иранской музыкой и узнал, что — то что идет как рэп можно петь. И что такое Россия. Я знаю выражения «трахать эту сучку», «ебаться обдолбаться» и «иди нахуй» на 15 языках мира. Да даже столько выражений «я тебя люблю» я не слышал! И мой Соул либо пытается мне что-то так сказать, либо он тот еще дерьмовый придурок, — высказавшись и вздохнув спокойно от тишины чужих слов в своей голове, Сон почувствовал, что ему срочно необходимо много шоколадного молока, или его нервная система спасибо не скажет и восстанавливаться сама не соберется.       Два парня молча переглянулись. В голове одного созрел план. И хоть они и не были соулмейтами, но втроем они были дружны больше 5 лет. Было бы странно, если бы один не мог понять ход мыслей другого. Особенно когда коротко жестами говорят, о том что Дончжу стоит сходить напиться и немного забыться.       Они все уже закончили есть, потому догнать Сон Дончжу возле торгового автомата было не проблематично.       — Слушай. Ну всякое бывает. Может, эта крошка все еще ищет себя, — поддерживающе улыбаясь предположил Гонхи, присаживаясь на одинокую скамейку рядом с другом, яро пьющем молоко.       — Нет, он просто издевается. Поверь мне, я знаю. Этот парень не может быть невинной овечкой, — качает головой парень, припоминая статичную смену и миксование разного из разного. А особенно прекрасно, когда начинает повторяться то, в чем и смысла 0. Словно «прости, здесь поется «собака, собака, лист, собака, глист» и для меня это шыдевр, поэтому я спою». Когда люди в поисках, они могут слушать разное и никто не спорит, что есть вирусные песни, как та из рекламы лимонада, что до сих пор у Дончжу в голове крутится, но вот так, как этот человек — издевательство и только.       — Постой парень? — впервые услышав четкое определение от своего друга удивился Гонхи. Чжу только недовольно окинул друга взглядом. Не о поле человека речь. А о его музыкальном вкусе, и «месте» и «времени» его пения.       И Сон понял бы, если бы этот человек был кем-то связанным с музыкой. Но он довольно долго весь интернет прочесывал и до черных кругов панды под глазами насмотрелся разных музыкальных видео в ютубе. Однако, ни одной зацепки. Ничего. Совсем. Так что в общем парень хотел бы встретиться с этим парнем, но не просто потому что это тот, кто предназначен ему самой вселенной и мирозданием. Просто чтобы попросить заткнуться и если не получается не петь, то петь хотя бы при крайней необходимости, а не 24, мать его, на 7.       — Хей. Ладно. Давай сегодня сходим выпить. Завтра у нас утром пары не будет. Да и предметы легкие, так что даже если ну совсем не встанем, то ничего не будет, — пытаясь быть лучом бодрости, уже в слух предложил Ун.       Сон подумал, что терять так то ему нечего. Да и в нетрезвом состоянии он вряд ли услышит очередную порцию вокала другого человека, чувствуя себя спятившим. Потому кивнул и согласился на эту затею.       Позже вечером трио друзей направилось в любимый бар. Где прежде чем расслабиться и влить в себя немного горячего алкоголя, каждого ждала психологическая разгрузка.       Гонхи особо то и не жаловался. Он был скорее, как засахаренный кусочек тыквы. Иногда краснел, но говорил много и то, что могло заставить парочку друзей завидовать третьему в их скромной компании.       — Я, вроде, хочу с ним встретиться, а вроде и нет, — недовольно дуя щеки, уже слегка заплетающимся языком подытожил Чжу. Атмосфера была приятной, и слабый звук музыкального фона расслаблял мозг, заглушая его активность.       — Я вот чего подумал… А почему бы тебе не начать делать тоже, — неожиданно задумался Ун, вспоминая, что клин клином вышибают. Его друг хоть и колючка та еще, но активной борьбе он предпочтет холодную войну, считая, что игнорирование лучшее оружие для поражения противника, чем ответ.       — Петь?       — Ну да. Любую херню, — пожал плечами Хванун, думая, что его идея прекрасна.       — Например, ту песенку из рекламы детских подгузников! — подключился Гонхи. Его рука добралась до новой бутылки опасного напитка, а щеки раскраснелись. Но он был той редкой собакой, которая даже в пьяном состоянии контролировала свою речь. Чему Дончжу как и Хванун удивлялись.       — Бред… Буду я ему еще петь… — вышло из горла Чжу как-то неуверенно. Щеки его покраснели. Говорил ли это выпитый ранее алкоголь, или же смущение вошло в чат, но эффект был на лицо. — К тому же вы знаете, я не умею петь.       — И что? Никто не говорит тебе петь все время. Когда никто не видит… Или… постой… — в голове Уна родилось некоторое смутное осознание, но он в нем немного сомневался. — Чжу, ты же … Ты же пел?       Дончжу сначала кивнул, потом совестливо опустил взгляд и тут же покачал головой из стороны в сторону.       — Серьезно? За эти месяцы ни разу?       — Мм… — утвердительно кивнул Сон. Сначала в сердце парня было неуютно, но потом логично нашлось решение и сформировалась мысль, что все правильно.       Хванун только вздохнул и посмотрел на Гонхи, у которого трезвости ни в одном глазу. А вечер только все же начинался.       Конечно, никто не предполагал, что одному выглядящему взросло и сумевшему пройти по баллам на бюджет в универ не хватит мозгов. И слов у Уна, который быстро понял все и принял, так как был в ситуации, что вероятно поступил бы так же.       — Гонхи.       — М?       — Утром будет херово, — наклонившись довольно близко к своему другу произнес Хванун, предчувствуя как он будет тем последним, кто позаботиться о том, чтобы их доставили до дома, но пожалуй назвать адрес таксисту он доверить Гонхи. Потому что тот даже пьяный в усмерть говорит так, что и усомниться можешь пил он или нет. Странная особенность.       Как Ун и говорил. Утром было плохо. Правда, утро началось после полудня. Солнце давно украшало небо. А позволить оторваться от кровати помогало лишь безудержное желание избавиться от лишней жидкости в организме. Ну и залить по пути новую.       Дончжу был первым в очереди на туалет. И пока его сонный мозг успевал сообразить, где он, что он, и как он, воспоминания вечера приходили с зудом и головной болью.       Умывшись он сначала недовольно окинул свое опухшее лицо, а потом его взгляд зацепился за цифры на его руке. И через пару минут гляделок и попыток оттереть пришло осознание: маркер, несмываемый. А надпись — «номер» телефона. Чужой. Незнакомый. Странный.       Горло саднило. И нервный ком сильнее путался в животе.       Два лучших друга все еще спали и были вне доступа сети. А вот с Сон Дончжу сонливость спала окончательно. Он в своем сознании пытался восстановить былое. Но черт. Ему было просто тупо стыдно вспоминать.       Он не умел петь. Да и не любил. Но почему-то этой ночью он орал что-то кому-то. И не просто. Это. было похоже на пение. Непонятное и сумбурное. Да он даже в воображаемый ритм не попадал. И большая часть событий как в тумане. А еще он блевал дальше, чем видел.       — Ун… гребанный ты… Угм… — пытаясь взглядом убить, парень кое-как удержался от того, чтобы не отпинать до смерти человека.       А спустя время интуиция сквозь сомнения сказала, собраться и позвонить по номеру, что он сам себе начертил на руке несмываемым маркером. (Нет, спустя время, надпись, конечно, смоется, но он еще прилично походит такой татуированный)       Звонить было страшно. Да и не известно. Кто. Зачем. Почему. Откуда. Поэтому измерив всю комнату шагами Сон сел на диван и напечатал короткое сообщение с любопытствующим: «ты кто?». Первые минуты были чертовски обескураживающе волнительные. Словно человек, хозяин этих цифр, может ответить в любую секунду и чем-то удивить.       Но прошли минуты. И ответа все не было. Однако, когда с огорчением он только отложил телефон и обиженно фыркнул, мобильное средство успело напугать звуком входящего вызова.       С волнением и осторожностью парень ответил, предварительно прочистив горло. Было страшно. Да он так даже на собеседование в универ не волновался.       — А… ало? — после попойки его голос все еще не пришел в норму. И несмотря на чудодейственный похмельный отвар Хвануна, его горло все еще болело, а голос предательски ломался. Был тихим и слабым, с легкой хрипотцой. Жутко неудобно .       — Мне, правда, стоит отвечать на тот вопрос? — с другой стороны голос звучал уверенно и немного насмешливо. Однако тембр его был так звучен и прекрасен, что Дончжу невольно проглотил тоскливый ком. Это был точно мужчина. И судя по голосу явно очень красивый и классный. Ему показалось, что где-то он его уже слышал. Он был таким красивым и мягким, что, слушая только сам голос, не сразу обратил внимание на слова.       — А.а?       — Ох. Я понял. На самом деле я думаю, нам лучше поговорить позже. Я работаю сегодня до 5. В 6 предлагаю поужинать.       — А. хо.хорошо… — и просто Сон не знает куда ушел его инстинкт самосохранения. Просто язык его бескостный двигался сам и мозг функционировал слабо. Все это казалось правильным.       — Я напишу позже. Пока можешь скинуть геолокацию. Я заеду.       — Мм. ладно.       — И да. Я больше не буду петь те дурацкие песни. А мой вкус не так дерьмов, как ты думаешь. И зовут меня Ли Сохо, а не тот гребаный ублюдок. Отдохни немного.       Парень на другом отключился. Возле уха была тишина. А в голове небольшая пустота.       Дончжун сразу понял, о чем речь. Он был настолько медлительным в складывании простых чисел, что решил обыкновенным бревном плыть по течению. Да вот только кто ему даст? Потому после окончания звонка и анализа того что только произошло, он почувствовал то ли очень дурным дураком, то ли пиздец каким везучим дураком. Но того что он дурак не отнималось.       — Твою мать!       — А? Что? — подскочил от громкого крика друга Ун, думая, что кого-то убивают. Но все были целы и здоровы, да и огня не наблюдалось. — Чжу, ты какого орешь?       — Да… так… соула своего нашел…       — А. Молодца! — кивнул Хванун, потянувшись и снова упал в кровать, продолжая видеть сны и не заморачиваясь над событиями, где ничто не горит и никто не убит.